Дистрикт эпической редкости

Нита медленно подходит к дверце в комнату Амбер в приподнятом настроении. Всё же, вечер-кино с очень близким для неё человеком пошел на пользу, она ещё и выспалась, так что точно не станет кричать на кого-то со злости или усталости. Такая приятная лёгкость... – Амбер, я могу войти? – спокойно и уверенно спрашивала начальный боец, стоя рядом со входом, стуча ладонью по ноге, из-за чего тонкие серебристые цепи характерно бренчали. Девушка открыла не сразу, пришлось ждать минуту, если не две, прежде чем обзору открылось измученное неизвестно чем или кем тело. Казалось, выглядела хуже, чем любой другой эпический воин, если не сверхредкий. Потрёпанные волосы, сбритые у висков под ноль с продолговатыми полосками ран, которые все время кровоточили, длинная и мешковатая одежда темных, либо пастельных цветов без узоров, штаны того же стиля. Ободок с оленьими рожками на голове и бежевые патчи под усталыми глазами. Никита, немного обескураженно стояла и смотрела на легендарную, забыв о том, что нужно было сказать или попросить. Но всё же подняв указательный палец, вдохнула воздуха и, тем же тоном, начала: – Амбер, я могу тебя попросить об одном одолжении? – Можете? – тихо, опустив глаза отвечает. Это напрягало, ибо было чувство: она скрывает что-то нехорошее и высшая по дистрикту старалась не говорить лишнего, сразу приступив к делу. – Мне нужен твой огонь... – Она просила поджечь главный вход, чтобы отвелечь стражу, мэм. – громко, без запинки передает информацию мексиканка, стоя в закрытой позе, горбясь перед Шелли. Главнокомандующая, попивая черный чай с клубникой улыбалась, тянулась за сэндвичем с сыром и китайской капустой. – Побег на следующей неделе, во время одного из событий. – Они с крысой "Л" говорили о том, что возьмут кого-то с собой... – помешивая ложкой горячий напиток щурила глаза, поглядывая на Булла за спиной легендарной. Тот в свою очередь постукивал пальцем по своему массивному предплечью, ухмыляясь. Было ощущение, что у этих двоих какая-то своя ментальная связь, через которую они общались, их улыбки растягивались сильнее, а настроение обоих росло. Это было понятно по тону Шотган. – Крыса "Н" не говорила тебе об этом? – Никак нет, мэм. – Жаль. – осуждающе выдыхает, вынимая ложку из кружки и отпивая содержимое. – Неплохой чай, надо будет передать Белль должное. – маленькая капля коричневой жидкости упала на поверхность гладкого стола. – На сегодня ты свободна. Можешь отправляться в свой дистрикт. – Есть мэм! – выставив руку в определенном жесте уважения, под тяжёлым взглядом Булла, покидает помещение, стараясь не показывать панику внутри души.

