Лёд не прощает.

      Пелена непонимания окутала всю каюту. Первым решился заговорить Уайлен: — То есть ты хочешь сказать, что являешься ликийской принцессой. О которой я совсем ничего не помню, к слову.       Теперь на них смотрела девушка с почти идеальными чертами лица: более тонким носом, более острыми скулами, пухлыми губами и бледной кожей. Лишь одно осталось неизменным. Глаза. Всё такие же лавандовые, с интересным рисунком. — Да, и на то, что обо мне все за пределами Ликии быстро забудут, я тоже рассчитывала, — с холодным спокойствием ответила Айса. — А я говорил! — хлопнул по своему колену Джеспер. — Я был уверен в том, что ты не та, за кого себя выдаёшь. — Знаю. Тебе бы следовало говорить потише.       Джес отвёл взгляд, потому что это было действительно так. Тогда он и не понял, что за ними кто-то наблюдает, пока он старался отстоять свою точку зрения перед Казом. Вот и он: тот самый запах персика и мяты. — Ты будешь нам мешать выкрасть Александра? — вдруг тихо спросила Инеж.       Айса вдруг застыла, смотря на свои руки. Ещё пару секунд она молчала, но послышались всхлипы. Нина подсела поближе к девушке и убрала часть её волос за спину, чтобы разглядеть лицо. Айса не плакала, она пыталась сдержаться. Она подняла влажные глаза на всех в комнате. — Я буду вам помогать.       Нина нахмурилась, а затем приобняла её. Она слышала слухи о том, что благородный король Дмитрий Муур был тираном своей семьи и подданных. Однако, Нина задала интересующий её вопрос вслух: — Я когда-то слышала, что Дмитрий…— она замялась, но Айса и так всё поняла. — Дмитрий — последний подонок, — посмеялась она.       Пропавшая принцесса даже не осмеливалась называть короля отцом. Девушка осмотрела всех. Они были в ожидании, что Айса расскажет им, что же на самом деле произошло. Однако, сперва лучше было объяснить Инеж, Уайлену и Джесперу, что принцесса вообще существовала. — Айса, можно я расскажу им всё со стороны ликийцев и остальных государств? — спросила корпориалка.       Муур кивнула и решила привести себя в порядок, однако, для этого ей нужна была её каюта. — Ты открыл дверь? — спросила она Каза. — Ещё нет, — сухо ответил тот.       Девушка закатила глаза и кивнула на дверь: — Ты ведь явно всё знаешь, так может откроешь сейчас? — Вы о чём? — спросил Джеспер Каза и Айсу. — О том, Джеспер, что у меня дверь закрыта, и я не могу попасть в свою каюту, но вы сочли то, что я ночевала в каюте у Бреккера из-за холода и сырости на палубе, непристойными вещами, — Айсу будто бы передёрнуло от одной мысли о последней фразе. Она опять выразительно глянула на Каза, чтобы тот открыл ей дверь.       Каз шумно выдохнул и искоса глянул на раскрасневшегося Уайлена, который лишь и смог выдавить: — Простите.       Каз, оперевшись на свою трость, встал и прошёл вслед за белокурой за дверь. Нина же в свою очередь начала рассказ: — Хоть Ликия и скрытное государство, часть завесы они приоткрывали. Про лико-гришей вы и так знаете, однако, почти восемнадцать лет назад случилось так, что в королевской семье родилась принцесса — будущая королева. Когда ей исполнилось три, а её недавно появившемуся брату — один, то девочку испытали. Она оказалась гришом. Ну, и как позже выяснилось, она была лико-гришом. Дар её тщательно скрывали и принцесса была затворницей. Выходила она из дворца лишь по праздникам, — Нина выдохнула и продолжила: — И вот, незадолго до её тринадцатого дня рождения, она пропала. Королевская семья решила, что её украли равкианцы. Так считали и ликийцы, однако, спустя полгода поисков они отчаялись. Помню, тогда наш король был в ярости. В народе до сих пор считается, что принцесса мертва. Но скажешь про это лишь слово при королевской семье — тебе крышка.       Инеж ошарашенно смотрела на рассказчицу, однако, в каюту зашла Айса в своём нежно-коричневом платье, в котором была два дня назад, со словами: — Насчёт последнего не знаю, но kaila точно не любит, когда так говорят, — за ней шёл Каз, она уселась рядом с корпориалкой, а тот — на своё прежнее место. — Кайла? — нахмурившись, спросил Джес, — у тебя же не было сестры, так кто такая Кайла?       Нина и Айса фыркнули, а затем одновременно сказали: — Мама. — С ликийского, — дополнила Муур. — Ты всё рассказала, Нина? — спросил Каз, переводя взгляд на Зеник.       Та кивнула, а значит, и Айсе настало время рассказать свою историю: — О, Матерь, — она сглотнула и начала рассказывать: — Как только меня тестировали, Дмитрий начал вести жестокие тренировки, буквально каждую свободную секунду я должна была посвятить снегу, льду и прочей ереси. Однако, когда мне было пять, и Александра уже тоже испытали, и он оказался лико-гришом, отец захотел узнать, как можно ещё больше развить наши силы без усилителей. Как это сделать он не узнал, но зато какой-то учёный из Шухана сказал ему, что при помощи одной инъекции можно подчинить гришу силу другого ордена. Дмитрий выкупил рецепт этого вещества, и по сей день в недрах дворца сотни фабрикаторов изготавливают их для новых лико-гришей. Отец решил, что раз я взойду на трон, то у королевы должно быть две способности подчинить себе необычную малую науку. Тогда в Равке корпориалов не обучали портничеству, потому gaten решил дать мне именно эту способность. Александр же стал полу-инферном. — То есть он всё-таки может навредить? — спросил Каз.       