***
Больше погибших не было. Пострадавшие, побитые и душевно изувеченные. Но телесно целы. Направлены в госпиталь. Вовлеченные в битву, будучи уведомленными раньше всех, мы оказались в пекле. Подкрепление подоспело быстро, и Орочимару бы не улизнул, не имей посланник «Акацуки» отвратительно удобной способности. Какаши хоть и исказил перемещение Курозецу, навряд ли это навредило всерьёз, максимум, откинуло по локации. В кои-то веки я имела преимущество. Запах. Записка, перемолотая зубами, оказалась бесполезной. Усиленные рецепторы могли помочь, не будь разум пленен. Досада горестно растекалась по языку, давая насладиться ее вкусом сполна. Возвращалась в палату я неспешно. Близился рассвет. Сколько я слышала о том, что он является предвестником светлых дел, дарует надежду. Неправда. Расширял обзор, освещал детали, не давал наткнуться на трупы и оружие, подчищенное сейчас подразделением АНБУ. Снова кто воспользовался Суитоном, давая земле впитать кровь и ошметки мяса? Хотелось сбежать. Откуда только в теле Наруто находилось столько места для трусости и отчаяния? Светлый, блещущий аурой ребенок. Карин смыкала глаза как под солнцем, признавая его нахождение рядом. Так откуда. Откуда. В госпитале весь близкий круг. Проходила по палатам, замечая, где хозяйничают Саске и Сакура, где на подхвате Ино, которую вызвали. Карин наложила муляж печати на язык Сая. Приставленный к нашей команде, он был на виду, и это оказалось крайне удобным. Хоть здесь Данзо, не зная этого, способствовал лёгкой жизни. Палата мне досталась пустующей. Ветер вероломно врывался в раскрытое окно, подымая ткань занавесей до самого потолка. Прибежавший с миссии, только от Цунаде Киба впервые на моей памяти мялся. Да, был смущен из-за Сакуры, бывало, видела его молчавшим. Но переминающийся с ноги на ногу и мычавший он походил на худшую версию конвергенции всей его команды. Надо сказать, он был не один. След чакры Хинаты витал в воздухе, она не скрывала его. Планировала прекратить холодную войну или в знак того, что и не думает прятаться из-за разногласий? — Наруто, Цунаде в жизни не признается, но все твои сумасшедшие версии правы! Ты столько говорил про нападения, и мать сегодня ходила забирать щенков. Их украли. Ну, ты и сам знаешь, видел… Понурый Инудзука казался зрелищем еще более диковинным, хотя казалось, удивляться больше и некуда. Хьюга вышла за пределы порога, и ее вид даже отличался от безразличного. Тронувшая эмоция скользнула по чертам лица. Безо всяких тешащих самолюбие мыслей — она понимала, что происходило в деревне в момент их отсутствия, по слухам понимала состояние после гибели Конохамару и что происходило конкретно со мной. Холодный и размеренный голос нарушил образовавшуюся тишину. — Ты помог Кибе-куну. Не лгал мне, у тебя было свое видение, и я поняла его, работая с Саске-куном. Должно быть, ты все-таки не заслуживал такого перерыва в нашем общении. Позволь принести извинения. Перекусишь со мной? — Картишки? — сквозь зубы процедил Киба, подавая колоду рубашкой вверх. Лис после долгого нарушения в приемах пищи был только за первый вариант. Но утихомирить ревнивца, реагировавшего на меня вровень с его неприязнью к Саске, и подлатать связи с Хинатой тоже казалось важным. Я не ставила выигрыш основной целью. Да и куда там. Сосредоточиться на тасовке карт и у кого какой набор, а что осталось не разыгранным, не представлялось возможным. Я улыбалась и поддевала Кибу, пыталась быть с ними. Только душа ходила ходуном. Выводы взлетали искрометно, но мыслить было болезненно. Проклятая печать разлагала нервную систему на части, как и сама мысль, что Орочимару где-то на воле и с более сильным телом. Я помнила, что болезненным, что срок смены оболочки изменился. Куда приятнее было бы знать, что учёный где-то погребен (а совсем сладостно, что в именном свитке). Всё более разумной казалась мысль, что Данзо исправил мою оплошность и первым захватил скинутую шкуру