Трудный путь к доверию

Юнги дремал на коленях у Хосока, укутавшись в одеяло и сладко посапывая. С улицы, через открытое окно доносилось шуршание ярких, осенних деревьев. Хо одной рукой зарылся в волосы младшего, а другая лежала на тонкой талии. Что может разрушить эту мирную и спокойную картину? Юн приоткрыл сонные глаза, на лице старшего играла улыбка, но не та тёплая и дарящая покой всём кто её увидит, а насмешливая, презрительная, в глазах была ненависть. Всё это было очень хорошо знакомо для Юнги, с этой ухмылкой он столкнулся в самый страшный момент своей жизни. Сознание окутал ужас. Он попытался вскочить, но хватка на волосах усилилась и Хосок резко дернув за них, повалил Юнги обратно. Он навис над Мином, черты красивого лица исказила злоба, превращая в уродскую гримасу. Из глаз Юна хлынули слезы, а тело сковал страх, не давая ему пошевелиться, но это только раззадорило монстра в обличие Хосока. — Гёнхи… — дрожащим голосом, произнёс имя того, кто самый главный страх во сне и в реальности. Юнги дрожал всём телом, пытаясь отодрать чужие руки от своей шеи, но сил было мало. А руки сжимались всё сильней и сильней, казалось, что вот-вот жизнь закончится. Но Юнги больше не хотелось умереть. Он вцепился ногтями в руки душителя и пытался отпихнуть его ногами. Всё тщетно — его брыкание, укусы и царапанье, только злили мучителя. Воздух закончился, силы тоже. Разум Юнги мутнел, всё происходящие доносилось будто через пелену. Он уже распрощался с надеждой и смирился с концом. Всё закончилось в одно мгновение. Хватка на шеи исчезла, но до Юнги это дошло только через несколько минут, он обессиленно лежал, скованный страхом, а до ушей доносился пронзительный гром. Хосок стоял в нескольких метрах от него, смотря пустыми глазами, зрачки которых сильно расширены. Юнги резким движением скатился с кровати и рванул к двери, чужая рука схватила воздух в миллиметрах от его плеча. Он пролетел коридор с удивительной скоростью. Выскочив в подъезд, он быстро преодолел лестницу, перепрыгивая через несколько ступеней разом, и вырвался на улицу. На свежем воздухе стало немного полегче, Юнги сделав пару вдохов, снова ринулся бежать. Он не знал куда, его не волновало то, что он босой, главное дальше, как можно дальше. Ноги стёрлись в кровь об асфальт, к горлу подступала тошнота, холод и липкий страх окутывали, но Юнги продолжал бежать, словно это спасёт его от кошмара. Вокруг не было никого, ни единой души, ни одной машины на дороге. Юнги снова один, и нет того, кто ему поможет. Он мчался по незнакомым улицам, высокие современные здания сменили полуразрушенные домишки. Вокруг всё заросло кустистыми деревьями, а в небе раздался раскат грома. Под ноги попадали мелкие острые камешки и осколки стекла, они раздирали ступни и за парнем тянулась цепочка кровавых следов. Кости ломило от изнеможения, дыхание сбилось. Юнги рухнул на колени, разбивая их об твёрдый асфальт. Сознание расплывалось, и всё окружающие растворялось. А потом, ощущение времени и пространства вернулись. Юн сел на кровати, его потряхивало, а слезы текли из глаз. Хосок крепко спал рядом. Захватив сигареты и накинув спортивную кофту, Юнги, стараясь идти как можно тише, чтобы не разбудить Хосока, выскользнул на балкон. Он довольно часто уходил покурить, просыпаясь от кошмаров, а иногда его успокаивал Хо, крепко обнимая, и шепча на ушко, что всё будет хорошо и они со всем справятся. И сейчас до чертиков хотелось в эти объятия, потому что сигареты и в половину так не успокаивают, как голос и тепло любимого человека. Но Мин так и стоял, смотря на небо, которое заволокло тучами, скрывающими за собой звëзды и луну. Сигаретный дым извивался, поднимаясь к хмурому небу, и растворялся от малейшего дуновения ветра. Голову затапливали отвратительные мысли, прошлое, которое Мин пытался забыть как страшный сон, разрывало все цепи и замки на которые сажал его Юнги, и прорывалось в голову, создавая страхи и сомнения. Несколько месяцев назад ему хотелось только сдохнуть, потом появился Хосок и это желание пропало, его заменило желание жить без страхов, быть счастливым, каждый день просыпаться в одной постели с Чоном, видеть его улыбку, смотреть в его тёмные глаза и чувствовать его прикосновения. Но почему, в его сегодняшнем кошмаре роль Гëнхи исполнил Хосок, почему, он боялся что Чон отвернется от него, почему на прошлой неделе когда Хо сказал, что пойдёт выпить с друзьями, Юнги так испугался? Неужели он так и не научился доверять? После того, как когда-то такой же любимый, как сейчас Хосок человек превратился в монстра было очень тяжело довериться кому-то. Но Чону он верил и любил его, а ещё до смерти боялся потерять. Именно поэтому появлялись мимолётные сомнения, так ведь? Заморосил дождь, и ветер как назло усилился. Теперь Юнги давно уже докурившего сигарету, пробирал холод, закрадываясь кажется не только под штаны и теплую кофту, но и в сердце. Юн не знал сколько уже так простоял, погружаясь всё глубже и глубже в пучину страха и тёмных воспоминаний, может пятнадцать минут, а может час, но будто бы не менее вечности. Усиливающийся дождь стирал дорожки слез с щёк Мина. Но тут Юнги почувствовал лёгкое прикосновение, нежное и как всегда осторожное. Юн быстро развернулся. — Прости я не хотел тебя напугать.— Хосок обнялего за плечи и посмотрел на него с тревогой, нежностью и заботой в темно-карих глазах. — Всё в порядке. — Опять кошмары, — Прозвучало скорее как утверждение, а не вопрос. — Ага… — Утыкаясь в плечо Хосока, бормочет Юнги. — Пойдём, а то замерзнем. — Чон поглаживал младшего по спине. Брюнет подхватил Юна и принес обратно в мягкую постель. Он лëг рядом и притянул Юнги поближе к себе. Поцеловал сперва в шелковистые волосы, а потом осторожно утянул в медленный, нежный поцелуй. Мин вскоре проваливается в сон, потому что когда Хосок рядом, обнимает его и шепчет что-то успокаивающее, все кошмары трусливо прячутся по тёмным углам, а Юнги спокойно как никогда.

