Gaudeamus igitur

      Прилетев в Копенгаген, Давид и Торкио с несколькими помощниками, незамедлительно заселились в гостиницу и продолжили поиски. Работа предстояла нелёгкая, ведь найти квартиру гораздо труднее, чем отель. Только на то, чтобы выйти на контакт с каждым из них и проверить, не там ли живут Дамиано, его друзья и, пожалуй, всё же возлюбленный, нужно было потратить не меньше, как день. Но делать нечего: сразу поднимались и записи с камер наблюдения, и база данных такси, и список проживающих в отелях, гостиницах и даже хостелах, — мало ли что взбрело в голову этим молодым людям! В глазах сеньора Давида они уже натворили столько глупостей, и этому пока не было никого оправдания.       Тем временем квартира Вик постепенно оживала, начиная новый день, который наверняка будет ещё лучше, чем вчера. Этан открыл глаза и посмотрел на Дами, который мирно спал, обнимая подушку, на краю которой лежал. Бесконечная любовь, теперь подтверждённая телесной близостью, рождала внутри такое тёплое чувство, которое не описал бы никто. Этан прошёл в душ мимо спящих в обнимку Томаса и Вик, а потом вернулся в трусах в комнату, где Дами уже сидел, облокотившись на спинку кровати и что-то высматривал в телефоне. «Наверняка, СМИ там снова выдумывают сказки о том, что они с Дамиано всегда любили друг друга, что они исчезли и оказались на грани нищеты и ещё бог знает что…» Но, мельком взглянув на экран телефона Дами, Торкио увидел лишь переписку с фотографией улыбающейся девушки, которая держала на руках пушистого бежевого кота. — О, красивый, — отметил Этан. — Да! Это кот моей подруги, мы долго не общались, но вот вдруг последнее время стали часто разговаривать. Она так мило поддерживает меня, хотя я ничего не рассказывал, кроме того, что мы с тобой вместе. Мы же… Да? Этан подсел к Дамиано и поправил его смятые ото сна волосы. — Да. Девушка писала ему в последние два дня. Она его бывшая одноклассница, он с ней дружил, пока она не переехала в другой город. Они не общались, наверное, год, но она поинтересовалась, как у него дела. Это было так мило, наконец-то общение вне их некого пузыря безопасности, состоящего из Томаса, Вик и Этана. Она рассказывала про кошек, про жизнь, где работает, а Дамиано говорил про свою любовь, и что они в принципе сейчас в поездке. Этан пролежал рядом с Дами ещё минут десять, а потом пошёл писать стихи. А Давид ещё долго переписывался, даже упомянул что он в Дании. «Ты случайно не в Копенгагене?» «Да, я тут, скрываюсь от отца.» «Ой, а я как раз хотела поехать в Данию, хочешь погуляем с тобой и Этаном?» «Ты права можешь?! Конечно же, хочу!» «Пиши сюда адрес, я приеду.» Он засомневался… А вдруг отследят? Маловероятно, ведь это личный профиль Дамиано, о котором мало кто знал. «Я не напишу адрес, меня же ищут, но мы можем встретиться в кафе в центре.» Он выбрал кафе и вскоре написал адрес, откладывая телефон. Наверное, пора вставать, а то кушать хочется.       Через полчаса, когда все встали и даже почти проснулись, за завтраком состоялось обсуждение планов насчёт музыки. Ребята не выбрали название для своей группы, зато решили, что если Этан будет только писать тексты, то он останется немного в стороне — поэтому ему вручили роль басиста, что его очень смутило. Он не мог представить себя, играющим на гитаре, но Вик упорно защищала своё место бабаранщика, что переубедить её не удалось. Может, так даже лучше? В любом случае, можно хотя бы попробовать, никто из них не был профессионалом в том, что предстояло, но ничего не бывает просто и сразу. — Почему бы нам не попробовать для начала играть каверы? Можем записать, чтобы о нас узнали, или на улице поиграть… Идея Дами была принята, и до самого обеда происходил творческий процесс: выбирались песни для каверов, сочинялись набросочно мелодии на стихи, а Томас учил Этана