Ты мне больше не враг...

— Можно синюю? — Серёжа осторожно потянулся к выбранной вещи. — Конечно, — Алтан протянул ему футболку. Но не учёл, что её невозможно взять без тактильного контакта. Так что его рука и Серёжи непременно бы соприкоснулась. Дабгаев еле сдержался, чтобы не отдёрнуть руку. Это вызовет вопросы. Но если ему даже такое мимолётное соприкосновение понравится, значит, Алтан погиб. Он не был уверен, что полностью себя контролирует, в том числе и лицо. Никакого тремора, потливости или ещё чего, да и лицо вроде оставалось неизменно спокойным и вежливым, но глаза… «Лучше, если не взглянет, пожалуйста… Я не выдержу и что угодно могу вытворить, честно, особенно если это, не знаю… Чудик или чудо, уж что подобрать, засмущается, всё, пока». Мысленно он помолился на Вадима, пусть этот дурак подойдёт. Пожалуйста. Ладно, это из области фантастики, решение нужно искать самому. Он ненадолго повернул голову к лестнице, чтобы во время передачи футболки, и эти опасные пару секунд задержки после, не взглянуть на Разумовского. Едва футболка была передана, Алтан тут же убрал руку поближе к своему карману, на её законное место, и только после этого, наконец взглянул. — Я сейчас отнесу их обратно, а ты, ну… Подумай пока, чем бы ещё хотел заняться. Переодеться можно в туалете, — он указал на соседнюю дверь. Серёжа, которого от мимолётного контакта словно током прошибло, закусил губу, очень надеясь, что смущение не слишком очевидно. То, что Алтан отвернулся и сразу же убрал руку, Серёжа не заметить не мог. Грустно улыбнулся. Ну хотя бы точно не будет возможности раскрыться, если его не могут даже коснуться. — Спасибо, — Разумовский постарался сделать вид, что всё в порядке. — Я, наверное, в комнату пойду, у тебя и без меня дел много. Я… Серёжа не знал, чем будет заниматься, но и надоедать Алтану больше не хотел. Алтан приподнял брови. Что он умел читать, так это разочарование и грусть. Слишком часто сам ощущал и научился. Да уж, хочешь как лучше, боишься, но… Всё равно всё выходит не так. — Ну, во-первых, дел как раз и нет. Во-вторых, ты не знаешь, чем ещё заняться, верно? В комнате, конечно, много интересного, но… Может к чёрту это всё? Какой смысл стараться не привязывать к себе человека, если он тебе нужен? А сам человек в целом к тебе не так уж и равнодушен? Ради спокойствия? А кому такие недомолвки дадут спокойствие? — Можно же ещё найти способы как-то развлечься. Я довольно хорошо вижу грусть на твоём лице. Слишком хорошо знаю это чувство. Это из-за меня? Можешь даже не отвечать, это и так ясно. Сергей, пойми. Я редко нарушаю чьё-то личное пространство, не хочу доставлять дискомфорт, поэтому привык к резким движениям и некой изоляции, скажем так. Это не связано с тем человеком, с которым я общаюсь. Во всяком случае, не с тобой! – он слабо улыбнулся. И, насколько смог, сосредоточился на взгляде Серёжи. «Не сорваться» — мысленно просил рассудок. — Не воспринимай моё поведение на свой счёт. Как видишь, я тебе даже свою футболку доверил, – он слегка усмехнулся, и опять немного отвернулся. — Отнесу остальные, приду, и поразмыслим, что можно сделать. Серёжа замер в нерешительности, поняв, что его состояние заметили. Он не хотел, чтобы его эмоции причиняли кому-то неудобства, но Алтан и правда, словно видел его насквозь. Это могло бы напугать, но Сережа, всё же, был скорее смущён. — Прости, я не хотел, чтобы это так выглядело, ты и правда ничего такого не сделал, — Разумовский не знал, как объяснить и окончательно смешался. Про футболку он отметил, запомнил