Ты мне больше не враг...

Алтан чуть приподнял брови. — За что ты извиняешься? Ты ничего не сделал. И только чуть позже дошло — кажется, он грубовато ответил про болезнь. — Ах, это… Я… Впервые Алтану было неловко, и он отвёл взгляд, у него немного покраснели щёки. — Я предпочитаю никому про это не говорить, просто… Не вяжется со мной никак, и лучше и не надо, раз так. Цветы ещё куда ни шло… В общем, мне периодически нужны эти таблетки и всегда — тёплая вода с лимоном, не реже раза в неделю. Может, я как-нибудь расскажу… Но я не уверен, что это не покажется смешным… Ладно, забыли, может, когда-нибудь. Дагбаев улыбнулся. Незаметно он перенял эту привычку извиняться что ли, или оправдываться? Зачем? И правда, он доверял Серёже, но пока что не собирался говорить про то, чем занимается раз в неделю. Это и правда было странно, и что скажет Разумовский на это? Смущенный Алтан — новое и как оказалось, совершенно залипательное зрелище. Настолько, что Серёжа едва не забыл, о чем вообще речь, пока впитывал это образ. Его очень захотелось нарисовать, хотя Серёжа не помнил, когда последний раз брался за карандаш. Путаные объяснения причин не добавили ясности, но немного успокоили — судя по всему, опасным это не было, а обещание когда-нибудь всё же поведать секрет, вызвало невольную улыбку у Разумовского. — Если это не опасно, то все в порядке, я не буду больше спрашивать. Дагбаев снова улыбнулся, уже в своей обычной расслабленной манере. Сергей не допытывался, и это было хорошо. — Всё верно, не опасно. Хотя… — Алтан вспомнил, что иногда бывает, если саундчеки не проводились нормально, и в наушнике начинается шум. Так можно остаться без слуха — на время, но для жизни точно не опасно. Просто нужно всё проверять. Дагбаев, сосредоточившись на одной точке, постучал костяшками по столу, вспоминая, какие сегодня дела. Две встречи, важные, по поводу спонсирования экологического фонда. Снова повернулся к Серёже. — Сегодня я должен уехать. Вадим, или пока я здесь, то я сам, можем проводить тебя в комнату для гостей. Сколько тебе нужно времени, столько ты можешь оставаться, пока меня нет, Дракон за тебя отвечает, в том числе и головой. Но он, — тут Алтан хмыкнул, — всегда справлялся. После, когда будешь готов, можешь идти домой, или ещё куда, на твой выбор. Если захочешь, можешь остаться здесь, сколько нужно, как я уже сказал. Всё зависит от твоего решения, на сколько ты останешься. Подумай, что тебе нужно купить, скажешь это Вадиму, проедитесь по магазинам. Щётка, паста зубная, влажные салфетки… Не знаю. Всё, что нужно. К моменту, как была окончена эта речь, вернулась домохозяйка и забрала уже пустой стакан с лимонной водой, тарелку, вилку, а кружку пока оставила. Дагбаев мог выпить ещё кружку. Взяла она и тарелку Разумовского. Серёжа вздохнул. То, что его вроде пока не выгоняли, было хорошо, но он не знал, насколько хватит терпения Алтана и не хотел доставлять неудобств. С другой стороны, он мог позволить себе ещё немного отдохнуть здесь, да и Дагбаев сказал про условие… — Я ещё немного побуду тут, если не помешаю, а из вещей… — он задумался. — Мне бы блокнот для рисования и карандаши… К тому, что пока его оставляют на Вадима, Разумовский отнёсся спокойно, разве что возник вопрос — а кто будет охранять Алтана на том мероприятии, куда он собирается, но спрашивать об этом не стал. — Хорошо. Алтан написал в телефоне сообщение Вадиму: «Просит карандаши и блокнот». После взглянул на часы, быстро налил себе чая, так же быстро выпил. У него было такое удивительное умение: пить почти горячее очень быстро. — Ну всё, я пойду. До встречи, не ведись на шуточки Вадима, он это любит. Вошли два наёмника, Дабгаев встал и пошёл с ними, но в дверях обернулся и помахал рукой. Зачем — он и сам не знал, но это же обычное прощание, почему нет. Снова повернулся, вышел, взял подготовленную небольшую сумку, прошёл с охранниками до затонированной машины, те сели вперёд, а он закрыл двери на замок и надел рубашку вместо футболки, брюки вместо пижамных штанов, достал подготовленный футляр, убрал