Трудный путь к доверию

Абсолютно каждый совершает ошибки. К сожалению, без этого не обойтись. Мы оступаемся, падаем, в лучшем случае находим в себе силы подняться, а в худшем остаёмся на земле, без сил и желания двигаться вперёд, и даже надежда отворачивается и уходит. Но и в такой момент многие не сдаются, а сквозь кровь, пот и слезы встают на ноги и заставляют себя идти к светлому будущему, первые шаги даются очень не просто, но самые сильные побеждают себя и исправляют свои ошибки. А что делать если ты оступился на краю обрыва? Есть ли шанс на спасение? За что зацепиться, чтобы выбраться, кто протянет руку? А если не за что ухватиться и никого рядом не осталось? Внизу лишь бездонная пропасть, вокруг темнота, а единственное, что может спасти это, внезапно выросшие, крылья. Именно так и чувствовал себя Хосок, он словно падал в бездну. Он совершил очень много ошибок и подниматься не хотелось, страшно снова упасть. Чон понимал, что подвёл Юнги. В их отношениях он словно пробирался через болото, мелкими шажками, осторожно, боясь увязнуть в трясине. Он выбрал не правильную тропу, заблудился и постепенно утопает. Он не смог помочь Юнги, стал для него очередным Гëнхи, сделал ему больно. Он не смог спасти сестру, не смог её уберечь. Последнего исправить невозможно, а как быть с Мином? Что сделать, чтобы исправить свои ошибки? Когда Юнги рассказал ему правду, он был в шоке и не смог действовать правильно. С одной стороны Мин действительно чуть не стал убийцей и это нельзя оправдывать, а если посмотреть с другой стороны картина открывается в новом свете и выглядит по-другому. Младший рассказал и о том как ему было страшно, и Хосок с болью представил как Юнги рыдая забивается в угол в закрытой комнате, в которую Гëнхи не сможет проникнуть, но всё равно сходит с ума от страха. Как можно жить с этим страхом? К тому же Юнги остановился, а это значит, что он не убийца. Он сбежал, сам не может найти себе оправдание. Разговор был слишком тяжёлым и болезненным для обоих, Хосок просто не выдержал этого, хоть сам очень долго желал, чтобы Юнги рассказал ему всë. Он долго держался, не позволял своим эмоциям выйти наружу и старался сделать все правильно, но в самый ответственный момент оступился. Время назад не отмотать, остаётся только пытаться что-то исправить. Не сложно понять, что чувствует Юнги. Теперь он точно не будет доверять старшему, но Хосок постарается снова заслужить его доверие. Он должен был остаться рядом с младшим, поддержать его, но не справился даже с этим, и теперь его сгрызает чувство вины. Мысли о сестре и Юнги медленно убивали изнутри. Он должен всё исправить, но не понимает как. Наверное, надо вернуться и поддержать младшего, утешить, выслушать, сказать, что всё в порядке и он ни в чем не виноват, но он сам не уверен в искренности этих слов. Хосок считает, что Юнги виноват, он не только хотел убить, он почти это сделал, оправдывать такое неправильно, хотя Мина действительно очень жалко, он был в состоянии аффекта, ему было непередаваемо больно и страшно, к тому же теперь он жалеет о том, что произошло. Чон задумался о том, что и сам желал смерти человеку, который был виноват в состоянии его матери и сестры, но желать и действовать это разные вещи. Если бы год назад кто-то спросил у него «Что бы ты сделал, если бы твой парень признался в попытке убийства?», он, ни минуты не раздумывая, ответил, что закончил бы отношения. Но сейчас всë не так просто. Бесчеловечно и гадко бросить младшего одного в данный момент, когда ему так больно и тяжело, он может сорваться, сломаться снова. К тому же Хосок любит Юнги, несмотря на все проблемы чувства никуда не исчезли. Проворачивая ключ в замке и входя в квартиру, Чон боялся, что младший мог снова заняться селфхармом, а сомнения опять с усердием вгрызлись в него. Приближаясь к комнате Юнги, он услышал тихие всхлипы, захотелось обнять его, прижать поближе к себе. Хосок уже хотел открыть дверь, но его прервал зазвонивший телефон. Он с раздражением достал его из кармана, собираясь отклонить звонок. Но когда он увидел кто именно звонит передумал. Это был его хороший знакомый из Кванджу, и обычно он никогда не звонил с хорошими новостями. Предчувствие чего-то плохого нарастало.

