Метаморфозис

Утро было странным. Вадим проснулся с чувством, будто вся его жизнь вчера кончилась. Словно он умер, так и не дожив до своего девятнадцвтилетия, но очнулся уже новым человеком, а все произошедшее прошлым вечером казалось каким-то сюрреалистичным сном. Он лениво проследовал в ванную комнату, где его мама, в последнее время возымевшая привычку вставать раньше обычного, уже наносила последние штрихи макияжа перед работой. Тёмная юбка карандаш соблазнительно облегала её мясистые бедра и округлый зад, блузка цвета человеческой крови идеально дополняла картину и, расстегнутая на три пуговицы, открывала живописный вид на её декольте. Оранжевые волосы струились по плечам огненными водопадами. – Нравится? – заметив его в отражении спросила мама и взмахнула своей шикарной шевелюрой, словно модель, рекламирующая шампунь или краску для волос. Вадим кивнул, все ещё не до конца понимая каким образом та успела так быстро перекраситься, кардинально сменив имидж. Рыжие волосы напомнили о Маше и во рту стало солоно. Комок душевной боли застрял где-то на уровне солнечного сплетения. А вместе с тем вернулись и воспоминания о ночном визите матери, отозвавшиеся тяжестью в яйцах. Покраснев, Вадим поспешил исчезнуть из её поля зрения и скрыться в своей комнате, чтобы вернуться в ванную только тогда, когда скрипнула входная дверь и женщина упорхала в университет. Облегчённо вздохнув, юноша прошлепал босыми ногами к умывальнику. Прохладная вода окончательно смыла полусонное состояние, вернув парня в реальный мир. Идти в институт совсем не хотелось. Едва Вадим представлял, что столкнётся с Машей или Кариной, как внутри растекалась паника. Но прятаться вечно он не мог. Рано или поздно ему придётся снова прийти туда. Если он засунет голову в песок, то лишь докажет себе и всем остальным, что он слабак. Мама была права. Никто из его обидчиков уже не сможет сделать ему больнее, чем им уже удалось. Парень бросил взгляд на корзину с грязным бельём. На самом её краю повисли красные мамины трусики. В последнее время её гардероб претерпел значительные изменения. То же самое касалось и нижнего белья. На смену дешёвым и невзрачным комплектам пришли сексуальные и украшенные кружевами. Оставленные ею стринги не были исключением. Это было сделано намеренно, теперь у Вадима не было никаких сомнений. Мама будто искушала его, зная о маленькой слабости своего озабоченного сына. Сглотнув и пересилив себя, юноша отвернулся. Нет, он не станет. Раньше, будучи уверенным, что мать находится в полном неведении, он регулярно позволял себе спускать в её белье. Но что-то изменилось и дело было даже не в Маше, как и не в том, что произошло между ним и мамой минувшей ночью. Смущенный и запутавшийся в собственных противоречивых чувствах, парень поспешил покинуть ванную. Дальше самое сложное. Собрав в кулак остатки своего мужества и смирившись с неизбежностью, Вадим начал собираться на пары.

