***
Мелодия скрипки разносится из подземелий.***
Зик Йегер ненавидит Аккерманов. И это вполне обоснованное чувство, возникшее не из ниоткуда. Мужчине с самого раннего возраста казалось, что они не имеют права иметь такую силу. И не важно, с помощью каких экспериментов они были сотворены. Не важно, чем их там наградила прародительница… Зик был уверен, что сила незаслуженно принадлежала им. И в Марли так к ним относились все. В основном, их старались убивать, но иногда отправляли в лагеря, где их сначала держали и пытали, а потом перевоспитывали и учили, дабы они сражались на благо страны. Но мнение Зика росло не из политики страны, а из своего собственного опыта. Йегер был поистине несчастным ребенком. Родители в нем видели только способ достижения цели. И когда Зик уже поступил в кандидаты в воины, он часто после тренировок шел домой один. У него не было друзей. Он, собственно, всегда оставался в полном одиночестве, или с книжками, по которым его учил отец с матерью. Папа… Всегда отказывал ему, если он хотел поиграть в мяч или отдохнуть. Считал, что это бесполезно. Все раннее детство Зика готовили к тому, чтобы сделать из него воина. Поэтому все, что у него оставалось, это игрушки, которые покупали для вида, но никогда ими не пользовались. Не все дети даже могли стать кандидатами в воины — их четко проверяли. Важно, в какой ты форме, какого роста и веса, какая у тебя выносливость, какие умения и особенности. С этим всем было очень строго. В месте, через которое Зик шел домой, часто собирались дети и их родители. У Йегера же такого не было. Он часто им завидовал, хотел оказаться на их места. Чтобы у него тоже было все так, как и у обычных детей! Но все, что доставалось Зику от родителей, это редкая похвала, но частые крики, но все же, на него возлагали огромные надежды. Наверное, он должен был радоваться этому? Гордиться своими родителями, которые думали по-другому, чем все остальные? Наверное. Зик не знал. И вот, вновь бредя с ужасных тренировок, после которых у него болело все тело, а особыми достижениями он не отличался, за что отец нехило на него ругался, Зик опять наткнулся на играющих детей. И он бы просто прошел мимо, если мяч не прилетел ему прямо в голову. Он потёр ушиб и зашипел, оглядываясь. Нет, Йегер ничего не собирался с этим делать. Да и как он мог бы дать отпор детям? Ему могло не хватит сил, все-таки он не был самым лучшим из воинов… Этим папа был крайне недоволен. — Ой-ой! — К нему подбежал мальчишка его возраста, с красивыми, блестящими русыми волосами. — Извини меня, брат! — Он постучал по его плечу. Мальчик, конечно же, тоже был Эльдийцем — на его плече красовалась повязка. — Да… Ничего. — Зик провел рукой по волосам, смущаясь. Он не знал, как общаться со сверстниками. — Все точно хорошо? — Неловко спросил мальчишка. Зик словно опомнился, дернулся. Ему не хотелось казаться каким-то слабым, что ли… Эх, если бы он на самом деле был увереннее в себе. — Да! Все хорошо! — Отчеканил Зик. Собеседник улыбнулся. Кажется, его позабавила реакция Йегера. — А давай дружить? Ты тут часто ходишь! — Он протянул ему руку для пожатия. — Меня зовут Крис. Сокращенно от Кристофер. А ты? Зик неумело пожал его руку, неловко улыбаясь. Такое… Случалось в его жизни впервые. — Я Зик. Крис ярко улыбнулся, словно озаряя весь мир светом своей доброты и чистоты. Йегер даже дернулся. — Ты же, воин, да? — Он ткнул в его форму. — Нет, я только… Учусь. — Как же здорово! — Кристофер отбивал мяч по земле в такт своим словам. — Это прекрасно, ты сможешь в будущем защищать нас и искупить свои грехи… Зик пожал плечами. Он не преследовал определений цели, делая это. Возможно, он даже и не понимал еще до конца, для чего это все. Если отец сказал — надо, значит — надо. — Давай поиграем в мяч, Зик? Йегер должен был идти домой. Но это предложение было таким заманчивым и прекрасным, что он не смог отказаться. И хоть Зик играл неумело, зато с огромным наслаждением. Его радовало, что он хоть как-то сменит деятельность. Бесконечные тренировки и учеба утомляли его как минимум потому, что все в его возрасте должны веселиться и отдыхать, готовясь уже к более серьезной, взрослой жизни. А не наоборот. Когда мальчик уже понимал, что ему надо бежать домой, он неуклюже попрощался и ушел, чтобы от отца не попало. Кристофер обещал увидеться еще. И Зик в этот момент был самым счастливым мальчиком на свете. У него появился первый друг. Настоящий и верный. Может, хоть он скрасит его серые будни, которые он искренне ненавидел? Потому что на тренировках на него кричали, говорили, что он никчемный. Дома было тоже самое. Благо, придя домой, отец и мать были заняты на совещании. Он проскользнул в свою комнату и сразу сел за книги, чтобы не вызывать подозрений. Ночь наступила быстро. Перед тем, как уснуть в своей кровати, Зик думал о мальчике и улыбался. «Так вот, какого это — иметь друзей?» — Думал он. И