играть на гитаре, хотя бы пока на акустике, ведь нужно же привыкнуть к положению рук, найти нужную силу давления на струны, попробовать в конце концов играть связно и ритмично хотя бы в течение минуты. Этан был невероятно сосредоточен и серьёзен, и чем дальше, тем больше ему нравилось. Томас, правда, постоянно отбирал гитару и, желая показать один такт, вдруг играл целую песню или вообще импровизировал, и это немного бесило, но надо было признать, что он знает, что делает, не хватает только большей тренировки. Томас и Вик остались дома, а Дамиано утащил Этана на знакомство со своей подругой. Они вошли в кафе и, найдя её за столиком около окна, сели напротив вместе, а Дами ещё и обнял девушку. — Это Беатрис, — представил её Дами, и кивнул на своего спутника, — Этан. Они заказали поесть, а Беатрис, быстро написав что-то по телефону, отложила его совсем. Её долг был выполнен. За столиком у другой стены сидел агент сеньора Давида, одетый в джинсы, свободную рубашку, он читал книгу, но периодически незаметно поглядывал на столик у окна, где Беатрис мило болтала с Дамиано, Этан же большей частью молчал, но если и включался в разговор, то всегда вовремя и с интересной мыслью или удачной шуткой. Сейчас подходить к ним было нельзя, но вот потом проследить до места жительства — вот был план. Беатрис действительно была рада встретиться со старым другом, ей было приятно общаться с Дами, но только к этому удовольствию примешавалась корысть: за то, что она войдёт с ним в контакт и поможет найти, где он с друзьями обосновался, ей заплатили отцы Дамиано и Этана немалую сумму. Дамиано и Этан держались за ручку, Давид все время клал голову ему на плечо и ластился. Под конец Торкио вообще его поцеловал, страстно и с любовью. И этот прекрасный кадр был запечатлён агентом. Ребята попрощались с Беатрис и направились домой в обнимку. Ничего не предвещало беды, они вообще не замечали агента, увязавшегося за ними. Просто какой-то парень, он не привлекал глаз абсолютно, присутствие даже не чувствовалось. Ребята дошли домой, не чувствуя подвоха. А вот отцам направилась судьбоностная информация, а именно — адрес сыновей. — О боже, они ещё и целуются на публике… Какой кошмар… И это мой сын… Разочарование возрастало в глазах сеньора Давида. — Послушайте, я понимаю… — попробовал начать сеньор Торкио. — Да что вы понимаете? Понимаете, что моя репутация подорвана? Что все теперь на каждом углу будут трубить, что мой сын… Господи… — Да, я понимаю, но ведь если они правда любт друг друга, то может ли быть это плохо? Вы думаете, вы с Дамиано — один человек? Почему вы переносите свои принципы на него? Ну, напишут об этом в журналах, ну будут все знать, а что произойдёт?! Да вас, если вы поведёте себя адекватно, даже зауважают! — Ну, знаете! Если вам безразлично, что вытворяет ваш сын, не учите меня! — и сеньор Давид разъярённо удалился. Сеньор Торкио направился за ним. Они вместе сели в машину, храня молчание, а через минут двадцать были на месте. Сеньор Давид стремительно вылез из машины, за ним, вздыхая, Торкио.       Они остановились перед дверью квартиры и позвонили. Один раз, второй, — никто не открывал. Внутри же происходило экстренное совещание: никого не ждали. Но звонки повторялись, и Вик, в большой футболке на голое тело и в носках, осторожно отворила дверь на несколько сантиметров. Та дёрнулась, и в один миг в коридоре очутился сеньор Давид, сзади с серьёзным видом подошёл и сеньор Торкио. Виктория замерла. Она даже не может предупредить ребят. Страх парализовал, как холодный яд. -З-здравствуйте… Если Давид смотрел на неё раздражённо и с неприязнью, то Торкио был более расслаблен — Здравствуй… Виктория? Она быстро кивнула. К этому моменту из кухни вышел Дамиано, но, заметив таких гостей и напуганную Викторию, метнулся обратно, в шоке смотря на Томаса. — Там