Пепел

На кладбище потихоньку собирались вечерние тени. Иней маленькими пучками кучковался у корней деревьев, орошал коричневую опавшую листву. — Экая гадость, — гаркнула Тёрнер и скривила морщинистые губы. Она выкинула бубнового туза на стол. — Не сыграно, списывай, — указала Клеман напарнице, собирая карты. — Вы, не иначе как мухлевали, — продолжала женщина, сверля её взглядом. Старуха, тут же посуровев, махнула жилистой рукой. — Коли не прёт, нечего на нас бухтеть, старая, — чванливо подметила мадам Клеман. Она перемешивала карты, с недовольством наблюдая, как Тёрнер поджигает сигарету. Заботливые дети сунули бабке в гроб пачку, а им теперь нюхай этот смрад. Но мадам Клеман была в плохом настроении не только из-за сварливой оппонентки в бридже. — Что-то не то с нашей une fiancée, — бросила меж делом она. Её напарница, Милена, тут же шумно вздохнула. — Всё ждёт своего ненаглядного? — голос у неё был высокий, но подхриплватый, под стать худощавому ломонному телосложению. Клеман усмехнулась. — Если б только в том была беда, — вздохнула она. — Бедняжка уже совсем запуталась. Ходит он к ней как на каторгу, а она и не видит. Всё про любовь, да про чувства талдычит. Тёрнер гадко хмыкнула. — Когда это ты стала любительницей посплетничать? - сухо рассмеялась она, но тут же посерьезнела. - Таким всем одна дорога, тебе ли не знать. Клеман пуще прежнего скривилась. — Вообще-то две. И ни одна из них не радует. Милена взвизгнув, поднесла руку, усыпанную перстнями, к губам. Цепочка на её шее бряцнула. Меж делом подсчёт очков как-то позабылся. Та даже карандашик из жилистых пальцев выронила. Она всегда была до безобразия импульсивна. — Уж не говорите ли вы о неприкаянных? Неужели бедняжка Маринетт может стать одной из них? Тёрнер хмыкнула и кивнула, но ехидства в ней заметно поубавилось. Повисло тугое молчание, разбавляемое лишь шуршанием листвы на ветру. — Тоже мне бедняжка! — сплюнула на землю женщина. — Она так держится за этого мальчонку. А он, дурак, таскается к ней почём зря. Авось, потом проблем не оберется. —Так нельзя! Кто-то должен сказать ему… — Нет, — тут же осекла её миссис Тёрнер. — Это не наше дело, к живым соваться. Какая вам вообще разница? Она нетерпеливо глянула на колоду карт в руках Клеман, словно подмечая, что больше не намерена вести диалоги на эту тему. — Даже если от этого зависит сама его жизнь? — тихо уточнила та, вскинув на старуху острый взгляд. Ответом послужило лишь многозначительное покачивание головы Тёрнер, да гаркающие вдали вороны. — Мы всё равно не сможем ничем помочь, если она решит… Ну, идти до конца, — отрешённо подметила Милена, подпирая рукой потяжелевшую голову. Мадам Клеман вяло кинула колоду карт на стол. Игра была бессовестно испорчена. Небо над их головами затянуло синими тучами. Близилась гроза. * Луке всё казалось каким-то сном. Слишком правдоподобным, но всё-таки ненастоящим. Рука ощупывала мягкие светлые волосы, послушно сбегающие волной за касанием, собирала тепло. Адриан лежал, привалившись к его колену и читал какую-то книгу. Иногда он зачитывал ему выдержки, и Куффен понимал, что у того совершенно дурной литературный вкус. Но от этого парадоксально становилось только слаще. — А твой отец не будет против, что я тут? — бросил он невзначай. Адриан чуть выгнулся, чтобы кинуть внимательный взгляд на Луку и уж потом фыркнул. Он делал так часто и совершенно без повода, но каждый раз это заставляло чувствовать себя настоящим дураком. «Ну и глупости ты говоришь» — звучало в этом непосредственном вздохе. Но скорее всего Куффен лишь придумывал себе причины поймать хоть какое-то беспокойство в обществе Адриана. Чтобы не сойти с ума от этого головокружительного ощущения надежности рядом с ним окончательно. У этого расстройства наверняка есть какое-нибудь название. — Если бы ты знал, как ему всё равно, ты бы разрыдался… — потяжно выдал Адриан, возвращая глаза к книге и лениво переворачивая страницу. Было так тихо, что можно было слышать тиканье часов. Лука хмыкнул, застывая взглядом то ли на полке с остальными странными книгами, то ли на настольном хоккее. Так спокойно. — Натали спрашивала про тебя, но всё в порядке, — улыбнулся Агрест для