Зачем мне вечность без тебя?

Снова этот кошмар. Вода у его ног была бурой, полосами расплываясь всё дальше, кровавые подтёки растекались по белой ткани рубашки... Так страшно кричать и не слышать себя, как будто вырвали язык, голосовые связки, глотку, которая начинала задыхаться от глухих рыданий. Обжигающие слёзы по лицу и чёрные тучи на горизонте. Неожиданно в сознание грубо ворвался чей-то громкий крик, но ведь... Чёрт! Вздрогнув, я проснулась на диване в подсобке и поняла, что это ору не я. Крик доносился откуда-то из задних помещений кафе. Офигенно веселое утречко выдалось. Зевая, я выпала в коридор и была едва не сбита с ног пронесшимся мимо Михаилом. - И тебе доброе утро, - промямлила я ему вслед и двинулась в том же направлении. Взгляд на наручные часы сказал, что я просто ленивая сонная жопа, ибо стрелки показывали почти полдень. В комнате, куда меня привели вопли, сидя на полу, истерично рыдала Сандра, вокруг которой прыгала её дочь. На пороге лежало тело Перси с раскуроченной спиной, плоть была сожжена до позвоночника и исходила смрадными испарениями. Кислота? Да что тут случилось? Подойдя ближе к входной двери, я увидела тело мужчины, точно так же исходившее парами, привязанное во дворе вниз головой. Я обернулась, надеясь хоть кого-то расспросить. Прибежавший Боб оттеснил меня и упал на колени рядом с телом друга. - Кто-нибудь объяснит мне, что здесь произошло?! - я привычно кивнула Михаилу в поисках ответа. - Там Говард, муж Сандры. Они попытались выманить людей и им удалось, - острая печаль в его голосе звучала отчетливо. Не уберёг. Да и не они его забота, хотя... Они же обязаны защищать человечество. - Это моя вина, - пробубнел Боб, но я грубо прервала его: - Нет, это её вина, - указала я на истеричку. - Она его любила, - вступился бывший архангел, осуждающе покосившись на меня. - Тебе ли её судить? Кайл, выглядевший оглушённым, тряс головой, поднимаясь с пола. Оценив масштабы бедствия, Михаил повернулся ко мне: - Тебе пора. Сердце ухнуло, под ложечкой засосало, когда он кивнул на дверь, но я понимала, что тянуть нельзя. - Стой, куда она? - воскликнул Джип. - Ты же говорил, что она поможет! - Она вернется, - уверенно ответил ангел, и вера в его глазах помогла мне обрести малую толику храбрости и шагнуть за порог. В голове всплыли строки заклинания. Ну, помолясь да переступим! Открыв глаза, я уперлась взглядом во Врата и недоверчивые взгляды ангелов-охранников. Получилось! Неуверенно перемявшись с ноги на ногу, я робко улыбнулась молодцам и приподняла раскрытые ладони, показывая, что пришла с миром. - Зачем ты тут? - подозрительно спросил один из постовых. - Ребята, мне бы к вашему... ну... мне бы к Богу, - промямлила я, ожидая смеха или посыла в долгое пешее путешествие. Но ни того ни другого не последовало. Ангелы переглянулись, после чего один из них взлетел, резко махнув крыльями и разогнав мелкие облачка под ногами. Мы остались вдвоём ждать вердикта. Странно, что сразу не прогнали. Вернулся страж примерно через четверть часа и кивнул своему напарнику. Врата открылись на пару с моими челюстями. - Он меня примет? - изумленно выдохнула я. - Тебя встретят, - туманно ответил ангел. На плацах царило запустение. Путь до дворца я пролетела за несколько минут, уже не разглядывая красоты ангельской обители. Под сводами дворца меня встретил Рафаил. Он стоял, сложив руки на груди, перед дверью в загадочный зал и как-то странно смотрел на меня. Я тем временем пыталась отдышаться от быстрого шага. - Отец примет тебя, но предупреждаю - никаких глупостей, - сурово нахмурился архангел. - И в мыслях не было, - уверенно ответила я. Блин, да все мои поступки - одна большая глупость, чего уж там. - Я хочу поговорить с Ним. - Ты Его не переубедишь. - Я... - Мне все равно. Иди, - он отступил, кивая на двери залы, что открывались сами по себе, приглашая