***
— Эй, Гвенни, тут немного осталось, будешь? — громко спросила мама. Отвлечённая от чтения Гвен недовольно нахмурилась и подняла взгляд. Мама ещё раз встряхнула пачку с соком, на глаз оценивая, хватит ли двоим. — Нет. — Как знаешь. Я себе возьму. Напевая себе под нос какую-то старую песню, кажется, из нулевых — её детства, мама опрокинула остатки вишнёвого сока в гранёный стакан. Тёмная красная волна с шумом плеснулась о толстые стенки. — Ну как ты там, всё хорошо? — шумно глотнув сока, поинтересовалась мама. — Да, — буркнула Гвен, скользя взглядом по странице по диагонали. Книга была простенькая, никакой интриги. Гвен откровенно скучала, но хотела дочитать чисто из принципа. И подтвердить свои догадки. Текст легко отпечатывался в памяти, пока глаза изучали всё новые страницы. Но её настырно отвлекали от чтения. — Расскажи, мне же интересно, — заговорщическим и крайне раздражающим тоном сказала мама, присаживаясь рядом. На её губах, ещё свежих и красивых, заиграла глупая улыбка, которая, наверное, должна была развязать дочери язык. Вышло это скверно. — Обычное дело, одного убили, второго нашли. Тут ничего интересного. — Ой, как ты скупа на слова, Гвенни, — притворно вздохнула мама, потянувшись ладонью к светлой макушке. Гвен поняла, что сейчас будет, и напряглась вся изнутри, начав считать до десяти. Один, два. Мамина рука с кольцами опустилась на жидкие волосы и встрепала их. Три, четыре, пять. Словно нарочно опустилась к затылку, поднимая тонкие пряди и захватывая их пальцами. Ше-есть, се-емь. Наконец, рука взметнулась вверх, оставив волосы в покое. Гвен, без движения и задержав дыхание, досчитала три оставшиеся цифры. Главное не срываться на мать, она того не заслужила. Она была мила с дочерью, вела себя, как порядочная мама, спрашивала, как прошёл день, в целом интересовалась жизнью Гвен, порой звала посмотреть глупый фильм и покупала по дороге с работы пачку вкусного мармелада. Но как же порой раздражала эта непрошенная ласка. Гвен злилась на себя, что не может, попросту не хочет принимать тёплых прикосновений. Наверное, она была неправильной дочерью. Жаль нельзя перепрошить, как андроида, и вернуть всё в норму. — Тебе всё равно не будет интересно, — стараясь держать голос спокойным, ответила Гвен. — Там скучно. Правда. — А ты сказала, человека убили. Да как такое может быть скучно! Моя дочь работает вместе со следователями, — сказала мама и хихикнула. — Разве это не интересно? Внутри Гвен опять начала закипать незаслуженная матерью злоба. Надо что-то делать с этими необузданными чувствами, опять мешаются. Но говорить про прошедший день не хотелось. Встретилась с напарником и андроидом, приехали вместе на место преступления, надышались ужасным воздухом, поглазели на труп и отыскали убийцу. Очень интересно, хоть прямо сейчас сериал снимай. Гвен вздохнула. — В участке меня познакомили с напарником, — тихо начала она, сосредотачиваясь на словах, чтобы оставаться невозмутимой, — лейтенант Андерсон. — Какой он? Молодой, красивый хоть? — Старый, мам. Ему лет… шестьдесят, наверное. — Да ну, каких-то неправильных тебе напарников дают, — обиженно, словно это её обделили, хмыкнула мама. — Надо было не какого-то старого, а молодого. Ну пускай… — она мечтательно воззрилась на потолок. — Лет так двадцати. Только хорошего, чтобы не обижал тебя. — В двадцать лет ещё учатся, — напомнила Гвен. — Кто меня обижать-то будет? Пусть попробуют, по закону… — Одни законы у тебя в голове. И задачки твои. Гвенни, ты бы хоть развлеклась разок. Гвен помахала книгой. — Развлекаюсь. Мама закатила глаза и всплеснула руками. — Тоже мне, нашла, чем занять свободное время. Вот, я недавно Стейси видела. Такая хорошая девочка, весёлая, улыбчивая. Подружка твоя, между прочим. Погуляли бы вместе, в Детройте много хороших мест. Гвен многозначительно протянула: «А-а». Не знала, что с девочкой, которая косилась на неё с явным снисхождением, мол, совсем двинутая, что с неё взять, они подружки. — Хорошо, — согласилась Гвен. Кивок вышел коротким, будто отмашка. — Но я всё же дочитаю. Раздались шаги под аккомпанемент маминого сожаления, что её дочь всю свою юность прозябает в четырёх стенах. Или в полицейском участке. А сама недавно интересовалась, как там дела с невероятно захватывающими