***

Сегодня в столовой хроматическим и легендарным подали печенье с предсказаниями. На подносах определенного цвета было нужное на каждый стол количество выпечки. Каждому – по-одному. Вкусное, песочное, хрустящее тесто, ломающееся с тихим и странно-эстетичным звуком, ванильный приторный запах со свежими сахарными яйцами и длинный кусочек тонкой рисовой и плотной бумажки внутри. Колетт поспешно разбила о столешницу лакомство, поглощая огромными кусками, разворачивая тонкими пальцами аккуратный свёрток бумаги. – "Не смотрите вверх, но держите нос к верху!"! – весело прочитала письмо повара, проглотила его следом за выпечкой. На этот раз все, кто был близко к почти высшим по классу, даже большинство из мифических, покосились на странное поведение девушки, что удивило в свою очередь небольшое количество других хроматических, кроме "сумасшедшей". – У меня тут глупость. – сердито начал Ворон, сидящий сзади Дженет, на которую облокотилась довольная белобрысая девушка, словно на кровать или диванчик. Прокуренный писклявый голос звучал непонятно как, вызвал смех, но выпрыгивающий из глотки вместе с этим бас настораживал. – 24. – Хм, у меня тоже несуразица... – тихо шептала печальная Амбер, прикрывая лицо капюшоном темной кофты. – Главный выход. – но понимала, от кого это послание, правда сыграть роль дурочки всё же будет кстати. Лишние подозрения ни к чему. Джен крутит головой, осматриваясь, цепляя взглядом спокойную Никиту, что пила какой-то розовый напиток, откусывая немного от толи котлеты, толи биточка в присыпке, подперев голову свободной правой рукой. Выдыхает, неспеша раскручивает послание, дожевывая печеньку, запивая мятным лимонадом. Наверное у нее что-то про любовь или прошлое, что необходимо отпустить... Но чем дальше письмецо раскручивалось, тем сильнее рос страх в душе, пока девушка не дошла до середины. "Почему?..." – Что там у тебя? – радостно спросив любовницу, почесала голову "акула". "Оставь сестру с Биби." – Ничего особенного. – нервно сглотнула, опустошая бутылку с напитком до конца. Любовница безразлично пожала плечами и встала из-за стола, подпрыгивая на месте. Дженет снова осматривается и ловит знакомый маленький силуэт в районе эпических. Бонни, ее маленькая и робкая Бонни, весело кидала гранёный стеклянный стакан из толстого советского стекла, откуда они в штабе – загадка, в кого-то из редкого дистрикта смеясь точно так же как и Биби, которая в свою очередь натирала излюбленную биту. Эти эмоции, этот огонек в глазах, она такая счастливая, хоть и ведёт себя просто ужасно, мерзко, невоспитанно. "Стыд и позор!" – крикнула бы их мать или отец, но похоже сейчас это не волновало младшую, она словно сама не своя. Громкий треск и свист, стекляшка отдает эхом в огромном помещении. Все резко замолчали. – На счастье! – пьяно крикнула Лола, "просыпаясь" от неожиданности, заливаясь смехом, засыпая обратно. Она стала больше пить после расставания с Фэнгом. И Эдгар пропал. Наверное тусуется в медпункте с другой "грязью" штаба. Два сапога пара. Хотя Пенни скорее потрепанный валенок, а Эд – бракованный кроссовок. "Пропадёт она здесь..." – шепчет в подсознании голос и девчушка с ним почему-то, несвойственно самой себе, соглашается. По изрезанному сердцу, что с недавних пор не чувствует ничего, опять проходит знакомая дрожь. Наплевать, просто наплевать. – Колетт... – окликая свою любимую, посмотрела в темное окно на разрушенный город. – Моя любимая Колетт... – она встаёт, неспеша подходит, поднимая руки, расставляя в разные стороны и грустно улыбаясь. Недоумевающая белобрысая лишь принимает этот жест и жмется сильнее, всё таки светлая обычно тактильно обильна в их отношениях и инициатор, а тут к ней тянуться обниматься. – Я чертовски люблю тебя. – Я тоже тебя люблю! – пищит в ответ и висит на тонкой шее, пока худощавая стоит с каменным лицом. Теперь у нее своя отдельная семья.

***

– Байрон, мне нужны ампулы с крепким снотворным. – уверенно командовала Никита, прикрыв лицо и волосы капюшоном от камер наблюдения. Они записывали только серо-белые цвета, так что волноваться о раскрытии своего плана побега, а точнее о его "командире" было бессмысленно, к тому же на этом этаже не было датчиков звука. – Это для Шелли. – Ты что-то задумала. – хитро и заигрывающе начал мужчина, находясь на стуле перед экраном, отвернувшись от начального бойца спиной. – Если бы в камерах для боёв закончилось лекарство, то главнокомандующая сама лично мне прислала приказ о новой партии. – он взял со стола небольшую темно-синюю, матовую колбу среднего размера и постучал по ней указательным пальцем. – Всё ещё хочешь устроить побег?... Девушка со всей силы ударила по столу, из-за чего ненадолго завис компьютер медика. Пожилой лишь посмеялся такому выпаду со стороны юной девицы и нажал кнопку выключения компьютера. – Мне необходимы апулы со снотворным! – сердито продолжала Никита. Казалось, что ее зубы приобрели форму медвежьих клыков, а сама их хозяйка рычала и скалилась как дикое животное. – Как скажешь. – спокойно вставал врач, поправляя медицинский халат. – Но если у тебя ничего не выйдет, не смей приплетать меня. – Как скажешь. – передразнила гостья, предварительно фыркнув.

