Лёд не прощает.

      Инеж сидела скрестив ноги на свой сулийский манер. Нина металась по комнате с криками о безответственности и глупости. Девушка с порога оценивающе осмотрела руки ликийки, обтянутые в чёрную кожу. Она звонко засмеялась, а потом была готова прибить Айсу за её, начинающие превращаться из светлого в абсолютно красные, кисти. — Ты отмороженная! Зачем было совать свои руки в снег, мало ли какая там гадость была. — Насчёт отмороженной не соглашусь!— посмотрела Муур на Нину исподлобья, пока присаживалась на кровать, рядом с Инеж.       Корпориалка посмотрела на неё осуждающе и, присев на табурет напротив неё, притянула её за оголённые запястья.       Девушка призвала свою силу из недр её души, пытаясь затронуть лишь ту часть, что осталась в своём первозданном виде. Спустя мгновение Айса почувствовала покалывание прямо на месте, где раньше было розоватое пятно. Нина опустила их сцепленные руки к себе на колени и, уже не без улыбки, заговорщески спросила: — Так, мы уже третий день в отеле, а значит вы с Бреккером ночуете в одном номере столько же. Неужели этого было достаточно, чтобы этот малолетний ворюга настолько раскрепостился, что отдал тебе ту вещь, без которой я его не видела за всё наше сотрудничество?       Да, они звали это сотрудничеством, потому что никто из них не взял бы на себя честь назвать тяжёлое и очень ответственное слово "семья". Все знали, что они давно переступили грань дружбы. Странной, но дружбы.       Пунцовый румянец проступил на щеках принцессы и она медленным, как шуханская гремучая змея, движением вытянула свои руки из хватки Зеник. Муур нехотя, но всё же заговорила, а Инеж, будто хищник, притаившийся в кустах, ждала ответа. — Мне кажется, что вы очень недооцениваете Каза в его способности чувствовать. Он наоборот чувствует слишком много, поэтому не разберёшь, что с ним творится. — Девушка упёрла свои локти в колени, а на кулаки положила подбородок, устремив свой взгляд в пустоту.       Нина закатила глаза, но не от того, что усомнилась в словах подруги, а лишь потому, что она знала это на уровне подсознания, но думала, что ей кажется. Она думала, что Каз вообще не имеет возможности проявить эмоции, так как в этом случае он, суровый, как ликийский ледник, растечётся лужицей и от парниши останется лишь его дурацкие перчатки да трость.       Инеж, которая до этого напряжённо молчала, вдруг неожиданно решила прокомментировать ситуацию: — Каз пережил многое, он намного слабее, чем может показаться. Его зовут ублюдком из Бочки и совершенно правильно делают. Бреккеру отлично подходит это описание. Он жесток, в некоторых моментах безумен, бессердечен, но лишь потому, что все его привыкли видеть таким, — она немного помолчала, будто подумывая как правильно стоит продолжить, — возможно, лишь я это увидела, но с Айсой Каз тоже был холоден и даже жесток, потому что она была очень вспыльчивой.       Айса стыдливо прикрыла глаза, вспоминая, как приморозила парня к палубе. Нина посерьёзнела и теперь без тени усмешки слушала Призрака, которая была мудрой, возможно, даже слишком для своих лет. — А сейчас взгляните на то, что делает Каз. Как только ты начала делать первые шаги к перемирию, то он мгновенно изменился. Конечно можно было бы свалить это всё на его ответственность перед заданием, но ради дела Каз не стал бы отдавать вещь, которую не снимает при посторонних.       Красноречивое молчание разлилось тёплым молоком среди девушек. Оно обволакивало каждую из них, но по-разному.       Сердце Айсы ойкнуло, во что она сразу и не поверила. Быть может это и был знак, что Каз Бреккер, известный как Грязные руки, стал ей больше чем напарник. Она поделилась с ним секретом, она готова пойти навстречу его скверному характеру.       " — Друзьями мы так и не стали."— Печально заметила девушка. Она знала, что ему к чертям не нужна дружба с ней, раз он до сих пор не согласился. Так что за чувство, гнетёт её?       Инеж наблюдала за реакцией Нины и Айсы. Нина почему-то заговорщески смотрела на принцессу, а та лишь продолжила сидеть и смотреть в пустоту, но взгляд Призраку показался более осознанным, чем прежде.       Нина хлопнула в ладоши и предложила разойтись, так как она кошмар как хочет выспаться.       Айса, подойдя к двери и обернувшись, шепнула: — Ditri kalu.       Нина шепнула ей в ответ: — Fre ditri, — а затем подмигнула.       Что бы ни значил этот её жест, ликийка улыбнулась, закрыла дверь и направилась к их с Бреккером номеру.       