Ты мне больше не враг...

Алтан встал. — Я окончательно не определился, что с тобой делать. Но ты уж точно не монстр. И не тот, кем был раньше. Часть личности, не часть, а хтонь… Разницы особо нет. Видимо, пришла пора отпускать это. Покаявшемуся воздаётся, кажется, так говорят верующие, – тут Дагбаев хмыкнул. — Прошлое пора оставить там, где ему место, пережить, принять, начать сначала. Так бы сказала моя мама, и так говорю сегодня я. Смешно, конечно, что я так хотел убить тебя, а теперь не знаю, что делать. Посмотрев на часы, Алтан понял, что пора идти. Что сделать с пленником, он решит завтра. Но убивать его или отдавать на растерзание он уже не собирался. — Мне пора идти, скоро придёт Дракон с ужином. Дагбаев поднялся из подвала, снова прошёл в кабинет и открыл нужный ему документ, стал дописывать некоторые отчёты. Разумовский не знал, правильно ли он сделал, рассказав, по сути, всю свою жизнь Алтану, но когда тот ушел, Серёжа отчего-то был уверен, что Дагбаев не станет использовать эту информацию против него. Может быть, было глупостью доверять человеку, который хотел ему отомстить и будь сейчас тут Птица, он бы ругался на Разумовского за его наивность, доверчивость и веру в людей, но… Серёжа вздохнул — ему и так было практически нечего терять, а раз Алтан считает Волкова мёртвым, то и вовсе нечего. К приходу Вадима Сережа успокоился, и, когда с ужином было покончено, постарался уснуть. К его удивлению, это удалось достаточно быстро, и на этот раз кошмар пришёл лишь к рассвету. Разумовский чувствовал, что ему жарко, он задыхался, но когда он открыл глаза, то не помнил, что ему снилось. Вновь закашлявшись, он свернулся компактнее, отчего-то было холодно. *** Время за отчётом пролетело удивительно быстро, хотя, скорее всего, прошло часов пять, Алтан отправил последнее письмо, вздохнул и потянулся. Он определённо решил отпустить Сергея под обещание не надевать больше костюм Чумного Доктора. В случае несоблюдения — пообещать убить. Хотя смысла в этом и не было, но надо же хоть что-то сделать и успокоить другой, змеиный шёпот, который говорил: «Зачем ты его отпускаешь, он предаст, он лгун». Дагбаев верил Сергею. И, что удивительно, можно даже сказать до-ве-рял. Вадим и тот не удостоился такой чести, а он был даже куда ближе к Алтану, чем Юма… Дагбаев потёр переносицу и встал, после чего пошёл в спальню, где буквально упал на постель и сразу же отключился. Утром Алтан проснулся и не стал переодеваться во что-то официальное, остался сидеть в очках и с незаплетёнными волосами. Зашёл в кабинет, взял напечатанные бумаги, вышел оттуда, привычно спустился вниз. Положил бумаги на стол, откуда их заберёт секретарь, подошёл к Дракону: — Как пленник? — Нормально. Кажется, его начинает штормить. — Что? — Ну… С языка спецназовцев и всех, простите, не таких элитных людей, это значит, что он заболевает, скорее всего. — Как ты определил? — В какой-то момент он крючился, во сне, после прикладывал кулак ко рту, сейчас свернулся. Знобить начинает. — Ясно. Дай мне ключ от наручников и принеси из аптечки жаропонижающее и что-то от ангины, от насморка и всё подобное. Доктора… нашего, доверенного, позовём, если будет нужно. Сергея Разумовского нет в России, и быть не должно. Дракон кивнул, отдал ключи. — А не боитесь? — Ты можешь дать кого-то из своей охраны, если волнуешься за меня. — Как же, за это платят мне вообще-то… Вадим свистнул, подошёл парень, у него было крепкое телосложение, но он определённо не был таким бугаем, как Дракон. — Идёшь с Его Золотейшеством. Парень кивнул, на лице было любопытство. Они спустились по лестнице в подвал. — И снова здравствуй, Сергей. Как спалось на этот раз? Разумовский, с удивлением рассматривая новый для него образ Алтана, ответил не сразу. — Всё хорошо, я даже выспался, спасибо, — Серёжа неуверенно улыбнулся. Голос у него был немного хриплым, а нос