Моя жизнь теперь хвостатая

      После раскрытия чего-то личного, а тем более тайны, на душе всегда неспокойно. Ты чувствуешь ненужную сейчас опустошенность, а голову заполняют, не оставляя свободного места, мысли «А что если?..»       «А что если меня не поймут? А что я буду делать, если меня оставят одного, а тайну унесут или не удержат в одних руках?».       И хоть Джирайе мы открылись достаточно спокойно, оставалось сосущее под ложечкой ощущение. Я и Сакура постарались донести причину оживления Минато, почему он из крови и плоти, а не состоит из трухи и чакры, как остальные жертвы запретного дзюцу. Опустили подробности о Кьюби и повторном проживании жизни со столь странным метаморфозами.       Получалось, что вся наша история была разбита на мельчайшие части и доверена разным людям. Так было спокойнее: нести всю ношу надо было лишь нам двоим, это наш крест. Минато — невольный свидетель, узнавший все лишь из-за пребывания его чакры в печати.       Чтобы все упорядочить в моей голове, привести в окончательное успокоение, потребовалось пять дней. На фоне нервотрепки я ела в разы больше и почти не жевала. Ни Хаку, ни Джирайя ни слова не говорили, где бы я в тот момент ни находилась.       И когда я вернула полную власть над разумом, ко мне пришла впервые за последнее время ясная мысль. Точнее, это был вопрос, но человек, которому он должен быть адресован, нужен сейчас Сакуре и крестному. Мне оставалось самой додумывать, поделилась ли в ту ужасную ночь своей чакрой Узумаки Кушина?       Я решила не тревожить Йондайме и посвятить весь оставшийся день тренировкам.       — Что с тобой случилось, Узумаки Наруто? Ты стараешься, и у меня не галлюцинации, — я не обращала внимания на ее слова и пыталась одолеть новый прием с оползнем, чтобы обороняться им.       Игнорируемая куноичи вспылила и заявила, что для таких задач уже придумали каменные блоки и что я бьюсь над созданием велосипеда. Но цикличные мысли не давали даже прислушаться к девушке. Я как будто забыла, что она жутко вспыльчивая. Не прошло и пары минут молчаливой тренировки, как она окатила меня водной техникой. Этого стоило ожидать.       Я не стала сушиться полотенцем и продолжила отрабатывать дзюцу. Учитель меня пожурила, изменила мою стойку и кинула лежащее полотенце.       Обтерлась я чисто по мышечной памяти, не особо задумываясь, что и как.       После продолжила по-новой отбиваться от Куротсучи.       Она пыталась обучить меня новой технике по созданию каменных стен, но я зациклилась на этой пресловутой мысли. И внучка Ооноки не преминула назвать меня именно «непроходимой стеной, которой не надо таких дзюцу, все равно не пробьет ничем».       — Прости, — честно сказала я ей, отряхнувшись от пыли с одежды и только размазав ее по щекам. — Если знаешь способ очистить разум, с радостью выслушаю.       — Какой же ты идиот... Шиноби должен быть тверд, как скала, не допускать того, чтобы жизнь ворвалась в работу. Тем более нашу — на кону судьбы целых стран.       — Но, кажется, ты говорила, что я непробиваем? — усмехнулась я. Куротсучи обнажила зубы в ответ.       — Ага, для знаний, — на мои возмущения она заявила, что нет лучшего лекарства, чем достойная драка.       Надо сказать, куноичи честно вовлекла меня в спарринг приемом тайдзюцу. Задумчивость сходила на нет, Куротсучи была серьезна, и ее удары вполне могли мне что-то размозжить. Так что пришлось отложить размышления непосредственно до разговора с Минато.       Руки уже пестрили синяками, когда из тумана появились мои клоны.       — Дешевые техники? Что ж, так себе уровень. Но всяко не бездействие. Нападай!       