теперь, почти каждый день после его тренировок, они встречались на том же месте. Чаще всего они играли в мяч, или в другие игры. Но иногда Крис показывал ему некоторые места в их лагере. Вот, у Мадам Брюс какие красивые цветы, или же вон, Мистер Кэрол какую красивую сделал лавочку. И все так по-простому, но… Зику становилось от этого так тепло и хорошо, что он был готов слушать эти новости и смотреть на самые обычные вещи вновь и вновь, только бы это не кончалось. Слишком далеко уходить Зик все равно отказывался, ему все еще надо было поспевать за тем, чтобы ему не попадало от отца. Поэтому он стал врать, что тренировки идут дольше и он больше старается. Родители верили и надеялись, потому что приходил он весь потный, красный и запыхавшийся. — Ты хороший человек, Зик. — Говорил Крис. — Я вижу, что у тебя впереди светлое будущее! И их идиллия продолжалась бы дальше, если бы не этот злополучный день в их жизни. Однажды, все также играя после тренировок, к ним подошел другой мальчик, чужой, которого они раньше здесь не видели. Он выглядел озлобленно, сжимал и разжимал кулаки. А сзади него стояла девочка, с красивым, чёрными волосами. Она топталась на месте, явно нервничая. — Эй. — Парень ткнул Зика кулаком в грудь. — Ты воин? — Я… Учусь. Только учусь. — Тихо ответил Йегер, улавливая настроение собеседника. Мальчишка усмехнулся, даже рассмеялся. — Значит, ты будешь стараться, чтобы все мы, Эльдийцы, подохли? Против своих же пойдешь? — Не кричи так, услышат же! — Аккуратно ответила девочка, дотронувшись до его плеча. — Да пусть меня убьют! Мы все равно все мертвы! — Он указал пальцем на Зика. — Из-за него! Йегер весь сжался, не зная, что на такое отвечать. В такие ситуации… Он попадал впервые. Потому что на крики родителей он молчал, опустив голову. Тоже самое Зик делал и на тренировках. — Тише… — Девочка дернула его за рукав. — Да не могу я смотреть, как этот ублюдок живет рядом с такими же, как он, и идет против своих же! Мальчишка ударил его в живот, повалил, сел сверху. Зик, хоть и учился на воина, словно не мог ему ничем ответить. Будто он был прав. Парень бил его по лицу, что-то крича. Крис пнул его ногой, сбивая обидчика с Зика. Теперь он накинулся на него, отвечая за друга. Зик отполз в бок, протирая лицо, стертое в кровь. — Ты кем себя возомнил?! — Кричал Крис. — С чего ты так себя ведешь? — Мальчики… Прекратите! — Она тяжело дышала и выглядела словно уже не такой беззащитной. — Эй! Крис был не так силён, но он удачно захватил его, держа крепко-крепко. И только он занес один единственный, но четкий, меткий и хороший удар, как ему прилетело в ответ. — Крис! — Кричал уже Зик. — Крис! Эта девчонка взяла откуда-то большой камень и сильно ударила Кристофера по голове в висок, одним ударом… Убив его. Мальчишка отошел от трупа соперника, смотря на подругу со страхом в глазах. Ее даже не трясло. Она стояла четко и уверено, все еще держа в руках камень. И как такая хрупкая девочка могла убить мальчика одним ударом? — Крис! Эй! — Зик тряс его за плечи. — Эй, не уходи, Кристофер! — Мира, ты… Что ты наделала? — Причитал обидчик. — Мира, ты… Ты монстр! Он хотел уже убежать, как его схватил один из Марлийских наблюдателей, наконец поспев к ним. — Эй, куда собрался, поганый чертенок? И что тут случилось, а? В тюрьму захотелось? Мира обернулась к ним, подошла ближе к взрослому мужчине, ударив его в пах. Он согнулся, тогда девочка крепко ухватило его за шею, смотря в глаза. — Акк… Аккерман… — Простонал он. — Никто не посмеет его даже рукой тронуть. — Прошипела она. — Я не позволю. — Значит, защищаешь хо… Хозяина своего, да? Взгляд девочки был звериным, безумным, она не ведала, что делает, но знала, что это было правильно. Мира свернула ему шею. Зик не обращал на происходящее внимание, все еще тряся Криса, обнимая и явно начиная плакать. — Эй! Она убила Филиппа! — Поспешили другие Марлийские солдаты, что охраняли и контролировали лагерь. — Это Аккерман! Держи ее! И когда ее схватили несколько мужчин, она уже потеряла сознание, перестаравшись в силе. Все же, она еще была неопытна и мала. — Она еще и мальчишку убила! — Кричала какая-то женщина. — Нашего, нашего Кристофера! Ох, ох, ох! В итоге Зика оттолкнули назад прибежавшие родители Кристофера. Миру и их обидчика же забрали Господа хранители безопасности. Гриша и Дина же долго читали ему, что связываться с чужими — плохо, и лучше всегда быть одному, чтобы обезопасить себя. Зик лишь кивал им, не в силах противоречить, но не забывая, как умер его первый и последний в его жизни лучший друг. Семью Йегеров деликатно попросили присутствовать на допросе Миры. Дела были плохи не только у нее, но и у того мальчика, которого, оказалось, звали Ной, потому что он напал на кандидата в воины. — Почему ты убила этих двоих людей, Мира? — Ей протянули две фотографии. Девочка взяла, рассмотрела свои деяния. Ей не то чтобы было сильно стыдно, но чувства