* * *
Арсений читает сообщение, пришедшее ночью, лишь утром и чудом не роняет чашку с кофе. А потом сам же и разбивает её о пол, будя звоном разбитой посуды Алёну. Перепуганную и ещё сонную, но быстро понимающую, что не так по одному лишь взгляду жениха. — Что-то случилось? Арсений не отвечает. Молча подходит к шкафчикам кухни, выуживает оттуда бутылку коньяка, наливая в стакан янтарную жидкость, и выпивает залпом, даже не закусывая и не морщась. Алёна подходит ближе и касается его плеча. — Арсений, что… — Не трогай меня, — шипит Попов, дёргая плечом, скидывая её ладонь. Алёна закусывает губу и уходит в ванную, давая ему время остыть. Арсений знает, что не остынет. Внутри него вдруг стало так пусто и одновременно переполнено, что он просто не понимал, куда деться от этих чувств. Дурак-дурак-дурак! Зачем он вылил на него это? Зачем рассказал? Было рано, слишком рано! Антон ведь такой ранимый, такой поломанный… Он не должен был говорить этого! Что угодно, но не это! Арсений опрокинул голову на руки, зарываясь пальцами себе в волосы и сжимая их на затылке до боли. Но ни черта не помогало. Что теперь ему делать? Что теперь он должен делать? Да, он может попытаться всё исправить, но сделает своими попытками только хуже. Что бы он теперь ни сказал, будет не то. Совсем не то. Я пошутил? Значит, поиграл. Я не пошутил? Значит, всё ещё играю. Что он должен теперь делать? Что он может сделать, чтобы обернуть время вспять?* * *
Арсений не приходит на работу и на следующий день. И на позаследующий. Антон пытается убедить самого себя, что ему всё равно, но снова и снова возвращается к мыслям о мужчине. Неужели он не приходит из-за него? Антон думает о них. Точнее о себе и об Арсении, ведь их никогда и не было. Но могло бы быть. И это понимание пробегает тёплой волной по его телу, хотя он хочет уверить себя в правильности своего поступка. Пора было заканчивать это, чтобы избежать боли. Но была бы эта боль? Антон постоянно размышляет об этом. Арсений ведь никогда с ним жестоким или грубым не был. Никогда не поднимал на него руку, никогда не пытался сделать с ним что-нибудь, кроме… Антон вспоминает тот случай у Арсения в квартире. Действительно бы мужчина трахнул его, если бы он не расплакался? Или это был, своего рода, толчок для душевного разговорчика? Нет, если бы хотел, наплевал бы на любые слёзы. Да и столько возможностей было потом. Они ведь даже спали в одной постели. Антон слегка улыбается, вспоминая ту ночь. Тепло, хорошо, спокойно. И без боли. Без этой чёртовой, преследующей его последние полгода боли. Для таких, как он, такие, как мы, можем быть лишь игрушками, которые рано или поздно надоедят. А женятся они все вот на таких, как его эта кукла. Слова Оксаны эхом звучат в голове, напоминая Антону, что все его предыдущие мысли — бред, решение — правильное, а он — не в сказке. И далеко не принц.* * *
Арсений пьёт уже третье сутки, пытаясь заглушить боль, но алкоголь не помогает. Подолгу ругается с Алёной, пытаясь отвоевать виски, и, когда побеждает, быстро опустошает всё новый и новый стакан. Алёна смотреть на это спокойно не может. Но и сделать ничего не в силах. Только снова и снова пытается отобрать у него все запасы, которые он копил и к которым ни разу не притрагивался, воротя от этого всего нос. А сейчас вдруг подружился. — Арсений, так нельзя… Ты себя губишь. — Отвали. Алёна делает глубокий вдох. — Дорогой, ты мне нужен. Прошу. — Оставь меня. Ещё один вдох. — Не стóит так убиваться. Арсений усмехается и заливает в себя новую порцию спиртного. — Пойми, он того не стóит. — Стóит. Арсений выпивает ещё и только потом до него доходит. Смех прокатывается по комнате. — Почему ты всё ещё здесь? — он оборачивается к девушке. — Я же тебя не люблю. Я же тебя никогда не любил. Я тебе ничего взамен не могу дать, понимаешь? — Арсений… — Почему, Алён? Зачем ты так унижаешься? — А зачем так унижаешься ты? Зачем сидишь на этой кухне и пьёшь? Зачем, Арсений? Мужчина опускает голову. — Я бы ушёл от тебя, — шепчет он. — Одно его слово, и я бы ушёл. — Но ты остался, — тихо отвечает Алёна. — И это единственное, что имеет значение. Арсений, — она берёт его лицо в свои ладони, приподнимая, — я люблю тебя. Я готова простить тебе всё. И я хочу, чтобы мы всё это забыли, как страшный сон, и жили, как раньше. — Как раньше, — тянет Арсений, усмехаясь. — Ты не понимаешь, да? Как раньше уже не будет. Мужчина снова отворачивается и наливает себе очередную порцию виски. Девушка тихо выдыхает у него за спиной и смаргивает вдруг выступившие слёзы. — Почему он? Почему именно он? — шепчет она. — Одна случайная… Арсений салютует ей стаканом. — «А боги смеялись всё утро и вечер. Смешила их фраза: «Случайная встреча». Алёна вздрагивает от его слов и молча исчезает за дверью спальной. Одно его слово, и я бы ушёл. Одиннадцать, и я остался. Всё решал этот мальчишка, Алёна. Всё всегда будет решать он, потому что Арсения не отпустит. Он к нему привязан канатом, что не разорвёшь. Ты собственными руками им этот канат подарила. Тебе его чертовка судьба передала. У тебя и выбора не было, не смеши и себя не вини. Прекрати. Прекратите оба. Я готова простить тебе всё. Просто хватит. Зачем ты так унижаешься? Хватит. А зачем так унижаешься ты? Больно. И так больно. Просто остановите это. Арсений просыпается от назойливой мелодии входящего звонка и уже желает сбросить, пока не смотрит на экран, а в сонный мозг медленно не впечатывается, кто именно звонит. — Алло? На том конце слышатся тихие всхлипы. — П-пожалуйста. Арсений С-Сергеевич, пожалуйста. М-мне… Остановите это?