* * *
Арсений увлечённо рассматривает присланные отчёты на почту, параллельно печатая Сергею, что искать Илью больше не требуется, потому что тот прямо сейчас стоит у него в кабинете и тычет ему в лицо какие-то документы. Антон стоит поодаль и наблюдает за разыгранным спектаклем издалека, ругая себя последними словами за то, что поехал на работу, хотя мужчина просил его остаться и отдохнуть, опустошить их холодильник после утреннего приезда родителей. Ему страшно. Страх тягучей лавой распространяется по телу, и приходится постоянно смотреть на Арсения, потому что только он глушит внутри это чувство. — Компания моя, — ухмыляется Макаров. Попов обводит бумагу незаинтересованным взглядом и видит в нижнем углу свою собственную подпись, тут же хмурясь. — Кто? — без предисловий интересуется он. — Оксана. Арсений кивает, а у Антона внутри что-то умирает. Предательство обжигает спину, он словно чувствует между рёбер острие ножа. Оксана отпечатывается в памяти. Арсений медленно поднимается с места и хмыкает, уходя. Антон хочет подорваться за ним, но не успевает: в кабинет уже входит Павел и лучезарно улыбается. — Илья! Какая встреча! — восклицает он. — Мне как Арсений сказал, что ты тут, так я сразу сюда. Антон чувствует фальшь. Чувствует наигранное радушие, что прячет за собой отвращение. — Чего тебе, Добровольский? Дружка своего защищать пришёл? Павел продолжает улыбаться. — И да, и нет. — Мужчина кидает лист бумаги на стол. — Читай, дорогой. И Макаров действительно читает. И с каждым новым словом его лицо хмурится всё сильнее. — Не может быть, — шепчет он. — Может, — пожимает плечами Добровольский. — Арсений не владеет «Цитаделью» дольше, чем Оксана подсунула ему эту бумажку с твоей подачки, так что... Все его подписи недействительны. Компания принадлежит мне. Макаров поднимает на Добровольского гневный взгляд и шипит: — Думаете, выиграли? — Выиграли, — кивает Павел теперь уже с кривой улыбкой на губах. Илья отшвыривает вещи со стола. Взглядом рвёт и мечет. — Сволочи! Антон кусает губы, пытаясь скрыть облегчённую улыбку. Мир внутри него собирается заново по камушкам. — Чего лыбишься? — вдруг обращается Макаров к нему, заставляя тело вздрогнуть. — Вернулся к нему, да? Думаешь, любит? — рычит он. — Да ничто ты для него, как и все. Лишь очередная навязчивая идея, цель, которую нужно добиться, игрушка, которую хочется купить. И однажды ты ему надоешь, слышишь? — Антон, не слушай его, — просит Павел, но Антон слушает, и внутри него снова разрушаются города. В слова мужчины верить не хочется, от того и больнее становится. — Он выбросит тебя. Попользуется, поиграется и выбросит. Как выбрасывает всех. — Макаров, уходи... — Ты не станешь исключением из этого правила, Антош. Ты будешь очередным его подтверждением. — Ну всё, хватит! Наговорился! — рычит Добровольский и хватает Макарова за плечо, выталкивая за дверь. — Запомни это! — Иди давай! Илья выходит, подталкиваемый Павлом, и идёт по коридору. Оксану он не видит, хотя девушка должна быть тут сегодня, сейчас, и снова смотрит вперёд. В конце коридора стоит Арсений и ухмыляется уголками губ, смотря на того своими невозможными глазами.Глава 37.
5 августа 2022 г. в 20:46
Арсений не может дотянуться до смартфона.
Это становится проблемой. Потому что запечатлеть посапывающего Шастуна на собственном плече очень хочется, но если он дёрнется ещё раз, тот точно проснётся, и это станет большей проблемой. Арсений потратил битые часы на то, чтобы дыхание Антона пришло в норму, а слёзы на щеках высохли, больше не скатывались по лицу, ощущаясь на языке солёным морем, пока тот сбивчивым шёпотом рассказывал о том, что случилось, хотя мужчина говорил, что не сто́ит, ведь итак всё знает, но потом понял, что мальчишке просто хочется выговориться.
А теперь он мирно спит на его плече, и Попов не имеет никакого права нарушить этот момент его душевного спокойствия из собственной прихоти, поэтому лишь тихо чертыхается и прикрывает глаза.
Шастун этой ночью спит плохо. Без конца ворочается; то льнёт ближе, жмётся к Арсению всем телом, то перекатывается чуть ли не на край кровати, вынуждая себя ловить, не давая упасть.