были не лучшие. Забвение спало с нее, и теперь ей резко… Стало больно. Она понимала, что теперь убьют и ее, и маму, и папу, и сестру. А семья ей была очень дорога. И то, что она своими действиями сделает плохо и им тоже медленно терзало ее. Она, как и ее отец и сестра, долго скрывалась под фамилией матери, хоть и у мужчины, что был по крови Аккерманом, была другая фамилия от родителей, чтобы также не попадаться на глаза Марлийцам. А теперь… Она всех их подставила. — Я хотела защитить своего друга. — Тихо ответила она. — Друга? — Ответил мужчина, сидящий напротив нее. — А может, хозяина? Некоторые Марлийские ученые изучали Аккерманов, как животных. Причины их поведение, их силу, повадки, мысли. Но никто не мог найти против них действенное средство. Ведь даже взрыв мог их не убить. Их кровь… Кипела сильнее, двигалась быстрее. Была горячее. Защищала Аккермана до последнего мига. А также… Призывала к тому, чтобы защищать хозяина. Мира ее поднимала глаз, только смотря на фотографии. Надзиратель был строг и жесток. Зик наблюдал за всем этим и понимал, как его живот скручивается от ужаса, а в голове какой-то ураган… — Я просто… Хотела его защитить. Мира вся сжалась, стараясь спрятаться от этого ужасного мира. Ей было страшно, все же ребёнку было всего девять лет. Она иногда не понимала, почему их считали другими? Что такого они сделали? Родились сильными? Да, их в любом случае бы ненавидела, они, в первую очередь, Эльдийцы, но Аккерманы для Марлийцев были сродни чудовищ и монстров, которых надо или уничтожать, или использовать для собственных нужд. Как и титанов, собственно. Так Мира и пришла к выводу, что на самом деле внутри нее скрывается страшная сущность титана, которая хочет вырваться наружу и убивать. И по сути, она была в чем-то права. Аккерманы были созданы искусственно много лет назад. Госпожа Имир одарила их частичкой своей силы, чтобы они защищали королевство. И хоть Мира не знала этой истории, но эта часть силы переходила от поколения к поколению, одаривая человека силой. — Вы, Аккерманы, поганые рабы. Вы еще и поклоняетесь этим… Эльдийцам. — Ответил мужчина. — Тебя убьют. Точнее, казнят. Как и твоего хозяина. — Нет! — Она схватила его за руку, что охранники направили на нее ружья. — Нет, прошу! Убейте только меня! Он … Ни при чем! — Он напал на кандидата в воина, девчонка. — Мужчина схватил ее за волосы, сжал. — Ты это понимаешь? Воины — это наше будущее. Наши защитники. Они и за вас искупляют грехи Эльдийцев, тварь! Он встал и ударил ее по щеке, из-за чего та упала на пол, протерла лицо рукой. Он же уже собирался уходить, считая все происходящее бесполезным. — Давайте… Я скажу вам, что я чувствовала, когда убивала. — Она почти плакала. — А Вы не убьете Ноя… Мужчина повернулся, добродушно улыбнулся ей. — И что, ты лучше сама умрешь, но не он? — Да. — Уверено ответила она. Мужчина кивнул, чтобы она вновь села за стол. Он присоединился к ней, заняв свое старое место. — На благо Марли? — Спросил он. — На благо Марли. — Ответила Мира. Но она на секунду стушевалась, спросила вновь. — Вы же обещаете, что он не умрет? — Конечно. — Сказал мужчина и улыбнулся. — Обещаю. И Зик слушал и слушал, когда она говорила, что чувствовала. Как закипала ее кровь, звенело в голове, как она забыла, кто она такая и для нее существовал только Ной… В этом была вся сущность Аккерманов. В проклятой Аккерсвязи, которой они также обзавелись из-за прародительниц Имир. Никто тогда не учел, что их кровь приведёт только к достойному человеку. И тогда да — Аккерман сделает что угодно ради него, будет слушаться каждого приказа и исполнит все, что он попросит. Даже умрет. В итоге, через несколько дней Миру ждала казнь. Все конечности ее тела, кроме головы, привязали веревками к специальному аппарату, разработанному в Марли. И тянули так ее несколько часов, а Мира кричала и плакала, звала и Ноя, и родителей, что за всем этим наблюдали. Ей казалось, что вот, она наконец-то видела свет в конце, и скоро умрет, но нет. Аппарат останавливался, а потом вновь начинал работать. Ее снова и снова мучали, растягивая суставы. И пытка продолжалась, пока главнокомандующий не решил, что ей хватит. И тогда уже все усилили и разорвали девочку на части. Непонятно, она скончалась от боли или от быстрой и обильный потери крови, но было ясно одно — умерла она в ужасных муках. И тогда Зик понял, что она это заслужила. Что он ненавидит этих сильных тварей всем своим сердцем. Маму Миры расстреляли за покрытие Аккерманов и предательство, а отца и маленькую сестру отправили в лагеря, чтобы сначала испытать их, а потом использовать себе на благо. И этот человек обещания не сдержал — Ноя с его семьей казнили чуть позже. И только через десяток с лишним лет Зик сможет разработать препарат против них, наконец чувствуя, как будет их уничтожать и казнить. Он был очень умным, а Марли его сильно поддерживало после того, как он