***
Обычно танцы всегда отвлекали Хосока от проблем, но в последние время его голова была доверху заполнена мрачными мыслями, от которых не помогало избавиться даже любимое занятие. Он сел отдохнуть в углу зала, наблюдая за тренировкой. Хосок снова задавал себе вопрос «Что делать?». Чон запутался и перестал понимать вообще хоть что-нибудь в их отношениях с Юнги. Единственным правильным выходом было поговорить об этом с младшим, но стоило ему заговорить о проблеме, Мин сразу пытался слезть с темы или уйти от разговора. Хосок уже изучил и узнал всё, что мог о посттравматическом стрессовом расстройстве и абьюзивных отношениях, поэтому предполагал, что поведение Юнги – следствие отношений с домашним тираном. Мин боится показать свою слабость, а старший не мог добиться его доверия. Юнги вообще пугал, его состояние с точностью описывало выражение «ни живой, ни мёртвый». Хосок пытался узнать у Мина, что у него случилось, но младший успешно пропускал все эти вопросы мимо ушей. Он замкнулся в себе и снова боялся подпустить Хосока ближе. А старший сходил с ума от беспокойства за Юнги. Чон вчера случайно узнал о том, что младший начал пропускать занятия с психотерапевтом. У Мина явно что-то случилось, но он никогда об этом не расскажет. – Хосок, ты себя хорошо чувствуешь? – вывел его из задумчивости обеспокоенный голос. Чон кивнул и посмотрел на темноволосого парня, который глядел на него с недоверием, словно не верил в его хорошее самочувствие. – Тренировка закончилась… пойдём? – снова заговорил брюнет. – Да, конечно, Чонгук. – Хосок натянул дружелюбную улыбку, стараясь выкинуть из головы все дурные мысли. – Эй, если у тебя снова происходит что-то не то… помни, что у тебя есть я и ещё много кто. Ты не один! – Чонгук нахмурился, смотря на друга. После того, что произошло несколько лет назад он всегда был очень внимательным к Хосоку, боясь ещё раз увидеть старшего в таком отчаянии. Хосок заулыбался, но теперь уже искренне. Забота лучшего друга была очень милой и тёплой. – Всё правда хорошо, не волнуйся за меня. – Просто в последние дни ты слишком задумчивый и грустный, поэтому я и волнуюсь. Парни не спеша собрались, обсуждая важные новости и разные мелочи, а потом также неторопливо побрели домой. Им идти в одну сторону, поэтому возвращаться с тренировки вместе стало небольшой традицией. Хосок впервые за очень долгое время смог действительно расслабиться. Настроение чуть приподнялось, но как только он попрощался с Чонгуком его мысли снова занял Юнги. Он твёрдо решил, что ещё раз попытается поговорить с младшим. Хосок у себя в голове подбирал правильные и нужные слова для разговора. Он очень надеялся на то, что Мин не станет снова закрываться и доверится ему. В квартирке его встретила тишина, которая заставила насторожиться. В последнее время его слишком многое заставляло насторожиться. Он постоянно боялся, что Юнги снова навредит себе. К счастью, Мин просто спал. С утра он выглядел очень вымотанным, а синие круги под глазами кричали о недосыпе, поэтому старший был рад тому, что он спит. Хосок, стараясь быть как можно тише, прошёл на кухню. Чон заварил себе кофе, чтобы чуть взбодриться. Он снова задумался над тем, как будет лучше подойти к болезненной для младшего теме, но его размышления прервал Юнги, вошедший в комнату. Мин выглядел очень мило и по домашнему с растрепавшимися мятными волосами и в, слегка сползшей с плеча, огромной оверсайз футболке. Хосоку такой сонный Юнги почему-то напоминал кота. Младший подошёл к Чону и сразу обнял его, бормоча что-то. Старший крепко обнял его в ответ, гадая когда они в последний раз вот так обнимались, подолгу прижимаясь друг к другу и наслаждаясь этой близостью. Весь уют и покой в одно мгновение разрушил тихий всхлип, от которого сердце Хосока болезненно сжалось. Чон немного растерялся от такой резкой смены настроения Юнги, но быстро взял себя в руки и крепче обнял младшего, чувствую дрожь, пробегающую по его телу. – Солнышко, что случилось? – Спросил Хосок, заранее зная, что Юнги ему не ответит или скажет неправду. Мин старался держать всё в себе, не позволять себе слабость и не показывать её, делал