***

Почти весь день бушевала гроза, а под вечер погода успокоилась. На улице было хоть и мокро, но ветер разогнал серые облака и на чистом небе показалось слабое солнце. Ветер утих и редкие порывы освежали. Начинающийся закат подсвечивал горизонт розовыми оттенками и обещал быть особенно живописным. Они шли по парку в котором часто гуляли по вечерам. Разросшиеся в парке кусты дикой розы осыпали последние высохшие листочки и лепестки доломанные бурей. Удивительно как прекрасна природа спустя несколько часов после грозы. Не спеша они шли по узкой дорожке выложенной плиткой. Их пальцы сплелись. Других людей совсем не было. На едине друг с другом было удивительно прекрасно. Они обсуждали свои увлечения, Хо очень удивился когда узнал, что младший увлекается музыкой и теперь расспрашивал его об этом. — Ты играешь на гитаре? — Ага, но она осталась у родителей, я тогда подумал, что моему будущему сожителю не нужен музыкант за стенкой. — Оба улыбнулись. — Жаль, я люблю музыку, уверен, мне бы понравилось слушать её в твоем исполнении. — Я уже говорил, как сильно тебя люблю? — Да, но я с удовольствием послушаю ещё раз. Закат разгорался яркими красками. Темнеющее небо плавно переходило в фиолетовый, а затем в ярко-розовый. — Меня родители просят приехать на следующих выходных. Я даже не знаю, готов ли я вернуться в Тэгу, после всего, что там происходило. — Юнги очень боялся возвращаться туда, где столько ужасных воспоминаний, а если у него случится паника… — Не переживай, всё будет хорошо, а если что-то пойдёт не так, я приеду и заберу тебя. — Спасибо, Хосок — Мин оглядевшись, чтобы проверить нет ли кого поблизости, быстро чмокнул старшего в губы. — Заберешь гитару? Мне не терпится услышать как ты играешь. — Хорошо.