***

Юнги проснулся очень рано, небо ещё не до конца просветлело. Его снова мучил кошмар, потому что вчера он забыл принять таблетку. Голова раскалывалась от жуткой боли, он весь вечер рыдал, даже не заметил как поздней ночью заснул от усталости. Воспоминания о прошлом дне всплыли очень резко, Юнги снова захотелось плакать, но слезы, видимо, закончились. Наверное, он сошел с ума, раз решил рассказать всю правду Хосоку, его реакция была предсказуемой. А если бы Юнги продолжил лгать, так ведь тоже нельзя, от этого больно было бы и ему самому и старшему. Не хотелось мучить себя этими «если бы» и «не надо было», всё равно ничего не изменить. Юнги поежился от холода. За окном сыпались крупные хлопья снега, которые гонял ледяной ветер. Мин словно заблудился в кромешной темноте, он не понимал, что будет дальше, что делать, кому доверять, казалось, что если он сделает шаг, то попадёт в какой-нибудь капкан, который не заметил в этой тьме. После того, как Хосок оставил его они больше не виделись, он был и рад и расстроен этим. С одной стороны, их следующая встреча, скорее всего, принесёт новую боль, а с другой, очень не хватало старшего. Хотелось снова почувствовать тепло объятий, но теперь это невозможно. Если бы не болезнь Юнги, всё было бы хорошо, он бы просыпался рядом со старшим и не от кошмаров, он бы мог наслаждаться жизнью, проводить своё время вместе с Чоном, никаких страхов, никакой сжирающей боли. Намджун говорит, что у него есть абсолютно все шансы на полное выздоровление, но для этого понадобится время и много усилий со стороны Мина. В голове была каша. Юнги долго пялился в одну точку, выкуривая сигарету, пытался обдумать сложившуюся ситуацию и найти решение. Неприятные мысли прокручивались в голове по многу раз, подталкивали к отчаянию. Теперь, когда вся правда раскрыта, наверное, Чон будет сторониться его и окидывать взглядом полным отвращения. Что сейчас чувствует к нему Хосок? Ненависть? Презрение? Жалость смешанную с отвращением? Хотелось сбежать, Сигарета дотлела, а в голове появилась хорошая идея. Он уже несколько месяцев не ездил в Тэгу к семье, каждый раз выдумывал отмазки и причины, по которым он якобы не может, если его туда звали родители. Но проблемы с родителями казались совсем незначительными рядом с проблемой между ним и Хосоком. Сбежать на выходные в родной город виделось идеальным решением, но временным. Как он мог понадеяться на то, что у них с Хосоком всё получится? Юнги не из тех, кто заслуживает любви и счастья, слишком много в нём плохого и противного и этого не спрятать ни за какой ложью. Сможет ли кто-то когда-нибудь понять его и принять? Конечно же нет, ведь это не получается даже у него самого.