сдал своих родителей, а ненависть Зика к Аккерманам они только одобряли. Этот препарат не раз поможет как и Марли, так и лично Зику в делах. — Так почему эта твоя… Микстура. — Пик курила, общаясь с Йегером. — Так называется? Кристофер? — В честь погибшего друга, которого убили. Зик ответил быстро, а Фингер лишь кивала головой, переваривая эту информацию. С Йегером она была в очень неплохих отношениях. — И это не микстура, Пик. А препарат, которые обеспечит нам устранение Аккерманов. — Да-да, точно, конечно. — Она замахала руками, не споря. Йегер улыбнулся ей. Он и не хотел создавать что-то, что могло моментально убить Аккерманов. Наоборот же, с помощью этого препарата они сначала будут страдать, а он, с помощью королевской крови и особых компонентов в данной жидкости, будет управлять ими как хочет. А потом сдавать в лагеря на пытки, а также, и принимать в этом участие. Однако, обычного человека этот препарат мог убить за раз, если просто его вколоть в шею в маленькой дозе. Но Марли все же использовали изобретение Зика только на Аккерманах. Да он и не раскрывал Марлийцам, что он королевской крови. Почему он такой сильный в форме звероподобного и почему так работает препарат. Но ему всегда казалось, что они догадывались, но так как он был им полезен, то ничего с этим не делали. — А кто убил твоего Кристофера то? Аккерман, что ли? — Как сложно было догадаться, да, Пик? Девушка вновь усмехнулась. Общение с Зиком доставляло ей удовольствие. — Ну, ты очень умный дядька, раз смог создать такое. — Она встала, подошла к нему. И хоть была сильно ниже, голос ее звучал грозно. — Тогда ответь мне на вопрос… Почему, когда ты забирал титана челюсти, ты оставил эту… Оливию Аккерман там? — Потому что я приказал ей все забыть с помощью этого. — Он потряс флаконом прямо перед лицом Фингер. — Милая Пик, не волнуйся, я уже заготовил для нее мучительную и ужасную смерть. Просто не сегодня и не сейчас. Он провел рукой по ее волосам, а Фингер лишь фыркнула. — Вот я иногда не понимаю, как ты так спокойно думаешь о пытках. Да, они это заслужили, но тебя блевать не тянет при виде этого ужаса? — Нет. — Зик поправил свои очки. — Я иду к своей цела несмотря ни на что. Никто и ничто мне не помещает. Тем более, такая мелочь, как пытки. Я к ним уже привык. Пик пожала плечами, потушив сигарету и оставляя Зика в одиночестве. Он поднял глаза к небу. В его жизни было два близких человека — Кристофер и господин Ксавье. И оба они были мертвы. «Ты как там, Крис? Уже общался с господином Ксавье? Все обсудили? Вы… Наблюдаете за мной? Присматриваете? » — Обращался он к небесам, надеясь, что однажды его обязательно услышат. Верил, что за ним хотя бы наблюдали. Что он, может быть, на самом деле, не настолько одинок.***
— Эта девушка… Наверняка была очень доброй. — Руки Армина тряслись. — И уж точно лучше меня. Ривай вздохнул. После недавних событий Арлерт так и не отошёл. Капитан ожидал этого, однако он не был готов слезно поддерживать его. — Армин, твои руки теперь в крови. Ты никогда не станешь прежним. — Микаса уж было возмутилась. — Но если бы ты не выстрелил, Жана бы сейчас не было с нами. — Ривай кивнул на товарища, и Армин тоже перевёл взгляд на Кирштейна. — Спасибо тебе. Если присмотреться, то можно было увидеть, как взмокните ресницы мальчика слегка содрогались. В свете теплой лампы это выглядело очень красиво. — Капитан… — Начал Жан. — Я думал, что это неправильно — убивать людей. И что нельзя нам отдавать такие приказы, но… Я был не прав. Отныне я готов убить нашего врага. Эти дети были явно потеряны. А Ривай и не знал, что им ответить. Когда он впервые столкнулся с убийствами, он был очень мал — тогда Кенни учил его, как нужно вести себя с соседями. Риваю тогда и в голову не приходило, хорошо это или плохо. Смерть матери будто забрала в нем все светлое, что только было, оставляя за собой. — Жан, я тоже не знаю, что правильно, а что нет. — Он смотрел ему в глаза. — Может, ты уж и не так неправ. Ривай встал, подошел к заключенным. Вытащил тряпку, что затыкала главарю рот. Уже предвкушал, как мерзко будет ему вновь. Опять слушать эту брань, бить этого чертового торговца… — Ну что, Димо Ривз, будем сотрудничать? Мужчина сначала сопротивлялся, но холодная речь Ривая, а также, его сильные руки неплохо ему помогло определиться. Хотя, в полицию идти было голимое дело — за неудачную операцию его там просто прикончат. — Скажи мне, ты знаешь, куда увезли Эрена, Хисторию и Ханджи?! Ривай злился. Это раздражало то, что их забрали прямо у него из-под носа и он ничего не смог с этим сделать. Что именно Оливия украла Ханджи. — Нет… — Димо замотал головой. — Но я знаю тех, кто знает. С Ривзом договориться удалось. Это уже нехило им помогало, если все пойдет по плану. Но… Одно его смущало. Ладно Эрен и Хистория, все же мальчишка был титаном, а блондинка принадлежала к этим Рейссам, тайну которых они еще не