Воины Фастри

      В шесть часов утра над головой Капа затрезвонил будильник. С трудом разлепив глаза, он тяжело вздохнул и сильно ударил по его крышке. Большую часть ночи Кап не мог уснуть и ворочался, думая о предстоящей контрольной работе; ему казалось, что он поспал всего полчаса. Будильник не разбился (он переживал и не такое), но мать, спавшая рядом, сделала Капу выговор. «Ломай, ломай, мы ещё купим, ведь у нас будильники продаются на каждом шагу!» – горько усмехалась она всякий раз, когда Кап не мог сдержать свой гнев. Достать в Халаси вещь типа будильника так же сложно, как купить хорошую машину на годовой доход среднего жителя Булутти.       Семья Капа проживает в двух комнатах, что считается роскошью. В большой комнате спят отец и старший сын, а в маленькой ютятся мать, собственно Кап и двойняшки. Старший сын заканчивает выпускной класс, а двойняшки должны пойти в школу в следующем году. Двухэтажный домик, в котором живёт семья Капа и ещё пять других семей, имеет одну лестницу и один вход. В шесть часов все жители разом встают и идут на работу или на учёбу, так что на лестнице образуется настоящая давка. Кап, желая этой давки избежать, спешит выйти пораньше: он быстро надевает на себя первую попавшуюся одежду, кидает в сумку заготовленные с вечера бутерброды и, попрощавшись с матерью и двойняшками, торопится выбежать из дома.       За тонкими стенами ещё раздаётся храп, а Кап уже спустился по ветхой деревянной лестнице и вышел на улицу, шурясь от яркого утреннего солнца. Выглядит он, как и большинство школьников, довольно забавно: белая чистая рубашка, официальные тёмно-синие брюки и порванные в нескольких местах старые сандалии, доставшиеся ему от отца. Старшеклассникам разрешают приходить в школу без формы, а младших заставляют носить неудобную деловую одежду, в которой всегда очень жарко и тесно. Кап, будучи пятиклассником, уже научился закатывать рукава рубашки и надевать сандалии вместо ботинок (в школе за это не отчитывают), но приходить в чём попало себе позволить пока не может. Он с завистью смотрит на старших и мечтает о том, как в девятом классе запихнёт свою школьную форму в самый дальний угол и никогда больше о ней не вспомнит.       Здание школы немногим больше обычного жилого дома, но детей здесь всегда очень много. В Халаси всего три школы, все они переполнены: в каждом классе по пятьдесят-шестьдесят человек, а учителей катастрофически мало. В классе Капа, например, сорок семь учеников. Однако, это число постоянно уменьшается: много кто ушёл, закончив первые четыре класса, и очень много уйдёт после восьми лет обучения. В выпускном классе сейчас тридцать человек, хотя раньше было около шестидесяти. Разница в количестве огромна, поэтому старшие классы занимают самые маленькие помещения, тогда как младшеклассники часто учатся в рекреациях.       Кап пришёл за двадцать минут до начала уроков и занял лучшее место в классе – у окна за третьей партой. Не в первом ряду, чтобы не быть под носом у учительницы, но и не на неудобных стульях в конце класса. Это место традиционно считается привилегированным, для элиты, но Кап презирает любую элиту и намеренно нарушает эти негласные правила.       Естественно, он провоцирует и нарывается на конфликт. Скоро к нему подошёл высокий крупный парень и рявкнул уже ломающимся грубым голосом: – Ты чего здесь путаешься? Не знаешь, что ли, для кого это место? – Кто не успел, тот опоздал! – сказал Кап, улыбаясь до ушей. – Я сейчас тебе так опоздаю, мало не покажется… – Но-но, скоро урок начнётся! Садись рядышком, я не кусаюсь.       Здоровяк от злости заскрежетал зубами, но поднять руки́ на Капа не смел. Кап заслужил себе репутацию сильного и опасного громилы, единственный раз в своей жизни подравшись на пустыре за школой. Один из школьных криминальных авторитетов вымогал у младших деньги, и Кап каким-то образом попал в число тех, у кого вымогали. Когда Кап заявил, что денег у него нет и что он не собирается ничего никому отдавать, практически сразу завязалась драка. Где-то он слышал, что в любой драке надо биться словно в последний раз, поэтому, когда ему наконец пришло время за себя постоять, он бил без разбора, не обращая внимание на боль и не позволяя сбить себя с ног. От природы высокий и крупный, он по физической силе был равен этому хулигану, хотя тот был на три года старше. Кап бил в живот, глаза и переносицу, заставляя его сгибаться пополам и не давая ему ни секунды передохнуть. Двое дружков, постоянно сопровождавших лидера шайки, испуганно пятились, опасаясь, что вскоре Кап примется и за них. Когда его соперник начал давиться собственной кровью, Кап остановился и, нанеся заключительный удар ногой в спину, развернулся и ушёл.       