подозрительно покраснел. Новое лицо, судя по всему, охранник, лишь вызвал немного удивления, но Разумовского сейчас больше волновали мягкие кудряшки вместо косичек у Дагбаева. Поняв, что слишком откровенно рассматривает Алтана, Серёжа смутился и хотел что-то сказать, но закашлялся, прикрыв рот скованными руками. — Ясно. Простуда, — вынес вердикт Алтан, заметив покрасневший нос и услышав чуть хриплый голос, — пока ещё не разыгралась. Но лечить надо. Тут он понял, что Серёжа его как-то пристально осматривает. — Что, непривычно видеть меня в чём-то неофициальном? — Дагбаев слегка посмеялся, — Ладно, — он опустился вниз, — мне нужны твои руки, протяни их. Поняв, что его интерес заметили, Серёжа смешался, и даже не стал по привычке отрицать, что заболел, хотя и чувствовал себя не настолько плохо, чтобы лечиться, обычно в таком состоянии он мог проработать пару дней без сна на газировке, пока не сваливался окончательно. Не понимая, что хочет Алтан, Серёжа тем не менее, послушно протянул руки. — Само пройдет, — всё же тихо пробормотал он, понимая, что с лечением от него не отстанут. Алтан покачал головой. — Само, всё само, а после сваливаются в шестьдесят пять, как только на пенсию выйдут. Ни в одной стране, как в России, так не делают. Так что нет, не «само пройдёт», а лечение. Сам же в это время он успел достать ключ и открыть замок, снял наручники, встал. — Идём наверх, во-первых, лекарство, во-вторых, завтрак. И без возражений, я могу быть очень огорчён, а когда я огорчён, то у всех обычно желание жить становится не очень. Сережа вздохнул, недоверчиво глядя на уже отвернувшегося Алтана, затем, потирая запястья, встал. Спорить больше не хотелось, да и мысль «У меня желания жить уже давно нет, но ты его старательно воскрешаешь», лучше было не озвучивать. Сережа только осторожно улыбнулся на угрозу Алтана, бояться его отчего-то не получалось, хотя разум и напоминал, что тот может быть опасен. Дагбаев открыл двери и стал подниматься по лестнице. Из соображений безопасности наёмник вставал за Сергеем. Если тот соберётся что-то сделать, охранник должен был увидеть это. Когда они поднялись, Вадим стоял там, но без лекарств. — Кажется, я о чём-то сказал, — напомнил Алтан. Про себя он лишь хотел вздохнуть. Ну не верил Дагбаев, что Разумовский что-то учудит, а Вадим, в общем-то, правильно себя вёл, наблюдая в мониторы, ведь двери в подвал блокировались сверху, и, если бы Серёжа что-то сделал… Но не сделает. Алтан был уверен. Что-то менялось в нём, и хотя он оставался зашуганным и уставшим от всего и своих деяний человеком, будто бы стал задумываться о себе не с точки зрения вины. А просто как о человеке. Алтан, в общем-то, был неплохим психологом, всё же заканчивал нечто похожее: работу с общественностью, а там так или иначе, но основы личности изучали. И у него была твёрдая высшая отметка, к тому же у самого строгого преподавателя. Возможно, изменения он чувствовал просто интуитивно, может что подсказывало. Удивляло то, что Разумовский иногда краснел, пусть и слегка, в абсолютно, казалось бы, обычные моменты. Но об этом будет время подумать. Вадим с улыбкой снова извинился, получил очередные алтановские: «Лицемер ты, льстец и подлец», пошёл за лекарствами. Алтан взглянул на росшую гардению в горшке. Это была та самая. Каждый раз Дагбаев находил способ её оживлять. Чуть уловимая, слабая улыбка коснулась губ. «Ты всегда говорила про прощение. Как основу для новой жизни» — мысленно произнёс он. Разумовский с интересом следил за общением Алтана с телохранителем, не вмешиваясь, только прислонившись к стене рядом с ним в ожидании дальнейших указаний. По поведению Вадима было видно, что некоторые выводы об Алтане, сделанные Разумовским за время их общения, точно попали в цель. Да, Дагбаев мог быть импульсивным и иногда жёстким, но в обычном душевном состоянии предпочитал разобраться, прежде