Белые кроссы, гольфы со смайлом

      Завод неприветливо высился прямо рядом с ними. Где-то внутри него бились мутные волны.       Прибившись к бетонной стене, Гвен подтянула к себе ноги и уже минут десять машинально теребила край штанины. Размотавшийся шарф грустно свесился с плеча и елозил по холодному бетону. С неба, раскрашенного в бело-серый, слабо моросило, ветер слабо покачивал редкую траву и волок жухлые листья по земле. Те шуршали и показывали свои грязные бурые бока. Гвен бездумно глазела на один лист, дубовый и запутавшийся в траве около нижней ступени. Кажется, она забыла, как моргать.       — Да оставь ты это, — недовольно бросил Хэнк, разговаривавший с Коннором неподалёку. Гвен порой начинала слышать их, но потом снова терялась в потоке собственных мыслей, шумных, как водопад, а голоса мешались друг с другом и тихли. — Боже, ты ещё грязь начни есть… Что за дурдом.       — Мне кажется, это от меня не потребуется.       — И слава Богу, — цыкнул Хэнк. — Кто вообще додумался сделать тебя таким? Ты на нарика похож, в курсе?       Что ответил Коннор, Гвен не услышала — снова отвлеклась и потонула в мыслях. Пальцы стиснули вельветовую ткань, на кончиках стало больно и жарко. Гвен поджала губы, изогнула брови так, будто сейчас заплачет, и шумно выдохнула. Ей почему-то было страшно, и страх не отпускал до сих пор. Даже колени дрожали. Это мешало думать и выводило.       Коробка с тириумом и пустыми упаковками стояла рядом с Хэнком и Коннором, укрытая от дождя под жестяным козырьком. Надо было передать её в департамент, но ещё нужно было дождаться сотрудников, чтобы разобраться с затопленным цокольным этажом.       — Не торопятся, — хмуро резюмировал Хэнк и глянул на часы. — Небось устроили обед. Посмотрел бы я на них.       — Не думаю, что сотрудники так беспечно относятся к своим обязанностям, — отозвался Коннор, хмуря брови. — Это ведь не по правилам.       — По правилам, не по правилам, — передразнил его Хэнк, сунув руки в карманы. — Да много ты знаешь, железка. Глянь лучше снова, может, что не распознал. Только без языка.       Вода остановилась, когда залила ту каморку и нижний этаж, на первый она почти не поднималась, но Гвен ещё долго чудилось, что рядом гремит её плеск, так шумно и хлёстко, что бьёт по ушам. Она и не думала, что можно так бояться. Даже не понимать, что ты боишься, а просто растерять все мысли и задыхаться. Руки жутко тряслись, вспотели и онемели, Гвен их вообще не чувствовала — они были холодные-холодные, как ледышки, только в кончиках пальцев покалывало. И будто чужие. Смотришь — вроде к твоим плечам тянутся, но не ощущаешь их совсем, будто отобрали управление.       Гвен плохо помнила, как Коннор стащил её со спины, аккуратно придерживая рукой, и поставил на землю. Она, кажется, потеряла равновесие и едва не брякнулась прямо в грязь, пришлось отползти к короткой лестнице, ведущей к одному из входов, и опуститься на нижнюю ступеньку. Вдох-выдох, и она стала понемногу успокаиваться. Но голова кружилась ещё долго. Гвен казалось, что она летает в воздухе и сейчас окажется у облаков, окончательно потеряв ориентацию в пространстве. Или растворится. Ладони вон уже совсем не чувствовались, будто у призрака.       Хэнк и Коннор не стали её трогать и спрятались от накрапывающего дождя под козырьком. Гвен осталась на открытой лестнице и всё никак не могла собраться с мыслями, пока Хэнк с Коннором уже делали хоть что-то. И опять в ушах стоял шум воды. Кажется, Хэнк был прав — она здесь немножко лишняя. Гвен уткнулась носом в колени и хмуро уставилась на носки ботинок. Смысла отвлекаться на самоуничижение не было, и она решила хоть немного пораскинуть мозгами. Единственное, что она могла сделать — это подумать. Желательно ещё продуктивно, чтобы оправдать своё нахождение здесь.       Было странно предполагать, что обосновавшийся тут андроид устроил фонд помощи другим девиантам. Но ведь мог? Насколько бы Гвен не любила андроидов, она должна была признать: у них всё же есть какие-то программы, отвечающие за сострадание. Хотя у них это, должно быть, как-то по-другому называется, но можно было подумать, что андроиды и уж тем более девианты могут помогать друг другу. У одного в достатке тириума, почему бы и не одарить им таких же обездоленных?       