Никогда он не чувствовал жалости к тем, кого бьют. Лишь иногда, когда били девочек или малышей, он ощущал несправедливость и хотел за них вступиться. Дальше желания это никогда не доходило: Кап всегда стоял рядом, смотрел на драку и думал, что так быть не должно и что неплохо бы им остановиться. Подумав так несколько минут, он уходил по своим делам, и произошедшее выветривалось у него из головы. Видимо, из-за этого Кап и был так хладнокровен в драке. Некоторые боятся сломать оппоненту ребро или вывихнуть какой-нибудь сустав, некоторые в гневе теряют контроль над ситуацией, но Кап был лишён этих недостатков. Он вкладывал всю силу в каждый удар и представлял, будто действительно борется за свою жизнь. Те двое, стоящие в сторонке, ужаснулись тому, с каким остервенением и одновременно хладнокровием Кап уничтожал своего противника; слух об этом разнёсся по всей школе, и хулиганы больше не трогали Капа. На уроках он читает, сидя за партой в одиночестве, а на переменах играет в карты с компанией семиклассников. Многие приставали к нему, и он отвечал в своей саркастично-шутливой манере – всё ограничивалось лишь этими едкими фразочками. За Капом надёжно закрепилась дурная слава, и, вспоминая тот случай, люди боялись его трогать.       Когда в класс набились более-менее все, кто планировал прийти сегодня в школу, учительница истории позвенела колокольчиком и, не дождавшись, пока задние ряды утихнут, начала урок. С парты Капа слышно очень хорошо, так как все, кто шумит, располагаются на дополнительных стульях в конце класса, чтобы быть максимально далеко от учительницы. Кап любит историю, и на истории всегда слушает очень внимательно. Прилежно конспектируя урок, он время от времени откусывал кусочек от бутерброда или отхлёбывал из бутылки с уже остывшим утренним чаем.       Молодая учительница истории, типичная фастрийская женщина с тёмной коричневой кожей, широкими бёдрами и густыми иссиня-чёрными волосами, рассказывала о Первой Аранийской Войне. Кап уже читал об этом в библиотечной книге, поэтому информация не была для него новой; тем не менее, он записывал в тетрадь буквально каждое слово учительницы, а «спорные» моменты жирно подчёркивал красным карандашом. Подчёркнутое сильно противоречило тому, что написано в книге: например, там пишут, что древние фастрийцы имели из оружия только копья и стрелы, тогда как учительница рассказывает про пушки и катапульты. Кап собирался после урока подойти к ней и обсудить все несостыковки.       К концу урока он исписал три страницы своим мелким плотным почерком. Когда дети с шумом и грохотом выбежали из класса, он неспеша подошёл к кафедре, откуда учительница пыталась докричаться до задних рядов, и показал свою книгу. – Я не очень понимаю, почему вы говорите не так, как написано в этом учебнике. Вот в этих местах вы ошибаетесь, – сказал он, сунув учительнице конспект и указав на красные подчёркивания. – Ничего себе, ты читаешь что-то дополнительно? – громко удивилась она. – Да, я интересуюсь историей. – Дай-ка посмотреть, что тут не так.       Она проигнорировала лежащую на столе книгу и выдернула у Капа из рук его записи. Торопливо пробежавшись глазами по налезающим друг на друга буквам, она резко захлопнула тетрадь и широко улыбнулась. – Да, я поняла, о чём ты. Как, говоришь, тебя зовут? – Кап. – А полное имя?.. Ладно, чёрт с ним, не надо. Короче, Кап, эти твари, аранийцы, – она указала на библиотечную книгу, – искажают нашу историю. Я вам как раз рассказываю, как они завоёвывали наши территории: это были очень кровавые события. Когда процесс завоевания и порабощения завершился, они сожгли все фастрийские книги и убили почти всех грамотных фастрийцев. Детей учили в аранийских школах, а за фастрийский язык били палками. Это сейчас мы с тобой можем себе позволить говорить на родном языке, а тогда из людей Фастри выбивали всё человеческое, заставляли их забыть свои корни. Просто кошмар, да?       