Орочимару. С его остатками чакры я имела шансы на вскрытие печати. Надо сказать, ключевая ДНК все-таки не покидала Коноху: первоисточник техники был захвачен в битве, и теперь Цунаде и остальные могли исследовать связь моей печати и Джуго сколько им угодно. Хвост рефлексии то и дело скользил по лицу. К сожалению, не окутанный алой чакрой. Кьюби говорил со мной, когда я, примирившись, вновь стала спускаться в столь знакомые коридоры, более не сквозящие влагой. Осматривала убранства, вещи интерьера, которые Лис созидал, а Иннер плутовкой тащила снаружи. Подсознание от визита к визиту становилось похожим на содержимое лампы джина. И мне, вопреки произошедшим негативным событиям, нравилось находиться в сказке. Мой всесильный дух не был синим и с рельефом мышц. Красный и с плавными переходами линий лоснящейся шерсти, с повидавшими вековые традиции глазами и великим разумом. Он был похож и не похож на джина. Кьюби исполнял желания, тоже поначалу искаженно, как те хитрые создания, которые обманывали призвавших их людей. Он терзал тело Наруто. Мне достался уже ласковым и старшим товарищем-наставником. И мне не претило ни признавать это, ни в который раз сталкиваться с широкой ухмылкой пролезшего в мысли Лиса, полнившегося бахвальством. Мы много говорили, перебирали проблемы, расставляя знания по полочкам и упорядочивая хаос. Пришли к острому совместному ожиданию, когда же разгадают шифр проклятой печати, и сходились на озвученной мной мысли: — А ведь Орочимару нисколько не волновало, что он стал калекой. Этот безумец имел руки — ими были его подчиненные. Сначала образно, а потом пришили ему что-то или раздобыли конечности и хирургический клей. Мне не показалось, что перед ритуалом перерождения он использовал руки, прежде чем убил этой техникой Кимимаро? — Рыжий малец совсем потерял контроль, когда все это увидел, — не отрицал Кьюби моих догадок. Превалирующая доля обсуждений то и дело склонялась к репликам про Джуго. — Мне его в чем-то жаль, — вклинившееся откровение Иннер тоже не уходило дальше йоты от наболевшей темы. Она быстро перебирала косу, заплетенную из высокого хвоста, что локоны ускользали из пальцев. Как далеко уходили ее раздумья, вероятно, возвращаясь к тому же опасению поклонения культу Орочимару. Как читая мысли, она хохотнула с явной нервозностью: — а ведь деревня Звука — целое селение его последователей. Того и глядишь, следующие поколения будут резать людей во славу Орочимару. — Не хочу этого видеть, — глухо прохрипел Кьюби из-под купола своих лап. — Возвращаясь к нашим баранам. А насколько Орочимару жаловали Акацуки? В битве раскрываются полезные детали. Например, вылез Курозецу и его роль. Он был сообщником Джуго и покинувшего бренный мир Кимимаро. С ними под ручку шефствовал ирьенин. Но был ли мутант с клетками Шодайме здесь по собственной инициативе? Как член Акацуки, он должен был исполнять приказ. Только что Пейн вещал в створки алоэ: приказ утилизировать Орочимару без шанса пустить на ремень из змеиной кожи или все-таки оказать помощь? Разнообразием кадров Акацуки все же не могли похвастаться, значит, вынужденное оказание поддержки? — Да этого змея один Джирайя терпит. Неведомо за какие почести. Помнится, это он науськал своим опытом Данзо-протеже пускать слюни на шаринган. С Итачи они только так склочились, ну, насколько можно считать Учиху склочным, — Иннер словно перестала о чем-то печься и высвободила волосы из плена своих шальных пальцев. Шутки о привлекательных мужчинах на редкость хорошо поднимали ей настроение. Джирайе и его выдержке и впрямь надо было отдать определенные почести. Окружением долгие годы были мужчина и женщина непростых характеров, за одним из которых он следил большую часть длинного по меркам шиноби пенсионного срока, а вторую заарканил под самую сраку лет. И даже приучил себя к мысли, что, да, пора бы и осесть, приобрести собственные земли, только чтобы в ходе раздрая Цунаде учинила меньше разрухи. Вечный скиталец успокоился, и лишь его слежка за Акацуки давала поводы переживать. Цунаде меня как-то хватанула за шиворот и хитро, истинно по-женски шепнула: «Ты хоть представляешь, какой конвой с минимум одним Хьюга в составе я сажу ему на хвост?». Не представляла. И крестный тоже вряд ли подозревал или же хотя бы открыто это обсуждал. Наученные горьким опытом, все мы старались предречь опасность и подстелить на место падения глубокий слой подстилки, раз уж не получалось не падать совсем. Цунаде была в этом плане главным примером.***
