Маленький принц

      — Они живы?       Голос предательски срывается, и Антон на секунду теряет связь с реальностью. Это всё кажется шуткой, чертовски глупым розыгрышем, где, обязательно, сейчас же, сию же минуту из-за кулис выпрыгнет ведущий с воздушными шариками. И отпустит их вместе со всеми переживаниями, необоснованными обвинениями и криками. Он поможет поверить в то, что всё это было ложью, жестоким пранком. Он летним тёплым ветром сотрёт с щёк солёную влагу, утихомирит быстро бьющееся сердце и успокоит дрожащие руки.       — Да. Живы, — кивает Сергей.       Антон с облегчением выдыхает и закрывает глаза.       Я тебя не люблю отпечатывается клеймом на его коже.       Я не хочу тебя любить.       — Тогда почему?..       Сергей облизывает сухие губы. Сглатывает.       — Жена Виктора с некоторых пор проходит лечение в психиатрической больнице, а дети...       — С некоторых пор? — перебивает Антон, ровно садясь. Руки мужчины сжимают руль сильнее.       — Когда ты... Когда он узнал, что с тобой случилось, — начинает Сергей с перерывами на быстрые вдохи, — он приказал мне найти женщину и помочь ей устроиться в фирму, где работала Анна, жена Виктора. Я помог.       Антон всхлипывает, заглушая себя рукой, до боли вцепляясь зубами в кожу.       Почему это так больно?       Ты же обещал, что мне не будет больно!       — Антон? — Обеспокоенный взгляд в зеркале заднего вида.       — Продолжайте.       Сергей кивает.       — По приказу Арсения Сергеевича она познакомилась с Анной, подсаживалась на обедах и подсыпала... — вдох, — подсыпала наркотик в напитки, — выдох. — Доза увеличивалась с каждым днём. Поначалу Анна чувствовала лёгкое недомогание, потом головокружение. А после... Анна начинала слышать голоса, видеть того, чего нет. Она сходила с ума, и найденная мной женщина в конечном итоге довела её до...       Антон всхлипывает громче и прячет лицо в ладонях. Слёзы льют из глаз, и он нажимает пальцами на закрытые веки, пытаясь остановить их, но не может.       — Виктор тогда пить начал из-за того, что его не брали никуда, — продолжает рассказывать Сергей после разрешающего кивка. — И Арсений Сергеевич сделал всё, чтобы детей определили в детский дом. Бабушка хотела взять над ними опеку, но... не позволили. Он не позволил.       Антон качает головой.       — Нет... Нет-нет-нет, — шепчет как в бреду, закрывая ладонями уши.       — Он хотел, чтобы Виктор страдал. И добился этого.       Антон поднимает красные от слёз глаза на мужчину.       — Такой ценой? — продолжает шептать он, не веря. — Он — чудовище!       Какое же ты чудовище...       — Антон...       — Молчите.       — Антон, прошу...       — Пожалуйста, молчите!       Антон отворачивается к окну. Всхлипывает, шмыгает носом, утирает влагу с покрасневших щёк.       Это так больно. Так чертовски больно и страшно осознавать, с кем он спал в одной постели, кого целовал.       Кого почти полюбил.       Кого был готов полюбить.       Какой же ты монстр.       Антон закрывает глаза, вспоминая добрую и ласковую улыбку. Тёплые и надёжные объятия. Нежные поцелуи, плавные касания, спокойный голос.       Любящий взгляд.       Насколько бы хватило твоей любви, прежде чем ты решил бы сломать и меня?       Антон до боли закусывает губу, впиваясь ногтями в нежную кожу рук, но и это не помогает. Страх окутывает всё тело, и он безуспешно пытается выровнять дыхание.       — Антон, успокойся, — тихо произносит Сергей. — Тебе нечего бояться, поверь.       Шастун тихонько усмехается себе под нос и просит:       — Отвезите меня к нему.       И увезите назад.       Я так хочу уйти и больше не видеть его глаз.       Так хочу.