очки, надел линзы. В конце концов, его зона была закрытой, Алтана никто не видел, и так было удобно. В специальном отделении уже был костюм, тряска была минимальной. И вот он достал расчёску, открыл зеркало и стал заплетать косы. Это было долго. Они почти подъехали, когда он был готов. Вот и здание. Он дождался выхода охранников, сам открыл двери. Ему передали куртку. Алтан её накинул. Что ж, день будет долгим. *** Разумовский улыбнулся на прощальный жест Алтана и вздохнул — он вновь остался один. Впрочем, это ненадолго — скоро в столовой появился Вадим. Он и правда любил шутить, причём чаще всего неприлично, но Серёжа лишь усмехался, иногда отвечая тем же, особенно, когда понял, что его ответы не злят наемника. Комната, которую ему показал Дракон, была уютной, хотя и выглядела немного необжитой — большая кровать, кресло, стол… Пока наемник ездил в магазин, посоветовав без него не гулять по поместью, чтобы не наткнуться на какую-нибудь комнату Синей бороды, Разумовский переоделся в принесенные Вадимом вещи и пытался найти в интернете сведения о семье Дагбаева. Нет, он не собирался как-то использовать эту информацию, скорее, ему хотелось лучше понять Алтана. Информации было мало — компания, созданная предками Алтана, занималась вырубкой лесов, а сам наследник династии — восстановлением экологии… Серёжа улыбнулся, увидев фото Алтана рядом с каким-то кустиком, когда Дагбаева явно застали врасплох — строгий костюм и идеальный вид создавал своеобразный контраст с бережной осторожностью, когда он кончиками пальцев прослеживал одну из веток с бутонами. — Шпионим? — неожиданно раздался рядом голос Вадима, заставив Разумовского дёрнуться от неожиданности. — Н-нет, я просто… — впрочем, Серёже достаточно быстро удалось взять себя в руки и слегка успокоиться — судя по насмешливому взгляду Дракона, как угрозу его не восприняли. — Просто интересно, он и правда очень любит цветы? Вадим, успевший бросить взгляд на экран телефона Серёжи, усмехнулся: — Да уж, его Золотейшество хлебом не корми — дай какой-нибудь цветуёчек спасти, да к себе в логово утащить. Эта информация не была секретом, поэтому и болтать о ней Дракон мог сколько угодно. — Логово? — Серёжа посмотрел на него заинтересовано. — Оранжерея, — кивнул Вадим, потирая запястье. — Охраняет почище сокровищницы, почти никого не пускает и не дай бог хоть листик сорвать… Разумовскому очень хотелось взглянуть на это место, но пока оставалось только ждать. Вадим вбил свой номер в телефон Серёжи и ушёл по своим делам, наказав звонить если что. Сергей посидел немного в тишине, а потом зашуршал принесенными Вадимом пакетами. Там, среди кучи вещей первой и не очень необходимости, нашлись блокнот и карандаши, причем достаточно хорошие. Первые штрихи были неуверенными, Серёжа вновь привыкал к карандашу, но вскоре он сам не заметил, как полностью погрузился в процесс. *** В очередной раз пришлось читать неутешительные отчёты. Понятное дело, с браконьерами боролись, но дело-то прибыльное, а значит, что вырубать леса будут и дальше. Вздохнув, Алтан кивнул на предложение по усилению охраны и попросил в ближайшее время предоставить ему договор. Вторая встреча порадовала больше, ему привезли редкую бегонию и сказали, что на территории заповедника её вид полностью восстановлен благодаря его помощи. Дагбаев похвалил работу экологов и флористов, скромно отмахнулся на предложение вписать его в заслуги. Нет, это было не нужно. Всё больше он думал о том, как вернётся домой. Хотелось в оранжерею. Но впервые ему было к кому идти. Одно дело Вадим, предаст и свалит, если захочет. Но пока нет. Юма явно прошлась ноготочками по шее. Другое дело, оказавшийся на удивление вовсе не таким уж монстром и вполне хорошим собеседником Разумовский. Что такого в Серёже было, Дагбаев не знал, но нравилось его общество точно. Честно, будет жаль, когда Сергею надо будет покинуть его. Условие было простым. В принципе. Ну может и нет. Алтан не знал. Он бы дал выбор и отказаться исполнять условие. Просто уйти по желанию. Наконец, встреча