Было странно, ведь чем дольше я проживала в теле Наруто, тем больше было изменений. Я уже не знала, чего ожидать. События наглядно доказывали: как раньше уже не будет, мой сценарий окончательно сбился и скомкан неудачным черновиком. Менялась я, моя вторая личность и даже Кьюби. Сакура… Она была все той же неунывающей оптимисткой, достающей Саске. Я все чаще ловила себя на исключительном мужском отождествлении себя. Ино с интересом и искренним переживанием утверждала, что в ее компании мне совсем не обязательно притворяться парнем, можно говорить искренне. А я и не всегда ловила изменения. Я уже считала себя парнем, более того, я ассоциировала себя с Наруто. Не припомню, когда называла любимым блюдом консервированные ягоды личи, а когда мой злобный выкрик «Кусё» перешел на раздосадованное «Даттебайо» и упертое снесение десятой стены. Мое «я» растворялось в облике Узумаки, срасталось с ним. Вспоминать о себе и своих привычках мне удавалось, пребывая то с Ино, то с Альтер, дающими мне шанс узнать, когда я перехожу черту и забываю, кто я на самом деле.***
Я искала повод собрать вместе Минато, крестного, Сакуру, Саске и Ино. Было затруднительно то и дело маневрировать от одной отговорки к другой. Командой мы собирались нередко. Реабилитация, шутки над тем, как вся деревня Звука ненавидит Саске-любимчика-Орочимару, сборы с Саем и ощущение невидимой тени Данзо. Однажды, в порыве препирательств, кто же сильнее из нашей команды, Саске, не терпя унижений, заявил о том, что я не могу ему перечить, видите ли, он стал Санином. Я и Сай с одинаковым выражением лица рассматривали Сакуру и Саске. Карин нисколько ни смутилась, ни удивилась. Мол, ну что такого, призывные животные всем и каждому пытаются втюхать знания сендзюцу, ага. Вон, Какаши — ходячий пример человека-псины. Гогочущая в подсознании Альтер знала, что выкрикнутая ей шутка придется кстати, и снова не могла уняться. Несмотря на гордое звание «Санин», с которым я вступила в войну, полноценных полномочий я не несла. Кацуи-сама обучила множеству техник, параллельно удалось объединение потоков энергии с Бьякуго. Но сенчакра мне не поддалась, мы разумно решили отложить вопрос до лучших времен, которые помахали платочком, так и не наступив. Взамен пришли разрушенная деревня, тягомотная война и все то, что не давало приблизиться к природной чакре. Цунаде-сама не распространялась о Шиккотсурин, оставив флёр тайны и загадочности, чтобы меня и впредь тянуло разузнать все опытным путем. Ни единой деталью не кормленная, я со своим любопытством взаправду из кожи вон лезла: скорее реконструировать Коноху, скорее реабилитировать пациентов, стремительно напороться на Гедо Мазо, лишь бы защитить одного идиота. Жизнь скоротечно протекала мимо, не приводя к легендарному местоположению призывных слизней. Так что… Жадность к рассказам этой парочки соперников по подколкам была оправдана и защищала от любых попыток приревновать. Они молчали о сенчакре, но я явственно ощущала, что детали отпускали, весело повествуя про свои злоключения, как они на злобу дня Кацуи и Цунаде выживали, бесхитростно и да выбираясь из природных ловушек. Шиккотсурин (или лес склизких костей) имел отнюдь не голословное название. Кислотные дожди и водоёмы без всяких усилий прожигали любое препятствие на своём пути. Логично, что основной целью на первые дни пребывания Саске и