***

Колетт, рассиживаясь на коленях на чужой мягкой постели тихо ворковала на аккуратное ухо Дженет приятные и наполненные любовью комплименты. Всё же острозубая умела вести себя спокойно, тихо и романтично. Тонкие руки бегают по хрупкому телу, которое лишь поддавалось этой атаке тактильности. Петтинг в их отношениях частое явление, но Джен всё ещё волнуется когда до небольшой груди или тонкой ноги касается чья-то, пусть и знакомая, ладонь. – Ты такая вкусная. – подобные комплименты на редкость пугали, но обе знали, что под подобными словами пряталась единственная и короткая фраза: "Я люблю тебя.". – Ты пахнешь как персик... – Колетт... – начинает девушка, и ее тут же опрокидывают на белоснежные подушки и покрывало, нависая сверху, облизывая шею, открытые ключицы, раскрасневшиеся щеки. – Съешь меня. Перчатки летят на пол, как и жилетка идентичного им цвета. Тишина – холст самого огромного в мире формата, а дыхание влюбленной пары – дорогие краски, которые пишут невероятно волшебную и великолепную картину чувств. Пейзаж, натюрморт, всё ярко, торжественно светло, радостно. Короткие шорты летят следом за остальной одеждой, обе голые как трупы в морге, только теплота, краснота плеч и биение в унисон сердец отличает их от мертвецов. Пальцы с обкусанными ногтями скользят по впалому животу, пропуская небольшой пупок, как бы щекоча и играясь с щетиной на лобке. По аккуратным, тонким и влажным половым губам проходит указательный палец. Улыбка со стороны актива, смущение нарастает, приходится закрыть лицо руками и раздвинуть ноги в разные стороны до нужного и удобного угла, второй палец соскользнул в мокрые от возбуждения стенки. Скорость нарастает, приходится всё время зажимать рот, стоны как самые массивные мазки кистями обновляют картину, всё резко становиться красным, как вино или темная кровь. Она видит этот натюрморт: спелая черешня, высокая ваза с розовыми, такими же как волосы Дженет пионами и окружающая всё темнота, лишь за маленьким еле заметным окошком закатное оранжевое солнце. Змеиный тонкий язык проходится по маленькому бугорку выше складок и резкая волна смывает всё с холста, из головы, ноги дрожат и Колетт падает рядом, улыбаясь и разглядывая странное на вид лицо любимой. – Теперь твоя очередь. – отрезвляет разум околопросьба, и Джен привстает с мокрой от пота кровати, осматривая красивое, пусть и в многочисленных шрамах тело. Ладони медленно обхватывают изящные молочные железы среднего размера, мягкость. Новое полотно, только теперь оно изначально мокрое, неспокойное. Краски потеряли свою ценность, тоска, страх... В железную автоматическую дверь неожиданно для обеих постучали. Всё сразу исчезло, и девушки моментально отцепились друг от друга, хозяйка комнаты накинула халат, жестом приказав другой хроматической оставаться на постели. Карта пропищала, маленькая лампочка засветилась голубым, открывая перед девушкой до жути знакомую фигуру в красном капюшоне, которая без слов, достала из кармана какую-то желтоватую бумажку и протянула, без единой эмоции на лице. – Нита, но что... – взглянув на своеборазный "подарок", спросила хромик, но начальная успела её покинуть быстрее. – Чего там? – поинтересовалась Колетт, как только дверца закрылась. – Да ничего, ошиблись наверное. На листе были подробные указания времени, действий во время побега. Мелкий шрифт был сложноразборчив, но главные части плана понятны и легки: 24 числа прибыть на место главной сцены, за два часа перед объявлением события и за день до нового распределения. – Понятно. Момент их уединения был упущен, новых картин и шедевров сегодня уже не будет...

***

– Ты всем раздала план побега? – спрашивает Леон и целует сестру в щеку. – Да... – улыбается девушка и обнимает его, зарываясь носом в ткань зелёного худи. – Ты не боишься? Тишина, Никита тяжело выдыхает. – Нет. До побега осталось три дня...