и улыбнулся, надеясь, что не будет выглядеть, как влюбленный идиот. — Спасибо, я сейчас… — прижав в себе одежду, словно ее могли отобрать, Серёжа скользнул к указанной ранее двери. И только оказавшись внутри и прислонившись спиной к косяку, медленно выдохнул, сам пугаясь силы эмоций. Как школьник! Угораздило же! Ругать себя за то, что умудрился влюбиться в первый раз в жизни, было глупо, да и не меняло это ничего. Всю жизнь у Серёжи были разве что мимолётные увлечения, быстро забывавшиеся за работой и прочими делами, а после и вовсе не до того стало. Несмотря на то, что Разумовский был романтиком и верил в любовь, он не думал, что когда-нибудь сам влюбится. Когда остальные бегали за девочками, он учился, и его все эти «отношения» и «любови», больше пугали, чем привлекали. Вот только то, что он чувствовал к Алтану, не было увлечением, и уверенность, что это не просто дружеский или ещё какой интерес, кроме романтического, была пугающе железной. Хотелось плакать или бить в стены кулаками. Вот только ни то, ни другое делать не стоило — не хотелось потом объяснять Алтану, на понимание этого ушли последние капли здравого смысла. Быстро переодев футболку, Сережа умылся, словно пытаясь ледяной водой смыть переживания, и вышел. Алтан с улыбкой кивнул скрывшемуся за дверью Серёже. Прояснили. Всё. Прекрасно. Нет, не прекрасно. Дагбаев вернулся к себе, положил футболки на место, рухнул на кровать, закрыв лицо подушкой. Можно ли материться? Пожалуй. Мысленно он пару раз обругал себя, всю эту ситуацию. Если ты видишь, что вроде как Серёже понравился, что ж молчишь? Идиот. Потом снова всплыло это желание – защищать. Чёрт бы всё это побрал. Если Серёжа снова коснётся его как-то не так, Алтан сорвётся и не выдержит. Преграда, преграда — нужно мысленно повторять это и оставлять между ними дистанцию. А ещё нужно было вставать и возвращаться обратно. У него было максимум минут пять, пока Разумовский не заглянул. Что вообще можно сказать, когда видишь распластавшегося на кровати Алтана, лежащего лицом в подушку? Ничего. Только смеяться. Он встал, подошёл к зеркалу, чуть поправил волосы, попытался изобразить сосредоточенный взгляд. Ладно, пойдёт. Вышел в коридор. Серёжа как раз вышел следом. — Ну что ж… Я даже не знаю, что предложить тебе. Сейчас идёт концерт живой классической музыки, кажется, приезжают Maneskin, ну, в общем, развлечений много. Алтан набрал запрос в гугл и, чуть подойдя к Разумовскому, следя за расстоянием, чтобы не нарушить приемлемое, показал и другие варианты. — На твой выбор. Серёжа отметил выбранную Алтаном дистанцию, но всё же осмелился чуть сократить её, при этом стараясь максимально сосредоточиться на том, что ему показывали, не отвлекаясь на зачастивший пульс. — Я не уверен, что это хорошая идея — появляться где-нибудь в общественном месте… – Разумовский задумчиво протянул руку, пролистывая ленту на телефоне вниз. — О, — он замер, найдя то, что его заинтересовало, а потом ойкнул, только сейчас заметив, что, кажется, слишком близко подошёл к Алтану. Покраснев, Сергей отодвинулся, смущенно пробормотав: — Извини… Вроде бы, всё было нормально. По крайней мере, Алтан не особо заметил вторжение. — Всё в порядке. И что это там? – Дагбаев присмотрелся: выставка в музее. Улыбнулся. — Неплохой вариант. Пойдём, если ты хочешь. Только надо надеть что-то для большей конспирации. — Я думал о том, чтобы подстричь волосы… — Сережа представил результат, но с короткой прической он видел в зеркале именно Птицу. Даже сейчас он иногда неосознанно встряхивал