Сакура ставили не поиск силы, а способ оставить тело не перфорированным. Если приглядеться, план исполнен. Как они этого добились, я упоенно слушала, строя воображаемые образы. — Первое, что мы увидели, так неоновые деревья, напитанные природной чакрой. Мы поняли, что от осадков их защищает лишь это. Нам путь был заказан. Сколько бы ни копили чакру, выходило черте что, и это с моим уровнем контроля! — Первое время пришлось готовить ослизняющие растворы. У слизней есть еще физиологический вариант защиты — муцин. Как вы знаете, наш желудок в постоянном контакте с соляной кислотой, и только вырабатываемая слизь позволяет защитить ткани от возникновения язв. Чувствуете связь? Мы тоже должны были покрыть себя толстым слоем слизи. — Кацуи оценила нашу с ней схожесть, — влезла Сакура, громко смеясь. Саске опустил зычный хлопок по столу и перебивание, как ни в чем не бывало продолжив рассказ. — Став как слизни, мы получали преимущество и отсрочку в обучении с сохранением целости тел. — Нам не дали долго праздновать и тут же навязали тренировки, — стройная линия разговора с вежливой очерёдностью реплик становилась все хаотичнее от эмоциональных всплесков Харуно, не способной смолчать. Саске издал недовольный рык и продолжил. — Слизни — природные враги змеев. И мы порадовалась, что сможем получить шанс оградить Орочимару от тебя, — несмотря на важность момента, Саске сказал это куцо и сделал все, чтобы выглядело непринуждённо, не придавая значения. Кого он хотел обмануть, каждый раскрыл истинный замысел, и я притянула друга для объятий, открыв в его макушке — раздор для террора волосяного покрова. Злобный и недовольный ласкам, он изображал дикого кота, пока мы тихонько посмеивались. Сакура радостно заметила паузу, и свято место пусто не бывает, Учиха. — Вот, вроде, обтекаемое тело, слизь, мякоть. Каждый в курсе, как они выглядят. Так кто бы представил, как этот призывной народец способен проползти по штыкам, не распоров кожи? Они создают под собой мощный вал, не позволяющий повредить телу. А как они втягивают с телом сенбон и кунай, что любое оружие отпружинивает и не ранит их, разве только меч их и рассечет. Мы не проверяли, если у кого возникли сомнения. — Условием становления Санином было выжить под руководством Кацуи. Но мы поняли, что не все так просто, — о, так они планировали давить мне на больную мозоль и все-таки распеваться соловьем о безграничных возможностях сенчакре? — Она нас ещё тренировала до потери пульса, показывала множество приёмов их народа, как использовать в битве и ирьениндзюцу. У нас не получилось только одно, — я радостно вздохнула, отпуская тиски ненависти. Оказалось рано: — призывать поток кислоты в атаке. Очевидно, сенчакра, пусть и осталась не озвученной, имела место быть. Здорово, я и близко не достигла должного уровня. А мира жаб даже не видела, мне была гордо вручена байка, как Джирайя однажды игрался с призывом и огреб по хребту палкой мудрого жаба. И так порядка тройки тысяч раз, пока не достиг сенмод. Что могу сказать, Отшельнику придётся не сладко, Цунаде-сама я ещё припомню её молчание про Шиккотсурин, а Саске — редкой породы выпендрежник, и его способности не аргумент для того, чтобы перестать припоминать гадость характера. Как в насмешку, череда ярких воспоминаний с Иннер, ее смешливо смотрящих оранжевых глаз. Кто еще совладал с распорядками и силами миров призывных зверей и радостно не прощебетал мне в оба уха? И как же вышло, что вкупе с этими способностями Орочимару улизнул? Для рецепта успеха не хватило плевка кислотой? Каким поводом послужил сбор? Возвращаясь выше, очевидно, что выжившие под руководством Кацуи заслуживали похвалы. Только вот вставал вопрос, где начать кутить, чтобы окончить празднество вечером откровений. Я не то чтобы искала варианты мест, с которых удобно сбегать под гнетом десятка злобных после долгого утаивания правды глаз, хотя страх имел место быть. Скорее, я уже и не