разгадали, но… На кой черт им Ханджи? Он так и не смог понять… Это оставалось для него загадкой. И это почему-то окончательно сводило Ривая с ума, потому что он правда не понимал, что происходит. Даже если бы они хотели захватить кого-то из разведчиков, чтобы выпытать у них какую-то информацию, то почему Зоэ? Потому что она постоянно на виду, очень смышленая? Потому что о ней слышно, как о самом умном человеке в разведке? Или потому что она была самая страшная по званию во время этой операции? Но противоречие опять проявилось. Операцией-то руководил Ривай. Хотя сам Капитан не понимал почему, но оспаривать решения начальства не решался. По какой-то причине именно в этот раз Эрвин доверил ему руководство. Мужчина протер рукой лицо, собираясь в дорогу. Да, Ханджи явно заставляло его поволноваться, хоть он этого и не хотел признавать.***
— Эрвин! — Эрнест ворвался к нему в кабинет с Моблитом за спиной. — У нас проблемы. Эрвин внимательно выслушал подчиненного. Вести о том, что Эрена, Хисторию и Ханджи украли его никак не радовали. Почти. — Ясно. — Ответил блондин. — Моблит, будь добр, достань нам чаю. Бернер стушевался от такой странной просьбы, но без оговорок отправился искать чай. — Присаживайся, Эрнест. Давай сыграем. Смит поставил перед ним шахматы. Гиллот не стал отказывать, присоединился. Пускай это и было странно в их ситуации, Эрнест и не думал сомневаться в том, в здравом ли уме находится Смит. — Как ты думаешь… — Эрвин пошёл первым. — Что нас ждёт в будущем? — Я стараюсь туда не заглядывать. Живу настоящим. — Эрнест и свою пешку пустил в ход. Эрвин кивнул, принимая такой ответ. Эрнест искренне не понимал, почему Смит позволил ему забрать по ходу игры несколько пешек. — А я считаю иначе, Гиллот. Я всегда смотрю в будущее. — Мужчина теперь же выводил на поле более значимые фигуры. — И я вижу, что я выиграю. Что мы одолеем врагов. — Я в это верю… — Они не будут ожидать нашего появления, нашего дебюта, Эрнест. Гиллот внимательно посмотрел на поле перед глазами. Эрвин ввел его в такую ситуацию, что ему ничего не оставалось, кроме как забрать ферзя своим королем. Что он и сделал. — Да, Эрнест. Если противник заберёт нашего ферзя… — Он улыбнулся. — Мы поставим шах и мат. В итоге, король попал в ловушку ладьи и коня. Эрнест кивнул, собственно, ничего другого и не ожидая. Эрвин был искусен в шахматах как никто другой. — Мы будем ладьей и конем, Эрнест. Оливия — король. Она забрала нашего ферзя — Ханджи. — Эрвин улыбнулся во все тридцать два. — Мы пожертвуем ферзем и поставим королю шах и мат. И ничего не будем бояться. Эрвин встал, открыл ящик, достал оттуда две бумаги. Положил на стол перед Эрнестом. — Она сама попалась ко мне в руки. Добровольно. — Договор о заключении брака и… Признание в особо тяжких преступлениях против государства и людей? И она это… Подписала. — Все так. Точнее, почти. — Эрвин указал на ее подпись. — Все, что мне нужно было — это ее подпись на договоре о браке, и я спокойно ее повторил. И та информация, которую я удачно перенес из дневника Ханджи на бумаги. Мне даже изменять ничего не пришлось, там все так, как нам нужно. — Смит спрятал документы обратно. — И так так я их сдам главнокомандующему Заклаю, то это и очистит мое имя. Смит вновь подошел к Эрнесту, протянул ему руку. — Ну так что? Ты готов вступить именно на мою сторону и поставить шах и мат вместе? Гиллот с полной уверенностью в глазах посмотрел на руку. Ему нравилось находится на стороне победителей. Мужчина встал, улыбаясь. — Кажется, нам надо бы выпить, но… Как-нибудь в другой раз. — Сказал Эрнест, крепко пожав руку Смита. — Обязательно. Нам еще победу праздновать надо будет… Совсем скоро.***
За счет Ривза они удачно схватили двух полицейских, которых тогда и подозревала Ханджи. И все, что теперь оставалось Риваю это выпытать из них информацию. Моблит, наконец вернувшись из поездки, стоял сзади Саннеса и держал стул, на котором он сидел. Бернера явно все происходящее совсем не радовало, но делать было нечего — нужны же капитану помощники. Эрнест ведь все-таки остался в столице с Эрвином, несмотря на опасность. Ривай был в перчатках и фартуке, не желая мараться в чужой крови. Он уже выбил Саннесу пару зубов под его недовольное мычание. — Чем раньше ты все расскажешь, тем раньше все закончиться, понимаешь? — Сколько не бейте… Не скажу. Не предам короля, никогда. — Ясно. Мы продолжаем. Ривай еще несколько раз нанес удары по телу бедолаги. Он думал о том, что ему сделать дальше? Переломать все кости? Может, содрать скальп? Отрезать гениталии? «Ногти». — Вспомнил Ривай и принялся вырывать каждый и по очереди. Он был жесток и вспыльчив сейчас. Кажется, в его глазах блестел какой-то нездоровый свет, который сильно пугал Моблита. «Зверь…» — Подумал про себя Бернер. В таком свете он еще никогда не видел Капитана. Капитан дышал тяжело и прерывисто. Он понимал, что душа его рвется на части из-за