Моя жизнь теперь хвостатая

      Солнце терялось в аметистах бьякугана, но ярко отсвечивало от вороной черноты металла в моих руках. Наши имена еще только объявили, а мы с Неджи уже готовы были сорваться с места, сметая сандалиями пыль с площадки, задыхаться сухим воздухом и смахивать тяжелые капли пота, скользящие в белки глаз.       Для адреналина будто существовал целый насос, беспрестанно разгоняющий гормон, сводящий сердце в бешеном ритме. В висках гудело биение сердца, нити нервов накалились и напряглись, норовя стереться в пыль. Я удерживала кунаи в ладонях, те в свою очередь потели и заставляли оружие шкварчать, как накаленную сковороду. Только тут было дело не в огне, а более разрушительной силе.       Глухое, совсем гортанное «Начали» я бы так и не расслышала, если бы не скрип песчинок под ногами противника, все чувства в этот момент напряглись, спружинив тело и давая уклониться от первой атаки. Гекко бесшумно покинул поле, оставив нас один на один.       Сеть вен выступила из-под светлой кожи парня и пульсировала, будто стрелки часов отмеряя секунды. Его зрение стало совершенным, и я за единое мгновение ясно поняла, что какие-то маневры будут бессильны против трехсот шестидесяти градусов обзора. Моей защитой будут лобовые атаки. Ветер закружил зеленую листву в свой танец Хаккешо Кайтен, а вел его Неджи, отстранившись от моего удара кулаком.       Всплеск чакры дал сильный толчок назад, и я приложила недюжинные усилия, чтобы не упасть или чтобы меня хотя бы не унесло ударной волной прочь. Я вполне могла затормозить при помощи направленной в стопу чакры, но энергию надо было беречь и тратить лишь крупицами, поэтому я терпеливо ожидала, пока скольжение по щебню не прекратится. Ветряной водоворот вокруг парня иссяк, и отталкивающая меня сила — тоже. Неджи глядел на меня исподлобья, силясь понять мои намерения, солнечный свет отсвечивал от банданы яркими бликами, напоминая о заточенной птице. Заметив направления моего взгляда, Хьюга напрягся, нахмурился и стал источать покров синей чакры, обволакивающей его тело, будто полотном. Теперь он мог видеть все точки тенкецу, и я была раскрыта перед ним сильнее, чем ранее. И подобраться к нему стало в разы сложнее, гранича с отметкой «невозможно».       — Так и будешь стоять? — усмехнулся шатен, и его слова слились с гулом толпы, жаждущей бойни. Голова кружилась от количества звуков, улавливаемых слухом, выбивая все мысли. — Не проще ли примириться с участью и сдаться, Узумаки?       На его предположение отозвались все фибры души и каждая клеточка тела. Да как только можно было опустить руки сейчас, когда еще есть множество шансов на победу, когда еще все впереди? В душе клокотала обида и обжигала глотку, желая ядом слов воспротивиться Неджи. Разом захотелось вспылить, опалить Хьюгу обжигающей демонической чакрой, желание было таким сильным, что я физически ощущала вздувающуюся пузырями энергию под кожей. Я стала чаще дышать, выдыхая жаркий воздух из ноздрей, чувствуя пульсирующие жилки на шее и на висках. Глаза уже налились кровью, затмевая все окружение, как среди меркнувшего сознания я наткнулась взглядом на Хирузена. Некому будет его спасти, если я отдамся этим желаниям, некому будет справиться с Шукаку и без меня Сакура не справится — тогда я посмотрела на человека в белых одеяниях с канджи «Ветер» — с Орочимару.       — Ни за что, — процедила я сквозь зубы, с досадой отмечая, что ударить его в тот момент было бы куда приятнее.       — Тогда ты воочию увидишь, что случается с теми, кто идет против судьбы, — витавшая вокруг него чакра стала темнее и более насыщенного цвета, грозя мне настоящим отключением тенкецу, а не только перебоями с ее работой.       — Идет, — согласилась я, в глубине души надеясь, что именно я сумею доказать ему, что это правильно не мириться с безвыходностью ситуации и складыванием рук на колени, простым ожиданием чего-то лучшего.       