закончилась, Дагбаев вернулся в машину и стал переодеваться обратно. Это удавалось сделать быстрее, чем собираться на встречи. Машина и приехала быстро. Алтан подхватил цветок и пошёл домой. По пути он увидел Вадима. — Как он? — Не буянит. Но интересовался тобой. Алтан поднял брови вверх. — Ну фотки смотрел, читал про мероприятия. — Он и так меня видит каждый день, — тут Дагбаев хмыкнул. — Да и узнать нетрудно, всё вроде как на виду. И спросить можно. — Ещё фотки можно скачивать не только для информации… — Перестань. Ты своими шутками придаёшь ужасную окраску всем действиям. Алтан не сдержался всё же и фыркнул. После пошёл к оранжерее, где оставил бегонию рядом с местом, где побольше тени. Бегонии любят тень. И соседи в виде фиалки тоже были неплохи. Осмотрев всё и убедившись, что цветы в порядке, Алтан пошёл к комнате Серёжи. Дверь была приоткрыта, Дагбаев вошёл очень тихо: кроксы скрадывали звук. Он не подошёл очень близко, но достаточно, чтобы увидеть лист бумаги. Посмотрел на рисунок. Если ему не показалось, там был изображён он сам. Дагбаев против воли улыбнулся. Его не рисовали никогда… Подумав, что не стоит пугать художника, он бесшумно, почти как змея, вышел из комнаты, и постучал, дабы привлечь внимание. Разумовский, полностью отключившийся от внешнего мира, вздрогнул, когда его творческое уединение прервал стук. Первым порывом было — прикрыть недописанный портрет, но Серёжа побоялся его испортить, поэтому только неловко вскочил, уронив стул: — Д-да?! Дагбаев не знал, как реагировать, в итоге он слегка посмеялся, но быстро одёрнул себя. — Ну спокойней, спокойней, бабайка из шкафа не выскочит. Алтан зашёл в комнату, продолжая легко улыбаться. —Как только приехал, пришёл узнать, как ты и твои дела? Всё ли в порядке с комнатой и чем занимался сегодня? Алтан осмотрелся и заметил стул, на который сел. — Скоро подадут пообедать, обычно он куда раньше, — Алтан взглянул на часы, было уже почти четыре часа дня, — но сегодня никто не догадался подать его тебе в комнату, пока меня не было. Видимо, надо мне распорядиться. Ладно. Вадим не доставал? Разумовский невольно улыбнулся, увидев Алтана, хотя и покраснел, метнув взгляд на свой рисунок, но стараясь не показывать смущения. Про еду он, как и всегда в подобные моменты, забыл и только сейчас, когда Алтан напомнил, он почувствовал, что голоден. — Все в порядке, он… — Разумовский замялся, вспоминая, как Дракон посмеивался, застав его за изучением информации про Дагбаева. Алтан улыбнулся: — Можешь не говорить, вёл себя как типичный Вадим, но не переходил черту. Вижу, ты что-то рисовал. Покажешь потом, как закончишь? А пока пойдём есть? И снова Серёжа слегка краснел. Почему? Что происходит? Дагбаев решил поразмышлять об этом после обеда в оранжерее. Кстати, не мешало бы сходить в душ. Ванная комната была рядом, и после душа как раз можно будет зайти снова и сказать про условие. Сейчас организм требовал внимания к себе, а не к другим вещам. И цветы тоже. Разумовский издал неопределенно-смущенный звук, но возражать не стал. — Да, хорошо, — Сережа встал, потянулся, разминая затекшие мышцы. — Давненько я не рисовал, — Разумовский потёр глаза, затем внимательно посмотрел на Алтана, мысленно отметив, что не растерял всех умений. — Навык быстро восстанавливается, если когда-то уже был. Так что скоро снова будешь рисовать как раньше. Двери были приоткрыты, так что не надо было держать ручку и всё такое. Алтан вышел в коридор, стал ждать, когда выйдет Серёжа. Тот вышел следом, и они пошли к столовой. — А ты сегодня чем занят был? — вопрос был отчасти из желания больше узнать об Алтане, отчасти — просто, чтобы не было неловкого молчания. — Две встречи, обе касались заповедников и сохранения преимущественно флоры. Второй порадовал — восстановили редкий вид бегоний, и даже подарили мне одну. Дабгаев продолжил много рассказывать о фондах, что там интересного можно найти в заповеднике, как иногда занимаются селекцией. Когда они подошли к столовой, Дагбаев открыл двери, пропуская Серёжу вперёд. Вежливость и привычка