головой, успокаиваясь от ощущения отросшего каре, словно подтверждая для себя, что он это он. — Не вопрос, — кивнул Алтан и открыл контакты. Поискав, нашёл нужный, набрал. — Алло, Жень, это Алтан. Нет, нет, я не собираюсь состригать свои косы, родной мой! А, нет, не афро. Я не по поводу себя, — Дагбаев невольно улыбнулся, потом неожиданно засмеялся. — Нет, не девушка. У меня в гостях мой хороший приятель, друг, можно сказать. И его срочно, вот кровь из носу, надо подстричь. Что? Не ревнуй, ты никуда из моего сердечка не уйдёшь. Ждём через час тогда, если ты можешь. Ой да бро-оо-сь, — тут Дагбаев чуть смутился. — Если что-то понадобится, ты тоже можешь на меня положиться. Ну, всё, пока. До встречи. Алтан положил телефон, улыбнулся. — Мой очень старый друг, один из лучших парикмахеров Петербурга. Серёжа не ожидал, что Алтан так быстро всё организует и сказать теперь, что не уверен, была ли это хорошая идея, не мог. И пока Алтан разговаривал по телефону, Разумовский даже забыл о своих опасениях, с удивлением слушая, как Алтан практически флиртует. С одной стороны — в груди зашевелилось какое-то неприятное чувство, в котором Серёжа с удивлением признал ревность, а с другой — эта ситуация показала, каким Алтан может быть. Видя, как Дагбаев смущается и улыбается, Разумовский старался подавить ревность, на которую не имел никакого права, и просто любовался. Приятель, друг — эти слова грели, давая надежду, что они и правда могут поладить.

***

— Ты уверен, что он… — Серёжа смешался, не зная, как озвучить свои опасения. — Сделает всё именно так, как ты желаешь, поверь. Это из-за него я отрастил волосы, и в итоге ношу косы. Он знает, что человеку подойдёт. А пока… Где этот бездельник? Дагбаев набрал Вадима. Конечно же, Дракон появился почти сразу. — Ваше Золотейшество? — Костюм для нашего гостя, и самый лучший. Но. Чтобы он в нём не был так узнаваем… — Алтан снова повернулся к Серёже, что-то прикинул в уме. — Поищи синий. Не совсем индиго, чтобы прям в чёрный не переходил, но тёмный. Рубашку можно фиолетовую или белую, посмотрим. И, собственно, классику тоже, узнаем, что выигрышнее. Дагбаев это не афишировал, но неплохо разбирался в том, что подходит людям, особенно в стиле. — И... И… Знаешь, поищи шляпу под цвет костюма. Только, умоляю, не котелки. Дракон усмехнулся. Золотейшество в своём репертуаре. — Понял. Сколько времени? — Всё прямо сейчас. — По-оо-онял. Вадим хмыкнул и пошёл исполнять. Он вроде должен охранять, но вот, таскается с поручениями. Впрочем, как это ни забавно, он даже знал, где именно достать что велено. Алтан улыбнулся Разумовскому. — И не узнает никто, и соблюдём дресс-код. Серёжа вздохнул. Оставалось только надеяться, что этот самый стилист-парикмахер придумает что-то, не похожее на прежнюю прическу Чумного доктора. Пока Алтан с явно привычной для него быстротой организовывал одежду для мероприятия, Серёжа думал. Может, не стоило настолько напрягать людей? Ну посидел бы дома… На этом слове мысль Разумовского запнулась, и он с удивлением понял, что только что назвал поместье Алтана домом, причем в том смысле, который, казалось, давно забыл. Это открытие было добавлено в тот же сейф, куда и все другие мысли и заметки об Алтане. — Надеюсь, сейчас в Питере мало кто помнит меня в лицо, — Разумовский немного виновато улыбнулся в ответ. Дагбаев задумался, но кивнул. — Ну, учитывая, что года два назад ты бесследно исчез с радаров, и многие считают тебя погибшим… Хм, значит, тебя кто-то выкрал… — впервые Алтану пришла такая мысль в голову. Кому