***

Ночь и утро превратились в кошмар, да и день был не из приятных. Внутри всё было напряжено до придела. Страх и переживания изводили его. Мучительнее всего было осознавать, что он абсолютно ничего не может сделать, только ждать. Он просидел так в ожидание уже несколько часов, до этого долгая дорога в поезде. Ощущение надвигающейся беды очень давило и заставляло нервничать ещё больше. Хосок в тысячный раз обвёл взглядом длинный, пустой коридор. Светлые стены, несколько кабинетов, ряд стульев, изредка мимо проходили доктора. Он сидел напротив широкой двери с табличкой «Отделение реанимации. Посторонним вход категорически запрещен!!!», из которой вышла женщина в белом халате и медицинской маске. Чон сразу напрягся, опасаясь плохих новостей, но она прошла мимо него. От долгого отсутствия сна и ужасного волнения начала кружится голова, перед глазами всё начало расплываться. Мысли путались, в теле появилась неприятная слабость. В нос ударил тошнотворный больничный запах медикаментов. Может ли он ненадолго уйти или лучше оставаться на месте и продолжать ждать? Хосок поднялся и неуверенными шагами пошёл к выходу из больницы. Морозный ветер сразу помог, головокружение постепенно проходило, Чон сделал пару глубоких вдохов, с наслаждение заполняя лёгкие свежим воздухом. Он почувствовал себя чуть лучше, но только физически, страх и отчаяние никуда не делись. Лишь крошечная надежда пробивалась, как слабенький росточек, но тревожные мысли и предчувствия грозились безжалостно раздавить еë. Слабый порыв ветра принёс запах сигаретного дыма, это напомнило ему о Юнги. Как там младший? Хосок ведь даже не предупредил его о том, что уезжает, потому что как только узнал о том, что его мама попала в реанимацию сорвался в Кванджу, захватив только документы и пару самых необходимых вещей. Было не до объяснений, а ближайший по времени поезд из Сеула в Кванджу отправлялся совсем скоро и он не мог медлить ни минуты. Он слишком волновался за свою маму, поэтому их ссора и разговор, закончившийся побегом старшего, отошли на второй план, но сейчас совесть с новой силой накинулась на него и принялась пытать. Мин уже так много перенёс и вытерпел, а Хосок снова заставил его страдать. Он обязательно исправит свои ошибки, но чуть позже, когда его мать будет в стабильном состоянии, а мысли о том, что еë состояние может ухудшиться он старался прогнать прочь.