Мне не требовалось разрешения. Копии заключили сенсея в круг, который смыкался с каждым сделанным шагом. Куротсучи была спокойна, линии ее лица были расслаблены, ни единый мускул не дрогнул, когда четыре пары рук схватили ее, и от прилагаемых усилий тело рассыпалось дымкой. Так вот откуда было это бездействие.       — Не ты один учился в Академии! — звонкий голос девушки донесся совсем поблизости.       Куротсучи появилась из-под пласта земли, удар ее кулака пришелся мне по челюсти, хруст на мгновение оглушил, затормозив реакции, и она смылась. Я чувствовала себя как в игре, где надо попасть молотком по зверьку, который мог появиться откуда угодно. Различие было лишь в том, что она не высовывала темную макушку и не позволяла сосредоточиться на атаке, а стремительно нападала первой.       — Ну что же ты бездействуешь, Узумаки Наруто? — и ее цепкие руки потянули меня за лодыжку под землю, дробя при этом мелкие камни и слой глины. Явственно ощущалось, как все это расцарапало мне ногу.       Вот ведь девчонка! Разумеется, мне захотелось отомстить, и я, не раздумывая, направила смесь чакры в сторону, где я благодаря инстинктам чувствовала источник жизни. Из проделанной дыры вылетел крайне недовольный крот. Ну вот, навредила животине. Но, как оказалось, досталось не только зверю. Потому, что девушка показалась следом, прижимая руку к плечу. Сквозь растопыренные пальцы виднелся ожог.       Прихватив крота, мы направились к ирьенинам. Ой, и попадет мне от них.       Куноичи ни слова не сказала о боли, я и вела-то ее силком. Уж что-что, а ожог на плече я прекрасно помню. Только с тем различием, что мне попало чистой демонической чакрой. Хоть это и не уменьшало моей вины, я искренне сочувствовала ей.       — Извини, я должен был сдерживаться, — но она и не выглядела так, что ей требовалось это услышать. Куротсучи была задумчива и, словно отойдя от транса, задала не дающий покоя вопрос:       — Что это за техника? Я прежде не сталкивалась с такой. Только слышала байки стариков из деревни.       — Какие байки? Это просто дзюцу, усиленное Футоном, — я постаралась не выдать удивления. Куротсучи ведь из Ивагакуре, а это значило лишь то, что она слышала о Санби.       — Старики рассказывали о команде генинов из Конохи, так что для тебя не станет открытием секрета то, что я расскажу. Они сами услышали это от единиц выживших, а то и вовсе по рапорту для Тсучикаге. Команда отступников во время Третьей мировой войны шиноби напала на девушку, заключив в ней Треххвостого демона, чтобы сделать из нее оружие и обрушить на территорию, граничащую с Конохой. Но демон из-за слабости печати вырвался раньше, слышала, около какого-то болота. Но большинство шиноби было убито не по вине странных ожогов его чакры. Они потонули в своей крови из-за человека. Кто-то видел, как мужчина в плаще и маске убил почти всех, но ошибся, посчитав их умершими, по вине слепой ярости. Он держал ту девушку, не отпуская, несколько часов. Лишь потом шиноби, оставшиеся в живых, поползли домой. К чему это я? По рассказам, у отступников были похожие ожоги. Так что у тебя за техника?       — Говорю же, Футон. Она разрушает ткани на клеточном уровне, отсюда и такие последствия, — конечно, это был не Рассен-сюрикен, но и Куротсучи этого знать не обязательно. И без того излишне догадлива и прямолинейна.       А вот я почерпнула новые знания о смерти Рин. Вероятно, нет, очевидно, что мужчина в плаще не Минато. При этом, Санби говорил, что Нохара повторяла чье-то имя.       Интуиция подсказывала мне, сложи я эти паззлы, выйдет тайна, годящаяся для хранения в архиве старика Третьего. Вот только края не состыковывались, не говоря об общей картине.       