отец… И испуганная Вик. Очередь Томаса охуевать. Но его захлестнула мужественность, и он уверенно направился в прихожую, наблюдая заранее представляемую картину. — Здравствуйте. Какого чёрта вы тут делаете? Дамиано, услышав этот возглас, уже похоронил себя заживо, прямо в этом холодильнике. — А вы, молодой человек, не вмешивайтесь. И дайте пройти. Но Томас загородил дорогу, сверкая стальными глазами. — Дамиано Давид! Если ты сейчас же не выйдешь, поверь, будет хуже. Ещё хуже? Да куда уж… Дамиано вышел в коридор, его обогнал Этан и встал, скрестив руки на груди. Это было похоже на шахматную игру, где целых две фигуры теперь закрывали короля под шахом. Но Томас отошёл к стене. Кажется, сейчас кому-то не поздоровится, но сеньор Торкио положил руку на плечо сеньора Давида и обратился к виновникам торжества. — Вы повели себя безрассудно, — сказал он строго, но без злости. Этан вскинул брови: — А что нам было делать, по-твоему? — Хм. В любом случае, вы не можете здесь оставаться. — Почему же? — Этан был холоден и невозмутим. Да, возможно, потом он будет, эмоционально вымотавшись, рыдать, но сейчас он был готов обратиться в бронзовую статую, чтобы отстоять свой выбор. — Потому что… потому что мы любим вас. И принимаем. Да, сеньор Давид? — он уничтожающе посмотрел ему в глаза, присекая любое возражение. Сеньор Давид не мог выразить словами недовольство, зато выразил своим выражением лица. — Да, но это не отменяет ущерб, нанесённый репутации… Дамиано подошёл к Этану и посмотрел в глаза своему отцу. Было больно и мерзко от этих слов. Да как он может! Он же души не чаял в своём сыне все это время, несмотря на все его выходки… А тут такая важная вещь может отвернуть самого близкого человека? Было обидно. В горле стоял ком, а слова не складывались. Вот только слёзы текли по лицу. — Ну, извини за репутацию… Да?! Прости! Да? Это же всё вот так просто, как ты думаешь?! Хотелось провалиться сквозь землю или сломать стену, настолько в нём всё кипело. Томас и Вик могли только молча и испуганно следить за всем со стороны. Этан стоял в нерешительности несколько секунд, но он не мог выносить страдания в голосе Дамиано, сердце разрывалось, наверное, со своим отцом всё улажено, но есть люди более стойкие и принципиальные. — Дами… — Этан привлёк плачущего парня к себе и мягко обнял. Плечи того содрогались, а руки цепко сжимали футболку на спине Торкио. — Ну, тише, тише, — Этан посмотрел на сеньора Давида прожигающе, — Неужели вам хочется быть жестоким и причинять боль? Вашему родному сыну, — процедил он и посмотрел в сторону, гладя Дамиано по спине. От вида плачущего Дамиано становилось неприятно. Наконец-то сеньор Давид увидел, насколько это важно для обоих парней. Но ему все ещё было страшно за сына. Он думал о центре реабилитации. Этот вопрос прямо так и рвался из него, но, наверное, сейчас не момент? Он ещё думал о том, что ему не нравится идеология Торкио и что его сынок скорее всего влияет и на Дамиано. На самом деле он совсем не знал Дамиано. Это была лень, поверхностная забота. Если до этого казалось, что холоднее отец Торкио, то сейчас, наверное, всем понятно, кто на самом деле бесчувственный, вечно ищущий выгоды человек. Зато таких обычно любит бизнес, это даже по нему видно. Он серьёзно взглянул в ответ. — Я хочу ему только хорошего, а сам он ни к чему такому не придёт, а уж тем более с ещё одним таким же. Дамиано оторвался от Этана и повернулся лицом к отцу. — Заткнись! Я тебя знаю! Тебе глубоко похер на все мои чувства, главное для тебя — это фантики и слова на людях, но тебя не интересует то, что у меня внутри! Наверное, потому, что у тебя у самого в сердце только деньги… а остальное — репутация. — Да, репутация! Это важно! От этого зависит качество жизни и отношение к тебе людей. И если ты решил наплевать на это, то, пожалуйста, будь