знала, есть ли место, которое не было прошито проводами прослушки и просканировано глазами шпионов Данзо. Он был вездесущ, и теперь в ненавистных глазах тех жителей, которые обиняком бросали оскорбления «демон», я видела его тень. Для Данзо выгодно моё присутствие на расстоянии вытянутой руки. Но меня не устраивает тотальный контроль, гнёт над Цунаде, что Сай не может раскрыть истинных чувств и обязан притворяться, чтобы не получить новое клеймо. Без баночек пива такое мероприятие никуда не годится, посчитала я, прикинула, куда направиться, плюнула на независимость. К черту Шимуру, сяду перед его носом, тряхну пакетом закусок, скажу ребятам сесть на пол его кабинета и возведу барьер, сквозь который он не услышит даже треска чакры, и пусть попробует кто-то из его шпионов Хьюга читать по жирным от следов барбекю губам. Осточертело уже. И все же я до тряски коленок и ладошек радостно рисовала картины скорой кончины Данзо от рук Итачи. Все, теперь больше о нем не думаю.***
Старый-добрый Ичираку так и манил, но был настежь раскрытой лавкой. А вот выкупить столик в ресторанчике, возвести на какой-то момент купол и попросить Саске припудрить это добро гендзюцу звучало надёжнее. Как знают многие, собрать компанию численностью более трех человек почти невозможно. Наша команда проверяла это годами, выжидая появления Какаши. Отнюдь не собачья преданность к ученикам не дисциплинировала, всякое понятие совести утрачивалось, но именно этот опыт крепил мою настойчивость. И попытки спустя я нашла день, в который было удобно каждому из гостей. Я планировала написать речь, прорепетировала в моем личном театре двух зрителей. Но и это мне надоело, я почувствовала, как остро мне не хватает искренности, как хочу я в запале выдать всю информацию и выдохнуть, понимая, что теперь надо обманывать уже других людей, а с этими вдыхать и говорить: «Кусёёё, день дерьмовый. А знаешь, почему, а я тебе расскажу!» и вываливать информацию без утайки. Способно хоть что-то прозвучать столь же привлекательно? Сомневаюсь. Обещание рассказать Саске правду, как только решатся проблемы, с каждым днем казалось все более наивным и смешным. Ну разве я знаю, когда им наступит долгожданный конец? Или сразу, или повторить опыт Итачи и сознаться на смертном одре (есть еще вариант под пытками шарингана, но со вспыльчивостью Саске там раз на раз не приходится, может просто не посчастливиться выйти без покусанной задницы). Испытывать судьбу я уже и не планировала. Слишком хорошо знала повадки друзей, чтобы подвергать себя излишне изощренным пыткам. Изобретательность крайне быстро начинает работать от скопленных обид, мне ли не знать. Факторы сходились парадом планет: надо. Первой я встретилась со своей вечной подругой по бедам. Вечеринка как причина очевидно не устроила, и хоть с ее стороны, но допрос состоялся. Сакура тут же распознала, что что-то утаено, и не упустила шанса выпытать у меня правду. Если мы учиняли ведьмин шабаш, то на глазах инквизиторов. Местом сбора послужил квартал Учиха. Разве не благоухающая квадратура исчезнувшего клана вызвала свору вопросов. Саске поспешил откреститься, на основании моих грешков я не имела права трясти с него ответы. Я занималась странствиями, он — своими прериями, и уже не важно, кого запряг. Разумеется, вечер откровений намечался, но я не питала особых надежд. Глава инквизиции, тот, что по локоть в шаринганах, не мог не следить за кварталом. Естественно, в плане шпионажа, а не ухода за клумбами с камелиями. Между тем, дома сбросили кровавую тень. Ни за что бы не сказала, что здесь произошел геноцид, и чьи-то души могли прикипеть к порогу. По улицам единично сновали люди, с помощью нехитрых выводов становилось ясно, что далеко не все население готово сунуться на эти земли, но желающие низкой арендной платы торговцы наверняка не преминули выгодой. Предлагала ли Сакура родителям осесть в одном из этих домов вместо странствий по чужим