Айса кивнула, а потом продолжила: — И вот, в один, не скажу, что очень прекрасный день, я не смогла перекроить цвет глаз моей подопечной, отец избил меня, чуть ли не до смерти, — она нахмурила брови и отвела взгляд от сожалеющих глаз Инеж, — тогда-то я и поняла, что прежним он не будет. С тех пор он бил и меня, и Александра, но самое ужасное — он бил маму и всех придворных.— затем девушка прошептала себе под нос: — Firl. — Так, а почему тебя считают погибшей? — спросил Уайлен, избавляясь от тишины, закутавшей всю каюту, будто в тёплый кокон. — В последний раз, как только я снова не смогла изменить цвет глаз Валери, моей подопечной, он приказал принести розу Ликии.       Джеспер перебил девушку: — Он подарил тебе цветок и сказал, что это всё розыгрыш? — Уайлен пихнул его. — Роза Ликии — та же плеть, что и для наказаний, но с шипами, — девушка посмеялась в то время как все, затаив дыхание, надеялись, что события развернулись не так, как они думают, однако, прошлое было именно таким: чертовски болезненным и нисколько не щадящим это хрупкое создание — надежду всей страны, — Матерь и не могла такого представить: меня выпороли, как преступницу, посреди тронного зала. А мне было лишь двенадцать, — она продолжила смеяться, пока истерический смех не перерос в рыдания. Ещё с детства она стала осознавать, что перед отцом не стоит показывать слабость: он тебя раздавит, словно цветок, растущий в Королевском Саду посреди снега. Сколько бы целитель не восстанавливал тебя и твои шрамы, твоя душа была изранена Розой Ликии. Только вот в чем парадокс: душа Айсы была не была из тонкого фатина, который рвётся на лоскутки от каждого удара, — она была из фабрикаторской стали, которая впитывала в себя лишь силу от удара, а боль возвращала рекошетом.       Айса просидела три минуты с содрогающимися плечами и слезами, тёкшими без остановки. Каз вдруг неожиданно нежно сказал: — Хочешь, я помогу тебе его прикончить?       Девушка подняла на него взгляд, усмехаясь, но лишь слегка.       Айса лишь кротко кивнула, а потом принялась промакивать свои влажные глаза пальцами. Меж тем, она продолжила рассказ: — Виктория, мать Валери и моя личная служанка, помогла мне дойти до покоев. Придворная целительница помогла с ранами, и тогда мне и пришла в голову мысль о побеге. Как раз скоро бы в городе отмечался день весеннего равноденствия. Это был мой шанс. Тогда, через несколько дней я пробралась через пост охраны, — она глухо посмеялась, — эти олухи совсем не следят за теми, кто выходит из дворца. Они думают, что раз внутрь их пропустили — значит всё отлично и перепроверять смысла нет. Слава Матери, что меня не заперли в башне! Я перекроила себя под мою подопечную и запросто ушла из дворца, прихватив парочку одеял. — Но у тебя же не получается кроить глаза, почему они даже не обратили внимания? — спросил Уайлен. — А вы думаете почему сейчас охрана проходит жестокие тренировки? После моего побега папочка забеспокоился, что и Александр удерёт, потому и охрану сделал жёстче. До этого практически любой ликиец мог запросто проникнуть во дворец, если знал парочку секретов. — А зачем тебе одеяла? — поинтересовалась Инеж. — Если я отвечу — вы будете смеяться. — Ты же понимаешь, что тебе всё равно придётся рассказать? — спросил Каз, смахивая со своего набалдашника несуществующие пылинки.       Она презрительно глянула на него из-под бровей, но ответила: — Я плыла, укутанная в одеяла. — И что в этом необычного? Мы только приближаемся к Ликие, а мне уже холодно, — заметил Джес. — Я плыла на льдине, — уточнила Муур. — Ты плыла в двенадцатилетнем возрасте на льдине больше, чем неделю, в Керчию? Звучит как шутка, — сказал Бреккер, недоверчиво нахмуривая брови. — Я плыла меньше недели, в Равку. Но хочу сказать, что это были сложные пять дней. Я растягивала еду, которую пришлось спрятать от охраны в складках одеял. Каждую секунду я рисковала наткнуться на фьерданские судна. Я рисковала своей жизнью, но только бы не возвращаться туда. Как только я приплыла в Равку, то по-настоящему осталась одна. Я сидела на пристани в Ос Керво несколько дней, воруя у прохожих, чтобы накопить на еду. Но один раз меня словили. Это была Эмили. Она направлялась в Кеттердам и, увидев грязную меня, она предложила поехать с ней. Я, конечно, не сразу, но доверилась ей. Она только спустя пару месяцев узнала о том, кто я такая. Мы с Милс жили в её квартире в Клепке, и она решила устроиться в клубе до того, как удочерила меня официально. Поэтому, Каз, ты и не видел меня в графе «дети». Только потом, когда ей исполнилось восемнадцать, мы стали настоящей семьёй. Ну, вот, жизнь привела меня сюда, удивительно, правда?       Все молчали, а потом Каз спросил: — Ты знаешь, как попасть во дворец?       Девушка помолчала, а затем пришла к очень сложному для неё решению: — Мне же исполняется восемнадцать по приезду. Я, по ликийским законам Совета, могу подать прошение о перенятии престола, но перед этим мне стоит рассказать Совету, кто такой на самом деле Дмитрий. А значит, и встретится с ним лично.