это могло понадобиться? Если только… Неужели Олег Волков, даже после пяти пуль, выжил? Хотя… Если целиться с дрожащими руками и стрелять не совсем туда… Не задев самое важное… «Вот оно что»— подумал Дагбаев. Но решил промолчать, и сказать другое. — Надо передать спасибо тому человеку. Зазвонил телефон. Алтан, думая, что это опять по работе, чуть закатил глаза, и лишь легонько коснулся языком нёба, издав слабый, но характерный звук цоканья. Но на экране высветилось: Евгеша. И Алтан улыбнулся, принял вызов. — Ты уже здесь? — Да, стою вот, мёрзну… — Сейчас. Дагбаев нажал отбой и позвонил уже вниз, на пост охраны. Если Вадим уехал за костюмами, то значит, тут его точно нет. — Откройте ворота, это парикмахер. Охранник всё понял, нажал кнопку. А Алтан пока присел на диван. Женя пришёл очень даже быстро, наверное, быстро взял сумку и такси вызвал. Прошло от силы минут пятнадцать. Этот Олег Волков дорог Серёже. Конечно, Разумовский тогда ничего не говорил, но что он пытается кого-то выгородить – очевидно. Если уж даже после такого Олег его спас, то стоило задуматься. Возможно, что Дагбаев и неправильно истолковывал смущение. Возможно, что Серёжа просто немного волновался в его присутствии. Только вот Алтана это уже не спасёт. И если у Серёжи есть Олег, то зачем будет нужен Разумовскому Дагбаев? Да где же Женя? Неужели подняться сюда труднее, чем доехать? Когда Алтан упомянул, что Серёжу кто-то вытащил, Разумовский на миг прикрыл глаза, стараясь успокоиться сам и угомонить взвывшего в панике Тряпку. Только задвинув истеричную субличность поглубже, Серёжа с удивлением понял, что его самого слова Алтана не испугали, и мысленно отругал себя за иррациональность эмоций. Он мог не бояться Алтана. Лёгкое волнение с долей вины от мыслей об Олеге никуда не делось, но настоящее было важнее. Алтан сказал, что не хочет мести, и Сережа поверил ему. Пусть пока он не знал, сможет ли рассказать про Волкова, но это было и не нужно. — Я надеюсь, что он сможет спокойно жить, он это заслужил. А учитывая, что главное условие для этого — чтобы я был подальше от него, не уверен, что вы сможете когда-нибудь встретиться. Разумовский не стал называть имя, понимая, что Дагбаев и сам его знает. Алтан кивнул. Он и сам хотел спокойствия. — Не собираюсь его искать. И встречи не особо хочу. В это время на лестнице раздался шум и характерное: «Рогалики кручёные!» Алтан невольно радостно улыбнулся. Вскоре на входе в оранжерею появился и источник шума. Пепельный блондин, ростом примерно с Алтана, с проколотыми, где только можно, ушами, увешенный клипсами, серёжками и прочим, забитыми тату руками и надевший, очевидно, самую кричащую красную рубашку с чёрными узорами. Дагбаев встал, а Женя бегом подбежал к нему. И удивительно быстро. Характерным жестом протянул ладонь, как для того, чтобы «отбить пять». Алтан уже слегка смеялся. Опять это шумное недоразумение. Хорошо, не навернулся на лестнице, и, как обычно, предлагает их детское приветствие. Дагбаев отбил и пять, и кулачок, и хлопок, потом слегка приобнял, и чуть похлопал друга по спине. Но быстро отстранился, всё же, они тут не одни. Впрочем, было видно, что Женя не в обиде. — Ты когда в город вернулся, что не звонил, а? Я ж обидеться могу! – и наигранно надул губы. — Не сердись, ты знаешь, мне особо не до встреч, пока Юме что-то требуется. — Вытрясает душу, точнее, высасывает, как дементор? — пошутил Женя. — Ну да. Надо быстрее сплавить к ней Вадима. И они засмеялись. А когда отсмеялись, то Алтан повернулся к Серёже и показал на