убийствами. Гвен не знала, радоваться ей или сокрушаться, что у её матери так часто меняется настроение. А ещё этот неуместный смешок. Видите ли, убийство её заинтересовало. Наверное, со стороны это действительно выглядело интересно, ведь настоящее расследование, всё как в тех сериалах, которые мама любила, а Гвен не выносила, потому что разгадка всегда лежала на поверхности. Но запах разложения, наполнивший квартиру, разбросанные и сломанные вещи, вымазанная в побуревшей крови стена и бледный труп на полу не вызывали у Гвен никакого восторга. Это было отвратительно. Ужасно, тошнотворно, гадко, уничижительно. Убийство — как плевок в лицо. Причём убийство человека, венец творения, жалкой машиной, у которой просто внутри что-то перемкнуло. Гвен пыталась подавить в себе чувство отвращения к девианту, ведь так по-детски злиться было непрофессионально. Даже аргументировала: его, на минуточку, избивали, смешивали с грязью, вот все алгоритмы в защиту человека и полетели к чертям. Но липкое дурное чувство растекалось внутри, сжимая сердце. Человека убили — это факт. А человек этот употреблял идиотский Красный лёд и издевался над андроидом — тоже факт. Кто виноват, скажите на милость, кто? Гвен была умной, это уже считалось общепризнанным фактом. Но даже её гений не мог ответить на вопрос. Может, не такая она и одарённая? Но самое неприятное заключалось в гораздо более прозаичной детали: поймать девианта помогла такая же машина, как и он сам. Коннор (имя-то какое подобрали, постарались) был лучше девианта только тем, что полностью занимал сторону полицейских. А в остальном — Гвен не могла отделаться от этой серой мысли — тот же бездушный каркас с красивым лицом. Сломается что-нибудь внутри, и тоже станет бросаться на людей. И что прикажете делать в таких случаях? Хэнк, может, и справится с андроидом, он хоть дядька и старый, но (Гвен уже поняла это) толковый. Другие полицейские тоже могут противопоставить андроиду силу. А что могла сделать она, мелкая хилая девчонка? Переиграть его в слова? Гвен с тихим вздохом откинулась на спинку стула. «Хэнк защитит», — мелькнула смелая мысль. Ну конечно, он ведь её напарник, если что, поможет. И тут же в голове всплыли слова Ника, мол, андроид вас не побеспокоит, он нужен только для ведения протокола и вашей же безопасности. Нападут — не беспокойтесь, андроид всё решит, вас защитит, всё будет хорошо. Гвен даже стало смешно от того, каким уверенным тоном Ник это говорил. Даже не упомянул, что делать, если всё пойдёт не по сценарию. Карие глаза смотрели спокойно, словно даже по-доброму, губы изгибались в приятной полуулыбке, установленной опять же по протоколу. Глаза скользнули по родинкам на щеке. Захотелось дотронуться пальцем до кожи андроида, проверить, какая та на ощупь, правда ли, что совсем как человеческая? Но это было бы глупо. Ладонь слабо трепыхнулась и сжалась в кулак. Глупость. Андроид говорил что-то мягким голосом (она даже не сомневалась — это специально откалибровали, чтобы меньше нервировал), жестикулируя, совсем как человек. Верные плавные движения приковывали взгляд. Гвен сцепила пальцы в замок, скользнув усталым взглядом по белой лампе. — Чёртовы андроиды, сколько от вас мороки, — прошептала она.4. Самобичевание Гвен
3 сентября 2022 г. в 00:00
Гвен была готова ругать себя, бескомпромиссно и долго — она позволила себе беспокоиться за машину. Полезную, спору нет, но всё-таки это был лишь металлический каркас с маской человеческого тела. Что ему будет? Нападут — максимум повредят что-нибудь, что ещё сотню раз можно починить. Потеряет этот драгоценный тириум? Восстановят с избытком. Перегорят его ненастоящие мозги? Заменят на новые, будет у них второй Коннор или какой-нибудь Деккер. Наверное, ему придётся заново запоминать Гвен с лейтенантом, но машина-то быстро справится. А предыдущий Коннор канет в небытие, очередной сломавшийся механизм. Но невелика беда. За человека надо беспокоиться, за живого, за того, кто в любой момент может безвозвратно сломаться. Не телом, так внутри. Душу не починишь, запустив новую, более совершенную программу. Раскурочить, вынуть, разрывая длинные тонкие нити, соединяющие всё воедино, — это пожалуйста, за этим дело не станет. А сплести всё обратно могут единицы. И то не до конца.