того, что случилось с Зоэ, но он никак не мог понять, почему же? По какой причине она так сильно его беспокоила? Почему так глубоко залезла в душу, сжала сердце? Он не имел желания иметь каких-либо отношений — это бы точно доставило ему боль. Тем более, как когда-то говорила ему Оливия — любви он не заслуживал. Оливия. Эта чертовка ломала его, не стесняясь и не жалея. Так что же тут мелочиться? Он на себе прознал большую боль, и не только от Оливии, так сможет ее и передать. — Саннес, где… — Он схватил его за волосы, оттянул. — Где она? Моблит наблюдал за происходящем со стороны и ему казалось, что он сходил с ума. Да, Капитан Ривай его пугал всегда, все же он был до жути сильным, опасным и безжалостным, но таким, он не видел его никогда. Нет, не зверь. Монстр. Настоящий! — Отвечай мне, сукин ты сын! — Ривай сорвался на крик. — Нет! Сколько хотите меня пытайте — нет! — Он сглотнул слюну. — Я всю жизнь убивал людей, чтобы сохранить мир! Та потаскуха на ферме, пара, что решила перелететь через стены — их убил я! И да, мои руки по локоть в крови, но я никогда не видел, чтобы кому-то пытки приносили столько удовольствия, как вам! Если бы у Ривая был шанс, он бы убил его к чертовой матери. Но сначала надо выведать информацию. Он отпустил его волосы, схватил один из своих кинжалов, что лежал на столешнице рядом, воткнул в бедро и вытащил. Еще раз воткнул и вытащил. Саннес кричал, стонал, даже плакал, но ничего не говорил. Человек поистине железной закалки. Это Ривая злило. Бросив кинжал, он вновь принялся за ногти. Даже уже на лице Капитана, как бы он аккуратен не был, красовались кровяные капли. — Когда у тебя не останется ногтей, я начну отрывать тебе пальцы. Моблит не выдержал, вышел. Тогда Ривай опустился на колени перед Саннес, принявшись снимать с него обувь, чтобы продолжить выдергивать ногти. Капитан заговорил: — Ты слышал о мафии подземного города, Саннес? Мужчина лишь кивнул. Ривай сощурился, копошась в собственных воспоминаниях. — Я тебя поздравляю, ты второй кто узнает о моем прошлом чуть больше. Извини, что не первый, это у тебя отобрал Смит. — Ривай разобрался с его обувью, выдрал ноготь под очередные новые крики. — Так вот. Я был не простым разбойником, как вам говорят. Я напрямую относился к Мафии. Расскажи мне, что ты о ней знаешь. «Я… Теряю контроль. Что-то рвется и мечет. — В это же время пугливо думал Ривай про себя. — Что происходит?» И потом Ривай будто и опомнился, что никто не должен был знать о его связи с мафией, но эта мысль утекла куда-то очень далеко, за грани сознания… Саннес скривился, опустил глаза, что уже залились кровью, к Риваю. — Это самая… Жестокая организация нашего мира… — Так. — Словно подтвердил Ривай, вырывая второй ноготь. — Люди в ней были готовы пожертвовать всеми моральными принципами ради того, чтобы сделать жизнь жителей подземного города чуточку лучше… — Да, чем должны были заниматься Вы. Полицейские. — Он, кажется, усмехнулся. — Но вы ничего не делали. — И мафия… Никогда не выходила наружу, несмотря на то, что могла себе это позволить в силу своих физических и материальных возможностей. Могла уничтожить… Всю охрану, что стояла у подъема. Капитан словно и остался доволен его ответам. Как учитель, который долго готовил ученика к экзамену. — Да, Саннес. — Ривай выдернул очередной ноготь, поднялся на ноги. — Главарь спасал людей и снизу и сверху, стараясь сделать жизнь жителей подземелья лучше, но и не атаковать и не мучать тех, кто на поверхности. Потому что у него была совесть и осознание, что мафия может уничтожить весь мир. Ривай схватил его за подбородок, больно сжимая. Он думал, что уж, может, даже сломает ему челюсть, но нет, вовремя сдержался. — Ты слышал сказания о Боссе Мафии, который правил в прошлом десятилетии и раньше? — Он… Убил предыдущего босса. И его называли «монстр в человеческом обличии». — Саннес шмыгнул носом, надеясь, что из-за этого станет легче дышать. — Он перерезал кучу полицейских, что спускались туда и… — И воровали, насиловали, властвовали, да Саннес, не стесняйся. Ривай взял свой клинок и принялся водить узоры по спине мужчины, встав сзади. — Босс был… Жесток, силён и бессердечен. — Мне ли не знать. — Ривай вновь оставил неровную линию на спине полицейского. — Так Вы знаете все же, как звали этого человека? Ну, главаря. — Нет… Никто не знает. Никто из подземелий никогда его не выдавал… Так они были верны и благодарны ему. Ривай вновь оттянул мужчину за волосы, заставляя посмотреть на себя, стоящего сзади него. Саннес… Испугался. Он никогда не видел, чтобы капитан Ривай… Улыбался. Так еще и так спокойно. Но глаза… Глаза и впрямь будто принадлежали не человеку, а настоящему чудищу, что пришло по душу его! — Ты же знаешь, как Босс держался за своих людей. Как мстил за них, спасал их. Любил их. Вот они в ответ его и не выдали. Полицейский сглотнул. Догадки посещали его, но из-за боли он не мог