Толпа ревела. Все приглашенные гости едва не кричали: «Крови!», а я явственно ощущала добавленного к этому выкрику моего имени. Каждый видел в победителях Неджи, и это — их отсутствие веры в меня, убеждение, что силен лишь Хьюга и что у меня нет ни шанса, — злило. Я едва сдержала порыв силы демона вырваться, когда нанесла первый удар ногой, делая подсечку. Противник и не стал уклоняться, что насторожило меня. Наклоненный слишком близко к нему корпус стал моей слабиной, как только я ощутила, что задыхаюсь, и вовсе не от зноя. Неджи упал на землю, приняв мой удар, а я опустилась на колени, чувствуя, как содрогаются легкие от удара не такой уж и мягкой ладони. Понимая, что времени отлеживаться у меня нет, я поднялась и подалась вперед, вложив в удар немалую силу и направляя на лежащего посреди щебня Хьюгу. Тело парня вжало в землю, окружающую поверхность покрыли трещины, как из клуба пара плоть стала деревянной и разлетелась в щепки. Под бревном, ставшим заменой, образовалась дыра. Взгляд никак не натыкался на гения клана, сколько я ни озиралась по сторонам. Впервые я ощутила себя слепым котенком без своих инстинктов. На мгновение я подумала, что зря я поставила барьер между моим сознанием и подсознанием, где наверняка бился Кьюби, желая скорой со мной расплаты. Но мне нужны были силы для другой битвы, и я подавила в себе негативные мысли о беспомощности, я все сумела, думала я, как ощутила жуткое жжение посреди лопаток — в отзеркаленном солнечном сплетении — жуткую боль. В глазах потемнело, из груди вырвался крик, граничащий с воем дикого зверя. Я нашла Неджи, но не могла этому порадоваться, как и нанести удар. Любой вдох сопровождался разгоняемой кровью агонией. Лисья регенерация ослабла из-за ограничения поставленной печати. Пытаясь не думать о боли, я заполняла мысли о догадках, как же подобраться к нему ближе. Интуитивно я почувствовала, что позади меня парня уже нет. Пульсация отступила, волнами моря прибивая к берегам плоти успокоение. Надо было успокоиться, а я только и думала, как же отыскать парня посреди площадки арены и нанести удар. Просветлением, будто лучом солнца среди непогоды, замаячила мысль, что подмену гений не мог сделать ранее. Это и был он, когда я нанесла удар. Потом он просто забрался под землю, оставив бревно. Он повторял трюк, проведенный Наруто, только незаметно для себя самого.       Надо было еще раз осмотреться, подумала тогда я. На глаза попалась вторая нора. Именно из нее выскользнул Неджи, нанося моей тенкецу второе повреждение. Я же находилась аккурат посередине этих двух отверстий, проделанных в земле. Прицелившись, я сумела кинуть кунаи с демонической чакрой внутрь обеих нор. Оставалось лишь нанести решающий, связующий оба куная, удар. И я, вложив чакру, искренне надеялась, что не ошибусь и не распыляю энергию попусту. Под ударом кулаком почва треснула, плиты земли расчерчены одной тропой, и оружие взорвалось, как динамитом.       Пыль поднялась столбом, забиваясь в легкие и не давая что-либо отчетливо видеть. Как маячком, промелькнул белый огонек, и я вспомнила, что Неджи одет в светлые одежды. Подорвавшись с места, я ухватилась за ладонь Хьюга, чувствуя уже победу в руках. Но тут была обманута. На губах я ощутила металлическую горечь крови, а я согнулась от дикой боли Джукена**. Закусив и без того окровавленные уста, я сумела сохранить рассудок хладным. Направив чакру к ладоням, я сложила пальцы вместе и, не надеясь наверняка попасть, провела сечение по запястью парня. Оседающая пыль дала увидеть, что правая рука парня обвисла. Повторно я ударила по левой руке Неджи. И только я потянулась к его вискам, как была сбита с ног.       — Я могу выпускать чакру не только из ладоней, неудачник, — выплюнул слова Хьюга, и только тогда я распознала, насколько ему больно. Больше он никак этого не показывал — ни по лицу, ни по каким-либо звукам.       Он сделал шаг вперед, и за его ногой шлейфом тянулась чакра, видимая глазу. Проявив ловкость, я обошла его удар и стянула повязку. Бандана упала на щебень, и стук металлической пластины оповестил о падении. Бросалась в глаза зеленая птица, скрещенная путами.       — Эта печать сдерживает побочную ветвь клана Хьюга. Теперь ты понимаешь, что о борьбе с судьбой не может быть и речи? Она предречена для каждого, для нас — татуированным лбом, — его речь не отличалась спектром эмоций. Неджи не говорил ни холодно, ни больно, больше ощущалось безразличие и смирение.       — Что до конца жизни будет свидетельствовать о неравенстве между членами клана, — закончила я, чувствуя неизбежную горечь в своей речи, — я знаю об этом. Но любую печать возможно снять.       Видя в серых глазах недоумение и полное неверие, я стала складывать серию печатей. Руки начали нагреваться, будто бы металл, и я даже испугалась этого. Ранее я не задумывалась, что могу нанести вред, а сейчас решался вопрос: помогу или наврежу Хьюга? Но злость к тем, кто наложил подобную печать, бурлила и клокотала, вымещая мысли о неудаче прочь. Когда заученное чередование печатей подошло к концу, я поднесла к его лбу первые три пальца, произнося название техники:       — Бо но хадан***, — тогда я коснулась его кожи, чувствуя, как весь мой жар сходит на нет и как накаляется парень. Его лоб покраснел, а глаза закатились от боли, он стал издавать утробные звуки, заставляющие меня сжаться от жалости к нему. Я едва слышала, что именно кричит мне вслед Хиаши, и шаги подорвавшегося с места Гекко, как зелень заточенной птицы сходила, исчезая вместе с краснотой лица.       Секундами тремя позднее Неджи сделал жадный вдох и пораженно уставился на меня, ладонями восстановившихся рук ощупывая то место, где моментом ранее касалась я.       — И с судьбой можно бороться, а из неудачника превратиться в героя. Как и птица способна сломить клетку, — сказала я, подавая руку осевшему на колени парню.       Я помогла ему подняться на ноги. По потерянному лицу я не могла прочесть его отношения ко мне и не могла предречь, будет ли между нами дружба, но благодарность в ставшем осознанном взгляде я уловила.       Но он, как заведенный, продолжал касаться лба, так и не понимая, действительно ли это правда.       — Ты — гений. Глупый гений, — лишь это я и могла сказать, когда Хьюга пытался нашарить под повязкой тату. — Но теперь ты еще и свободен, — тогда он убрал руку от своего лица и пронзительно посмотрел на меня. Я только улыбнулась, — печати больше нет.       — Я сдаюсь, — огласил парень и подобрал повязку, лежащую подле ног. Вместе с его словами я смогла ощутить всю тяжесть перенесенных событий.       — Победитель — Узумаки Наруто! — огласил Гекко, стараясь пересилить голоса, доносящиеся с трибун. Я же, поднимаясь по ступеням арены, пришла к тому, что я бы не смогла победить Неджи без Кьюби, мне помогла одна только печать, крыльями свободной птицы исчезнувшая в синеве ясного неба.       Лишь после того, как я призналась себе в своей слабости, я могла снять печать, ограничивающую силу Биджу. Приятным покалыванием отдавалась лавой разливающаяся по магистралям тенкецу сила. Каждая ссадина горела от демонической чакры, а после затягивалась. Лис же молчал, видимо, ощущая мою безграничную благодарность.       И мир стал постепенно окрашиваться палитрой звуков, грозя взорвать мозг необъятным количеством информации. Удивительно, как всего за несколько часов я сумела отвыкнуть от этих переполняющих тело и нервные окончания импульсов, получаемых тонким слухом, обонянием и осязанием. За этими мыслями я совсем позабыла о друзьях и поднималась по арене неведомо к кому. На трибунах восседали шиноби Песка и их взгляды не отличались дружелюбием, скорее желанием поскорее закончить фарс и приступить к нападению, среди этих гостей я ощутила людей с наложенным хенге, чакра которых напоминала запах опасности, источаемый змеиным Саннином. Я сразу признала в них его приспешников и оставшихся в живых звуковиков. Как же хотелось прямо сейчас раскрыть их личности, устроив хорошую взбучку, но я за милю чуяла холодок на спине от взгляда подруги. И впрямь, обернувшись, я поймала Сакуру на том, что она искала меня и просто на расстоянии просила не находить неприятности раньше времени. Нехотя я направилась к местам, занятым ей и другими знакомыми мне генинами. С каждым шагом, отдаляющим меня от шпионов вражеской деревни, я ощущала, как все мое естество рвется к ним, и я не сразу смогла это скрыть, когда приземлилась возле Сакуры и Чоджи. Рядом сидели Шикамару, Карин, Ино, Киба, Шино, Хината. Куноичи сидела с опущенной головой, будто перед кем провинилась, и я не смогла оказаться безучастной.       — В чем дело, Хината? Ты все еще плохо себя чувствуешь? — девушка подняла несколько затравленный взгляд и зарделась. Стараясь разговорить Хьюгу, подключилась Сакура:       — В самом деле, что не так? — только куноичи несмело открыла рот, как мигом передумала. — Неужели из-за своего непутевого брата?       Голос Хинаты был тих от того, что она начала говорить несмело, и многим пришлось прислушиваться, чтобы уловить смысл сказанного девушкой.       — Когда Наруто-кун ударил Неджи-нии-сана, я почувствовала себя так странно, мне показалось, что это заслуженно… но это ведь не так, я должна беспокоиться за него. Мой долг быть сильнее кузена, а я даже испугалась попросить отца о снятии печати, в то время как это сделал Наруто-кун. Он не побеспокоился о гневе главной ветви, и я завидую его смелости, — брюнетка с силой сжимала края темной одежды, из-за чего костяшки на ее пальцах побелели. Я не стала смотреть ей в лицо, прекрасно зная ее эмоции наперед. Харуно же нахмурилась и с недовольством фыркнула:       — Балбес он, только и всего. Пробует все печати, что только под руку попадутся, на людях. А вот смелости не завидовать надо, а радоваться, что она не бьет через край. Ты и так отважная, — щеки Хинаты расцвели пурпуром румянца, и она едва пролепетала слова благодарности.       — Спасибо, Сакура-сан, — а потом еще тише добавила: — И все же мне бы быть хоть наполовину смелой, как все вы.       — Сможешь, Хината, не переживай, — крепко сжал ее в дружеских объятиях Киба и засверкал улыбкой. Девушка была едва жива от смущения, — с такими-то друзьями это будет легко!       Гекко объявлял имена участников, и они парами спускались на арену. Я не могла их узнать, хотя именно по моей милости они здесь вообще присутствуют. Бой Саске все откладывали, а этот засранец никак не появлялся. Мы нашей скромной компанией коротали свободное время, делая ставки на щелчки по лбу. Когда кто-то громче всех утверждал, а это в основном были Сакура и Киба, что именно этот, а не тот, генин победит, в случае проигрыша огребали двойную порцию ударов. Хьюга до последнего отказывалась участвовать в нашей игре, пока тень Шикамару не захватила ее в плен и не поставила щелчок Карин.       — Прости, Карин-сан, — чуть ли не слезно молила ее брюнетка.       Когда я только-только приготовилась хорошенько наподдать Инудзуке, раздался голос Хаяте:       — Если Саске Учиха не подоспеет в течение пяти минут на битву, он автоматически вылетает из турнира.       Рука сама опустилась ото лба Кибы. Со своими проблемами я совсем позабыла об Учихе. Где же тот пропадал, оставалось загадкой. Но буквально за минуту до дисквалификации он явился на арену. Причем вполне так эффектно — спрыгнул с самой высокой точки арены и приземлился аккурат посередине, разгоняя столбы пыли. И среди нее был незаметен песок. Лишь моментом позднее я поняла, что там стоял Гаара. Ощутила жажду крови, и Лис противно заворчал, за милю почувствовав сумасшедшего тануки. Рядом, совсем близко, раздались знакомые размеренные шаги никуда не спешащего человека.       — Здравствуйте, Какаши-сенсей, — раздался нестройный хор голосов, как в Академии. Я только прыснула, стараясь не засмеяться в голос. Собственно, друзья — все те же дети, и шалят куда хуже малышей. Джонин приветственно махнул левой рукой, правой придерживая роман. И присел возле Сакуры, даже не глядя на арену и стоящего там ученика.       — Как думаете, Саске-кун победит? — поинтересовалась Ино, во все глаза глядя на Учиху и не сводя с него глаз. — Какие у него шансы?       — Процентов тридцать, если взять чистое везение, — усмехнулся мужчина, также не отрываясь, — этот мальчишка опасен и даже безумен, такого желания убивать я не видел даже у Морино, а уж он-то любитель подобного.       Друзей передернуло, даже Яманака пораженно глядела на сенсея, все также читающего «Ича-Ича». Не знай я предстоящих событий, постаралась бы вмазать мужчине за такое бесчеловечное хладнокровие. Зато подобные желания порывались у влюбленной куноичи.       — Да разве так можно?! Вы же его сенсей и обязаны были остановить Саске-куна! А вы даже в его сторону не смотрите, — тон ее голоса был напряженным и полный тех чувств, что обескуражили его обладательницу, — да оторвитесь вы от книги!       — Саске куда лучше меня знал, с кем вступал в бой. Я не намерен что-либо исправлять, это его решение, — блондинка осела на скамейку, не зная, что и сказать. Глаза ее стали менее оживленными, сразу напоминая игрушечные и попросту стеклянные, так быстро из них испарились эмоции и вся решимость.       В это время бой уже не на шутку разгорелся, и Гаара только и успевал повелевать песком, как Саске наступал на него, руки его сверкали то блеском молний, то светом огня. Но Собаку был более раззадорен, чем обычно. Сказывались недавние рецидивы: он надрывно смеялся голосом Шукаку и смотрел со звериной жадностью, так же и повадки с движениями стали более демоническими, тяжелее, чем раньше. Чем сильнее распалялся джиинчурики, тем быстрее становились атаки и больше ветряные пули. Скорость Учиху не подводила, и он уклонялся от его атак лучше меня, но одного проворства не доставало, и расцвела пара маков алой радужкой глаз. Саске пробудил шаринган! Эта мысль была столь громкой в подсознании, что я перепугала бы Кьюби, если бы он не бодрствовал. От потрясения я сжала девичью ладонь. В ответ меня также схватила Сакура, слегка надавливая на кисть. Так она мне велела успокоиться, и я старалась, но не выходило. Это же додзюцу!       Переводя дыхание и не имея возможности выговориться, я стала обдумывать, насколько плохо, что друг овладел силой глаз. Собственно, были одни плюсы, ведь он больше не преследовал цели мести, он все знал об Итачи, и волноваться не стоило, но крупная дрожь не переставала пробегать по спине. Более-менее я пришла в себя, когда в кожу вонзились коготки подруги. Только тогда я вновь смогла здраво мыслить и обратила взгляд на Учиху.       Джиинчурики образовал песчаную сферу, испещренную синими огоньками полос тануки. Не веря, я посмотрела на Сакуру и одними губами прошетала: «Ичиби взял верх?». Харуно сжала губы и кивнула. Сквозь треск тысяч молниеносных птиц я слышала и голоса но Собаку:       — Медлить больше нельзя.       Над головами вились темнокрылые птахи, я ими уже окружена. Они были плохим знаком, я чувствовала. К горлу подступил ком, а с неба посыпались белые перья. Глаза смыкались против воли. Я слышала крики Сакуры, тряску за плечо, а так же, что не я одна поддалась влиянию птиц, что прощебетали еще пару раз, прежде чем я сомкнула тяжелые веки.       Перья осыпали все лицо, и я принялась расчищать веки, скидывая пух на землю. Воздух стал молочным, совсем как в стране Тумана. Его можно было ощутить на губах. Глаза щипало, я едва их раскрыла. Сквозь перистые помехи сверкнули золотые прутья, и я пошла на его отблеск. В клетке лежал Кьюби, сомкнувший веки, он сопел, и не приходилось сомневаться, что он заснул. Вот ведь черт, как же неудобно, что у нас есть такая слабость, как неимение иммунитета к гендзюцу.       Иннер здесь не было, а ведь она вполне могла развеять иллюзию. Опять она умыкнула к Сакуре. А я теряю время! В любой момент может умереть Хокаге или высвободиться Ичиби. Отменить технику не выходило.       Я металась по подсознанию, как раненный зверь в неволе. Мне приходилось лишь ждать. Не имея никаких возможностей, я осела на пол и начала медитировать. Чакра растекалась по энергетическим каналам, нервы расслаблялись, напряжение спало, а после и вовсе исчезло.       