* * *

      Арсений встречает Антона в коридоре и тянет к нему руки, желая заключить в объятия, но тот отшатывается и смотрит так, будто коснись до него хотя бы подушечками пальцев — тут же закричит.       — Антош, — шепчет мужчина, виновато на него смотря, — прости. Ты не должен был этого видеть.       — Не должен был видеть? — усмехается Антон. — Я итак много чего не вижу, Арсений.       Попов замирает и вглядывается в чужие глаза. А в них столько боли и отчаяния, что у него внутри всё сгорает.       — Антош...       — Хватит. Перестань называть меня так, — шипит Шастун и проходит в гостиную. — Я пришёл только чтобы забрать свои вещи. Я ухожу.       Арсений сглатывает, хмурясь.       — Что? П-почему?       Антон резко разворачивается к нему.       — Почему? — почти кричит он. — Ты избил человека, Арсений, только потому, что он назвал меня красивым! Это ненормально! А ещё... — Голос срывается. Антон всхлипывает. — Виктор приходил.       Попов напрягается.       — И что же он тебе наговорил?       — Он? Ничего, — отвечает Шастун. — А вот Сергей рассказал мне всё. И про Анну, которую ты травил наркотиками чужими руками, и про детей, что теперь вынуждены жить в детском доме!       Арсений ухмыляется, склоняя голову набок, и с наигранным интересом наблюдает за кричащим мальчишкой. В его глазах зажигается пламя, когда он делает шаг к Антону, вынуждая того неосознанно отступить.       — Зачем, Арсений? Зачем ты это сделал? — Горло сковывает страх, вынуждая голос становиться тише.       Арсений молчит.       — Зачем?!       — Что ты хочешь от меня услышать? — вопрошает Попов, снова надвигаясь на Шастуна. — Что мне жаль? Что я сожалею о том, что сделал, и сплю и вижу, как всё исправлю? Нет, Антон. Нет. Я хотел, чтобы он понял. Чтобы он понял, что после того, что он сделал с тобой, он не останется безнаказанным.       — Так ты его наказал?       Арсений кивает, окончательно прижимая Антона к стене, от чего лопатки того врезались в твёрдый камень.       — Наказал.       Арсений тянет к Антону ладонь, касаясь ей его щеки. Ласково гладит его кожу, склоняется ближе, прикрывая глаза.       — Это жестоко, — тихо говорит мальчишка.       — Иначе бы он не понял.       Антон отшатывается, когда чужие губы чуть не накрывают его.       — А Макаров?       Арсений слегка отстраняется, заглядывая в зелёные глаза своими голубыми.       — А Макаров просто предатель.       Попов склоняется к лицу Шастуна вновь, ведя кончиком носа по его скуле.       — Арсений.       — М-м?       Антон вздрагивает, чувствуя теплоту от чужих ладоней на своей талии, и отворачивает голову, когда Арсений касается носом теперь уже его шеи. Весь напрягается, сжимается и так хочет оттолкнуть и сказать «нет», но страх цепкими когтями хватает за горло. Становится невыносимо страшно, когда чужие руки начинают поглаживать его тело в желании распалить, но причиняют лишь моральную боль.       Антон всхлипывает, и Арсений вмиг отшатывается, растерянно скользя взглядом по чужому лицу.       — Антош?       Антон скатывается по стене и прячет лицо в коленях, плача.       — Господи... Антон! Антон, Боже мой, я... Я не хотел напугать тебя, я... Я бы никогда... Антош...       — Не т-трогай меня.       Чужие пальцы путаются в волосах, успокаивая. Антона потихоньку отпускает.       — Антош...       Я больше не хочу любить тебя.       Отпусти. Дай мне уйти.       — Я-я...       Антон медленно поднимается на ноги, рассеянно оглядываясь по сторонам.       — Солнце?       — Я... Я ухожу, — говорит тихо и подрывается с места.       Арсений не успевает перехватить его, упуская.       Антон растворяется. Уходит.       Убегает.       Только не стань моим воспоминанием.       Только не стань моим прошлым.       Будь сейчас. И потом.       Просто будь.       Арсений хватает куртку и выскакивает за дверь вслед за ним, но, когда ветер врезается в его лицо, понимает, что опоздал.       Он ушёл.       Арсений поднимает глаза к небу и смаргивает слёзы.       И ты его потерял.