Кап молча кивнул, серьёзно смотря в глаза этой странной женщине. – И, естественно, они преуменьшали всё, что только можно, приравнивая нас к слаборазвитым дикарям! Поэтому в ихних книжонках мы всегда будем горсткой разобщённых племён.       Учительница замолчала. Кап всё так же смотрел ей в глаза и удивлялся её открытости и эмоциональности. Он не видел её в школе в прошлые годы; видимо, она только начинала работать учительницей. Больше всего она напоминала спортсменку. Невысокая, но подтянутая, коренастая, с широкими мускулистыми руками и с такими же сильными ногами. Ходят слухи, что она приехала в Халаси из деревни, и Кап почему-то не сомневался, что это так. Надеть на неё соломенную шляпу и широкую рубаху вместо этой дурацкой клетчатой кофточки, и получится настоящая крестьянка, какими их видел Кап на картинках в старых учебниках. Учительница однозначно нравилась Капу, но относился он к ней настороженно. – Когда-нибудь аранийцы получат по заслугам. Недолго им осталось сидеть на наших шеях, – усмехнулась она. – Ты понял, Кап?       Кап коротко кивнул. Он никогда не любил говорить лишнего. – Молодец! Читай побольше и спрашивай меня о чём угодно. Главное, не останавливайся. Нам очень нужны такие, как ты.       Кап не понял, что она хотела этим сказать. Кому это «нам»? Но он ничего не спросил, ведь никто не любил лишних вопросов. Попрощавшись с ней, он пошёл на следующий урок. Долго он потом думал об этом странном разговоре. Теперь стало ясно, откуда многочисленные противоречия в разных источниках. Кап никогда не любил аранийцев, так что не удивился, услышав, что они переврали всю историю. Но что-то было странное в самой учительнице: она говорила с ним не как с ребёнком, а как с сознательным взрослым человеком. Его одновременно привлекало это и беспокоило. Он не знал, как себя вести в такой ситуации. Отчаянно пытаясь догадаться, что она хочет, он не мог придумать ничего осмысленного и из-за этого даже злился.       Он всё ещё думал о ней, уходя с последнего урока домой. Его отец работает на заводе в промышленной зоне на другом конце Халаси и возвращается со смены в шесть-семь часов вечера. У Капа было немного времени поваляться на кровати, почитать, погулять на улице.       Он поднялся по лестнице и рывком открыл дверь. В маленькой комнатке двойняшки пили чай, сидя за столиком напротив матери. В котелке варился суп, а на шкафу дымились благовония, наполняя комнату привычным сладковатым запахом. Кап бодро поприветствовал родных, кинул рюкзак к стене и уселся на диван рядом с двойняшками. Они посмотрели на него, будто он сделал что-то очень непристойное, и не сказали ничего в ответ. Мать покачала головой и отвернулась к стене. В комнате повисло тяжёлое молчание; было слышно лишь глухое тиканье настенных часов да жужжание комаров у окна. – Что такое, что случилось? – обеспокоенно спросил Кап.       Ответа не последовало. Двойняшки сидели, опустив головы и разглядывая свои босые ноги, а мать нервно помешивала дымящийся суп. – Ребята, что такое? У папы проблемы? – Кап повысил голос, но они продолжали молчать. – Да что случилось?!       Все члены семьи остро чувствовали момент, когда Кап начинал злиться, и, когда этот момент приходил, тут же стихали и спешили уйти. Мать тяжело вздохнула, повернулась к Капу и жалобно попросила его успокоиться. Он молча встал и повторил свой вопрос. – Арджана приняли и увезли, – вдруг сказал один из близнецов. – Наверное, его вскоре убьют. Вся злоба быстро куда-то исчезла. Не в силах выговорить ни слова, Кап медленно опустился на диван и схватился за голову. Его брат Арджан полгода назад завязал дружбу с членами очень влиятельного среди фастрийцев радикального движения, Хариджара. Они быстро завербовали его в свои ряды, ведь он легко поддавался чужому влиянию. Видимо, его нашли и арестовали аранийские солдаты, которые после погромов теперь каждый день патрулируют улицы. – Что теперь с нами будет… – причитала мать, продолжая отрывистыми движениями мешать суп.       За приоткрытой дверью о чём-то разговаривали соседи. Из окна в комнату проникал тёплый свет мягкого вечернего солнца. Комары, казалось, стали пищать громче и жалостнее; от ароматных благовоний вверх поднималась ровная тоненькая струйка дыма.