Гвен нахмурилась, пальцы выпустили край штанины и снова взялись за него, затерзав с ещё большей силой. Можно было предположить, что девианты как-то отыскали подобных себе и сгруппировались. Им были чужды человеческие ссоры и разногласия, так что проблем в объединении возникнуть не должно было, зато в группе куда легче отыскать, куда приткнуться, раздобыть необходимый тириум и выжить. Допустив, что её мысль верна, Гвен попыталась понять, была ли изначально маленькая группа девиантов или только один. Показалось, что это не особо важно, но вдруг девианты могли как-то искать друг друга? И связаны ли те странные сектанты — девиант с голубями и дневником — с теми, кто обосновался здесь? Жаль, она не додумалась оглядеть все стены в темноте, прежде чем этаж затопило, может, на них обнаружились бы те же с «rA9». Девианты, кажется, любили их. А ещё они наверняка не гнушались наблюдением.       От этой мысли Гвен дёрнулась, вскинула голову и стала судорожно оглядываться. Никого она, разумеется, не увидела. Дождь всё так же моросил по рукам, ногам и макушке, бурый лист колыхался в траве. Да и Коннор бы наверняка заметил, если бы поблизости был девиант. Или Хэнк. Так что беспокоиться за себя Гвен было не из-за чего. Хотя ведь… Если девианты наблюдали за тем, что происходило вокруг завода (а Гвен уже почти уверилась в том, что это так), они могли заранее узнать о том, что к ним кто-то заявится. И тогда девианты могли попросту сбежать. Но тириум ведь остался, и это не вязалось. «Если они хотели убраться только на время?» — возникло здравое предположение. Или они вовсе не собирались уходить, а, наоборот, хотели показать, что теперь заброшенное здание принадлежит им. Девианты, если их гораздо больше, ведь могли спровадить троих человек. Вода… Но завод-то был давно заброшен и отключён от сети водоснабжения. Гвен замерла, вылупившись куда-то перед собой, но почти ничего она не видела. Всё потянулось за единой нитью, которая вот-вот должна была привести к верной мысли. Захотелось вскочить на ноги и походить, а то возбуждённый разум начинал искриться. Но Гвен не смогла даже встать и осталась на холодном бетоне, а пальцы оставили вельвет и стали сжимать толстую подошву ботинка.       Система водоснабжения была похожа на реку, только направление и повороты её регулировались человеком. По главной трубе вода текла к кварталу, от неё по разветвлённым трубам к домам и потом уже распределялась между квартирами. Завод, конечно, отрубили от сети, но ведь точно так же могли и вернуть всё обратно. А среди девиантов могли быть андроиды, работавшие в этой сфере. И у них-то уж точно были необходимые навыки и загруженная в их искусственный мозг карта сети водоснабжения.       Эта разумная и до простого логичная мысль заставила Гвен помотать головой. Она уже была почти уверена в том, что так всё и было. Правда, оставался вопрос, стали бы девианты избавляться от незваных гостей, топя целый этаж. Но потом Гвен подумала, что андроидам вряд ли есть дело до места, в котором они живут. Эти железки и в глуши выживут, какая им разница, что вокруг? Не плавятся, и славно. Потом в верности догадки заставили усомниться законы робототехники. Те обязывали андроидов в первую очередь думать о сохранности людской жизни. Хотя они ведь уже не сковывали девиантов. И что стоило им, роботам без моральных принципов, выгнать пару людей и андроида-полицейского таким образом? Действовали они наверняка спешно, может, даже трубы раскурочили. Но цели-то своей достигли.       Гвен попыталась собрать мысли воедино и понять, не забыла ли она ещё чего — а она была уверена, что есть ещё сотня деталей. Но разум уже улёгся, как море в штиль, и больше ничего не выдавал, заставляя Гвен кружить вокруг уже обдуманных предположений.       — Эй, девочка, — неожиданно и чересчур громко раздался голос Хэнка, окончательно разбив сосредоточение, — ты там не замёрзнешь?       — Я Гвен, — пробурчала она, хмурясь и кутаясь в куртку.       — Ну Гвен так Гвен, — вдруг согласился Хэнк и махнул рукой. — Ты под дождём сидишь, Гвен. Ты так заболеешь. Мама разве не говорила тебе?       — Мне нормально, — отозвалась она и недовольно зыркнула в сторону Хэнка.       Казалось, что-то важное от неё всё же укрылось. Гвен снова уставилась на землю, снова положила пальцы на край подошвы, но в голову ничего не шло.       Рядом послышались шаги по мокрой земле, а через пару секунд показался и сам Коннор. Гвен подняла голову и хмуро уставилась на него.       — Вы уже со всем разобрались?       — Почти. Нужна экспертиза, а её для большей точности лучше провести в…       — Департаменте. Я знаю.       Они замолчали. Гвен вытянула ноги и потянулась, обратив лицо к небу. На нос упала пара капель. Вздрогнув, Гвен смахнула их, потом вспомнила, что так размажет тоналку, но беспокойство за неё куда-то делось. Приедет домой и поправит всё, а сейчас… Шум воды всё ещё мерещился вокруг. Гвен вдруг разозлилась, сердито замычала и пнула землю.       — У тебя руки ледяные, — бросил Коннор, мельком коснувшись её пальца, и опустился рядом на корточки.       — Мне не мешает, — соврала Гвен. — У меня нет перчаток.       — Ты и правда заболеешь, — добавил Коннор.       — Ты от лейтенанта наслушался? — хмуро спросила она, насупившись.       — Нет, просто знаю, что люди имеют свойство заболевать, если им долгое время холодно.       Гвен шмыгнула носом, отметив не к месту начинающийся насморк, и дёрнула плечом. Взгляд прилип к яркому голубому треугольнику на пиджаке Коннора. Он так интересно мерцал, что быстро завладел вниманием Гвен. Она раньше не приглядывалась и не замечала, а тут вон, оказывается, какая интересная штука прямо под носом.       — Я помочь могу.       — Валяй, — без энтузиазма бросила Гвен. — Что, обогреватель притащишь?       — Ну, если хочешь… Но я не думаю, что есть необходимость. Андроиды сохраняют обычную температуру. Тепла и холода мы не чувствуем, но всё же.       Он протянул руки, собрал ладони Гвен вместе и накрыл их. По коже сразу забегало тепло. Гвен молча глядела на свои и чужие ладони. Какой хороший жест со стороны Коннора. Додумался. Гвен вдруг вспомнила, как много зим назад разнылась из-за того, что из любопытства сунула руки в снег и те окоченели. Отец тогда цыкнул и принялся рваными движениями натягивать на её руки перчатки, не слишком заботясь, что пальцы попадали не туда и больно подгибались. Гвен пришлось самой перенадевать их, попутно утирая со щёк слёзы и пытаясь догнать отца. Она, конечно, была сама виновата. Что за глупость — лезть руками в снег, а потом плакать? Наверное, в детстве она была глупой до невозможности. Гвен почти не помнила, что было так давно. А это как-то всплыло в памяти.       Ладони Коннора сомкнулись лодочкой и замерли, сам он сосредоточенно смотрел на бледные руки Гвен, покрытые шершавой покрасневшей кожей, будто грел ещё и взглядом. Гвен вдруг стало очень тоскливо. Она подавила вздох и склонила голову, пряча глаза. По шее побежали мурашки. Шмыгнув носом, Гвен сморгнула редкие слёзы.       — Всё в порядке? — спросил Коннор, подняв взгляд.       Она дёрнулась и помотала головой. Потом спохватилась и закивала.       — Да. Конечно, в порядке.       — Как скажешь, — тихо отозвался Коннор и скользнул ладонями к её запястьям. — Может, всё-таки пойдёшь под козырёк?       Она решила, что упрямиться нет смысла. Да и к тому же, удобства холодная морось не доставляла. Гвен требовательно потянула руки на себя, и Коннор раскрыл ладони. Недолго думая, она не дала ему убрать руки далеко и ухватилась за одну, потом поднялась на ноги. В затылок будто ударили, и тут же потемнело в глазах. Теряя равновесие, Гвен ткнулась в Коннора плечом и наугад схватилась за пиджак.       — Голова кружится, — прошептала она, — я боюсь упасть.       Подождав, пока всё придёт в норму, Гвен поморгала и осмотрелась. Потом сделала шаг, второй и поняла, что может идти. Молча отпустив Коннора, Гвен забросила шарф за плечо, сунула руки в карманы и вновь превратилась в нахохлившегося воробья.       — О, у тебя включился мозг, — обрадовался Хэнк, когда Гвен нырнула под жестяной козырёк       — Да, можете ликовать.       — Ну ты бы так не дерзила.       Гвен хотела огрызнуться, но передумала.       Коннор шагнул под козырёк. Слушая, как капли разбиваются над их головами, Гвен встрепенулась и поняла, что сильно сглупила, не сразу рассказав о своих догадках. Окликнув Хэнка, она сообщила обо всём, к чему пришла, пытаясь не сбиваться. Благо, мысли выстроились в ровный ряд и тянулись единой нитью. Такую себя, способную рассказать о чём-то полезном, Гвен немного любила.       — Думаешь, всё так? — осведомился Хэнк, задумчиво почесав бороду. — Ну, не знаю. Эй, железка, как ты на это смотришь?       — Мне кажется, предположения вполне логичны. Нужно только проверить их.       — Да разумеется, — буркнул Хэнк и повозил губами друг о друга. — Погода отвратная. Ненавижу ноябрь.       Все трое умолкли. Хэнк глазел себе под ноги и хмурился, Гвен смотрела вдаль, развлекаясь тем, что разглядывала двери и окна ближайшего дома. А Коннор просто уставился вперёд. Спустя время его светодиод вдруг зажёгся жёлтым.       — Они приехали, — сказал Коннор и ступил на землю, — пойду встречу.       Коробка с тириумом уехала в департамент на экспертизу, а прибывшие специалисты остались разбираться с цокольным этажом. Наверное, на ближайшие дни территорию оградят, а потом здесь развернут масштабное следствие. Девиантам больше будет не укрыться в заброшенном здании. Гвен несколько раз прокрутила это в голове и поняла, что ей всё равно. Она даже удивилась. Вроде бы должна радоваться, что девианты — иными словами, государственные преступники — будут пойманы. Но в душе это отклика не находило. Гвен ведь не разгадала главной загадки, а значит, ничего особенного не произошло.       — Пойдём, отвезу тебя, — бросил Хэнк и потормошил Гвен за плечо. — Ты уснула что ли?       Она нахмурилась, мотнула головой и зашагала за Хэнком к машине. Обернувшись, Гвен поняла, что за ними никто не идёт. Что-то заставило её поколебаться и остановиться.       — А разве не должен вернуться с нами?       — Нет, он останется здесь. И я потом сюда вернусь, только ты больше не нужна.       — А, ну да, — криво усмехнулась Гвен.       — Я имел ввиду не то, что ты себе додумала, — бросил Хэнк, сузив глаза. — Ты сама знаешь. Всё, поехали, или сама пойдёшь.       Гвен, разумеется, выбрала первый вариант. Не с очень большим желанием, думая, что ей хочется остаться здесь и посмотреть, чем всё закончится. Но перечить Хэнку она не хотела, и так уже достаточно нервировала его. Захлопнув дверь, Гвен хмуро потёрла ладонью белое стекло, стирая муть. Образовалось маленькое прозрачное окошко, сквозь которое она попыталась различить Коннора среди остальных. Он всё не показывался. Это расстраивало. Вспомнились тёплые руки. И пускай, что искусственные. Не так уж важно, людские это руки или механические. Всё равно, как оказалось, руки андроида несут куда больше тепла, чем человеческие.       Под завесой усилившегося дождя мелькнуло что-то ярко-голубое. Гвен встрепенулась и прижалась к окну, когда машина загудела.       — Стойте, — окликнула Гвен, испугавшись, что они сейчас уедут, а она так и не увидит Коннора напоследок.       — Зачем? — раздражённо отозвался Хэнк.       — Сейчас, — прошептала Гвен, — ещё секунду…       Различив знакомую форму среди остальных полицейских, она затаила дыхание и понадеялась, что Коннор обернётся. Он всё стоял, не двигаясь, видно, докладывал. Гвен уже успела разочароваться и была готова махнуть рукой, но тут Коннор ступил в сторону, а затем повернул голову.       Боясь, что сильнее он не повернётся, Гвен бросилась махать. Коннор заметил не сразу, но как увидел, озадаченно замер и указал на себя. Гвен не видела чётко, но была уверена, что он удивлённо вскинул брови. Она закивала и помахала ещё. Сердце затрепетало, будто случилось что-то невероятно радостное.       — Я передам, что ты была рада с ним увидеться, — бросил Хэнк, глядя на дорогу, и машина двинулась с места.       Гвен недоумённо хмыкнула. А осмыслив его слова, смерила Хэнка уничижающим взглядом. Она хотела было кинуться возражать, но передумала раньше, чем сказала хоть что-то. Ну и пускай передаст. Жаль, она не узнает, что Коннор скажет.