чем действовать. Серёжа отложил это в копилку знаний, хотя и не знал, зачем так тщательно собирает в памяти все детали, ведь использовать их он точно не собирался. Судя по свету за окном, было ещё утро и Разумовский, на время пропав в своих мыслях, на автомате потянулся в карман за телефоном проверить время, совершенно забыв, что все вещи у него забрали. Наёмник внимательно наблюдал за Сергеем. В конце концов, ему надо было сохранять жизнь босса, и работа была очень хорошо оплачиваемой. Вадим строго спрашивал со всех. Странный жест привлёк его внимание. Любые прикосновения к карманам, опускание руки необычным способом — ещё по ФСБ мужчина учился отличать террористов. И его это напрягло. Настолько, что он сказал: — Ёлка. Это было кодовое слово, которое все они знали. Как только замечают опасность, поворачиваются лицом к ней, а Алтан начинает действовать для своей защиты. И действительно, на автомате Дагбаев пригнулся, выпрямился, отклонился в сторону и зашёл за спину предполагаемому противнику, собираясь достать нож. Но тут перед ним был только воздух, и Алтан очень вовремя остановился. Ещё немного — и он мог бы случайно поранить кого-то, в частности, Серёжу. Не то что бы это было очень плохо… Чуть отдышавшись, Дагбаев с холодным как сталь взглядом обернулся к наёмнику. — И что это такое было? Он подошёл к нему почти вплотную и посмотрел в глаза. Даже сквозь очки они были фирменной чертой Дагбаевых — змеиные, страшные, особенно в гневе. А тот как раз сочился ядом из каждой клеточки. Лёгкий жест — и рука уже держала подбородок наёмника. Тот, хотя вроде бы и не был трусом, да и босса обычно не боялся, ощущал, что начинает слегка трястись. У Дагбаева-младшего хватит силы и задушить. Если он захочет. Разумовский даже сначала не понял, что происходит, заворожённо наблюдая за гибкими движениями Алтана, и лишь заметив в его руках нож, испуганно вскинулся, но двигаться в попытке уйти из-под удара не стал, да и этого не понадобилось — Алтан остановился сам, через миг переведя свое внимание на наемника. И только сейчас до Серёжи дошло, что странный выкрик, скорее всего, был сигналом опасности, и, если бы не реакция Алтана, наёмник мог бы его и убить. Серёжа не мог понять, почему эта мысль его пугает, ведь разве не этого он хотел всего пару дней назад? Почти физически ощутимый гнев Дагбаева положения не улучшал, хотя и был направлен не на него. Дыхание Разумовского стало частым, он зажмурился, пытаясь успокоить не вовремя проснувшуюся память. Странная мысль, что он не хотел бы, чтобы его убил именно Алтан, была мимолётной, но всё же была. Вадим внезапно очень быстро появился рядом. Судя по серьёзному взгляду, он слышал кодовое слово и понял, что на самом деле ничего не случилось. А значит, Алтан будет очень зол. Точнее, уже. И его змеиная натура, очевидно, была безумно недовольна. Дракон вздохнул, дотронулся до плеча босса. Тот отпустил наёмника. Дагбаев постепенно успокаивался, но взгляд был очень холоден. — Разберёшься сам. Так что Алтан взял лекарство и повернулся к Серёже. Тот дрожал, как осиновый лист, и стоял, как вкопанный. Паника в чистом виде. Дагбаев осторожно подошёл ближе и аккуратно положил руку на плечо. — Вдох, выдох, глубокие. Сосредоточься на дыхании. Когда сможешь, аккуратно пошевели руками и ногами. И слушай сейчас меня, и что я говорю. Тебя никто не тронет, ты в безопасности. Я не позволю навредить тебе и сам тебе не наврежу. Всего лишь неправильный сигнал, всё хорошо, с тобой ничего не случится. Рядом течёт река, озеро, любая вода, ты её слышишь и отпускаешь всё туда. Всё хорошо, бояться — нормально. Всё уходит. С водой. Серёжа вздрогнул, почувствовав прикосновение, однако спокойный голос, совсем не такой, каким минуту назад Алтан разговаривал с наемниками, помогал успокоиться. Его словам очень хотелось верить и Разумовский, хоть и боялся как чужой