Надо было скорее помочь Куротсучи, как, впрочем, и отвлечься от раздумий. Теперь уже ей надо было подумать о другом.       В общем-то, причина появилась куда раньше и проще, чем можно было предположить. Дейдара, вившийся у двери, чтобы набедокурить по-новому и более изощренно, быстрее подлетел к подруге.       — Хм, это что еще за игры у вас там пошли? — спросил он, рассматривая старательно закрытую ладонью руку.       — Я выступила за искусство и пала жертвой безвкусного чурбана, — театрально вздохнула Куротсучи. А после стала уже совершенно серьезной. — Это же тренировка. Что мне, с подвязанной бантиком и посыпанным блестками панцу* возвращаться?       Покрасневший и ставший столбом Тсукури оказался повержен в шок. Но по природе своей трепло, он не мог долго молчать — затекали языковые мышцы.       — Не, ну у тебя тогда шары отпадут, еще на девушку будешь походить. Царапины я там понимаю, но откуда у тебя это, а, хм?       Куноичи вертелась и ворчала, что если у нее повреждена рука, она может отвесить затрещину ногой. Мы с Дейдарой, не сговариваясь, подхватили ее и потащили к лежащему Кибе. Его оголенный попец сверкал похлеще лысины на солнце. И Инудзука обязательно бы подкатил к соседке по несчастью, если бы не скулил о всемирной несправедливости. Сакура тем временем поставила ему на поясницу еще одну иглу. Саске с видом эксперта сказал, что надо бы ее сместить на пару градусов. Так вот отчего Киба и Дейдара тогда сторонились Харуно... Немудрено.       Учиха первым заметил брыкающуюся пациентку. Прекрасно зная, что я являюсь джиинчурики, он во всеуслышание заявил, что я дебил, наградил еще парой эпитетов и закатал рукава. Чакра, направленная к фалангам пальцев, засветилась под действием ирьениндзюцу.       — Это сразу не пройдет, — предупредил Саске.       — Да, техники Футона плохо влияют на организм, — тут же встряла я, чтобы моя версия не пошла крахом. Саске цокнул. Не закатил глаза, и на том спасибо.       Ученики Тсунаде с упоением занимались лечением, а я от скуки разглядывала поочередно друзей. Взгляду открылось неотрывное внимание, направленное Тсукури на подругу. Обычно болтающий, Дейдара умолк и сидел с явным напряжением во всем теле. Мне были знакомы такие проявления эмоций. Неужели пляшущий за каждой юбкой блондин пытался вызвать ревность Куротсучи? Вот ведь нельзя сказать напрямик. Следом я сменила объект наблюдения. Сакура сосредоточенно залечивала рану и усиливала ток чакры по тенкецу. Куротсучи потирала перевязку. А вот Саске схватил меня за руку и потащил на кухню. Хаку там не было, потому Учиха спокойно говорил вполголоса. И только после отпустил ладонь.       Было приятно и тепло, я смутилась, однако не было в этом касании наэлектризованных молний, разрядом обдающих ладони.       — Добе, у тебя мозгов совсем не осталось? Что за выходка? Ты хоть понимаешь, что, ладно, эта девчонка, может, не разболтает и не догадается. Но дед ее еще как допрет, стоит ей быть неосторожной в словах. Ты хочешь конфликт деревень? Или чтобы каждый проходимец в лицо знал? Дождись поста Хокаге.       — Я виноват. Кстати, — я бегло осмотрела территорию в поисках крота. А после дотащила этого объемного, нет, все же жирного представителя фауны до друга. — Подлатай еще и его.       Надо ли говорить, что Учиха долго ворчал, что роль ветеринара в Конохе занята кланом Инудзука? А он говорил. Часто.       