***
Они выскочили из машины, в проулке, который им указала Пейдж, которая встревоженно встретила их. Рядом с ней суетился темнокожий парень. Пейдж ранее объяснила по телефону, что это санитар из клиники, который решил им помочь. Хлопки автомобильных дверей озвучили улицу громкостью, которая, своей хлёсткой звучностью, сообщала о том, что ночь, близясь к своему исходу, скоро закончиться. Перед тем, как плавно перетечь в утро, это время суток, вне пятен выхваченных светом фар, сгущалось особенно густой тьмой. Проулок образовывали здания, повёрнутые на этот аппендикс чёрными выходами, оставив парадные с другой стороны, а с ними и парадное освещение. Парень, жестикулируя, начал объяснять, где может находиться невестка и кузен Бена. Из рассказа, вырисовывалась малоутешительная картинка, того что в это место практически невозможно было попасть незаметно. Приемный покой, куда привозили пациентов, был из-за специфики особенно хорошо оснащён пунктами охраны. Санитар, поддержал мысль, о том что нужно дождаться подкрепления которое обещал Шив, но при этом, так же утвердил их с Рей Ниимой в догадке, о том, что преступники, схватив Роуз, теперь уже осведомлены о их действиях. И получалось, что, теперь у них была ещё и заложница, угрожая благополучию которой, преступная группа могла диктовать свои условия. Как жаль, что Роуз не смогла выйти из клиники, после того как отправила запись. Время предательски уходило, но срочно необходимо было что-то предпринимать. – Как тебя зовут? – спросил Бен, прерывая скороговорку санитара. – А-аа, – словно забыв своё имя, протянул санитар, – ...Финн. – Финн, где располагается хозяйственный блок? – На минус третьем, под землёй, он перекрыт, чтобы пациенты ненароком туда не забредали. – Но двери и лестницы там есть? Как с охраной обстоят дела?***
Армитаж, слышал грохот и возню за дверью, которую Тишра, спешно соскочив с него, оставила неплотно закрытой. Он проклинал себя за то, что попросил Роуз добыть этот компромат, навлекая беду на свой прекрасный добрый цветок. Весь этот адский сеанс, который устроила Тишра, его душу жёг взгляд любимой. Он не знал, но чувствовал, что она здесь, смотрит на него, на эту пытку, которую он сам для неё и устроил. И теперь, она попала из-за него в беду, а он лежит прикованный к койке и совершенно бесполезный. Тишра накинула на него одеяло, не успев надеть на него пижаму, так как не вколола ему седативное. Действие возбудителя ещё не прекратилось, и одеяло укрывающее причинное место, топорщились колом. Он, проклиная себя, попробовал перенаправить усилие в скованные ременными петлями руки. В одурманенном мозгу всплыл, бредовый шёпот Тишры, шелестящий о том что ей так не хватает его рук, и что придёт время когда он весь станет её. Это удушающее воспоминание, заставило его руки бессильно опасть на койку, и тот час же рассердиться на себя. Армитаж сжал кулаки, твердя себе: "Соберись тряпка!" Он проверил, натяжение ремней, ему показалось, что один захват чуть слабее держит его запястье. Он отличался хрупким телосложением и высоким ростом, но при всей своей худобе, в критической ситуации мобилизовал скрытые резервы, и мог подобно силачу с средневековой ярмарки гнуть подковы. Так, он, в свое время на адреналине, вынес Роуз из разбитой всмятку машины, тормоза которой подрезала Тишра. Тишр-Тишра, как он мог впустить в свою жизнь эту тварь из ада? А ведь когда-то она даже казалась ему забавной, и он действительно говорил ей те вещи, о которых она ему напоминала теперь... Армитаж ожесточённо задёргал рукой захват, гадина второпях не успела ему вколоть седативное, он должен был использовать эту возможность. До Армитажа снова донеслись звуки борьбы, и отчаянные крики его жены. От нечеловеческого напряжения у него потемнело в глазах, но в следующую секунду, когда он обрёл способность видеть, его освобождённая и ободранная о стропу ремня конечность появилась в поле зрения. Где-то в коридоре, звук хлопнувшей двери прервал крики его любимой. Освободившейся рукой, он, дотянувшись до оставленного Тишрой реквизита, схватив лампу для релакса, и, ударив о низ койки, превратил её в иззубренную острыми осколками розочку. Сняв один из кусков стекла, который плохо держался с края, он, подрезав, разорвал остальные ремни. Попытка встать, снова вызвала шум в голове и кратковременное потемнение в глазах, однако заставив себя собраться, он быстро натянул пижаму и перехватив разбитую лампу за основание, обматывая вокруг запястья шнур, переступил босыми ногами за порог палаты.