"На крыше".

      Домой мы вернулись несколько часов назад. За ужином никто из нас не смог вымолвить слово, что заметили родители, и Химавари забеспокоилась, думая, что мы снова поссорились. Однако не скажу, что мы снова что-то не поделили. Но его поведение не дает мне заснуть, из-за чего я лежа играю свою приставку в темной комнате. Я кинул игрушку в сторону и встал на ноги, подойдя к окну, посмотрел на Луну.       — Что ты просил у нее? Почему ты плакал?       Эти мысли уже не первый раз пролетали в голове. С тяжелым вздохом решил выйти из комнаты и на цыпочках пойти в кухню, чтобы выпить стакан воды. Я тихо спускался по лестницам и думал, правильно ли я понял, что тревожит его? Но я не знаю, как спросить его об этом. Приближаясь к дверям кухни, я заметил, что свет в комнате все еще горел. Я остановился.       — Кто в такое время не спит то?       Медленными шагами я подошел к дверям и незаметно подглядел, увидев Каваки. Он сидел на диване, положив одну ногу на другую, локоть на подлокотник дивана, задумчиво читая очередную книгу. Я всегда удивлялся тому, что этот бунтарь способен так спокойно сидеть и читать какие-то книжки. Рассматривая его, я кусал губы. Глаза мои словно мягко улыбались, смотря на его лицо.       — Стоп, — подумал я про себя, продолжив мысли, — с какой стати я так мило о нем думаю?!       Матая головой, решил зайти и вести себя максимально спокойно. Брюнет косо посмотрел на меня и продолжил читать. Когда наливал себе воду, через плечо посмотрел на него и почему-то я дернулся взять второй стакан и налил ему воду. «- Что я делаю…», — проговорил в душе и подошёл к Каваки, встав перед ним.       — Что? — холодно произнес тот.       — А… воды.       Он посмотрел на мою дрожащую руку и взял посуду с рук, словно боялся, что я уроню на пол. Каваки положил жидкость на стол и снова принялся читать.       — Я тебе мешаю?       — Нет.       — Могу присесть рядом?       — Я тебе когда-нибудь запрещал сидеть рядом со мной?       На риторический вопрос я не ответил и сел чуть дальше от него и снова задал ему вопрос.       — Почему ты не спишь?       — Вот теперь ты мешаешь.       — А. Прости, пожалуйста.       Мы долго молчали, точнее я, он же сидел и любовался книжечкой. Когда я отворачивал лицо, чтобы посмотреть на стеклянные двери заднего двора, откуда было видно темное небо, брюнет глядел на меня и мягко улыбался, жаль, что я этого не замечал.       — А ты, — послышался его бархатный голос, — почему не спишь?       — Я… не мог уснуть.       — Почему?       — Думал.       — И о чем же Узумаки думал? — с юмором спросил тот и с усмешкой читал дальше.       — О тебе.       Он вздрогнул, а я просто ударил себя по губам и с раскрытыми глазами сверлил небо, лишь бы не смотреть на него. Каваки медленно убрал книгу, положив ее на стол, и сделал серьезное лицо.       — Боруто?       — Это не то, о чем ты подумал!       Я резко повернулся к нему и замер, когда наши взгляды пересеклись.       — О чем же?       — Я думал о том, почему ты плакал сегодня в одиночестве, — тихо сказал я.       На мои слова сероглазый хитро поднял уголки губ и выдохнул тяжело.       — Вот как. А я говорил тебе, чтобы ты пошел домой.       — Как я мог спокойно уйти, когда увидел твои грустные глаза?       Я снова удивил его, но не заметил этого, ведь тот закрыл одной рукой половину лица и опустил глаза.       — Когда я стоял внизу, долго думал, задавался вопросами… и знаешь, я, кажется, понял, что с тобой.       — И что же.       — Ты влюбился.       Его лицо перед моими глазами вспыхнуло, и я был уверен, что правильно понял, но, наверное, я поспешил с выводами.       — Ты влюбился в Сараду?         — Что.       Его губы тут же изменились, как и глаза. Он встал на ноги и взял стакан, кинув его в стену.       — Каваки?       Я испугался и вскочил на ноги, смотрел на осколки посуды. Брюнет ничего не ответил и вышел из кухни, оставив меня одного. Я же с тяжелым вздохом присел на диван.       — Зря сказал это…