внутрь. Лёгкое свечение из них создало ощущение, что я участвую в съёмках какого-то мистического фильма. Ожидая увидеть подобие всех остальных помещений, я изумлённо уставилась на круглую залу с величественными колоннами по всему периметру, упирающимися в ничто. Крыши не было, лишь бездонный синий купол неба в вышине да облака под ногами вместо каменных плит. Это было настолько странно, что вперившись в небесный потолок, я прикинула, насколько же здесь красиво ночью, когда россыпь звёздного неба так близко, что её, должно быть, можно потрогать руками. - Ты мечтательница, - раздался тихий голос с трона, ранее мной не замеченного. Он располагался на противоположной стороне залы, оставляя центр пустым, и стоял на небольшом возвышении. Бог внимательно смотрел на меня, словно изучая заново мою душу. - Снова здравствуй. Я знал, что ты придёшь. - Ещё бы, ведь это Вы всё подстроили, ничего не остается, кроме как мечтать о свободе. Понесло меня. Держитесь, стены. Он чуть прищурился и покачал головой. Амира, очнись, нельзя так говорить со Вседержителем! Но голос разума я позволила себе заткнуть злостью, ибо сейчас, глядя на Его усталое лицо, поняла, что умолять бесполезно. Не знаю, что сподвигло меня на эту догадку, но что-то в Его глазах определённо изменилось. Неуловимо, но навсегда. Или нет? - О чём ты? - О, Вы прекрасно знаете, о чём! У меня с момента знакомства с Адом не проходит чувство, что за меня всё решили, не знаете, откуда оно? - Оттуда, что тебе дан редкий дар, отголоски которого уже давали о себе знать, ненавязчиво, но своевременно. Догадываешься, какой? По ленте воспоминаний моментально прошлись маркером, подчеркивая нужные. Сны, событие с Сатаной в Аду... - Вы хотите сказать, что я... предвижу будущее? Столбняк офигения заморозил всё тело, а глаза едва не вывалились от удивления. - Да. Иногда напрямую, иногда косвенно, загадками и видениями, которые тебе нужно разгадать. Дар слабый, ибо ты не развивала его по незнанию. - Откуда он у меня? - поверить было трудно, тем более, что гадалок в своем роду я не припоминаю. - Это твоя судьба. Знаешь, иногда из всех своих детей я выбираю кого-то, на кого ложится моя длань, дарующая особую судьбу. Какие решения бы ты ни приняла, всё приведет тебя к одному исходу. - К какому именно? - Узнаешь в конце пути. - Удобно. Мне, я так понимаю, выбора даже не предоставили! И зачем это всё мне? За что мне вообще такое счастье?! - едва не заорала я в отчаянии. Обида захлестнула, обида на весь грёбаный мир за то, что он так несправедлив, подсовывая не желающему столь ценное для других, но столь не нужное ему, лишая прав и свободы выбирать свою жизнь самостоятельно. Он молчал, и я понимала, что ответа не добьюсь. - Зачем Вы дали мне это? - сорвав с шеи медальон, я протянула его Ему. - Затем, что это твой шанс получить прощение. - Что? - сердце замерло, все застопорилось, даже мысли до звенящей пустоты в черепе, даже кровь в жилах. На несколько секунд я перестала дышать, как свежевыловленная рыба, лишь открывала и закрывала рот, хватая воздух, но его, казалось, просто выкачали из помещения. Переварив сказанное, через какое-то время я смогла неверяще выжать из себя: - Как? - Полагаю, Михаил сказал тебе, что это? - получив мой судорожный кивок, он продолжил: - Обычно я никому не даю это в руки, но он - твоя судьба, поэтому пришлось, раз уж сам тебя отметил. И теперь, на грани катастрофы, нависшей над людьми, я даю тебе шанс. - Какой?.. Страх... как же я ненавидела в тот момент это чувство! Я так боялась Его ответа, что едва могла стоять на ногах - так они дрожали. - Ты и сама знаешь. Потому и пришла сюда. Добавлю только одно - зависит от того, хватит ли у тебя сил выдержать всё. - Попытаюсь, - печёнкой чую, не для того меня сюда впустили. Скорей бы уже, недомолвки достали. - И одолеть любые преграды, превзойти