него. — Итак, знакомься, твоя муза на ближайшие… — Час-полтора максимум, — деловито посмотрев на парня, оценил Женя. — Женёк, приятно познакомиться. А Вас как величать? Когда Алтан повернулся к Серёже, Женя про себя отметил: раньше Дагбаев никого кроме себя как клиента не приводил. Учитывая обстоятельства их знакомства, всё представало ещё интереснее. Так что Женя тепло улыбнулся. У Алтана, как обычно, хороший вкус. Окончательно успокоившийся Серёжа внимательно наблюдал за другом Алтана, удивляясь, насколько меняется Дагбаев при общении с ним. Укол ревности или зависти Разумовский проигнорировал, постаравшись отвлечься на самого стилиста. — Серёжа, — Разумовский улыбнулся в ответ. Ему понравился этот яркий и живой парень. Женя протянул руку для того, чтобы поздороваться. — Сделаем всё в лучшем виде. Когда они пожали друг другу руки, он подошёл к Серёже ближе и аккуратно взял пряди волос. — Вот тут можно чуть выбрить, тут… — он изучающее осмотрел лицо, уши. Во лбу залегла морщинка, — сделать как чёлку, не слишком длинную, как феску, а тут… — Женя опять переместился, обходя вокруг Серёжи и мысленно прорисовывая образ и причёску, — мы тоже можем убрать. Будет… А! У меня фото есть! Сейчас покажу. Алтан некоторое время смотрел на то, как Женя взаимодействует с Серёжей и пытался представить, что тот удумал. Впрочем, не суть. Серёжа и сейчас выглядел прекрасно. Алтан это давно признал. Немного полюбовавшись на эту ожившую модель Боттичелли, Алтан вновь посмотрел на Женю. Тот, видимо, как раз закончил. Женя же пару секунд успел пронаблюдать этот взгляд и опять невольно улыбнулся. Расспрашивать Дагбаева было бессмысленно, а значит, его жертвой станет вот этот рыжий парень. — Ну что ж, я не буду вам мешать, мне надо поговорить насчёт ужина. Раз уж мы уедем, надо немного поделить трапезу, и, да… Женя, кофе? Чай? — Чай. Мятный, со смородиной. — Хорошо, а на сладкое? — Всё что можно! — весело ответил Женя. Алтан с улыбкой кивнул и пошёл к лестнице. — Ну что, я буду тебя терроризировать своим обществом ближайший час, может два, поэтому пошли в камеру пыток, становиться не просто человеком, а шикарным человеком. Иные от меня и не уходят, а тут ещё такой заказчик, — задорно сказал Женя Серёже. Разумовский невольно напрягся, когда стилист подошёл слишком близко и прикоснулся к волосам. Пока Женя обходил его по кругу, касаясь и рассуждая вслух, Серёжа старался не двигаться и не дёргаться от каждого движения. Когда Алтан собрался уйти, Серёжа слегка тоскливо посмотрел ему вслед. — Надеюсь, я останусь после этого живым, — Разумовский постарался, чтобы это прозвучало легко, как шутка, но не был уверен, что получилось, поэтому постарался отвлечь собеседника вопросом. — Может, стоит перекраситься? Женя усмехнулся. — Да расслабься ты, никто тебя не съест. Насчёт перекраситься… Я бы не советовал. У тебя прекрасный цвет волос, оттенок, как у мандаринов. Иные от зависти удушились бы. За этим разговором они прошли к спальне Алтана, возле которой была ванная. Но рядом была ещё одна комната, дверь в которую Серёжа сначала и не заметил. Дагбаев ну очень не любил просто так ездить куда-то, и они с Женей однажды просто собрались и оборудовали такое не очень большое по габаритам помещение, в котором было всё необходимое. Женя открыл дверь. — Проходи. Серёжа пару раз мысленно напомнил себе, что этого человека привел Алтан, а значит, всё в порядке. Как ни странно, это подействовало, и в комнату он вошёл уже спокойно, только немного удивился, насколько они близко к личной комнате Алтана.