Жизнь текла своим чередом. Полная бездействия, я нервно хлебала чай и от неровного дыхания сюрпала. Севшая ко мне за компанию Хината смущенно, но все же открыто и радостно вещала об их посиделках с Хаку и как он ей показывал нужные травы. Судя по ее высказываниям и общему мнению, она попала на всеобщую ловушку экс-ойнина и, что-то мне подсказывает, считает его скорее за подружку, чем за друга.       — А ты знаешь действие жасмина, Наруто? Оказывается, он столь полезен! Его даже можно добавлять в чай, мне Хаку и рецепт дал.       — Еще годится для масел, — бездумно выдала я, продолжив громко отхлебывать из чашки.       Хьюга насупилась и свела брови. Вид у нее был малодовольный, иногда стоит уделять друзьям должное внимание, но мое внимание было несколько рассеянным. Я и за обходящего кругами крота Саске смотрю, и планы строю, и пытаюсь понять, что там за веночки плетут эти товарищи. Куда мне еще и разговаривать?       Хината перестала обижаться. И появилась иная проблема: она загрустила, опустила взгляд на сложенные у коленей ладони и грустно улыбалась. Черт, хорошо, крутящий животное Учиха не столь интересен, о нем можно и позабыть. Стоит выслушать Хинату, пока она еще хочет со мной говорить.       — Прости, что докучаю. Но я так не привыкла, что меня кто-то готов выслушать, что теперь эмоции хлещут из меня, и я не могу их утихомирить. Благодаря Саске-куну этого бы не случилось, он спорил с моим отцом и едва не лишился обучения у него, но продолжал настаивать на наличии у меня сил. Я и поверила, что могу быть интересной, раз он так поступал. Но и ты тогда сцепился с Неджи-нии-саном. Прости, я не сказала, как для меня важно это было. Теперь мы с кузеном на равных. Я не должным образом отплачиваю за твою доброту.       — Я рад, что ты больше не под гнетом клана. Радуйся и не смотри на меня. У тебя есть что мнение, что права. Пользуйся.       Куноичи просияла всего лишь от слов. Не представляю, каково ей было. Я свободна с самого рождения. У меня никогда не было устоев, соблюдать которые надо даже под угрозой жизни. Даже неожиданно став Узумаки, частью великого клана, я не ощутила резкого груза с этой стороны. Скорее, наоборот открылись новые возможности благодаря их генетическим данным и, возможно, я даже сумею узнать пару техник. Недаром же выведала о них в архиве.       Больные лежали строго в ряд. Красного от стыда и боли Кибу Сакуре пришлось припугнуть, и сейчас он скуксился, демонстративно отвернувшись от нее. Не стоит большого труда догадаться, что потом он ее еще благодарить будет. Ведь он не глуп и может понять, что с такими ранами он вполне мог погибнуть. Моя роль, конечно, тоже была. Ведь не отлови Инудзука Акамару, он в таком состоянии мог вновь наброситься на Кибу, ощутив запах крови. Удивительно, но сам Инудзука был невероятно добродушно настроен по отношению к компаньону и только и говорил, что стоит ему вернуться, как он продолжит обучение и вырастит такого пса, что даже его сестра Хана окажется удивлена. Парень был вообще в восторге от всей ситуации, единственное, что могло его огорчить, так это лечение. А на шутки Харуно он хоть и осклабился, но отвечал.       Куротсучи же была более добродушной к оказываемой помощи. Стоило догадываться, в Саске ли дело, вроде, она и к Сакуре достаточно хорошо относилась. Возможно, она более осознанно относилась к лечению, нежели Киба. Куноичи и вела себя куда тише, будучи взбудораженной по вине одного Тсукури. Хорошо, иногда я тоже вставляла лепту, не отдавать же всю славу Дейдаре.       О ядовитой чакре Куротсучи больше не заговаривала. Что же, мне это было на руку. Ладно, Саске и Сакура в курсе, Хината и Киба догадываются после траура в деревне, а что бы я сказала остальным? Подвергать всех риску не в моих интересах.       