любого в противостоянии. И того, кто послан убить - тоже. С трудом сглотнув отчего-то горькую и вязкую слюну, я приказала себе собраться и утереть сопли. Слова кололи мозг, страшно, но боли я почти не чувствовала, представляя то, что должна совершить во имя спасения своей души. Ужас накатывал тёмной всепоглощающей волной. - И кто это? - твердо спросила я, глядя Ему в глаза. - Ты уже догадалась. Тот, кому суждено убить Мессию. - Михаил? - нет, нет, нет, НЕТ!!! Знаешь же, что не он, но сердце отказывалось принимать жестокую истину. Грустная улыбка и взгляд, как на неразумное дитя. - Сочувствую, но не Михаилу выпала эта доля. Напротив, он отказался от неё. - Да как Вы... - задохнувшись, я рухнула на колени. Ноги не держали, отчаяние скручивало сознание железными цепями. И одна долбаная мысль в голове: За что?!! - Вы не поступите так со мной, Вы же всевидящи и знаете, что Гавриил значит для меня! - Это твоя судьба, - жёстко ответил Бог. - За что же его? За что Вы его так не любите?!! - Я люблю его, ровно как и всех своих детей. Но ты была избрана, и это твое испытание. - Испытание для чего?! Вы думаете, я приму такое?! Слова оглушили, настолько дико они прозвучали вслух. Да, люблю, и готова признать. - Ты умрешь. И будешь гореть вечно, выбирай. - Выбрала. Если цена за прощение столь высока, то... Его лицо потемнело, и я поняла, что перегибаю. Но смогла задушено прошептать: - Мне не нужно прощение такой ценой. Я подошла к Его трону и аккуратно положила медальон на подножие, ощущая на себе мрачный взгляд. Но не успела дойти до двери, как снова ощутила на шее каменную тяжесть. - Он твой, хочешь ты того или нет. И возможно, заглянув в лицо смерти и припомнив, что ждёт тебя в Аду, ты подумаешь над прощением ещё раз. Я обернулась, желая выдать тираду по поводу того, что не изменю решения, но холодный жёсткий взгляд не позволил мне промолвить ни слова, против воли стиснув мои зубы. - Ступай. Двери зала с грохотом захлопнулись за спиной. Твою мать. Ни одной цензурной мысли в голове. Я задыхалась этим чистым благовонием Небес, сейчас казавшимся гнилым насквозь. Он бросил на произвол не только мир, но и своих первенцев, детей, вечность стоявших у Его престола, позволив жалкой смертной распоряжаться властью. Пальцы вцепились в волосы, и я едва удержалась, чтобы не рухнуть на пол, благо, ноги выдержали. Бес внутри выл и скрёбся, но ранить уже было нечего. Словно сердце вырвали, выкинули на помойку, на всеобщее обозрение, обескровленное, прожёвывающее один лишь воздух. Берите, жрите, топчите. Надо мной посмеялись, показав, как смертные ничтожны перед бытием. Горячая влага покатилась по щекам, и я даже не пыталась сдержать её, разревевшись, как последняя истеричка, шлёпнувшись на мраморный пол, игравший роскошной мозаикой цветов. Ненавижу! Не знаю, сколько я просидела здесь, раскачиваясь, обхватив колени руками и подвывая. Постовых у дверей не было, так что можно спокойно лить сопли, не ощущая сочувственных или недоумённых взглядов. Хотя, сейчас мне глубоко плевать на то, что кто-то увидит мою слабость. Хотелось лечь и умереть, исчезнуть, будто меня никогда и не было, стереться из истории человечества со своей никчёмной бессмысленной судьбой. ****** Он понятия не имел, почему уже без малого полчаса стоит в дверях и наблюдает за девушкой, ревущей посреди приемной залы. Спрашивал себя, прокручивал как кинопленку все свои воспоминания о ней и... не мог ступить туда. Не мог сделать шаг ни вперёд, ни назад. Отчего демон мог плакать так? Человек, поправил он себя. Навзрыд, отчаянно, до хрипа, до икоты. Хрупкие плечи судорожно тряслись, отчего в груди разливалось странное саднящее чувство, наводившее на мысль, что ей нужно утешение. Сознание резало чувство жалости к страждущему, ищущему успокоения, прогрызало себе путь сквозь непоколебимую стену, которой его душа уже