Так, проблемы были, только толку терзать себя, не имея никаких шансов? Не проще найти решения иных проблем, находящихся за этой, неразрешимой? Я рискнула отпустить свои переживания и отдать все внимание доработке плана. В подсумке ещё были кунаи и прочее оружие, напитанное демонической чакрой, в случае если наших с Кьюби сил не хватит, этот запас станет попросту спасением, а пока он играет роль силового банка. Трудно представить, что от содержимого какой-то вещи зависит судьба возможного друга и твоя собственная. Я взглянула на Биджу, на его дальнейшую жизнь я влияю тоже. И от того, насколько серьёзно я подойду к разрешению, будет зависеть всё.       План не строился идеально. То и дело опускались руки и хотелось просто перекинуть ответственность на чужие плечи — так ведь намного проще, но я сумела образумиться, поняла, что единственные плечи, подходящие в полной мере, — мои собственные.       Выхода не было. Этот вывод отвлекал и, чёрт побери, выводил из состояния равновесия! Почему из-за третьесортного дзюцу мне приходилось прозябать здесь?! Стоило устроить Иннер такую взбучку, чтобы не захотелось исчезать. Спрашивается, чем она так занята, что даже Сакуру, а уже после и меня, не может разбудить? Уже даже и не мечтаю о её возвращении в печать, но помочь-то была обязана. Голова разрывалась, сквозь сполохи нервных сокращений пробивался настойчивый голос:       — Наруто! Наруто! — перья взорвались, как будто фейерверк, их разнес ветер, а я быстро поднялась на ноги. На плече чувствовалось тепло чьего-то касания, перед глазами предстал Какаши. Там, где лежала я, спали под воздействием дзюцу ребята, а Сакуры нигде не было, сколько я ни озиралась.       — Сенсей, Сакура… была здесь. Куда она могла деться? Помогает остальным, развевая гендзюцу? — сколько же надежды звучало в голосе, я успела посочувствовать самой себе, а по лицу Хатаке стало заметно, что и его проняла моя наивность. — Её здесь нет, верно?       — Она исчезла в неизвестном направлении. Также с арены ушли участники экзамена, прибывшие из Суны, — на мгновение я оторопела, но потом аж закричала:       — Саске пошёл за ними?! — видя безмолвное недоумение в его глазах, я сорвалась с места и уже на ходу крикнула Хатаке и Майто просьбу разбудить остальных.       Я присмотрелась. Звуковики разоблачились и сражались с нашими шиноби, часть сидящих на трибуне людей спала, несмотря на солнце в зените, но самым страшным было отсутствие двух Каге. Вот же черт, черт, черт! И как я смогла заснуть в такое время?!       Отчаяние захлестнуло с головой. Я представила, как идет похоронная процессия, толпу облаченных в черную одежду жителей деревни, фотографии погибших, на одной из которых старик, и идущий стеной ливень. Как же не хотелось повторять судьбу! Бегу не могли помешать ни камни, ни песок, чувствуя след чакры, я бежала вперёд. Жаркий, даже знойный запах песка сушил слизистую носа, и я с уверенностью могла заявить: следую я за Гаарой. Не менее отчетливым был след, оставленный Учихой. Я шла по их следу, но едва не сбилась, чувствуя, что в противоположной стороне очаги чакры Хирузена и Сакуры, и ещё многих сильных шиноби. Я разрывалась на двое и не могла придумать ничего лучше, как пойти за Ичиби, его мощь разрушительнее одного учёного.       Под ногами оставались крупицы песка, окружающие меня деревья посыпались щепками от сломанных ветвей, в воздухе кружили насекомые и птицы. Либо Гаара переполошил природу, либо Шино не засыпал и нагонял Канкуро, с которым хотел сразиться. Что ж, тем лучше: не будет защищать брата и не попадется под тяжелую лапу Биджу. Оставались Темари и Саске. Шиноби говорят, когда у тебя две помехи, страви их меж собой. Тёме не назовешь большой проблемой, он же друг, соратник, но он же сунется прямо в эпицентр опасности. Трудно быть хорошим другом, приходится идти на такой риск. Только что такого придумать, чтобы он последовал за старшей но Собаку? Я отвлеклась от мыслей, чувствуя, как опасность пьянит. Он совсем близко. Как же я мечтала расквитаться с тануки! А как мечтал Кьюби вырваться наружу, мне казалось, что лучше способа и не придумаешь — кроме как надрать его брату зад.       