наркоманом и живи, где хочешь, хоть в подворотне. Я пытался тебя вразумить, я приехал ради тебя, но больше я пробовать не буду! Повисла гробовая тишина. На словах «будь наркоманом» сеньор Торкио остолбенел, как будто посмотрел на Медузу Горгону, но за пару секунд ожил, испытав огромное количество эмоций. — Так вы употребляете наркотики?! Этан встрепенулся. — Нет, нет, мы не… то есть не все. — Да, это определённо всё меняет. Этан. Ты тоже? — Нет, и вообще, уже никто ничего не употребляет. — Мы проходили лечение. И мы с Дамиано бросили, — вмешался Томас, — когда переехали сюда. Честно! — Томас очень хотел, чтобы ему поверили, иначе он сам может перестать верить себе. Так работают аддикции: если после восстановления тебя всё ещё считают зависимым, то ты, невольно закрывая глаза на все результаты лечения, возвращаешься к тому, с чего начал. — Дамиано, это правда? — Да. Я уже около месяца чист. Могу кровь сдать, если не веришь, — злобно парировал Дамиано. — Что ж, я надеюсь, ты к этому не вернёшься. Это было отвратительно. Теперь осуждение было не только от Давида, но и от Торкио в какой-то степени. Ещё смотрели и на Томаса. Но все понимали, кто всё спонсировал. Но внутри у Томаса зарождалась истерика, дышать становилось тяжелее, и хотелось, чтобы всего этого не происходило. Сейчас бы… нанюхаться до полусмерти, вот что. Томас зарыдал и, оперевшись о стену, спустился на пол. К нему сразу кинулась Виктория, обнимая. — Томас! На самом деле жалкое зрелище со стороны. — Что вам надо от нас?! — заорал Дамиано, оживившись, пытаясь теперь защитить друзей. Рискованный ход для короля. Сеньор Давид опешил. — Ты смеешь такое спрашивать?! Что нам надо? Если ты не забыл, то я твой отец, который, кстати, спонсировал и тебя, и этих нахлебничков. Если ты сейчас же перестанешь маяться херней и поедешь домой, у нас будет шанс помириться… Он вздохнул. Его очень это раздражало, но есть всего два выхода: отвернуться от сына, либо попытаться принять и простить. Всё-таки он не монстр, хоть ему и нужно время, он выберет второй вариант. — Я ведь люблю тебя, сынок… Дамиано взглянул ему прямо в глаза. Прямо в душу. Он неуверенно протянул к нему руки. Отец в начале хотел пожать ему руку, как он обычно делал, но он обнял его. Потому что у Дамиано заплаканное лицо, и разбитое сердце вытекает наружу. Если собрать осколки сейчас и быстро всё скрепить, то не вся липкая любовь растечётся по полу. Дамиано прижался к отцу, как в детстве. Хоть тот сейчас и сделал ему больно, Дамиано любил его всегда. Может, только любовь их и связывает. Они не понимают друг друга ни в чём, кроме этого. — Томас, успокойся, дыши. А вот Томасу сейчас плохо. Его пробила дрожь и холод, в глазах всё плыло, но самое худшее, что было очень страшно, не хватало воздуха. Вик взяла его за руку и крепко обнимала пока он пытался отдышаться. Ей-то как было страшно видеть, что Томасу опять плохо. — Скажи, тебе плохо? Что не так, Томас? — У меня… кружится голова… — сказал он, часто вздыхая, немного распластвашись по полу. Дамиано, кажется, помощь больше не нужна, и Этан тут же переключил внимание на Томаса и сел перед ним на корточки. — Томас. Спокойно, — он взял его за руку, — Мы рядом. Всё хорошо. Посмотри на меня, ну же. Томас поднял беспокойный взгляд, полный страха. — Дыши со мной: вдох, задержка, выдох, задержка. Вдох… выдох… продолжай, сконцентрируйся на том, что ты чувствуешь телом, что видишь и слышишь. Я сейчас. Этан быстро принёс воды, и Томас сделал пару глотков. — Всё в порядке. Ничего страшного не происходит. Кажется, если бы не спокойствие Этана и сдержанность Вик, то здесь бы случилась катастрофа, хотя они тоже очень сильно переживали. Кое-как Томаса удалось успокоить, но сердце всё ещё учащённо билось, а руки его чуть дрожали. После все собрались в зале, приняв серьёзный вид. Эмоции