много веков была ограждена от внешних вторжений. Воздвигнутая им самим, открывающая проход лишь тем, кого он искренне любил и кому доверял. Ночью пришла весть о предательстве Ада одним из демонов, что отказался от своего статуса и силы во имя помощи людям. И отчего-то Гавриила не удивило имя отважившегося пойти наперекор его падшему брату. Она, в сущности, слишком мало пробыла в Преисподней и сохранила самое главное качество, определяющее характер человека - сострадание. То самое, которое человечество теряло день за днем, погрязая в ненависти, глупых войнах и разврате. То самое, от которого отказался Отец, закрывшись в своих Покоях и твёрдым голосом без толики милосердия отдавая приказы. Почему она здесь? Рафаил передал, что Амира попросила аудиенции у Господа и удивился, когда Гавриил решительно зашагал ко дворцу, оставив свой гарнизон, тренировавшийся на плацу. До сих пор спрашивал себя - зачем? Чем это упрямое и несчастное создание могло заинтересовать его? Своим бунтом против тех, кто дал ей две самых желанных вещи для любого, продающего душу - власть и бессмертие? В самом деле? Да. Гавриил вдохнул, стиснув зубы, и, наконец, сформировал своё оправдание. Она знала, что сейчас происходит с Михаилом, и лишь желание узнать что-то о родном брате привело его сюда. Она не хотела этой войны, как и он сам. Архангел чувствовал, что чаша её отчаяния переполнилась, и оно хлещет через край, смывая все вокруг, в том числе и его мысли. Неужели гибель человечества так разъедала её сердце? Ответов не было. А спрашивать о чём-либо трясущееся в истерике существо было бесполезно. Всхлипы раздавались набатом в тишине залы, вбиваясь в барабанные перепонки. Как ребенок, покачивалась и почти выла, словно у неё отняли что-то, что ей было необходимо, отняли бесповоротно и окончательно. Господи, как же слабы люди в своих страстях! И почему у него самого не получается смотреть на происходящее... спокойно? Что-то терпкое, новое растекалось по груди... но он не позволит. Никогда не позволял, вырезая, выдергивая с корнем. Шаг. Легкий звон стали перьев за спиной - и она замирает, вскидывая голову и упираясь в него взглядом. Ужас. Леденящий душу, дикий, всепоглощающий ужас плескается в глубине зрачков. Белки её глаз покраснели, как и веки, чуть припухшие от рыданий, и нос, которым она то и дело шмыгала. Всхлипнув ещё раз то ли от истерики, то ли от неожиданности встречи, она быстро провела ладонями по щекам, стирая влажные дорожки от слёз, и, отведя глаза, тихо спросила: - Давно ты здесь? - Не очень, - он решил не смущать её точным ответом. Отчего-то казалось, что увиденное им не предназначалось ни для чьих глаз. Уж слишком жёстким ему казался её характер после последней встречи, чтоб вот так рыдать на глазах у кого-то. Тишина угнетающим, тяжелым покрывалом давила на плечи. Она медленно встала на ноги, неуверенно, словно боялась упасть, словно пол под её ногами ходил ходуном. Тёмные волосы разметались в беспорядке, несколько прядей прилипли к влажным щекам. - Ты говорила с Ним? - спросил архангел, кивая на двери заветной залы. Девушка кивнула, растерянно ощупывая любопытным взглядом его лицо. - О чём? - О несправедливости Его выбора. Ответ не удивил, но показался не совсем точным. Погасив сомнение на лице, Гавриил сделал пару шагов к ней, не отрывая пристального взгляда от её лица. - И Он тебя послушал? Девушка покачала головой, следя за его приближением. Нет? Не удивительно. Удивительно, откуда эта настороженность в её глазах. Не доверяет? И правильно, между ними и не должно быть ни доверия, ни понимания. Свет заходящего солнца последними гранями мозаики отражался от стали перьев на крыльях. Так странно было просто стоять и смотреть на неё. На человека. И она не отводила глаз, пристально вглядываясь в его глаза. И он буквально физически ощущал, как вековой лёд в них начинает