***

Маша в институт не явилась. Заняв свое место в аудитории и выискивая взглядом рыжеволосую девушку, Вадим не смог её найти. Он не знал стоит ли ему испытать облегчение или наоборот напрячься. Троица Вепренцев-Громов-Азизов тоже отсутствовала, как, впрочем, и Карина. Однако в перерыве между второй и третьей парами те все-таки появились. Бунеева казалась бодрой и окрыленной в то время как на лицах парней все ещё лежал отпечаток бессонной ночи и жёсткого похмелья. Вадим слишком поздно заметил их. Когда до него донеслись знакомые голоса, он попытался слиться с вяло текущей по коридору толпой, но Бунеева, похоже, намеренно внимательно наблюдала за проходящими мимо студентами и, заметив Вадима, тут же ощерилась в не предвещающей ничего хорошего улыбке и указала своим приятелям на вжавшего голову в плечи парня. – Эй, Егоров! – первым среагировал Матвей. – Куда это ты так торопишься? Подружку свою ищешь? – Она сегодня не появится, – подхватил Дима. – Мы её до самого утра дрючили. Но ты наверное и сам все видел. Фильмец понравился? Подрочил, чмошник? Прежде Вадим бы сделал все возможное, чтобы притвориться, будто ничего не было – сжаться и ускорить шаг, чтобы снова стать невидимкой. Быть никем очень легко. Он практиковал это почти всю свою жизнь. Но слова Вепренцева что-то зацепили внутри. Юноша остановился и повернулся к гогочущей компании. Их наглые ухмылки заставляли вскипать злость, которую Вадим теперь ощущал почти физически. Никогда прежде ярость не охватывала его столь сильно, ведь обычно её многократно пересиливал страх. – Что ты сказал? – сжав кулаки спросил Егоров, отчеканивая каждое слово. – Говорю, сегодня у нас второй раунд вечеринки. Бери свою толстожопую подстилку и веди к нам. Мы тебе даже посмотреть разрешим на этот раз. Может даже присунешь разок-другой после нас, хотя куда тебе то с твоей кочерыжкой? И снова взрыв хохота, унизительного и давящего на черепную коробку. – Иди ты нахуй, Вепренцев, – неожиданно для себя выплевывает Вадим и раздражающая ухмылка моментально сползает с лица блондина. – Чего? – Я сказал, нахуй иди, уёбок! – на этот раз Вадим закричал. Несколько человек, проносившихся мимо, удивлённо обернулись, где-то захихикали девчонки. Азизов, давясь смехом, отвернулся. Громов, все это время с чавкающим звуком перемалывавший во рту жвачку, замер, открыв рот. Бунеева напряглась и сведя брови наблюдала за происходящим. Она не улыбалась. В её глазах Вадим больше не видел надменности, только интерес и желание узнать, чем все кончится. – Егоров, тебе че, прикус поправить? Иди сюда, сука. Не успел Вепренцев договорить эту фразу, как Вадим с криком бросился на него. Последняя драка, в которой он принимал участие, длилась не дольше минуты. Ему было шесть и тот неловкий поединок закончился его поражением. Он до сих пор помнил изорванную помятую рубашку, вкус крови на губах и грязь, в которую его вдавил лицом оппонент. Позже его неоднократно били, но сам Вадим в конфликты никогда не лез. Когда он врезался в мускулистое и крепкое как скала тело Димы, в голове звучала лишь одна фраза: «Они не смогут сделать тебе больнее». Хук справа от Вепренцева сумел его разубедить. Даже не сдвинувшийся с места от внезапного толчка спортсмен среагировал моментально. Его кулак обрушился под ребра Вадима подобно кувалде. Воздух покинул лёгкие, а затем мир вокруг закружился. Парня отшвырнули как тряпичную куклу. Распластавшись на застеленном линолеумом полу он мог лишь наблюдать за тем как огромная фигура, расправив плечи, приближается к нему. Вепренцев пнул его в живот, заставив свернуться в позу эмбриона, а потом наклонился и, убедившись, что Вадим слышит его, прорычал: – Знай своё место, псина. Ещё раз выкинешь подобное – отправлю тебя на больничную койку. Толпа зевак создала в коридоре пробку. Жадно хватая ртом воздух, Вадим смотрел на них сквозь пелену из выступивших против воли слёз. Мутные очертания лиц незнакомых людей, силуэты, толкающиеся внутри аморфной массы – все они были свидетелями, но никто из них не вмешался. Это всего лишь занятное зрелище, ненадолго разбавившее скучное начало дня. Перешагнув через Вадима, Вепренцев жестом позвал друзей и Громов на пару с Азизовым последовали за ним, спеша покинуть место потасовки. Вслед за парнями последовала и Карина. В последний момент Егоров столкнулся с ней взглядом, но не увидел уже ставшей привычной насмешки или презрения. Это было чем-то новым… и весьма странным. Позже в туалете, полоща рот от солоноватой крови, Вадим почувствовал похлопывание по плечу. Мимо проскочил Саша – ещё один университетский фрик и аутсайдер, которого переполненная тестостероном троица качков не взлюбила за «гейский причесон», «бабские манеры» и вечную привычку зависать в компании девчонок. Жестикуляция, жеманность и андрогинная внешность, на пару с невысоким ростом и хрупким телосложением, и правда делали Сашу похожим на девушку, но тот своей сути похоже совсем не стыдился, а напротив, будто нарочно выставлял напоказ. Это бесило Вепренцева и его приспешников больше всего. Вадим же относился к парню нейтрально: дружбу с ним не водил, но и ненавидеть его было не за что. Саша был чужим в этом мире. Словно пришелец из космоса. Также как и Вадим. – Хорошая попытка, Егоров. Круто ты его, – кривя губы в улыбке бросил женоподобный парень. Тонкие пальцы потянулись ко лбу, поправили длинную, выкрашенную в синий чёлку. – Это такой дебильный сарказм? – уточнил Вадим, косясь на пристраивающегося к писсуару парня. – Нет, я серьёзно. Сегодня все только об этом и будут говорить, вот увидишь. – Ага. О моем позоре, – вяло констатировал Егоров. – Да нет же! О том, что ты не очканул и прыгнул на самого Вепренцева. Ну и здоровые же у тебя, должно быть яйца, если ты решился на такое. – Я просто в очередной раз облажался. Саша хмыкнул. – Это как посмотреть. Не у каждого хватило бы смелости. Но тебе стоит знать, что пока я шёл сюда, то услышал как группа из пятерых девчонок обсуждала случившееся и, поверь, они восхищены твоим самоубийственным броском. – Серьёзно? – недоверчиво спросил Вадим. – Абсолютно. Это было тупо, но эффектно. Результат на лицо. Лови момент, чел. Встряхнув ту свою часть, что все ещё подтверждала принадлежность Саши к мужскому полу, юноша переместился к раковине и подмигнул Вадиму. Смущенный, Егоров покинул мужской туалет и поспешил в аудиторию. В боку неприятно саднило, но с каждым шагом парень ощущал себя все лучше. Сильнее, чем он был ещё вчера.