были выплеснуты, ответы даны, теперь нужно было решить, что делать дальше. Этан вошёл последним и, сунув руки в карманы, встал рядом с Дамиано, вопросительно посмотрел на него, как бы прося разрешения сказать за них обоих. Дамиано кивнул. — Мы вернёмся только в том случае, если вы предоставите нам свободу. Мы тоже люди, и уже не маленькие, и не нужно нас контролировать, — Этан многозначительно замолчал, по его виду можно было догадаться, что это условие — единственный шанс договориться. Отцы были напуганы и взволнованы тем, что случилось с Томасом, который теперь сидел на диване в обнимку с Вик, прикрыв глаза. Вроде как, стало спокойнее, но он всё равно волновался, пока здесь стояли Торкио и Давид. Дамиано посмотрел на Этана и кивнул родителям. Вздох. — Мы готовы принять вас и дать свободы… Настоящей свободы да сеньор Давид? Тот кивнул. — Возможно, будет нелегко принять то, что произошло, но вы, надеюсь, это тоже понимаете… А ещё, если у вас были проблемы с наркотиками, нужно было обратиться в первую очередь к родным. Мы бы точно помогли. Дамиано взял Этана за руку. — Получается, мир? — Ну, что поделать? Дамиано подошёл и обнял и своего отца, и отца Этана, который тоже присоединился к объятиям. — То есть мы сейчас в Рим? — Ну, можно не сразу, если вам нужно время. — Мы приедем, пап… — Хорошо, тогда мы оставим вас, будем ждать дома. Наконец, попрощавшись со всеми, отцы ушли, оставляя всех со странным чувством бессмысленности всей этой ситуации. Томас держал Вик за руку и нервно курил. Его не отпускала тревога. На самом деле он понимал, чего ему хочется. Его триггернуло. Тем временем Дамиано обнял Этана, утыкаясь ему в плечо. От дома отъехала машина, увозя чуть остывших от накала страстей отцов Дамиано и Этана. В гостинице были куплены билеты обратно в Рим. Оставалось только ждать. Ждать возвращения блудных сыновей.       Неужели самое страшное позади? Теперь не нужно скрываться, бояться осуждения и злости, — все остатки неприятных чувств со временем утихнут. Этан был неподвижен, но одно движение — и слёзы, застывшие на глазах, стекут по лицу. То, что сейчас произошло, было сложно, сложнее, чем сидеть и ждать, потому что пока ты не встречаешь своего противника, ты находишься в подвешенном состоянии, а примирение — это совместное разрушение стены, требующее невероятных усилий с обоих сторон конфликта. Но всё же хорошо, что это наконец произошло, что сейчас рядом Дамиано. Они не на невидимой привязи, которая в любой момент может их отстранить друг от друга, теперь у них есть обещание свободы. Этот бессознательный внутренний монолог Этана, через чувства передаваемый и Дами, прервал внезапный крик Томаса. Мысли его сдавили, и терпеть было невозможно. — Я не могу! Не могу! Мне срочно нужно… Этан испуганно обернулся. Томас стоял, схватившись за голову, и бешено смотрел в пол, зажмуриваясь и снова дырявя паркет взглядом. — Томас, тебе это не нужно, слышишь? Тебе же хорошо и без этого, Томми… Дамиано подошёл к нему, но не трогал, чтобы не раздражать. Вик выглядела очень поникшей. — Котенок… Вспомни все хорошее, не связанное с наркотиками… Пожалуйста, Томас. Я люблю тебя. Ты не можешь вести себя так! — Она всхлипнула и обняла его, — Я не позволю тебе! Можешь ударить меня, но я не отпущу! Томас в начале хотел оттолкнуть её, но потом пришло осознание. — вик… Прости. Он снова обнял её. — Не отпускай… Я не выдержу без тебя. Дамиано сидел возле них, а Этан стоял немного поодаль. Ситуация страшная. Но Дами полностью понимал Томаса и то, что он чувствует. Хочется забыться, почувствовать себя хорошо в моменте. Единственное, что помогает держаться — это поддержка от любимых… И Томасу это нужно, Дамиано сам вспомнил, как лез к Этану, потому что по-другому отвлечься сложно. Он придвинулся и тоже обнял Томми. — Всё хорошо, Томас, ты сильный, и тебе не нужна эта дрянь. Я люблю тебя, и Вик любит тебя, и Этан тоже. Томас прильнул к нему. — Спасибо, котики… Вы лучшие. — Вот так Томас! Ты молодец! Хочешь, сейчас что-нибудь закажем поесть и полежим все вместе? Томас шмыгнул носом и кивнул. К ним подошёл Этан и обнял всех троих. — Отлично.       