таять. Им не о чем было говорить, так почему же ни один из них не сделал ни шагу, чтобы уйти? Сосредоточенно нахмурившись, Гавриил оценивал всю дикость этой встречи. Две диаметрально противоположные личности, два совершенно разных мира, несовместимых, непохожих, одиноких. Последняя мысль заставила челюсти напрячься, и Гавриил старательно отгонял её, но злость на это отчуждение на Небесах, свойственное каждому, заставила верхнюю губу чуть приподняться. Сдержав рык, он пытался понять, почему именно одиночество в толпе сородичей - их единственная схожая черта? Да всё просто, ведь ангелы и люди не настолько различаются. И здесь, на возвышенной святой обители, несмотря на горячую любовь к ней и родным, на привычную сплоченность братии, многие оставались одиночками. Как и он. Вечно закрытый, застегнутый наглухо и законопативший все щели в своем сознании. Даже Михаил не мог разгадать его душу. Архангел не раз замечал этот сожалеющий взгляд, полный желания понять. - Как там Михаил? Неожиданный вопрос заставил её вздрогнуть. - Пернатый Рембо вооружен, крайне опасен и полон решимости идти до конца и выщипать перышки всем своим врагам. Хотя... уже не пернатый. Гавриил подавил зарождающуюся улыбку. Ляпнула, не сомневаясь ни секунды, явно не воздержана на язык. - Гавриил? - тихий шепот выдернул его из вихря собственных мыслей через пару минут. Взгляд невольно прошелся по красивым, четко очерченным губам Амиры, но он резко поднял глаза и вопросительно уставился на неё. Слияние робкой надежды и неуверенности в её карих глазах притягивало его, но почему-то её слов он слышать не хотел. - Не выполняй приказ, прошу тебя. Дрожащий голос прошел сквозь грудную клетку, вливаясь вибрирующими ручейками прямо в сердце. Мягкая просьба, почти мольба, клокочущая надежда в её глазах размывала основание несокрушимой стены, разрывала самоконтроль на жалкие клочки, заставив слегка задохнуться. Ничего удивительного в моментально накатившей ярости не было, его характер давно прослыл самым тяжёлым и жёстким на Небесах. И до сих пор лишь Михаилу хоть как-то удавалось совладать с братом, но теперь его рядом не было, поэтому весь гнев Гавриила сжигающей ледяной лавиной обрушился на Амиру. - Нет. Мне надоела вечная тень брата, отбрасываемая на меня. И приказ Отца я не нарушу. Тем более, по просьбе жалкого сломленного демона, который пытается доказать, что он достоин большего, чем валяться в кабаке надравшимся как свинья, и не понимает всю смехотворную нелепость своих попыток. Тонкие пальцы взметнулись к губам, а глаза распахнулись ещё шире, хотя и до этого казались огромными. Горький тёмный шоколад её радужек жёг его сильнее пламени Лимба, растерянный, застланный мутной солёной пеленой. Обида? Да ему не было дела до её чувств, с чего бы? С чего вообще так сжалось сердце, пропустив удар? И откуда это странное острое желание забрать свои слова обратно? Она не дышала, сдерживая слёзы, но блестящие капли неумолимо блеснули на обескровленных, бледных щеках. Он не понимал, какую струну в ней он так умышленно и жестоко задел, но она лопнула с оглушительно-тихим треском, залив её глаза пронзительной, поглощающей его душу болью. Что он убил в ней? Амира выглядела настолько потрясённой, отведя глаза и скользнув взглядом по цветным пятнам на полу, что Гавриил проклял свой неумолимый жёсткий нрав. Сдержав псевдо-правильный порыв схватить её, шедшую мимо, за руку и удержать, архангел застыл недвижимым изваянием посреди залы. Тихие удаляющиеся шаги за спиной ударами молота вколачивались в череп. Он позволил чуткому слуху прислушиваться к ним до тех пор, пока за ее спиной не захлопнулись Врата Небес. И лишь тогда, подойдя к парадному входу во дворец и разглядывая безграничную облачную даль, он позволил себе со всей силы садануть кулаком в беломраморную стену, вложив всю свою ярость в этот удар.