вид, что он в порядке, даже если боль раздирала душу. Но невозможно притворяться всё время, Юнги не выдерживал всего, что на него навалилось. Ему было стыдно за то, что он так позорно заплакал перед старшим, но взять себя в руки не получалось. – Просто слишком реалистичный кошмар, – тихо ответил Юнги спустя несколько долгих секунд. Мин вспомнил как во сне задыхался от страха, как болело всё тело, как он сходил с ума от унижения, собственной беспомощности и чувства будто он игрушка, которую изуродовали во время игры, а затем выкинут, смешав с мусором. Юнги молчал, а старший не знал, что сказать и сделать. Минуты напряжённой тишины казались долгими, как часы. Хосок ласково поглаживал Мина по волосам, а паника младшего потихоньку отступала, давая свободно дышать. – Юнги, я хочу с тобой поговорить. – неуверенно начал старший, боясь снова услышать в ответ тишину. Мин помедлил с ответом, потому что сам не знал, что сказать. Наверное, глупо снова врать о том, что всё хорошо, но и правду он не расскажет. Он понимал то, что Хосоку можно доверять, но внутри него что-то упорно сопротивлялось, а страх быть вновь одиноким, жалким посмешищем не оставлял его ни на секунду. Юнги попытался придумать что-нибудь, чтобы уйти от разговора, но старший снова заговорил. – Юнги, я вижу, что у тебя произошло что-то плохое, и если ты мне расскажешь я смогу помочь. Пожалуйста, не молчи и не обманывай меня снова. Ты можешь мне всë рассказать, я не отвернусь от тебя. Мин печально улыбнулся, что Хосок хочет услышать? То как ему угрожал Гëнхи, то как сильно ему хочется изрезаться или то как он боится спать из-за того, что ему каждую ночь снится тот день, может о его вспышках злости и агрессии? Юнги опустил взгляд на пол, нервно теребя низ футболки, а старший почувствовал себя пустым местом, которое никто не слышит. – Юнги, твоё состояние ухудшается, а ты пропускаешь занятия с психотерапевтом – с грустью сказал Чон. – И не пытайся отрицать, я это точно знаю. – Откуда ты знаешь? – тихо спросил Юнги, чуть нахмурившись. – Я зашёл за тобой, так как освободился пораньше и мне было по пути, но у Намджуна ты в тот день даже не появлялся. Так какого черта ты пропускаешь психотерапию? Юнги не знал как объяснить то, насколько ему тяжело обсуждать всё то, что с ним происходило. Сначала психотерапия помогала, но сейчас Намджун всё больше затрагивает его отношения с Гëнхи, а Юнги к этому совершенно не готов. – Ты должен понимать насколько для тебя важна психотерапия, тебе нужно лечиться! Посттравматическое Стрессовое Расстройство - это серьезно, нельзя пренебрегать лечением, если ты не хочешь жить бок о бок с кошмарами и паническими атаками. Конечно, Мин это всё прекрасно понимал, но его охватывало отчаяние, стоило ему подумать о часовой пытке в виде расспросов о том как Гëнхи издевался над ним. Надежды Хосока на то, что младший ему довериться и всë расскажет канули в Лету. Чон думал, что со временем и с помощью психотерапии состояние Юнги улучшится, но на деле произошло наоборот. В день их знакомства младший был более открытый, чем сейчас. Казалось, что Мину безразлично всë происходящие, а на попытки Хосока поговорить ему вообще плевать. Старший уверен в том, что с ним снова случилось что-то плохое. – Пожалуйста, не пропускай больше психотерапию, потому что само по себе расстройство не пройдёт, – добавил Хосок. – Тебя каким образом касается мое расстройство? – Юнги снова нацепил на себя маску грубости, за которой скрывал боль. Чон ничего не ответил на грубость, потому что понимал лучше самого младшего, что это лишь способ защиты от других болезненных эмоций. У Чона проскочила мысль о том, что все загадки и тайны вселенной кажутся простыми, по сравнению с вопросом «что творится в голове у Мин Юнги?» Хосок хотел снова обнять младшего, чтобы утешить и поддержать, но, подумав о том, что Юнги предпочёл бы остаться один, он развернулся и ушёл, а у Мина сердце болезненно заныло от холода между ним и Хосоком.***