странам? Этот вопрос грел душу, и я решила оставить его до визита в гости. Уют не бросался в глаза, но здесь уже было приятнее находиться. Что-то подсказывало, что это распоряжение Цунаде выбивала у старейшин, учитывая возникшее напряжение. Как сильно спасало воздействие Дайме на просьбы его любимчика и по совместительству мужа Хокаге? Могу сказать, что, выбирая место, где мы проведем вечер, я подобрала целый перечень самых разномастных разговоров, которые еще предстоит завести. Ряды особняков мало отличались между собой, и Харуно питала крупные сомнения к моему придирчивому выбору места аренды. — Подумаешь, тут крыльцо отреставрировано не до конца. Наруто, мы — шиноби со стажем, уж миссии ранга D научили запрыгивать в окно! — Ты не понимаешь. Не в этом дело. Мне, конечно, хочется создать благотворную обстановку, чтобы остались лишь хорошие впечатления, но не это главное. — О как, — хитро усмехнулась она, когда увидела меня в замершей позе с принюхивающимся носом. Я не собиралась полагаться на одни следы чакры, надо было подключать все свои данные сенсора, когда речь заходила о таком враге. Зрение и слух тоже приняли участие в распознании обстановки. Не критичные парочка жучков-механизмов и несколько скользнувших в тень насекомых клана Абураме. В совокупности все это было едва различимое. Даже такие рядовые шиноби на слежке в Корне имели должную подготовку. Лис, подключая свои локаторы, излучал недовольство в отношении старика, и мы всей группкой поддерживали неприязнь. Из списка выбыли красиво обставленный дом и парочка совершенно рядовых, отличимых лишь привлекательным запахом свеже нанесенной побелки. Подстриженные кустарники колыхались на ветру, как и культурные растения. Могу ручаться, что здесь лично легла ладошка наследника, только бы не растрачивать потенциал трав. На выводы напрашивался один только можжевельник, а дальше — идти вприсядку, соотнося ассортимент с перечнем ботанического справочника, раздел «Лекарственных трав». Запустения здесь не ощущалось, словно не было годового простаивания, точно и наверняка из-за присутствия шпионов. Определиться оказалось непросто. Ко всему прочему, надо было максимально отвести подозрения от здания, когда я выронила банку с болюсами. Стойкий запах медикаментов распространился дальше дощатой площадки и порога, а еще крайне удобно выкатились отполированные в виде шариков минералы. С их помощью я возвела первую ступень барьера. Теперь можно было с меньшей осторожностью складывать печати внутри здания. Как выяснилось, оно оставалось бесхозным. Под аренду не попало, поскольку его состояние ближе к обветшалому, и оно представляло меньшую ценность. Пришлось бы поначалу вложиться, прежде чем выручить прибыль. Пока я отвлеклась на перепроверку знаков в светящемся и видимом глазу, словно слой стекла, барьере, Сакура тоже прибегла к технике. И кто бы удивился, новые умения. Под конец фразы, составляющей название дзюцу, она испустила из губ переливающуюся пыль. Поток чакры складывался в гендзюцу, изображающем, как наши фигуры удаляются прочь, ближе к помеченному шпионами особняку, а здесь — убежденно безлюдно сквозил ветер сквозь раскрытые окна. Совокупность наших способностей могла даровать спокойствие на некоторое время. Как завести сюда гостей, не привлекая чужого глаза, должен был думать уже Саске. Его же профиль, доверимся специалисту. Вопреки моим планам, что он укроет всех шлейфом иллюзии и проведет к домику, он забрал у меня свиток с печатью призыва и сказал, что маякнет. Вышедшая к нему свора Нинкен приветственно махала кругляшами хвостов. Верный кошатник не поддался соблазну и исчез с псами, так никого и не погладив. Мы остались вдвоем. И тройка специальных гостей под завесой тайны. Уже условились, что разговаривать, пытаясь подстроиться под раны, невозможно. Я смолчала, чувствуя, что надо бы подержать траур и не так открыто веселиться. Но мне до банального хотелось жить. Разве было