***

Родители Юнги ждут его уже завтра, а он с каждой секундой всё больше не хочет туда, где произошло столько всего ужасного. Юн сжимал в руке телефон, собираясь написать старому другу. Мин очень долго не общался ни с кем из друзей, и сейчас ему было очень стыдно за то как он отдалился от них и игнорировал сообщения и звонки. Как вообще объяснить всё? Может лучше позвонить? Юнги осторожно положил голову Хосока на постель, тот так устал на тренировке, что мгновенно заснул на коленях у младшего. Тихо прокравшись на кухню, чтобы не разбудить Хо, Мин нажал «вызов». Через несколько мучительно долгих гудков раздался голос Чимина. — Юнги? – удивлëнно произнëс Пак – Я уж думал, что ты совсем про меня забыл. — Привет, про тебя забыть невозможно… — Юнги улыбнулся, услышав голос друга, но его не покидало предчувствие чего-то плохого. — Только не делай вид, будто ничего не произошло. Ты отдалился, начал меня и Сокджина игнорировать, потом переехал в Сеул и даже не попрощался, а теперь, спустя год, решил позвонить? Что произошло? — Ну… это очень долгая история, может как-нибудь в другой раз? — с надеждой спросил Мин. — Ну уж, нет, рассказывай! — Понимаешь, я вляпался в дерьмо по уши… — Спасибо за подробности, очень исчерпывающе, теперь всё понятно,— съязвил Пак. — Я вляпался в абьюзивные отношения— На другом конце ненадолго повисла тишина. — Абьюзивные отношения? Когда? С кем? Почему нам не сказал? — Он был против нашей дружбы, запретил мне с вами общаться и не только с вами. Я не хотел вам говорить и признаваться в своей ориентации. — Кто он? – ещё один вопрос, но Чимин не стал дожидаться ответа. – Как так вышло? – Помнишь Кан Гëнхи? Нас с ним Джин познакомил, а я после продолжил общение, ну и закрутилось всё. – Про него не забудешь. Он не так давно напомнил всем о себе. Его арестовали, скоро состоится суд. — А за что? — Юнги казалось, что его пронесло, друг хоть и в ахуе, но не презирает его. — Этот гандон изнасиловал девушку. — Телефон выскользнул из ослабевшей руки и упал на пол. Внутри Юнги что-то сломалось… Сердце ухнуло вниз и кажется разбилось в дребезги. Все внутренности, по ощущениям, скрутились в узел, Мина начало подташнивать. Раны на сердце, которые только-только затянулись открылись, кровь из них брызнула с новой силой. Всë что Юнги удалось восстановить в себе разрушалось, осыпаясь мелкими пылинками. Из глаз лились нескончаемым потоком слезы, а руки дрожали. Юн накинув куртку и натянув капюшон выскочил из дома, ему было необходимо проветриться. Телефон так и остался на кухонном полу, он вообще ничего кроме ключей не взял, даже сигареты. Просто быстро шёл куда глаза глядят. Начало смеркаться. Небо заволокло облаками. Юнги двигался вперёд, всё больше разгоняясь и иногда переходя на бег. Он вышел к дороге, множество машин неслись с огромной скоростью. Они мелькали одна за другой, проносясь мимо Мина и поднимая пыль. «Они не успеют остановиться» – промелькнула мысль в голове Юна, но он отогнал эту мысль и побрёл вдоль дороги. Он понимал, что самоубийство принесёт очень много проблем его близким, да и другим людям тоже, а он уже и так доставил немало вреда. Та девушка пострадала по его вине, если бы он не молчал… но он промолчал и теперь за это жестоко расплатился другой человек. Гëнхи должен был понести наказание после первого преступления, но Юнги подумал лишь о себе, испугавшись осуждения за ориентацию. Ведь он не раз боялся что всё повторится, с ним или с кем-то другим, но тешил себя пустыми надеждами на лучшее. Совесть съедала Мина, болезненно вгрызаясь в слабые места, вселяя ненависть к самому себе. Загорелись фонари. Юнги не знал сколько времени, где он находится и ему было наплевать на это. Слезы снова навернулись на глаза, откуда их столько много берётся? Казалось он выплакал их на девять жизней вперёд. Наконец, Мин дошел до пешеходного перехода, перейдя дорогу, он побрёл по тропинке. Под ногами хрустели сухие листья. Юнги уже начал замерзать, но продолжал идти вперёд.