убедительности. Куффен выдавил неуверенную улыбку. — Эй, — Адриан отложил чтиво и повернулся к нему. Тонким касанием к ключице залез в личное пространство. — Ты выглядишь обеспокоенным. — Правда? — выдохнул саркастично Лука, смазанно целуя Агреста в щёку. Пытаясь не обращать внимания, как пронзительный взгляд заметался по его собственному лицу. Странное желание спрятаться граничило со смущающим тяготением. — Ну, по правде сказать, ты всегда так выглядишь, — рассмеялся Адриан, сбрасывая градус серьёзности. — Но я решил перестраховаться. Лука неопределённо хмыкнул. — Да нет, не бери в… — он осёкся, цепляясь за всё тот же внимательный взгляд. Рука застыла, так и не отмахнувшись. Агрест хитро прищурил глаза, и Куффен почувствовал себя на крючке. — Да. Вообще-то есть кое-что. - Сдался Лука, - дело в моей… бывшей девушке, — криво начал он и кинул виноватый взгляд. — Так, — подтолкнул Адриан, кивнув. Но на его лице застыла странная маска нарочитого спокойствия. Нельзя было не заметить, как он сразу же весь как-то подобрался. Во рту вмиг пересохло. — Я вижу её. Хожу к ней на могилу, ну, — Лука тут же осёкся, чувствуя как теплеют стыдом щёки. — Ходил раньше. Адриан, неуклюже перемявшись, сел, и отвёл взгляд. Тишина зазвенела. И мерное доселе тиканье превратилось в стук тупого топора. Отсчитывающий мгновения до падения какого-нибудь очередного несчастного дерева. Но Лука вдруг порывисто подался ближе и схватил Агреста за руку. И сухое тепло чужих рук отрезвило, придало сил. Он поймал взгляд зелёных глаз, чуть приблизившись к Адриану. — Но я хочу прекратить всё это, потому что понимаю, что она… мертва, — осилил он сухое слово, вставшее в горле костью. И потом тише, словно украдкой, добавил: — Потому что теперь у меня есть ты. Он поднёс замок их ладоней к губам и оставил прохладный поцелуй. Лицо Адриана согрела улыбка, да и у самого Куффена словно из груди наконец вытащили целую пригоршню льда. Подбирался вечер, и Агрест предложил остаться у него на ночь. Отказываться было попросту глупо. * Лука даже не удивляется, когда Адриан напрашивается с ним на репетицию на следующий день. — Ты шутишь? — вскидывает Агрест светлые брови. — Как я могу упустить возможность посмотреть, как ты играешь? — Я думал, всё дело в желании перетянуть на себя всё внимание своим присутствием, — хмыкает Куффен, навешивая гитару на плечо. Адриан пихает его в бок. Репетиционная встречает горьким запахом кофе и девичьим смехом. Лука, на своей памяти в первый раз видит, как Буржуа улыбается, а не жмёт ворчливую ухмылку. И удивляется того сильнее, когда понимает, что эта улыбка адресована Авроре, что сидит рядом. Хлоя тут же вскакивает с пожеванной софы. — Ну наконец-то, я уж думала сто лет пройдёт… — вскидывается она на Куффена, поправляя чуть потрёпанную чёлку. Он оглядывает помещение на предмет остальных членов группы, но кроме Бореаль никого не находит. — Не пучь глаза, — фыркает Буржуа. — Уже забыл про соло? Я всех распустила, сегодня ты один… А это ещё кто? Словно только его увидев, она неприлично тыкает пальцем в Агреста. — Это мой… друг, — сжато говорит Лука. — Друг, — вторит Хлоя, коротко хмыкая. — Что, ж надеюсь, твой «друг» не помешает тебе разучить соло партию. На её лице зависает странное многозначительное выражение, но Куффен заставляет себя не задерживаться на этой мысли надолго. Заместо этого он оглядывается на Агреста. Который тем временем, словно не его тут обсуждают, осматривает их музыкальные хоромы. — Ух ты, это же оригинальный ZX-20.4, — бросает он, особенно ни к кому не обращаясь. — Люблю звучание этого инструмента. На губы сама собой наползает улыбка, но Лука вовремя отмирает, замечая чужой взгляд. — Если я сегодня один, почему Аврора тут? — колко переводит он стрелку, склонив голову к Хлое. — Не умничай, — шикает в тон ему Буржуа. — Мы уже уходим. Она броско вручает ему ключи и ноты партии, и в следующую минуту девушки тут же ретируются. — Ну и ну, — присвистывает Адриан, когда дверь за ними захлопывается. — Наворчала тут и ушла. — Такая у неё работа, — разводит руками Куффен. Адриан фыркает, и лениво потягивается. — Надо же. А можно тогда и мне к вам в группу? Лука смеётся и обещает непременно подумать.