бы хорошо, уходи я в компенсацию? Цунаде так погрязла в алкоголизме, Какаши с менее вредной букинистической зависимостью все равно прятался от счастья, до глупого боясь к нему приблизиться, только бы больше не терять. Тема учеников отца вызывала у меня стойкое сомнение, я буквально физически ощущала, что Какаши лучше будет не нагружать тайной. Хотя не скажу, что не имела прям-таки никаких соображений на его счет. Естественно, это наглая ложь. Правдой же было признание Сакуре. — Я расскажу им о нас, — Сакура оторвалась от поправления криво стоящего низкого столика. Не выглядя возмущенной, вздохнула и подняла волосы, когда скользнула ладонью по затылку. — Это входило в набор моих предположений. — Ты не против? — Если я могу облегчить твою ношу, ни за что не встану наперекор. Наруто, я вижу, как тебя ранит происходящее. Произошло столько предательств и нападений, ты устал и не можешь еще и задумываться над каждым своим словом. Я буду рядом, когда будут рушиться стены между тобой и семьей. Тоска сковала сердце. Так давно не возникало искренности между нами. Порой казалось, что последний раз мы были близки, когда я одолела Като в Академии, а дальше между нами вечно что-то вставало. — Я бы сделал то же для тебя. — Я знаю, Наруто. Сакура менялась тоже. Помимо ребячества и неунывания, она состояла из груза ответственности и глубокой начитанности, убеждения, что может быть уверенной в себе и своей жизни. В нее прорастали корни моего разума. Теперь точно ничто не могло стать прежним.***
Иннер материализовалась оказать поддержку в поисках прослушки. Я не уставала оббегать территорию и после действия призыва. Псы в клубах дыма возникали с людьми. Джирайя беззаботно трепал Булля по загривку и перекидывался с ним беззаботными фразами. Протянутое сушеное мясо окончательно и бесповоротно породило в душе собаки преданность к крестному. Ино нашла общий язык с Уухеем, держа его на руках и обнаружив, где именно под скуловыми дугами находится его слабое местечко. Перед Шибой стояла Карин, Саске, держащий Гуруко за круп, непринужденно поглядывал на меня. Как-то не ожидала раскрывать тайны Сакуры перед ее подругой. Мне скользнула наглая мысль, что в этом случае кузина потеплеет ко мне. Харуно пожала плечами, раз уж так произошло, видимо, нужно. Говоря правду, я чувствовала себя незащищенной, но исчезла тошнота, следующая за вечной ложью. Глядя, как в Карин исчезают последние сомнения (после того срыва на Отогакуре или чем еще вызванные), хотела все больше поблагодарить Саске. Он это видел и усмехался. Нашла же эгоистов с самомнением себе в друзья. Второе эго из чакры полыхало огонечком. Кузина не боялась и его. Значит, не напрасно, стоило того. Следующим этапом предстал Минато. Если честно, я так и не смогла написать достойный черновик с представлением отца «О, это, кстати, дело рук Орочимару. Баловник какой, да?». Выбранный вариант был довольно близок, но менее саркастичен. — При сражении со стариком Сандайме Орочимару воспользовался запрещенной техникой. По его воле возникли предыдущие Каге, в том числе Йондайме. Так уж сложилось, что он приходится мне отцом. По лицу Иннер читалось, что представление было не из лучших, но что еще сказать, я не нашлась. Только прицельно выстрелить следующим ошеломляющим фактом. — Мы признались Саске, что проживаем эту жизнь заново, ограждая его от непоправимых ошибок. Ино раскрыла при прохождении экзамена на чунина, когда проникла в сознание, и тогда узнала, что мы с Сакурой поменялись телами. Так получалось, что всю правду не знал никто. Кьюби лающе рассмеялся. Он-то точно не скрывал собственной осведомленности. Надо признать, тут Карин прорвало, и она была поражена. К ее удивлению дружно присоединился Саске. Ино сидела довольно тихо и не ошеломленно. — Должна сознаться, я видела образ твоего сознания в виде взрослой девушки, похожей на твою старшую подругу Иннер, и мне приходило на ум, что ты, лобастая, утаиваешь. Но