веры, так и своей, всё же не смог противиться. Он понимал, что если сейчас доверит и без того разбитую на осколки душу, то это последний раз, потому что в случае, если он ошибётся, собирать будет уже нечего — останется лишь пыль. Но, думать об этом было уже поздно — он уже доверял Алтану и лишь осторожно надеялся, что это взаимно, гоня подальше подлые мысли, что это может быть просто изощрённая месть. Разумовский открыл глаза, следуя словам Дагбаева, и встретился с ним взглядом. Постепенно Серёжа успокаивался, и невольно у Алтана на губах появилась улыбка. Похоже, и правда забыть прошлое и начать с чистого листа. Перед Дагбаевым стоял обычный парень, чуть старше его самого, иногда жутко пугающийся и с грузом тяжёлого прошлого. Разумовский посмотрел на Алтана, и тот ощутил, насколько глубокое доверие сквозит во взгляде. Он постарался показать, что тоже доверяет недавнему пленнику. — Лучше? А теперь, — он мягко дотронулся до плеча Сергея и показал на комнату-столовую, — идём. Завтрак ждёт. Серёжа кивнул и последовал за ним, по дороге осторожно кинув взгляд на наёмников. Судя по всему, незадачливому телохранителю хотелось исчезнуть, уж очень говорящим было лицо Вадима. — А что с ним будет? — всё же не выдержал и спросил Разумовский у Алтана. Конечно, вряд ли проштрафившегося убьют, но мало ли, да и ничего не случилось такого… На этот вопрос Алтан хмыкнул. — Решение будет принимать Вадим, но факт остаётся фактом — он не отличает реальную угрозу от простого жеста, а значит, мы его тут больше не увидим. Я лично не хочу. Дагбаев чуть нахмурился, и вспомнил. — Ах да, твои вещи… Ещё один наёмник подошёл, видимо, сказать про решение Дракона, так как он подошёл вплотную, а такое Алтану говорили максимально тихо. Здесь не только хорошо платили, но и наказывали так же. Но вроде как тот парень не проштрафился до смерти. Дагбаев бы убил, конечно, так его достало, что иногда наёмники были отвратными. — Что? Наёмник тихо сказал ему всё, что собрался сделать Дракон, Алтан кивнул и сказал: — Кто-то должен принести вещи Сергея. Займитесь. Наёмник ушёл с новым поручением. Дагбаев повернулся к Серёже. — Ну, вопрос решён. Пора идти есть. Они зашли в столовую, где их уже ждали тосты с яйцом и сосисками внутри, свежие помидоры и исходящий паром чай, отдававший мятой и смородиной. — Проходи. Поняв, что убивать никого и правда не будут, Разумовский выдохнул и только удивленно приподнял брови на указание Алтана по поводу его вещей. «Он хочет меня отпустить?» — мысль отчего-то не радовала, а «отпустить» почему-то в голове ассоциировалось с «выгнать». Серёжа мотнул головой, выкидывая лишние мысли, и сел на предложенное место. Взяв вилку, он немного покраснел, из-под чёлки бросив взгляд на Алтана — совсем некстати вспомнилось, как тот кормил с рук. Горячий чай приятно согревал саднящее горло, и после еды Разумовский почувствовал себя практически здоровым, о чем и сообщил Алтану. Вскоре вернулся Вадим с вещами. Довольный. Очевидно, наказывать Дракону нравилось. — Отдай вещи Сергею, — велел Алтан. Сам же Дагбаев некоторое время просто смотрел на еду. Каждый раз он напоминал себе, что есть надо. Пить надо. И вовремя. Если не питаться нормально, тело будет предавать. Но он тяжело справлялся с тем, как на нём отразились голодовки и установки. РПП просто не вылечить. Одно хорошо — хозяйка кухни сделала ему небольшую порцию, самый маленький кусок с минимумом еды. Она уже давно знала о предпочтениях Алтана, и готовила всегда нужное количество. Немного поев, Дагбаев прикрыл глаза и выпил полкружки чая. Чуть вздохнув, он осторожно доел остатки тоста. Вроде бы организм это воспринял нормально, что радовало. Иногда Алтан по два дня не мог есть нормально, только гречневую кашу без добавок и чёрный хлеб. Иное просто не шло. Но сегодня было не так. Разумовский сказал, что чувствует себя намного лучше, и почти