обезопасить себя. Но всё же в этот раз больше, куда больше, вежливость. — У тебя много цветов? И все цветут? Очень красиво, наверное. На эту фразу Алтан улыбнулся. — Верно, а ещё нельзя заставить цвести всё сразу, есть такая штука, как цветочные часы… В общем, много всего. Проходи, там как раз уже должны были накрыть на стол. Стол и правда был накрыт, а разговор о цветочных часах занял их почти на все время обеда. — А правда, что бывают цветы, которые распускаются за считанные минуты? — Серёжа не заметил, как тарелка перед ним опустела. — Если честно, я этого я не знаю, — задумался Алтан. — Может да, но обычно цветку надо время, чтобы собраться с силами и явить себя миру. Читал «Маленького принца»? Как там Роза прихорашивалась, прежде чем выйти из бутона. Дагбаев всегда ел довольно мало, но часто. Хоть яблочко, хоть банан, иногда даже ел булочку. Всё же РПП отражалось на жизни, и ему всегда давали порцию меньше, чем у других, и более выверенную по полезности, поэтому он уже давно всё съел и целиком погрузился в разговор. — А что насчёт живописи? Что необычного ты знаешь? Разумовский не мог не заметить, что Алтан очень мало ест, и подозревал, что это отнюдь не бережное отношение к фигуре. Но спрашивать он пока не стал. Вопрос про искусство вызвал уже привычную реакцию и через пять минут Серёжа с горящими глазами рассказывал о загадке Моны Лизы, биографии Боттичелли, и своем отношении к тому, что называли современным искусством… — Раньше художник творил шедевр, стараясь привнести в мир красоту, а сейчас достаточно с пьяных глаз мазануть краской на холсте, назвать это картиной — и все будут искать в этом глубинный смысл! Сам того не заметив, Серёжа даже рассказал тот случай в школе, когда его отругали за рисование порнографии: — Она — учитель! И она не знала такое известное полотно, как Рождение Венеры! Доля детской обиды чувствовалась в голосе Разумовского до сих пор, хотя он и хотел лишь привести пример бескультурности. Дагбаев слушал сначала чуть отстранённо, как о чём-то новом, но постепенно начал внимать и невольно улыбаться. Разумовский оказался интересным собеседником и рассказчиком. Про загадку Моны Лизы Алтан знал, но предпочёл помолчать и послушать. Тем более, благодаря большей осведомлённости и экспрессии Серёжи, эта история открывалась с другого ракурса. — Да уж, и правда, как можно не знать, это же классика, я тоже знал лет с восьми. Ещё и ребята смеялись? Глупо, глупо с их стороны… Ну ничего, вряд ли они смогли добиться хоть капли того, что смог ты, и всё благодаря тому, что ты читал и внимал, отличался и не боялся этого, — в конце Дагбаев снова улыбнулся и продолжил слушать, что ещё говорил Разумовский. Сережа сначала смущённо улыбнулся, а потом вздохнул: — Ну, а потом я все испортил… Он нахмурился, отгоняя воспоминания и стараясь сделать вид, что всё хорошо. — Вадим говорил, что у тебя есть целая оранжерея, можно хотя бы снаружи её посмотреть? — Разумовский постарался сменить тему. — Ну знаешь, шанс всё изменить есть всегда, а учитывая, что это был не совсем ты, тем более стоит задуматься о том, что пора примириться с прошлым и начать что-то новое. Когда речь зашла про оранжерею, Алтан взял кружку и стал пить чай. Лицо у него было нечитаемым. Это было типично, когда он думал — размышления уводили его вглубь себя. — Почему же ты просишь посмотреть только снаружи? — спросил, наконец, Дагбаев, — Разве такие вещи подходят, чтобы смотреть только снаружи? Всё основное внутри. Серёжа всегда старался быть оптимистом, но беды, свалившиеся на него за последние годы, кажется, что-то надломили в нём. Однако, спорить с Алтаном он не стал, хотя и сомневался, что сможет исправить хоть что-то или забыть и жить спокойно. На вопрос о просьбе, Разумовский только смущённо улыбнулся: — Вадим сказал, что ты охраняешь ее, лучше, чем дракон — сокровища, я не думал… «Что ты можешь позволить мне там побывать», — этого Сергей говорить не стал, хотя и так всё было понятно. Пусть он сейчас уже и не в статусе пленника, но… Алтан усмехнулся. — Обычно он зовёт