Они были в лесной чащобе, деревья стояли плотно друг другу, я не особо представляла, как здесь биться. Учиха стоял ко мне спиной, чуть поодаль брата поддерживала Темари, как львица смотрящая на нас. Она бы никому не позволила его обидеть, и мы не исключение. Едва держа веер и подпирая его подбородком, она все равно излучала решимость и боевую готовность. Я не представляла, как она сможет напасть — её рабочая рука была занята джиинчурики, да и он находился в зоне поражения, но куноичи была умной и изобретательной, нельзя было давать ей время на разработку стратегии. Я подала Саске знак напасть справа, пока обошла её с другой стороны. Но подобраться нам не удалось — девушка и одной только левой рукой быстро раскрыла веер. Отступить мы не успели — нас уже подхватили ветряные потоки и прижали к тем стволам деревьев, что выдержали удар.       — Сильна девчонка, — шикнул Учиха, пытаясь отпрянуть от потока ветра, но куноичи поддерживала его взмахами веера, и голову брюнета прижимало обратно, — чёрт бы её побрал.       Я усмехнулась. Искра между ними грозила разгореться, отлично, ведь тогда мне не надо было ничего придумывать — он сам захочет расквитаться с ней.       — Неужели ты хорош только внешне? — явно насмехаясь, крикнула но Собаку. Было понятно, что обращается она к моему другу, а не ко мне. Ведь в день знакомства с гостями Суны её взгляд был обращён не на меня. Брюнет разозлился, ситуация складывалась для него не лучшим образом: выпусти он изо рта огненный шар, он вернется к нему в троекратном размере, а предел Чидори уже настигал, дыша в спину.       Злость накатывала на него и пурпуром разливалась по белому лицу. Только тогда я решила действовать. Направляя чакру в руки и стопы, я сумела передвигаться по дереву. Теперь веер был не так опасен, моему примеру последовал друг, и мы спрыгнули на землю. Стоило быстро что-то придумать, пока девушка не увеличила силу удара, ведь тогда ветер стал бы резать потоками кожу.       — Отвлеки её, — прямым текстом сказала я ему.       — Ты с ума сошел, добе? Как ты себе представляешь отвлечение девчонки, веер которой больше её самой?       — Уж как хочешь. Но уведи Темари отсюда. У меня дело к Гааре, — поведя бровью, он ещё сверлил меня долгим взглядом, видимо, решаясь, стоило ли соваться на рожон. Но он ушёл, скрывшись среди деревьев. А потом выпрыгнул из кроны ей на спину, и девушка не удержала брата. Поджидая именно этого момента, я выскочила из засады и направилась к ним. Учиха успел активировать шаринган, а я говорила с ним, шевеля губами.       Убегай как можно дальше. Этот мальчик — активированная бомба. Я должен ему помочь.       После того, как его глаза зажглись маковым цветом, двигаться брюнет стал быстрее, и куноичи не успела понять того, как он увлёк её в танец алого взгляда. Совсем скоро они скрылись из вида, а я осталась одна, и в этой девственной тишине я услышала треск. Причины я не видела. Но вдруг заметила, как джиинчурики упёрся ладонями о землю и отрывает от неё тело. Когда его лицо оказалось на уровне с моим, стала понятна причина возникновения звука. Его песчаная маска отрывалась от лица.       — Ну здравствуй, Ичиби, — выдохнула я, уже подготовленная к тому, что ответа от Гаары не добьюсь. Зрачки парня вытянулись золотыми ромбами, и я видела в нем того гиганта, истерзанного клинками, что плевался песком и нанес мне вред. Сопоставился образ быстро и чётко со словами но Собаку:       — Крови! Крови! — восторженно шептал мальчишка, и пальцы его дрожали, видя, как мраморные пальцы покрыты вязкой алой жидкостью. Запах металла пропитал воздух.       Это был ещё не Ичиби, но уже не Гаара. Кто-то меж ними, кто не высыпался последние лет восемь. Тот, кто убил после предательства дядю. Последняя нить, не дающая демону покрыть кожу песчаной броней, а человеческому разуму потухнуть. Мальчишка, неправильно разобравший заботу погибшей матери. И он должен был сомкнуть веки, чтобы мы с Кьюби увидели того, кто за ним скрывался.       — Давай же, отзовись, Шукаку! Неприлично делать вид, что не слышишь, — после этих слов хриплый зов о пролитии крови стих, и конечности парня начали деформироваться.       — Звали? — бас демона раздался над целым лесом. — Вот он я.       — Мы с тобой не договорили, тануки. Куда же ты сбежал? — Ичиби рассвирепел от наглого обращения и заклокотал от злобы. Плечо Гаары стало раздуваться и покрываться метками синевы и охры. Скоро он предстанет в истинном размере. Кьюби зарычал в ответ.       Демоны чувствовали друг друга — мои барабанные перепонки напряглись от их взаимного рычания, а кожа была натянута, как тетива, чувствуя, что один из них её разорвет, дабы добраться до собрата. Я сглотнула. Надо было сделать это самой, прежде чем станет слишком поздно.       — Кьюби, — Биджу слышал меня, но не ответил от напряжения в теле, — я знаю, что любая печать на джиинчурики подразумевает, что хвостатого можно выпустить. А уж печать, поставленная самим хвостатым…       — Только скажи, и я вырвусь наружу, — рычал демон, каждая буква была пропущена через гортань с давлением.       — Я боюсь, понятно?! Наруто больше не сможет ничего сделать, ни Иннер, ни Какаши, ни Изврат — здесь никого нет. И я боюсь умереть!       — Ками, Харуно, ты только поняла, что твои действия могут навлечь смерть? Да любая твоя тренировка её привлекает, ясно? Каждая единица АНБУ нависает над тобой, как дамоклов меч. Так что сейчас ты поднимешься и будешь сильной. Как всегда. — Господи, как он прав и как я пуглива! Рискую остальными из-за страха.       — Открой печать, но обещай, что я все буду видеть.       Ответа не последовало, только тьма чернил кругом растекалась по спирали, ядом выжигая рисунок на коже. Канджи светились алым, и я чувствовала, как демоническая сила выбирается наружу и опутывает тело. Я становилась выше и сильнее, как в видениях, где не могла справиться с собой и все решал Кьюби, как Чунин Шикен, где он разыскал Сакуру. Только в этот раз я все видела. Он сдержал обещание.       Когда я взглянула под ноги, увидела макушки и деревья и едва удалось разглядеть красноволого мальчишку. Его тело будто ломало изнутри, шея выворачивалась к самой пояснице, а изо рта вырвался животный рык. Золотые зрачки горели светом, но крик стих, и глаза сомкнулись. А когда открылись — все лицо было животным. После и тело подверглось изменениям. Потребовалось совсем немного времени для того, чтобы Шукаку сравнялся со мной.       — Готов проиграть, братец? — усмехнулся Кьюби.       — Ни разу в жизни, Лис, — отрицательно качнул головой тануки и, поворачиваясь обратно, сплюнул песочную пулю в алую шерсть девятихвостого. Я ощутила неприятную боль в боку. Стало понятно, что все его атаки отразятся на мне. Я очень надеялась, что до бомбы биджу дело не дойдёт. Но в первые же минуты сражения Ичиби раскрыл пасть, и в её темноте засверкала сфера. Я даже не успела помолиться, а Кьюби уже ударил лапой по песчаной морде. От неё откололся кусок, как это бывало с Песчаной.       В это же мгновение, как погасла сконцентрированная чакра на языке Шукаку, моё сознание померкло, я услышала Иннер, и вместе с её словами вырисовалась картина сказанного ею.       — Сакура пошла за Орочимару и его шавками. Они планируют загнать Сарутоби в ловушку, но она не даёт этого сделать и прикрывает его спину, — я увидела крыши домов, на одной из которых уже виднелись пробоины. Рядом стояли подростки, подпоясанные фиолетовыми поясами. — Ей нужна твоя помощь, иначе старик умрёт.       Для этого мне надо закончить бой с Шукаку за десять минут? Не успела я и ответить, как связь прервалась.       Насколько плохи дела, что даже с помощью Альтер Сакура ничего не может сделать? Я была перед выбором, кому из важных для нас с Наруто людей помочь. Тяжелейшим выбором за все время. Надежда тлела углем. Шанс, что я успею, мал, стоило ли его пригревать в сердце? Наверное, нет, но я разожгла его и взмолилась, чтобы Кьюби победил.