***

Хосок проснувшись, столкнулся с одинокой тишиной и пустотой, это вселило плохое предчувствие. Когда он нашёл телефон младшего на полу, его тревога превратилась в уверенность — произошло что-то плохое. Учитывая психическое состояние младшего, можно было опасаться самого худшего. Осмотрев ещё раз всю квартиру, мало ли он найдёт что-то ещё, Хо обнаружил что сигареты тоже остались дома. Версия что младший вышел покурить отпала. Было уже довольно поздно, а в такое время Мин уходит очень редко, и обычно берёт с собой телефон. На то что мобильник забыт непохоже, он был бы на столе или где-то в другом подходящем месте, но точно не на полу. Беспокойство закрадывалось внутрь. Обычно младший предупреждал о том что уходит, более того Мин сказал что сегодня свободен. Ещё и погода портится. Чон без особой надежды включил телефон, отобразилось несколько пропущенных звонков от «надоедливый Чимин-и».

***

Мин продрог до костей. В небе сгустились тучи и роняли крупные, редкие капли на землю, словно чьи-то слезы. Юнги повернул обратно, чтобы чуть согреться он побежал. Дорога назад, казалась раз в десять длиннее, чем вперёд. Дождь усиливался, а путь всё не сокращался. В вышине промелькнула вспышка, сердце словно пропустило удар… грянул протяжный раскат грома. Всё внутри натянулось до придела, горло словно сдавило. Кислорода не хватало. Ноги подкосились и Юн полетел на землю, к несчастью он неудачно приземлился, подвернув лодыжку. Ногу пронзила резкая боль. Паника не отступала, воспоминания всплывали ярко и отчётливо. Боль медленно утихала, и Юнги, собрав все силы, поднялся. Он побрел, прихрамывая, к дому. Сомнения захватили мысли. Что сделает Хосок, он наверное очень разозлился. Мин доверял Чону, но стоило страху закрасться в душу, как доверие покрывалось глубокими трещинами. Сколько времени прошло? Может, часа два? Не будет же Хосок беситься из-за этого, но Юнги заходя в квартиру всё равно боялся, что Чон откроет себя с новой плохой стороны. С Гëнхи примерно так всё и начиналось, Мин сильно задержался, а телефон разрядился, тогда этот урод наорал на Юна и сказал очень много ужасных вещей, а Юнги всё принял, посчитав что виноват сам. Юн осторожно прошёл в квартиру. Свет нигде не горел, и Мин понадеялся, что его истерический побег остался не замеченным. Юнги потихонечку похромал на кухню. Он взглянул на электронные часы и, мягко говоря, удивился, потому что время на них было «02:37». Значит его не было примерно пять часов, Юну казалось, что времени прошло гораздо меньше. Глаза довольно быстро привыкли к темноте. Осмотрев кухню, он не обнаружил своего телефона, впрочем это и не было важным. По хорошему, надо принять душ и перевязать больную ногу, но силы закончились уже давно, а идея прямо сейчас лечь спать была очень заманчивой. Но не тут-то было, послышались шаги, а затем включился свет. Хосок не выглядел разозленным, скорее уставшим и измотанным. — Юнги, что случилось? — голос Чона был как всегда спокоен. — Ничего, не нужно переживать, всё в порядке — Врать старшему было тяжело, но Юн твёрдо решил, что никто не узнаёт, о том что произошло по его вине. Чимин многого не знает, поэтому не догадается о том что