***

В окне автобуса мелькали деревья, здания, люди. Юнги снова погрузился в свои безрадостные мысли. Он уже жалел о том, что решил поехать сюда, но надежда на то, что всё обойдётся и будет нормально еще теплилась в нëм. Возвращение в Тэгу очень давило на него. Здесь произошло слишком много плохого. Мысленно возвращаясь в своё прошлое, он с трудом находил хорошее. Первую подножку жизнь поставила ему лет в четырнадцать. Он уже тогда начал вести дневник и записывал туда свои необычные чувства к другу. На тот момент он ещё не осознал своё влечение к другим мальчикам и не понимал этот странный трепет к такому милому, красивому и доброму Пак Чимину. Через какое-то время до него все-таки дошло, что это та самая влюблённость, о которой он прочитал столько красивых, счастливых или не очень историй. Юнги не считал чем-то неправильным и плохим то, что они оба были мальчиками. Он мечтал о взаимности этих чувств и планировал когда-нибудь признаться другу. Всё пошло по одному месту когда его мать случайно нашла и прочитала этот дневник. Дома был ужасный скандал. Юнги никогда не забудет то, что ему говорили. «Ты позорище нашей семьи», «Ты мне противен», «Ничего, эта дурь пройдет, с возрастом поумнеешь и исправишься» – эти слова, наполненные ненавистью и отвращением, невозможно стереть из памяти, как и взгляды полные злости и презрения. Мин вспоминал это всё каждый раз, видя родителей, доверия к ним не было. Юнги после этого стал прятать свои дневники очень тщательно, частенько меняя тайник из-за страха, что их найдут, а чувства к Чимину постепенно угасли, и он стал для Мина лишь другом. Тогда он чувствовал облегчение от того, что не признался Паку, потому что его реакция могла быть такой же, как и у его семьи. Через пару лет появился Кан Гëнхи. Всё начиналось с любви, заботы, поддержки, Юнги считал Гëнхи единственным кто его принимает и понимает, всë как в счастливой сказке с самым хорошим концом, но палочки взмах и принц стал самой последней тварью. Сначала мелкие проблемы, ревность, иногда он мог сорваться и накричать на Юнги, за что долго извинялся, а младший с радостью прощал. Мин думал, что домашнее насилие это удел сорокалетних женщин, которые выбрали первого попавшегося пьяницу, а жизнь самым суровым методом показала как сильно он ошибался. Чем дальше, тем было хуже, контроль, манипуляции, через полтора года отношений Гëнхи открыто оскорблял его. Постоянные эмоциональные качели, ссоры в которых старший всегда выставлял виноватым Юнги, выворачивая правду наизнанку и укладывая всё так, как нужно и удобно ему. Мин с чем то заставлял себя смириться, что то прощал, игнорировал, терпел, к некоторому привык и не уходил из нездоровых отношений. Ещё через полгода Гëнхи настолько обработал мозги Мина, что он уже считал нормой всë происходящие, потому что это он довёл старшего, это его вина, это для его блага, а это он заслужил, за другое Гëнхи вполне можно простить. С контролем эмоций у старшего всё стало ещё хуже, поэтому крик и трёхэтажный мат стали привычным делом, даже если Юнги ошибётся в какой-то мелочи, а если не ошибётся, то Гëнхи всё равно находил повод. В какой-то момент дошло до рукоприкладства. Гëнхи дал ему пощёчину, во время ссоры, Юнги это очень задело, но старший извинялся и клялся, что больше никогда так не сделает, он некоторое время старался быть очень нежным и заботливым. Но и в этот раз счастье длилось недолго, физическое насилие стало постоянным, для Гëнхи это было нормой, а для Юнги адом. Он боялся старшего, вздрагивал от его резких движений, скрывал под одеждой синяки и гематомы, а ночами рыдал в подушку. Он молчал, ни единой душе ничего не рассказал. Хотел поделиться с Чимином, но не смог, потому что боялся, что друг отвернется, узнав о нëм правду, также как и родители. Мин не справлялся с этим, самоповреждение стало постоянным. Он высказал всë Гëнхи, со слезами на глазах говорил о том как ему больно и, что это надо прекратить. Просил, умолял старшего не поступать так с ним. Тот вспылил и прогнал Юнги, со словами «Что-то не устраивает? Тогда, прощай. Может тебе повезёт и ты найдешь кого-то ещё более убогого, чем ты, и он будет с тобой возиться, но не слишком надейся. Я был единственным кто терпел тебя, помогал тебе, был рядом и любил.» После расставания Юнги почувствовал облегчение, но не надолго. Кто-то пустил слух о его нетрадиционной ориентации, тогда Мин понял, что отношения с Гëнхи были раем, по сравнению с происходящем сейчас. Скандал дома, травля в школе. Ему было настолько плохо, что при виде воды он хотел утопиться, при виде таблеток он желал проглотить их все, чтобы умереть от передозировки. И снова появился Кан Гëнхи. Он вытащил Юнги из этого всего, снова извинялся и каялся. Он дал Мину тепло, поддержку и любовь, которые были ему жизненно необходимы в тот момент и Юнги не мог не простить, не мог не верить ему. Гëнхи снова спас его тогда, дал надежду, покой и защиту. Он больше не бил его, не издевался, только нежность и тепло. Мин был счастлив по-настоящему, Гëнхи исправился, насилие в прошлом, он снова поверил в любовь, которая побеждает всë. Так было где-то четыре месяца, за которые Мин привязался к старшему крепко-накрепко, он был всем для него, без Гëнхи он жить бы не смог, умирал бы медленно и мучительно без этого тепла, без ласки и слов любви. Но, почувствовавшему вкус счастливой жизни, Юнги предстояло снова отправиться на дно океана жестокости, отчаяния и боли, потому что всё началось снова. Крики, оскорбления, насилие, всё заново. Так продолжалось до того дня, когда Гëнхи под наркотиками потерял контроль над собой и, слетев с катушек, избивал и насиловал Юнги. Автобус затормозил, и это вырвало Юнги из ужасных воспоминаний. Он торопливо встал и пошёл к выходу. Увидев знакомые улицы, он почувствовал что-то тяжёлое, неприятное внутри. Хотелось обратно в уютную квартирку, в объятия Хосока, в которых он ощущал безопасность. Но и Чон отвернулся от него, из-за этих мыслей сердце снова захватила острая боль.