Маленький принц

      Телевизор на фоне показывает без помех.       Арсений тихо усмехается, попадая небольшим мячиком по полке с фотографиями и разбивая стекло в рамке, на которую он не смотрит вот уже последние три года, но так и не осмеливается убрать в шкаф. Это сродни фантомной боли — смотреть на неё и терять часть себя, поэтому он даже и взгляда не бросал.       Арсений её ненавидел. Ненавидел за то, что она его оставила.       За то, как она его оставила.       Она могла бы уйти иначе, когда-нибудь потом. Но эта чертовка, подобная ему же эгоистка, ушла так, что ранила в самое сердце, оставляя после себя кровавое месиво, которое не заживало до тех пор, пока он не встретил Антона.       А что теперь?       Теперь ты снова один.       Арсений закрывает глаза.       Антон их открывает и ёжится от прохладного ветерка. Щурится, пытаясь понять, откуда идёт мешающий сонному сознанию звук, и натыкается взглядом на дружелюбную, приветливую улыбку.       На горизонте сияло отблеском чего-то кроваво-красного солнце.       — Вы?       Антон садится удобнее и хмурится, когда Илья подходит ближе. Лицо в пластырях и йоде, и это почему-то выглядит слегка забавным.       — Я, — кивает мужчина.       — Как Вы тут? Что Вы?..       — А Вы?       Антон отводит взгляд.       — Прогуливаюсь. — На грани шёпота и крика.       Макаров понимающе усмехается и садится рядом. Шастун на него больше не смотрит. У него внутри полный кавардак. У Антона мир снова пошатнулся. И ему бы правильно Арсения винить во всех смертных грехах, но голова, трезвая и проветренная, логично не может. Антон ведь Виктора ненавидит, почти проклинает, и всегда хотел, чтобы тот однажды получил по заслугам, но...       Но. Это чёртово но.       Илья двигается ближе.       — Поссорились? — интересуется он.       Антон вспыхивает.       — Вам-то какое дело? — выплёвывает он в ответ. Мужчина пожимает плечами.       — Никакое. Просто... Вы выглядите расстроенным, и я осмелился предположить, что...       Антон кривит губы в улыбке.       — Жизнь — не сказка, чтобы всегда быть довольным. — Встреча глазами. Каждая царапина на почти незнакомом лице оставляет подобные на светлой коже невидимыми шрамами. — Не сказка, в которой принцев обязательно спасают хорошие люди.       — Хорошие люди... — тянет Илья, смакуя. — Нет в нашем мире хороших людей. И плохих нет. Все мы творим и добро, и зло попеременно, Антон. Все мы прекрасны и отвратительны в своём несовершенстве.       Антон отводит взгляд.       — Что Вы здесь делаете?       Макаров жмёт плечами.       — Возвращаюсь домой от новообретённого друга.       Шастун кивает.       — Счастливого пути. Домой.       Мужчина закусывает губу, когда парень поднимается с лавочки, чтобы уйти, и вдруг хватает его за руку, вкладывая небольшой кусок картона в чужую ладонь.       — Позвоните, если Вам будет нужна помощь. Прошу Вас. Я друг.       Антон мягко улыбается, высвобождая руку.       — Однажды я уже позвонил... другу.       Антон разворачивается и уходит, мечтая раствориться, чтобы больше не думать. Чтобы больше ничего не чувствовать.       Я не хочу верить другим.       Я хочу доверять лишь тебе.       Смогу ли теперь?       Арсений на другом конце Москвы снова открывает глаза и вздрагивает от неожиданного звонка в дверь. Трёт глаза, медленно бредёт в коридор, кое-как переставляя затёкшие конечности, и в удивлении распахивает глаза, видя того, кого ожидал увидеть здесь вновь меньше всего.       — Вы?       Татьяна Николаевна ничего не отвечает, молча тянет к Арсению руки и заключает в объятия, вдыхая родной запах. Сергей Сергеевич мнётся за её спиной и с опаской поглядывает на сына.       Женщина медленно отстраняется спустя минуту.       — А где... твой?..       Арсений закатывает глаза и разворачивается, чтобы скрыться в другой комнате.       — Сынок, подожди! Мы...       — Я уже слышал, что я — позор семьи, мама. И что больше и не являюсь частью этой семьи. Не нужно повторять дважды, я понятливый! И не нужно...       — Мы принимаем тебя! — перебивает мужчина.       Арсений медленно оборачивается, не веря.       — Что? — выдыхает он почти шёпотом. — Что ты сказал?       Сергей Сергеевич подходит ближе, смотрит в глаза и сам практически не понимает, что говорит. Просто знает, что это необходимо. Нужно, чтобы не потерять и сына.       Если Арсений отвернётся, у них ничего не останется.       — Последние три года я... я хотел, чтобы ты женился, и у меня снова появилась дочь, но... — мужчина качает головой. — Ты волен сам решать, кто тебе нужен. И если этот мальчик...       — Антон, — поправляет Арсений. Сергей Сергеевич кивает.       — И если ты решил, что тем самым для тебя является этот Антон, хорошо. Это твой выбор, и мы его поддержим.       Арсений переводит взгляд на мать. Та улыбается, озаряя квартиру светом.       — Это мне говоришь ты? — не верит он.       — Мы всё ещё твои родители.       — Которые отказались от меня!       — Которые сглупили! — кричит Сергей Сергеевич в ответ. — Я сглупил! Но Таня права: я не могу потерять и тебя. Я не имею права! Ты всё ещё мой сын. И ты всегда им будешь. Я люблю тебя.       Арсений усмехается и качает головой.       — Всё, что ты сейчас сказал, папа, больше никому не нужно: он ушёл, — шепчет он отчаянно. — Я потерял. Я!       Татьяна Николаевна снова оказывается рядом и прижимает Арсения к себе, поглаживая по спине. Сергей Сергеевич отворачивается, не в силах смотреть на то, как разбивается его сын, ибо эти осколки ранят и его.       — Он ушёл... Что мне делать? Мама, что мне делать?       Женщина сильнее прижимает сына к себе.       — Он вернётся, — шепчет она. — Он любит тебя, а значит вернётся.       Арсений снова качает головой, пряча лицо у неё на плече, скрывая слёзы и дрожь.       — Откуда ты знаешь? Ты не можешь знать... Не можешь...       Сергей Сергеевич сглатывает и тяжело вздыхает, сжимая ладони в кулаки. Но боли меньше не становится, хоть они и делят её на троих.       — Знаю, дорогой. Он вернётся. Я знаю.       Арсений теряется в объятиях матери, снова прикрывая глаза.       Антон где-то на другом конце Москвы пытается потеряться в руках Кати, но не может.