нормально мыслить. — Дурак ты безмозглый, Саннес. — Он наклонился к нему, оставил шрам на щеке. — Это я был Боссом Мафии раньше. И ты думаешь… Что я остановлюсь, пока не добьюсь своей цели? Пока не верну ее? Саннес смотрел на него с широко раскрытыми глазами, не веря в сказанное. Перед ним один из самых жестоких людей за последние столетия, а он этого даже и не знал. — Ладно, передохни. Ривай перепугался. Своих нахлынувшими чувств, тумана и шума в голове. Сердце стучало быстро, словно было готово выпрыгнуть и убивать самостоятельно, без тела. Мужчина отдышался, стараясь вернуть себя к прежнему состоянию. «И зачем я ему сказал?» Саннес остался в одиночестве. Он знал, что ему никто не поверит, если он скажет, кто был боссом Мафии, ведь многие к этому относились крайне скептически. Большинство считали, что это лишь байки. А о прошлом Ривае все знали будто бы и точно, что он был простым разбойником. Да и вряд ли кто пойдет против Капитана, если даже и узнают о его настоящем прошлом. Все таки боялись его все солдаты. А может, Ривай и соврал, чтобы просто запугать его? Не было же никаких подтверждений сказанному. Никто сверху и правда никогда не знал, что конкретно происходило там, внизу. Даже если он выживет, он сохранит это при себе. Хотя если его не убьют разведчики, то его прикончат свои из-за того, что он попал к врагам в плен. Саннес думал, что сойдёт с ума из-за тишины, но нет. Его убило то, что его товарищ во всем сразу же сознался. Слыша то, как тот оскорбляет его веру и короля, словно это все какие-то пустяки, Саннес почувствовал себя преданным и пустым. Из глаз брызнули слезы, смешиваясь с кровью. Ривай с Моблитом вернулись через час, он смотрел на них через сжатые зубы и со стеклянным, но таким больным взглядом. — Хорошо. Я все вам расскажу.***
Кенни курил над телом мёртвого Димо Ривза. — Ай-ай… Так нас предать. Как плохо. — Может, стоило спросить, где сейчас Ривай? Кенни рассмеялся. Траут иногда казалось ему такой глупой, но, зато, верной. Это в ней ему нравилось. — Дорогуша, ты о чем? Он сам к нам придет. Я это знаю точно. Аккерман вновь затянулся. Видеть достижения дорогого племянника доставляли ему удовольствие. Он правда стал сильным, таким, каким хотел его видеть Кенни. Жаль, наверное, что им всем никогда не быть нормальной, адекватной семьей. Хотя и Кенни на роль отца не подходит. Максимум, чему он может научить это искусству боя. — Господин, можно спросить? — Отозвалась блондинка. — Я к вашим услугам, Мисс. — Кенни сделал фальшивый поклон, и снял шляпу перед дамой. — И кого Вы больше… Любите? Ну, из своих воспитанников. Кенни смотрел на нее, как на умалишенную. Потом раздался его громкий смех на всю улицу. — Ты совсем глупая, Траут? — Он ударил ее по плечу несколько раз, все еще смеясь. Лицо девушки было каменным. — И зачем я только спросила… — Что Оливия, что Ривай — они одинаковые, хоть и не хотят этого признавать. — Аккерман вздохнул. Траут же смотрела на него серьезно, вслушиваясь в слова. — Я их воспитывал одним и тем же способом — через боль, и в итоге, это отразилось на них обоих. Но я никого из них не люблю. Ценю — да. Горжусь. — Да, господин Аккерман. Глупый вопрос. Кенни врал. Любил он обоих, как своих собственных детей. Но даже себе он в этом не признается.***
Ханджи очнулась из-за мелодии скрипки. Кто-то играл очень интенсивно и яро, отдавая все свои эмоции. Это сразу заставило вспомнить и ее собственное детство, как мама учила играть Анну на скрипке, а Ханджи никогда и не умела, и такой далекий, но прекрасный момент, когда, как оказалось, у Ривая тоже были свои таланты. Второе ее удивило больше всего — все же у Капитана получалось очень даже хорошо. Даже идеально. «Идиот. Врал же, что только научился. Я же слышу — долго играет. Знаю, что такое хорошая игра на скрипке. Что такое высеченный временем навык». — Зоэ улыбнулась. И только сейчас Ханджи вспомнила, что произошло… Когда? Вчера? Неделю назад? «Я… Не умерла?» Она принялась щупать себя, трогать. На Ханджи была другая одежда… Ее кто-то переодел. А сама она то… Была за решеткой. — Ты что, правда думала, что я просто тебя убью? — Сказала девушка, не переставая играть. — Оливия? Что случилось? Аккерман повернулась к ней, оставляя скрипку. Ее лицо показалось Ханджи печальным. — Эх, прерываешь меня… А я так люблю играть, хоть и делаю это редко. — Оливия подошла к решетке, оперлась на нее. Ханджи все еще сидела на полу. — Меня мама учила играть. А я, кстати, научила твою. Как иронично… Ханджи встала, подошла к ограждению, что разделяли ее и Оливию. Посмотрела на нее сверху вниз. — Что произошло, Оливия? Где я? Почему я… В другой одежде? — Ты сама додуматься не можешь? Я вырубила тебя дротиком. Переодела тебя я. — Отвечала на бесконечные вопросы Зоэ Оливия. — Ты… Дома. И тут Ханджи осенило. Она сжала волосы на голове, прикусила губу. — Я у Рейссов. Оливия лишь кивнула. Для нее это было также