О Забудзе не было ничего слышно. Я, как минимум, не видела его с того момента, как направилась на эту тренировку, окончившейся ловлей возмущенного крота.       Был ли он на миссии, я не знала. Никто ни слова не говорил, а Хаку встречал сегодня одну Хьюгу. Ситуация казалась странной с самого начала. Тело напрягалось от самых пальчиков на ногах до кончиков волос. Что за животные предчувствия, я не понимала. Стоило догадаться, дни спокойствия недолговечны.       Первым в дом влетел Хаку. Он, отражая атаку, медленно отъезжал к стене, пока из-за дверей не показалось лицо длинноволосого мужчины. Они, как генины, скрестили кунаи. Но сравниться ли юнцам с этим напряжением, способным проломить лезвие? Оружие Хаку осколками посыпалось на пол, а сам он в шунпо отскочил в комнату.       Его соперник по-собственнически осмотрел наши лица. И при взгляде на Саске его лицо исказилось. Сам Учиха был несказанно спокоен. Еще года два назад он бы набросился на своего брата, желая перегрызть горло. Теперь же молча складывал печати. Как стороннему наблюдателю, казалось, что они — давние соперники, и сейчас лишь очередной их поединок. Но я точно видела, что у них обоих есть дела друг к другу, и в пылу битвы они собирались прикрыться суматохой.       Сосредоточенный, но несколько нервный Хаку окидывал Учих взглядом, спрашивая самого себя, стоит ли помочь. Я, перехватив его взгляд, мотнула головой, а вставшей на сторону друга Хинате сказала, что не стоит вмешиваться. Они оба отступили нехотя. Экс-ойнин вывел всех нас из квартиры. Кибе и Куротсучи мы помогли, осознавая, что под обломками дома им не станет легче.       Мы с Хаку последовали к Джирайе. Оставлять больных там не следовало, и мы спешили изо всех сил, но даже так удалось рассмотреть еще одну встречу давних соперников, теперь уже настоящих. Противопоставленные клинки Забудзы и Кисаме дали понять, что последний узнал отступника.       — Как они вышли на нас? — Хаку дернулся и, попридержав Куротсучи крепче, решил ответить:       — Мы пошли на рынок. Там оказалось второе направление, черное, где торгуют людьми. Около торговца стояло несколько людей в плащах с красными облаками. Один из них повернулся в нашу сторону и вытянулся в акульем оскале. Тогда Забудза-сан и понял, что не скрыл чакру.       Ничего Момочи не забыл. Просто Самехада была достаточно сильным мечом, чтобы уловить остатки моей чакры на них двоих, и только потом он узнал самого Забудзу. Вот ведь, я и не представляла, насколько сильную угрозу представляю для своего окружения. Понимала, что будут проблемы, но не такие же.       Итачи же на роли напарника был вынужден следовать за Кисаме. Либо высчитал возможную встречу с Саске.       Хорошо, это я понимаю. Но кто были остальные? Мелькнувшая догадка, нет, я не хотела ее исполнения.       — Ты говоришь, что они были на черном рынке? А как выглядели остальные люди?       Сидевший на спине Киба закопошился и начал задавать ненужные сейчас вопросы. Я не обращала внимания, сосредоточившись на ответе.       — Двое мужчин: у обоих красные глаза, у одного радужка, а у другого белок. Тот, что первый, ходит с плащом нараспашку и носит зачесанные назад белые волосы. Второй — брюнет.       Все худшие опасения оправдались. Убийцы Асумы, торгующие людьми, столкнулись с братом Саске и человеком-акулой. Что у них были за цели и почему они вдруг зашевелились? Явно не к добру.       — Узумаки Наруто, будь честен хоть сейчас, ты ведь знаешь, что эти люди из Акацуки? — и мне совсем не надо было, чтобы Куротсучи знала о них. Все события складывались крайне скверно. Я кивнула ей в ответ.