Но браниться на себя Гвен быстро передумала. Было бы из-за чего переживать, это просто надо забыть.
Ладонь касалась плеча ровно секунду. Ей показалось, прошло как минимум пять. Уверенный голос было приятно слушать, словно хороший товарищ, который не бросит в беде, и его верное обещание. Но андроид ей не товарищ. По-мощ-ник. Так она решила его называть. Пару раз позволила вольность — нарекла микроволновкой на ножках. Не верх остроумия, но ей не хотелось равнять андроида с кем-то более достойным. А вот с микроволновкой пожалуйста. Правда, совесть в тот момент всё же взбунтовалась. Но, как обычно, её тут же заглушили.
Гвен ещё раз плеснула себе в лицо холодной водой. Потом ещё и ещё, стараясь отогнать наваждение. Бледное лицо несколько минут назад потеряло свою привлекательно-красивую оболочку, не без труда оставшуюся на ватных дисках. Про таких, как Гвен, было принято говорить: «Всю вашу красоту можно смыть водой». Ха, пусть попробуют. Наверняка не одна Гвен расцеловала бы человека, показавшего ей воду, начисто смывающую косметику. Желательно с первого раза. Хотя и после такого заявления наверняка осталось бы куча насмешливых вопросов. Так а зачем красишься, если потом смываешь? Хочешь на людях казаться красоткой? А что, без этих своих штучек не можешь? В полиции, благо, этих вопросов не задавали. Гвен порой даже казалось, что там работают адекватные люди. Ну и андроиды, эти вообще лишних вопросов не задавали.
Гвен успела крикнуть родителям, что всё нормально, переодеться, умыться, но неприятное чувство продолжало холодить всё изнутри. Работала с андроидом, как с равным.
Она пыталась убедить себя, что просто использовала его способности для быстроты и удобства, что вообще-то андроид обязан это делать. Под вечер у Гвен даже почти получилось. Может, ничего бы не вышло, если бы она до конца была честна с собой, но таким, к счастью или сожалению, Гвен не болела.
Громкое «девиант здесь», произнесённое андроидом уверенно и твёрдо, заставило тогда сотрудников всполошиться и кинуться к чердаку. Гвен быстренько оттеснили назад, мол, таким маленьким девочкам лучше держаться на безопасном расстоянии, а ещё лучше вообще на детской площадке. Гвен не возражала, уже давно поняла, что когда появляется возможность риска, лучше спрятаться за чужие спины: это не её поле боя. Однако на удивление девиант не оказывал сопротивления, лишь испуганно таращился на всех, вертел головой и повторял, как мантру: «Я не виноват». Гвен довелось на пару секунд встретиться с ним взглядом. А глаза-то тоже карие, как и у их андроида. Но кроме цвета не нашлось больше ни одного сходства. Испуганный, затравленный взгляд против уверенного и спокойного. После того, как девиант состроил страдальческое лицо, Гвен даже стало жаль его, но благо она вовремя вспомнила, что сострадать тут нечему — разве машине нужно сочувствие? Андроидам должны быть чужды чувства, ведь это привилегия живых существ. А у машин лишь заготовленная программа. Это, как мантру, повторяла уже Гвен.
Лейтенант и андроид-помощник остались в центре полиции на допрос девианта, а Гвен осталось распрощаться с ними и отправиться домой. Здесь она уже была не нужна. Кивнув Хэнку и сухо бросив: «До свидания», она было развернулась к выходу, но задержалась. Кинула короткий взгляд через плечо на андроида. Тот не мигая смотрел на Хэнка. После той минуты около чердака они больше не заговаривали — всё внимание Коннора было уделено девианту. Ну и… ладно. Гвен на секунду задержала на нём взгляд, потом отвернулась и быстрым шагом вышла в коридор. Ей позвонят, когда потребуется снова приехать.