странно, как и для Ханджи. — Кстати. — Оливия достала бумажку из кармана. — Я это забираю. Никому не следует знать, что там было. — Это мне дал Эрен… — Именно! — Оливия отошла, приложила бумажку к свече, стоящей на подоконнике. — Вашего Эрена скоро сожрут. Не волнуйся. Ханджи сжала прутья решетки. Выругалась. — Ты… Предательница! — Предательница?! Это слово выводило Оливию из себя. А все из-за того, что она не может простить себе происходящее. Она не могла подолгу смотреть на Ханджи за решеткой, четко зная, что с ней будет дальше. Самара достанет ее с того света. — Да! Как и сейчас ты меня предала, так и тогда. — Ханджи злилась, почти плакала. — Это же ты убила моих родителей и сестру. Аккерман посмотрела на нее, не веря в сказанное. Ах да… Они же так и не нашли их убийц. И, честно говоря, женщина и сама не знала, кто тогда убил Анну и Педро и покушался на Самару. Оливия вытаращила на нее глаза. — Ханджи, я тебя сейчас убью. — Сказала она, ставя руки в боки и протяжно выдыхая. — Я их и пальцем не трогала… — Трогала! Убила! Кто, если не ты?! Мы так и не нашли… Тех, кто их убил. Ты просто водила меня за нос. Ты… — Ханджи помнила ее больную точку. — Лишила маму жизни. — Да что ты знаешь о своей матери?! Оливия быстро подошла к решетку и врезалась в нее, крепко ухватившись за прутья. Ханджи даже отпрянула. В глазах Аккерман читалась злость, ярость, но и глубокая печаль. — Да, я никогда тебе не говорила, Ханджи, но она тогда выжила. Теперь уже Ханджи не хотелось язвить. Только слушать, что говорит собеседница. И словно… Зоэ и вовсе потеряла дар речи. — Она оказалась титаном. Таким же, как и Эрен. — Она протерла намокший лоб рукой. — Рейссы внедрили в нее титана, а я даже и не знала об этом. Но она, Ханджи, потеряла память. Но была жива. Поседела после того случая, повредила глаза… Она изменилась. Стала другой. Оливия остыла, вспоминая Мару, которой уже давно не было рядом. — Но она все равно была. Была рядом. — Она даже усмехнулась, чувствуя, как по щекам текут слезы. — И я ей обещала, Ханджи, что я защищу тебя. Она мне приказала. Так что не говори мне, что я предательница. Я сама себя итак ненавижу за то, что делаю. Но у меня просто… — Она подняла на нее глаза, полные слез. — Нет выбора! И никогда не было. Но, не волнуйся, Самара живет в моей голове и ругает меня. Она никогда мне не простит. Я умру следом, я это знаю. Ханджи съехала по стене вниз от бессилия. Новая информация била в висок, словно головная боль. — А где… Она сейчас? — Мертва. Ее забрали недруги, что пришли из-за стен. Ханджи прикусила губу, чувствуя, как рвется истерика. И вид Оливии… Такой жалкой, слабой и сломленной, заставлял Зоэ рефлексировать и переживать только больше. — Сила титана… — Да. — Оливия вновь протерла глаза. — Ты не подумай, Ханджи. Она была мне очень дорога. Я защищала ее до последнего момента. Зоэ нахмурилась, держа себя за щеки. Все это выводило ее из себя. Мама была жива еще так долго… А она ее не видела. И, выходит, они были совсем близко друг другу? Ханджи осмелела и наконец спросила: — Ты ее любила? Оливия посмотрела в ее глаза — такие же, какие были у Мары до того, как она стала титаном. — Я… Не знаю, что такое любовь. Я была к ней привязана. И она была мне дорога. Я всегда старалась защищать ее и помогать. — Аккерман погружалась в воспоминания, пыталась разобраться. — Это разве любовь? Ханджи не ответила. Ей не хватало сил даже просто встать с пола. — Тогда почему ты нарушила обещание, данное ей? Оливия не ответила. Сама не знала ответа. Ханджи казалось, словно она совсем помрачнела. И так ее удивляло совсем многое за сегодня… Например то, что Оливия умела плакать. — Но ничего, Лив. — Ханджи шмыгнула носом. — Он меня обязательно вытащит, хоть и будет ворчать. — Кто он? — Оливия сказала скептически. — Ривай. Он почему-то постоянно мне помогает последнее время. Оливия рассмеялась. Заливисто, игриво. Так, словно Ханджи рассказала отменный анекдот. И не осталось и следа ее горести, слез, печали и чувства вины… — Что еще? — Недовольно высказалась Ханджи. Реакция Оливии ей совсем не понравилась. — Прости-прости! Ривай… И спасет тебя? Ты… Головой ударилась? Теперь же Аккерман играючи вытирала слезы, которые выступали из-за смеха. Эти ее перепады настроения пугали Ханджи. — В плане? — Ривай никогда никого не спасает просто так. Не помогает. Или ты ему задолжала что? — Да что ты! А ты с чего это взяла? По себе судишь? Оливия вновь улыбнулась. Так тепло, но дерзко, что Ханджи словно забыла как дышать. — Да, по себе. Все же мы с ним одинаковые — единое целое. Она посмотрела на нее с довольным бликом в глазах. Оливия ждала, когда раскроет перед ней эту тайну. Как все мечты Зоэ рухнут в один миг. Как Ханджи сразу вспомнит о том, что рассказывала ей в детстве Оливия о своем прошлом… Поэтому и ухмылялась так не по-доброму. Жаждала реакции Ханджи на этот новый факт. — Он мой родной брат, Ханджи.