Мин виноват в произошедшем. — Ничего не случилось, говоришь? — Хосок нахмурился. — Это правда. Всё в порядке. Уже поздно, ты устал, я это вижу, поэтому давай просто пойдём спать. — Юнги натянул ненастоящую улыбку. — У тебя глаза заплаканные, ты ушел куда-то без телефона, вернулся в третьем часу и заявляешь что всё в порядке? — Хосок… Я просто ушёл из-за срочных дел, забыв телефон, у всех так бывает. — На полу, посреди кухни забыл? Юнги, я очень переживаю за тебя. Я так испугался, когда твой друг рассказал о том что случилось… — Что? Ты копался у меня в телефоне? — В глазах младшего начали скапливаться слезы. — Нет. Я нашёл его, а там дохрена пропущенных, потом снова позвонил твой друг, я взял трубку, он рассказал только, что ты резко пропал. — Прости, я сразу подумал о худшем. — Что произошло? — Не волнуйся… — Хорошо, если ты не хочешь мне рассказать — не нужно, но если что, знай я рядом и мне можно доверять, я от тебя не отвернусь. В груди что-то болезненно сдавило, Хосок как всегда сумел подобрать согревающие слова, но две половинки разорванного сердца Юнги скреплял лед, постепенно проникающий в самые тёплые уголочки его души. То что сделал Гëнхи отравляло всю жизнь Мина, потихоньку захватывая самые светлые моменты. — Солнышко, ложись спать, ты выглядишь очень измотанно. У Юнги не хватило сил ответить, сказать что любит или даже просто пожелать спокойной ночи, он больше не мог сдерживать слезы. Мин прошёл в свою комнату и обессиленно упал на кровать, подавляя всхлип. От Хосока не укрылось, что Юнги хромал, хоть младший и старался это скрыть. Он решил не донимать Юна ещё и этим, но завтра надо будет разобраться.

***

Юнги сидел на кровати в своей комнате. Они с Хосоком уже давно спали вместе, но сегодня Мин пошел к себе. Он не хотел беспокоить старшего своими истериками, да и наедине с собой было проще. Сознание окутали сомнения и страхи. Боль переполняла всё… Юн поднялся, открыл ящичек и достал от туда маленький ножик. Острое лезвие блеснуло в темноте. Следом Мин достал большое полотенце, в полумраке не видно, но оно было покрыто темными красно-коричневыми пятнами. Юнги снова сел на кровать и положил на колени свернутое вдвое полотенце, чтобы не испачкать кровью всё вокруг. Он прижал к коже на внешней стороне запястья холодное лезвие, сжал зубы и резко дёрнул. Боль пронзила руку. Кровь капала на полотенце, оставляя новые, свежие пятна. Слезы, которые не высыхали уже полтора часа, потекли солёными реками. Отдышавшись, Юн ещё раз приставил нож к запястью в нескольких сантиметрах от раны и снова резко дернул. Физическая боль приносила ложное облегчение. Дрожащей рукой он сжал нож и нанёс ещё один глубокий порез. Из него вырвался громкий всхлип и он зажал рот рукой. В голове маячила отвратительная мысль «той девушке было гораздо больнее, из-за меня». Чувство вины заставило занести руку для очередного пореза. Он резанул поперёк всех ранок, они тут же взорвались новой болью. Запястье горело, Мину хотелось орать, но он лишь болезненно закусил губу. Юнги прекрасно понимал, что ощущение угасания моральной боли лишь обман, и на самом деле, это лишь кромсает его душу ещё сильнее, но он не мог по другому.