меня змейкой. Пусть не думает, что я не знаю, как записан у него в телефоне. Но это он образно. Если ты хочешь, можем пойти туда, как закончим с обедом. Дагбаев был совсем не против, чтобы Серёжа побывал в оранжерее. К тому же, возможно, будет даже лучше обсудить дальнейшие условия там. — Знаешь, там не только оранжерея, но и лофт-зона. В общем, можно, чтобы туда подали чай и чего-то к нему, на выбор или всё сразу. «Змейка? Ему идёт», — Сережа улыбнулся при этой мысли. — Конечно хочу! — возможность побывать в таком важном для Алтана месте задевала что-то в душе, что явно отражалось во взгляде. — Но ты уверен? — Конечно, — со смехом ответил Алтан, увидев, что у Разумовского явно поднялось настроение, а отсмеявшись, сказал: — Так, что туда попросим принести? Чай, кофе и может что-то из сладкого? — Не откажусь от чашечки кофе с зефиром, если есть, — неуверенно попросил Серёжа, поднимаясь из-за стола. Смех Алтана приятными мурашками прошелся по телу, удивляя и смущая Разумовского. Алтан кивнул, он сам любил зефир, особенно клубничный. Когда пришла хозяйка, он передал, что ждёт в оранжерее две чашки кофе. — Зефир тоже. Мне сегодня латте, капучино отложим на завтра. Серёж, ты какой кофе будешь? Кажется, Алтан впервые его так назвал, заметил, но решил посмотреть, что будет дальше, не реагировать. Разумовский вскинул на него полный непонятных эмоций взгляд, и выглядел в этот момент до невозможности уязвимым. Ответил он не сразу, только видя ожидающий ответа взгляд Алтана и незнакомой женщины, и смутившись, он тихо выдохнул: — Мне можно тоже латте… Хозяйка кивнула на слова про латте, ушла на кухню, готовить. Дагбаев с лёгким интересом наблюдал за тем, что Серёжа и правда эмоционально отреагировал на простое обращение. Сложно было сказать, что ТАМ конкретно было. Но, кажется, ему нравилось, когда так называют? — Всё в порядке? Я, похоже, не заметил, как немного иначе назвал тебя… Слишком фамильярно? Извиняюсь, если это задело. Но если нет, и это куда более комфортное обращение, буду пользоваться им? Алтан встал, слегка сократил расстояние, которое было между местами, но не нарушая лёгкую дистанцию — встал примерно на полпути. — Не извиняйся, — Серёжа помотал головой, — я не против, просто не ожидал… Разумовский постарался не выглядеть слишком смущенным, не показывать — насколько его взволновало мягкое «Серёж» от Алтана. При том, что Сергей и сам не понимал причины такой реакции. — Идём смотреть оранжерею? — напомнил Алтан. Поднявшись вслед за хозяином дома, Разумовский подошёл к нему, и улыбнулся: — Идём, мне очень хочется увидеть твою сокровищницу! — Что ж, раз можно, то буду звать так. Это куда удобнее слишком официального. Так что да, идём, Серёжа. Они вышли из комнаты, подошли к лестнице, Дагбаев пропустил Разумовского вперёд, опять же, этикет, гость идёт впереди. Вскоре они поднялись к дверям, и у Алтана снова невольно появилась улыбка, светлая и радостная. Он любил это место, оно было для него безумно важным. Втайне, даже толком себе не признаваясь в этом, он ожидал, что же скажет Разумовский. И надеялся, что Серёжа это место оценит. От мысли, что Алтан будет его называть домашним именем, у Серёжи почему-то теплело в груди, и он постарался отвлечься, оставив мысленную заметку — обдумать последние события и понять причину проявления необычных для данной ситуации эмоций. Разумовский боялся того, что может обнаружить, но единственное, что он помнил из слов Дагбаева — не стоит игнорировать то, что может быть важным, и не врать хотя бы себе. *** Оранжерея была… О, этот сад под стеклянным куполом было сложно назвать таким простым словом! Серёжа заморгал, глаза разбегались от разнообразия цветов и ароматов, а ведь они ещё даже не вошли! — Твой телохранитель был прав, это действительно сокровищница… — тихо выдохнул Разумовский, оборачиваясь к Алтану и осекся, увидев искреннюю улыбку. Говорить уже не хотелось, хотелось любоваться, впитывать, запоминать, чтобы потом, в тишине комнаты можно было попробовать перенести на холст хотя бы слабую тень увиденного.