***

      Всю оставшуюся дорогу каждый из нас молчал, но вопрос, таившийся в голове Куротсучи, почти разрезал воздух криком, не за мной ли они охотятся. Она не озвучивала его вслух, но мне как по ушам било, словно она только и делала, что повторяла: «Дело в тебе, джиинчурики Кьюби». Пусть Куротсучи и могла лишь догадываться об этом.       Когда радостный — видно, что после общения с Минато — Джирайя отворил нашей хмурой компании дверь, он сменил выражение лица, губы его сжались. Отошел, дав нам пройти, и подал знак Сакуре. Внося Кибу и Куротсучи, мы уже не застали Йондайме по очевидным причинам.       Многострадальная и столько раз падавшая ваза в очередной раз зацепилась за карман моих штанов. Цветы, потонув в воде, распластались по полу, но сам сосуд остался цел. Обои по-прежнему выглядели так, словно по ним бегали животные, были полны отсечек и отметок, клоки валялись по полу. Иннер знатно здесь наследила, пуф и тот был прижат к земле, точно на нем сидел слон.       А на диване сидела Сакура, сложив ладони на коленях, и выглядела она при этом точно невинная девочка. Харуно не могла оставаться в двух местах одновременно. С кем же находился оригинал подруги? Или же?..       Сидящая куноичи мне игриво подмигнула.       Крестный молчал при них, не задав ни единого вопроса, и только после того, как я собиралась уйти последней, Хаку уже ждал во дворе, мужчина поймал меня за ворот.       — Произошло то, о чем я должен знать? — я отрицательно мотнула головой, изо всех сил стараясь не подать виду: сдерживалась, чтобы не закусить губу, не опустить взгляда и не делать улыбку «все-хорошо-но-я-сейчас-загибаюсь». — А преемница Химе?       Здесь я, честно говоря, допустила оплошность, и Джирайя заметил, как я замялась. Не успела я отойти на пару метров, как Харуно запрыгнула мне на спину, хорошенько разбежавшись перед этим. Впрочем, помощь была кстати.       Хаку был отстраненным всю оставшуюся дорогу, то и дело торопился, неосознанно подгонял нас и не вникал в суть нашего с Сакурой разговора. Честное слово, обсуждай мы отличия наших жизней от прежних и что сам Хаку должен бы быть мертв, и то бы он не обратил внимания.       Это, конечно, развязывало нам языки, но осторожность мы все же сохраняли.       — Просто так вы раненых бы не принесли, так что упираться бессмысленно: что там за опасность? — прямолинейности подруге не занимать. Ладно хоть сразу про Акацуки не заговорила, а то бы я ей родство с провидцами приписала. Утаивать не было смысла, говорить частично тоже.       — Оказалось, у нас больше проблем. Самехада Кисаме чувствует остатки чакры Кьюби на знакомых мне людях. Сегодня он раскрыл Забудзу и Хаку, пошел по их следам и вышел на их дом. Если так пойдет дело, всем, кого я знаю, придется скрываться. Ребятам точно теперь стоит перебраться жить хотя бы в другое селение. А Джирайе подобрать другой отель.       — Или нам просто нужно убить акулу, — решимости Харуно было не занимать. Словно не помнила, что по силам он может противостоять Момочи, а Майто Гаю на его убийство потребовалось много сил, и то Кисаме напоследок оставил «шикарный» подарок. Я озвучила свои мысли подруге, на что она не преминула поставить меня в тупик. — Ты смогла поместить в свиток мощного треххвостого биджу, что тебе стоит заточить бесхвостого?       — Но у меня к тебе тоже есть вопрос, упираться ты тоже не сумеешь. Скажи, с нами все это время не мог быть твой клон, выходит, с нами была Иннер?       — А она хорошо применила хенге, раз ты понял это лишь сейчас, — я почувствовала себя последним в этом мире идиотом.       Было разумно. Все, что говорила Сакура. Оставшиеся минуты пути я размышляла, где бы разместить столь непредсказуемый груз, ведь не в подсознании же, как самого Санби. По сути, оставлять его в живых я точно не хотела, с радостью отдала бы Кьюби на съедение. Но как показал опыт прошлых лет, желудок у Лиса не такой уж и термоядерный. А вот огонь — еще какой!       Поле битвы известных мечников было трудно не заметить издалека. Немудрено, что рядом появлялись люди. Пришлось быстро вызвать клонов, чтобы они сказали, что этот мужчина защищает дом от нападок, и зеваки могут пострадать. Кроме разговоров, всегда можно было просто их увести.       