Через час все сидели на кровати в комнате и, если говорить прямо, то заедали стресс сегодняшнего дня. Кто бы мог подумать, что поездка в кафе обернётся… — Стоп, — Дамиано положил откусанный кусок пиццы обратно в коробку, — Этан, как ты думаешь, то, что нас обнаружили, связано с Беатрис? То есть могла ли она сообщить о том, где мы? — Полагаю, что могла. Вероятность того, что на нас случайно наткнулись в этом кафе, очень мала, а больше мы никак не палились, да и почему-то всё случилось почти сразу, как мы приехали. — Что за Беатрис? — спросила Вик. — Подруга. Была. Дамиано взял телефон и, зайдя в диалог с Беатрис, написал ей пару ласковых, но блокировать не стал, — вдруг это «не то, что ты подумал!» Ребята разговорились, о прошлом, о настоящем, о будущем тоже, всё сливалось в одну большую историю. Наша жизнь — книга, которую ты можешь оценить, только дочитав хотя бы главу, и, кажется, очередная из них была завершена. Билеты в Рим были куплены на завтрашний вечер, все легли спать достаточно рано, так как были эмоционально вымотаны.       Утром, лениво потянувшись на кровати и перевернувшись на бок, Томас чуть не упал на пол, но вовремя опёрся на руку. От этого он тут же проснулся и сел на кровати, медленно моргая. Вот же ж сука, всю ночь разборки снились… ещё и на самолёт опоздал. Томас вздохнул. «Может, это знак, что никуда не нужно лететь?..» — Томми, что за грохот был… — промычала где-то сзади Вик, закутанная по шею в одеяло. — А, так, ничего. Ты встаёшь? — Угу… — и Вик натянула одеяло ещё выше. Томас обернулся и умилился. Он лёг рядом, всё же немного навалившись на Вик, и попытался поцеловать её, она, улыбаясь, прятала лицо в подушку, а потом всё же повернулась навстречу мягкому утреннему поцелую. Было на самом деле уже около девяти, и Этан, уже успев собрать свои вещи, сидел с Дамиано и курил первую за два дня сигарету, попивая тёплый кофе. — Хэй, Томас, доброе утро! — Дами заметил друга и поприветствовал его усталой, но дружелюбной улыбкой. — Доброе, — и Раджи, ссутулившись, проследовал в ванную комнату, чтобы наскоро почистить зубы и смыть со своего лица вчерашние переживания, что, впрочем, немного помогло освежиться и переключиться на новый день. Тут в голову Томаса пришла ослепительная идея. — Дами, Дами! — он выбежал из ванной с полотенцем в руках. — А? Что такое? Ты так сияешь, как будто увидел Джимми Хендрикса. — Почти, слушай, и ты, Этан, давайте пойдём петь на улицу. Мы же тут последний день, и… о, ты встала! — Томас посмотрел на Вик, такую уютную, — Вовремя! — Он повернулся так, чтобы говорить сразу со всеми, — И мы же так нигде особо и не побывали, чтобы нас не нашли, а теперь можем где-нибудь в центре попробовать заработать! — Но у нас же буквально один инструмент на четырёх человек, — Дамиано колебался. — Ну так ты поёшь, тебе инструмент не нужен. А Вик и Этан будут аскерами! С таким воодушевлённым Томасом спорить было бесполезно, да и не хотелось, идея была замечательная, до вечера было много времени, можно вернуться часа в четыре и собраться.       Первые пару песен было как-то страшно, люди шли мимо, даже не оглядываясь на музыку, но в какой-то момент в чехол от гитары прилетела купюра. Потом другая. Немного мелочи, а потом сразу два человека, когда к ним подошли Этан и Вик, на одном припеве, положили в шляпы заслуженный гонорар кавер-звёзд этой улицы. В аэропорту на заработанные деньги ребята купили сувениры, — прямо как настоящие туристы! Настроение в полёте было хорошее у всех. А потом самолёт приземлился в Риме.