здоровым. — Это хорошо, — Алтан снова отпил чая, посмотрел на Серёжу. — Но всё равно надо принять таблетку от горла и побрызгать лекарство. Чтобы точно быть уверенным. Вадим за это время уже успел вернуться и принести коробку, которую босс подзабыл. Дагбаев благодарно кивнул ему. А Алтан не часто так делал. Дагбаев протянул лекарство Серёже. — Вот. Разумовский не любил лекарства, причем ещё с детства, а уж после лечения Рубинштейна вообще шарахался от таблеток. Сейчас, увидев вроде бы безобидные пастилки от кашля, он ненадолго замер, стараясь напомнить себе, что они неопасны и даже внешне больше похожи на леденцы… — Д-да, спасибо, — улыбнуться не получилось, но зато рука, протянутая к коробочке, тряслась почти незаметно. — Это просто лекарство от кашля, тебя никто не собирается ничем накачивать или травить, всё в порядке, — вкрадчиво объяснил Алтан, когда всё же заметил дрожь. Чуть подумал, и предложил: — Можешь дать мне одну, и я съем первым. Дагбаев протянул ладонь, чтобы Серёжа положил леденец от кашля. Разумовский помотал головой, смущенно и немного испуганно глядя на Алтана: — Нет, я не… — он не знал, как объяснить. — Я знаю, что ты не будешь, просто… Серёжа прикусил губу — снова признаваться в собственной слабости было сложно, но он не хотел, чтобы Алтан считал его неблагодарным параноиком. — Я с некоторого времени не очень хорошо реагирую на лечение… Таблетки, уколы и… всё прочее. Он не стал объяснять более подробно — только посмотрел на Алтана. — Это Рубинштейн? — сказал тот, не как вопрос, а как утверждение. Дагбаев посмотрел на тарелку. Кажется, он всё же доел, да и кружку чая выпил. Вздохнул, снова посмотрел на Серёжу. — Его больше нет, и уж тем более в твоей жизни. И у таблеток и уколов цель лечить, проблема в том, что иногда они не в тех руках. Тогда тебе не повезло, но больше никто тебя не тронет. Так что советую принять лекарство. Алтан взял одну пастилку и закинул в рот. Слегка улыбнулся. — Для спокойствия можешь понаблюдать за мной и моим состоянием. Во всяком случае, я часто принимаю что-то от горла. Серёжа не знал, почему то, что научился игнорировать, хотя и не мог забыть, сейчас старательно просыпалось. Страхи, паника, всё, что досталось ему после пережитого. То, с чем он, казалось, давно научился справляться. Ведь даже Волков в своё время удивлялся, что Серый не вспоминает о психушке. На деле же — это Птице было всё равно, это он был достаточно сильным, чтобы забыть. А после его исчезновения, хотя Разумовский и не чувствовал себя в безопасности, он не мог позволить себе бояться или паниковать. Он не понимал, почему именно сейчас ведёт себя так. — Ты болеешь? — последовав примеру Алтана и быстро сунув одну пастилку в рот, Сергей перёвел тему. — Не волнуйся ты так. Правда что. Рубинштейна нужно оставить в прошлом. Помнишь про технику дыхания? Попробуй её, сосредоточься на чём-то приятном. Паника всегда нападает внезапно. Чтобы с ней бороться, нужно помнить, что это состояние не вечно, оно проходит. Тебе будто кулак на горло давит или камень на сердце? Визуализируй, наблюдай за страхом, и за тем, как он уходит. Пару секунд Алтан помолчал, обдумывая, что сказать про свою болезнь. Он не болел, нет, но… Обычно в этом Дагбаев не признавался никому. Это было чем-то более личным, даже Вадим и Юма не знали. Домохозяйка принесла стакан тёплой воды с лимоном. Алтан выпил немного. — Нет, не болею. Во всяком случае сейчас. Просто надо было показать тебе, что бояться и правда нечего. Серёжа кивнул в ответ на слова о страхе — советы Алтана ему хорошо помогли. А вот последняя фраза заставила Разумовского слегка нахмуриться. Было ясно, что Алтан не хочет говорить об этом. В другой ситуации Серёжа, скорее всего, попробовал бы спросить ещё раз, но… Напомнив себе, что Дагбаев не обязан ему доверять и отвечать на вопросы о себе, Сергей виновато отвёл взгляд: — Извини.