Как только лишних людей не осталось, я возвела барьер. Первый был снаружи и состоял из смешанной с Кьюби чакрой, дабы не столь сильно задеть не вовлеченного в бой человека. Второй же был чисто демоническим и представлял опасность даже для дружеской стороны, поэтому пришлось оградить его обычной энергией.       Теперь Кисаме вряд ли бы смог ее поглотить. Впрочем, он и не спешил сбегать, вкушая битву с Забудзой. Тот, устав от обычной жизни гражданского человека, тоже пользовался стычкой, дав Обезглавливателю волю. Его меч смотрел крайне мощно, лишившись скрывающих его бинтов. Стоило заметить, что и Хошигаки обнажил шипастого Самехаду. Забудза, очевидно, прекрасно знал способности противника, оттого и не пользовался техниками, а изводил Кисаме тайдзюцу да владением оружием.       Известные в преступном мире шиноби не отвлекались ни на что, в их окружении даже катящаяся по синим жабрам капля пота могла иметь свой звук. Что-то мне подсказывало, что скоро созданные мной стены окажутся огромным аквариумом.       Мы не стали вмешиваться в чисто мужской бой. Хаку скрылся среди посаженных им и учителем деревьев. Было предусмотрительно, учитывая, что раньше рельеф был голым и состоял из одних камней. Теперь же скрывшийся парнишка легко мог осыпать Кисаме ядовитыми сенбонами. Хотя я сомневалась, что яд рыбы отравит преступника. Он ведь и сам своего рода рыба.       Внутри дома Хината, как Хаку в случае с Забудзой, была страховочной стороной. Она стоически не вмешивалась в бой, как я ее и просила, хотя Хьюга в любой момент готова была выступить в защиту друга, стоило ему только попросить. Но Саске не стал бы. Семейные разборки еще хуже разборок старых противников.        Мы с Сакурой были не при делах в обеих ситуациях. И пока братья с нелогичной всем охотой громили дом, мы следили за обстановкой. Сакура наблюдала из окна, чтобы Кисаме никуда не делся. Я же полагалась на животный радар и волны барьера. Стоит чужеродной чакре преступить его, как я узнаю, а шиноби нехило отбросит прочь.       — Как ты можешь быть таким спокойным? — Хината не выдержала. Ладони ее дрожали и до этого, но сейчас трясти стало всю куноичи. Даже голос подрагивал в точности, как в прошлом. Но сейчас дело было далеко не в нерешительности. — Что будет, если они убьют друг друга? Я слушаю тебя лишь потому, что ты — его лучший друг. В любой другой ситуации я бы уже обесточила тенкецу этого человека, не слушая твоих слов, — и иногда было дико слышать от нее подобные слова. Точно передо мной не скромница Хьюга, вечно стоящая в тени, а, как минимум, Карин.       — В таком случае, в любой другой ситуации ты бы уже стала жертвой вечного Цукуёми, — Хината удивилась. Не став дожидаться логичного вопроса, я подтвердила ее догадки. — Именно. Он — Учиха. И, более того, старший брат теме. Так что мы абсолютно лишние.       — Я считала, что ты в такой ситуации будешь биться с Саске бок о бок. Но тебе словно все равно, что этот человек уничтожил целый клан и всю его семью.       Я не спешила заставлять Хьюгу менять свое мнение, как и не жаждала оправдаться в принципе. Видела, как разочарование разливалось в лепестковых глазах Хинаты, но мне не хотелось что-либо менять. Это не ее и не мое дело. А в таких случаях я предпочитаю не лезть.       Заметив, как отвернулась и насупилась Харуно, я точно могла сказать, как же она жаждала доказать все куноичи. Но она понимала мои мотивы и догадывалась, что знать о темной стороне Конохи и о двойной роли Итачи Хьюге не стоило. Если Саске решит поделиться — пожалуйста. Только раз он не доверился пока что девушке, на то были причины.       Тишину размышлений прервал полетевший на меня косяк. Не особо раздумывая, Сакура проломила его ударом стопы и продолжила наблюдение. И глазом не повела. Удивляюсь все-таки, на что способны рефлексы шиноби.       Вмешательства не требовала ни одна из ситуаций. Мне уже начало казаться, что мы вполне могли остаться у Джирайи и мирно попивать чаек, копошась в черновиках крестного, как атмосфера накалилась.