Попов не спит совсем. Следит за пацаном, гладит по спине, когда тот утыкается носом в его ключицу, и перехватывает, когда Шастун оказывается у края. Часто невесомо осыпает поцелуями лицо мальчишки и иногда ловит себя на мысли, что никогда за Алёной так не наблюдал. Ни за кем он так не наблюдал и ни с кем не чувствовал подобного. А с ним будто свихнулся.
Антон разлепляет глаза около пяти утра и просит воды. Арсений чмокает его в приоткрытые сухие губы и уходит на кухню, чтобы принести ему стакан прозрачной жидкости и помочь выпить, придерживая за дно. А после снова наблюдать, как пацан проваливается в сон, обвивая его всеми конечностями и зарываясь носом в плечо как панда.
Арсений засыпает с рассветом.
Наутро Попова будит трель дверного звонка. Шастун спит рядом, зарывшись с головой в одеяло, и мужчина, прежде чем уйти открывать, стягивает то с чужого лица до подбородка, чтобы мальчишка не задохнулся.
Глаза слипаются, а в голове пульсацией отдаёт боль, когда он щурит глаза и, не веря, вглядывается в гостей, один из которых, бросив «Доброе утро, дорогой», убегает в сторону кухни, пока другой, кряхтя, заносит остальные пакеты в коридор.
— Привет, сын.
Арсений рассеянно кивает, следя за отцом, что исчезает на кухне вслед за матерью, и идёт следом, хмурясь.
— Вы чего тут?
Татьяна Николаевна счастливо улыбается.
— Когда ты вчера написал, что вы с Антоном помирились, я на радостях столько всего напекла, — рассказывает она. — Ну куда нам двоим с отцом столько? Я и решила, что если кому и сплавлять это счастье, то только причине всего этого изобилия.
Арсений мысленно бьёт себя по лбу.
Он же и написал только потому, чтобы те не приезжали.
— А где твой Антон-то? — оглядывается отец.
— Спит ещё, поэтому давайте потише.
Родители переглядываются и понимающе кивают, замолкая на пару минут, пока опустошают пакеты.
— Так, эти с луком, а вот эти с капустой. Вон те, видишь? — начинает объяснять мать. Арсений кивает. — Они с мясом, а те, что рядом, — с рисом.
— Вот с рисом сразу забирай обратно, — подхватывая контейнер и протягивая его матери, говорит мужчина.
— Почему? — хмурится женщина.
— У Антона аллергия на крупы.
Татьяна Николаевна отодвигает контейнер обратно.
— Ну так хоть ты поешь. Ты же любишь!
— А если Антон их хапанёт случайно? — парирует Арсений.
— Что я хапану случайно?
Все взгляды обращаются в сторону. Антон стоит в дверном проёме, потирает глаза рукой и зевает, только сейчас медленно обводя пришедших взглядом и, когда понимает, кто именно их гости, отступает на шаг назад. Арсений тут же оказывается рядом и мягко улыбается, успокаивая глазами.
— Антош, всё хорошо, — почти шепчет он. — Они приняли. Никто не против тебя.
Шастун кусает губы и растерянно выглядывает из-за плеча Попова.
Татьяна Николаевна подходит первой.
— Здраствуй, Антон, — улыбается она и протягивает руку. — Меня зовут Татьяна Николаевна. Первое знакомство вышло не очень, но я всё же надеюсь, что мы подружимся. Да, Серёж? — Женщина косит глаза в сторону мужа, и тот тут же оказывается рядом.
— Конечно, — и тянет руку тоже. — Сергей Сергеевич, но можно просто «папа».
У Арсения с губ невольно вырывается смешок. Татьяна Николаевна округляет глаза и переводит шокированный взгляд на мужа, но тот не выглядит так, будто сказал что-то не то.
— Что? — не выдерживает мужчина.
Арсений легко жмёт плечами, ухмыляясь.
— Ничего, па-па.
Сергей Сергеевич закатывает глаза, но улыбаться Антону не перестаёт.
— Антон, — представляется мальчишка и жмёт мужчине руку, чувствуя, как тот задерживает касание и склоняется ниже, чтобы попросить:
— Прости меня за те слова, Антон. Я не знал.
Я не знал, что он действительно настолько сильно любит тебя, пока не увидел его разбитым после твоего ухода так и остаётся невысказанным.
Антон кивает и вдруг окидывает их заинтересованным взглядом.
— Так что я могу случайно хапануть? — вспоминает он.
Татьяна Николаевна улыбается и возвращается к столу, неловко пряча контейнер в пакет под тихий смех Арсения.