ты так боялась этой истины, что я не стала раскраивать твоих душевных шрамов. Вечер откровений. Не меньше. — Таким тебя увидел Гаара, — присоединился Кьюби. Фактор-слово щелкнуло в мозгу Саске, делая тотальную перезагрузку. Если он испытывал то же напряжение в нашей седьмой команде, сейчас его чувства должны были накалиться и навзничь выстрелить. Что-то из разряда «Вот, почему меня так тянуло к добе, вот, почему он так смотрел, вот, как неправильно любить Сакуру, вот, почему между ними как крепкие швы». И что-то из этих мыслей то и дело проскальзывало в его взгляде. Нечленораздельная возмущенная речь рвалась из его и Карин рта. Как бы давая атмосфере остыть, каждому осмыслить, мы с Джирайей единодушно чокнулись под мой тост за новых Санинов. Крестного тоже пробрало. Он был осведомлен о ситуации. — Ко всему прочему я действительно зависима от Орочимару из-за его укуса. Поверх его печати выстраивают печати Кьюби и Иннер и, насколько возможно, эта защита действенная. У нас с Лисом хорошие отношения, хотя этого так и не скажешь с его тренировками. За ним и другими биджу объявлена охота. Мы не одолели и трети сторонников организации, которым нужна эта мощь для развязания войны. А что хуже всего, те знания, которыми мы обладали, все чаще дают осечку. Кимимаро не должен был стать новым сосудом. Джирайя сделал крупный глоток до глухого озвучивания таящегося страха. — Мы едва тебя сдерживали, малыш. — Вот призвал бы ты Гамарики, она и Зецу бы уделала. Когда там уже начнешь меня тренировать с жабами, а? — съехать с темы не вышло, и нервный смешок застрял, не уйдя дальше ряда зубов. — Я не могу больше шутить. Собрал вас здесь ради празднования новых сил Саске и Сакуры. Но мне тоже нужно вырасти, иначе я не смогу отбиться. Пока я не избавился от проклятой печати, я всегда буду откинут далеко назад. Без сил Санина мне не управиться даже с собственной защитой, не говоря о том, что мне надо защитить вас, мою семью и деревню. Мне не позволительны еще осечки. Как мне жить дальше с ними? Алкоголь проходил с трудом, я давилась. Ребята, видя состояние, молчали. Алкогольный наплыв окутал мозг, стало легче, признаю методу. Гнев сошел, крики не раздались. Пришло ли принятие, было не различить. Мне хотелось разломать еще одну стену и изменить старый уклад жизни. Паккун любезно помог мне, притащив со своим появлением Какаши за рукав. Пусть я и не уверилась, что могу рассказать ему всех тайн и остаться спокойной, я хотела утихомирить душу так и не выросшего ребенка. — Мммма, — прокряхтел полусонный джонин, — Паккун сказал мне, что у тебя, Наруто, ко мне какое-то дело, что такого неотложного в мой читательский марафон могло… — что произошло, он понял, подняв взгляд. Представший перед ним учитель был самый что ни на есть плотский, живее любого из нас. Рвавшие на себя одеяло повествования Саске с Карин утихли. Они перестали вставлять едкие замечания и угрожающе препираться друг с другом палочками для еды. Поломанный Какаши никого не оставил равнодушным. — Смотрю я на тебя сейчас, Какаши, и понимаю, какую ношу взвалил. Сын мог таить обиду, спрашивая себя, почему же ты никак не помог ему во взрослении, я мог ненароком задаться подобными думами. Но вижу. Ты столь молод, а выдержал град испытаний. Тебе довелось оставить на границе этой жизни всех, с кем обретал узы, достойно принимал возложенную ответственность, вот только ты вряд ли взрослее собравшихся здесь детей. Ты отлично справлялся. Кровь плотным сгустком заволокла вживленный глаз, и мужчина схватился в свисающие седые пряди. Истошный крик прервал истерию внезапно и на корню. Что произошло с Какаши, никто так и не понял. Сакура дёрнула язык учителя, положила под мякоть органа болюс, слепленный из успокаивающего сбора трав, и повела к столу, как ритуалом поглаживая его по плечам и спине. На секунду я подумала, что его глазами смотрел другой человек. Темы перемещения душ мы больше не поднимали.