Юнги снова находился в кабинете Намджуна, но на этот раз он был спокоен и расслаблен, потому что они не говорили о Гëнхи. Психотерапевт был удивлён участившимися кошмарами и паническими атаками и подозревал о том, что Юнги недоговаривает нечто важное. – Вы уверенны, что не испытывали сильного потрясения, каким-то образом связанного с теми событиями? – Нет, – соврал Юнги. Мин прекрасно понимал, что своей ложью делает хуже самому себе, но пытался не слишком сильно об этом задумываться. Он сам не мог дать объяснение этому, Юнги просто не мог заставить себя рассказать всë, ничего не умалчивая. Оправданий он находил много, а убедительных среди них мало. Даже мысль о том, чтобы рассказать кому-либо все свои позорные, неприятные и тёмные тайны вызывала бурю отрицательных эмоций. – Вы можете вспомнить то, что происходило в ваших кошмарах? В голове Юнги сразу всплыли образы из его страшных снов. Руки сжались в кулаки, а по телу пробежала неприятная дрожь. Раз за разом ему снилось как Гëнхи насилует его. Мин замялся, стараясь подобрать правильные слова. – В кошмарах меня… – получилось очень-очень тихо, а заставить себя договорить Юнги не смог. В голове, словно эхо раздались крики и мольбы остановиться. Вспомнились грязные прикосновения, раздирающая тело боль и другие мучительные подробности. Юнги пытался вдохнуть поглубже, но воздуха катастрофически мало, будто пути в лёгкие перекрыли. Ногти болезненно впились в кожу от того, что он с силой сжимал кулаки. – Если Вы не готовы об этом говорить, то не нужно, мы можем пока что не затрагивать эту тему, – сказал Намджун заметив панику Мина. Ким предложил Юнги стакан воды и постарался успокоить его. Страх медленно, нехотя отступал, дыхание Мина выровнялось. Он, как всегда, затолкал все эмоции подальше и изобразил спокойствие. Намджун ещё долго его расспрашивал и в итоге прописал таблетки, которые помогут избавиться от приступов паники и других симптомов. Юнги понимал, что никакие лекарства не спасут от страхов и воспоминаний, но без кошмаров ему явно будет легче. *** Больше года назад Юнги перестал вести свой личный дневник, потому что было невыносимо записывать то, что с ним происходило, было слишком больно даже думать об этом, а выложить всё на бумагу ещё сложнее. Потом он вообще не вспоминал о своих дневниках, и они лежали в ящике, скрывая за собой нож. Совсем недавно он решил вернуться к ведению дневника, и это, как и раньше, помогало избавиться от напряжения и мучивших мыслей. Юнги завёл новую тетрадь, так как не хотел видеть свои старые записи. Почти каждый вечер, устроившись поудобнее в кресле, он записывал все свои переживания и события, которые его тревожили. Дневник – это единственный для Юнги способ выговориться. Он мог быть полностью откровенен и честен, ему не надо было врать и притворяться, не приходилось скрывать свои реальные чувства и эмоции. С людьми так не получалось, потому что он всегда боялся, что над ним только посмеются или он будет противен другим, а дневник это просто вещь, которой можно рассказать все свои секреты. Тишину нарушил негромкий стук в дверь. Юнги, кинув последний взгляд на новую запись в дневнике, отложил в сторону ручку и захлопнул тетрадь. В комнату зашёл Хосок, он сел рядом с младшим, обнимая его за плечи. – Что делаешь? – начал разговор Чон. – С тобой разговариваю, – Юнги улыбнулся, а старшему эта улыбка показалась фальшивой и наигранной. – Я делаю запись в личном дневнике – Юнги всё таки ответил на вопрос старшего. – Не знал, что ты сн… – Хосок осёкся, потому что он чуть не сказал «снова», а это бы выдало его с потрохами, так как Юнги никогда не упоминал свой дневник, а значит он ничего не мог знать о том, что Мин раньше вёл дневник, и стало бы ясно, что Хосок копался в вещах младшего и читал его личные записи. – … ведешь дневник. – быстро закончил Чон. Он внимательно следил за реакцией Юнги, но тот кажется ничего не заподозрил. Хосок облегченно выдохнул, было бы очень глупо спалиться вот так вот. Чон впервые задумался о том, что будет если Мин узнаёт о его поступке, а кончики его ушей начали предательски краснеть. – Ну ладно, не буду тебе мешать. Хосок, кинув последний взгляд на толстую чёрную тетрадь, быстро встал и направился к выходу из комнаты, а Юнги удивлённо на него посмотрел, замечая, что он ведёт себя очень странно.