Когда Айса тихо отворила комнату, то заметила огонёк от светильника и Каза, коршуном нависшим над столом. Девушка попыталась тихонько закрыть дверь, но до того, как она дотронулась до двери, он сказал: — Если хочешь напугать меня, то спешу огорчить. Меня уже ничего не пугает в этой чёртовой стране.       Муур повернулась к нему и улыбнулась. Она обнаружила его в новой чёрной шёлковой рубашке и брюках.       "— Переоделся после этого вонючего бара, говнюк."       Каз также отвлёкся от работы и обернулся на неё. На его лице, о, Матерь, сохрани, светилась совсем не наигранная улыбка, а запястья были, на удивление, оголены. Лицо девушки наверняка излучало странную гримасу удивления и ступора. Она кое-как заставила себя пройти дальше, а затем скинуть свой плащ, который изрядно потрепался. Каз наблюдал за ней, а Муур делала вид, будто этого и не замечает.       Принцесса сунула руку в карман её плаща и достала оттуда перчатки, которые принадлежали Казу. Она осторожно подошла к нему и как-то виновато протянула их. Бреккер серьёзно наблюдал за ней, а потом расхохотался.       Айса недоуменно посмотрела на него, а он так и продолжал смеяться. Его смех напоминал ей трение камня о камень, он был таким же жёстким и ледяным.       Недоумение Муур медленно перетекало в раздражение. Она недовольно закатила глаза, а потом кинула его перчатки на стол и медленно удалилась к своей постели. Каз резко оборвал своё веселье и встал. — Эй, Муур, ты чего?       Она вскинула брови: — Чего я? Это ты почему так бессердечно относишься ко мне? Ты бы знал сколько мне наговорили! Мне действительно стало стыдно, потому что беспардонно забрала вещь, которую ты, по слухам, чуть ли не боготворишь. А когда я, сгорая от стыда, прихожу — ты начинаешь смеяться.       Каз нахмурился уже на половине предложения. Он обошёл её длинные ноги, водопадом стекающие с обрыва кровати, а затем сел рядом. Молчание, спустя минуту, переросло в тихий голос Бреккера: — Перчатки — это мелочь, которую я могу заменить в любой момент.       Он и сам не знал, почему решил, что ей интересно и, что она не осудит его. Ему просто показалось, что человек, потерявший за малый срок всех своих родных, сможет понять его боль, или хотя бы попытаться. Однако, даже если ей было глубоко плевать на его историю, то пути обратно не было, так как Айса повернула голову в его сторону и словила его взгляд в аметистовую ловушку. — Если хоть на мгновение я почувствую под своими руками чью-то кожу, то мне будет больно, — выпалил он, сам не осознавая, что несёт.       Девушка нахмурила брови: — Это — болезнь? Вирус? Инфекция?       Каз болезненно усмехнулся и тяжело вздохнул: — Если бы, ваше Высочество. Это — жизнь.       Айса без задней мысли положила руку на его плечо, как в обычной попытке кого-то утешить, но тут же одёрнула себя. Он просто взглянул ей в глаза и увидел сожаление.       Каз, будто бы впервые за все эти двенадцать лет побывал на исповеди. Но его слушали не святые, а одна маленькая девочка, поджавшая колени к себе и периодично вытирающая сурьму, полностью потёкшую и размазанную под глазами.       Он рассказал настоящую историю о том, как он повёлся на заводных собачек, о том, как не мог заснуть, изучая фокус, о том, как играл с подставной дочерью Пекки и считал её прекраснейшей девочкой в его жизни, о том, как заболел с братом огненной оспой, и их похоронили на Барже Жнеца, о том, как, ненавидя себя, плыл на трупе брата. Он рассказал о том, как Ритвельд стал Бреккером.       Айса устремила взгляд на его перчатки. Они стали поводом для ужаснейших слухов, в которые она, как дура, верила. В её сознании промелькнул единственный момент, на который она и не обратила внимания. Как же болезненно и одновременно удивлённо смотрел на свои руки Каз, когда она осталась у него в каюте и чуть не заморозила его, но он остановил её голыми руками. Девушка и подумать в тот момент не могла, какие ниточки его сознания затронула.       Бреккер, чудом закончивший свой душераздирающий рассказ, сел, вперив свой взгляд за окно, сверкающее морозными узорами.       Айса будто бы решила умыться собственными слезами. Она понимала, каково это. Едва девушка это осознала, то другая мысль врезалась в её черепную коробку. Ничерта Айса не знала. Она ушла из семьи с минимальными потерями. А Каз, в свою очередь, остался один и без всего. Он едва ли был жив. От одной этой мысли слёзы чаще забегали струйками по её щекам.       Вдруг шёпот парня раздался посреди комнаты. Так тихо, что на секунду Айсе подумалось, что она вообще бредит, и шёпота не было. — Не плачь, принцесса. Горем делу не поможешь. — Каз, — тихонько выдавила Айса.       Он лишь обернулся в её сторону и с непонятной нежностью взглянул на девушку. — Я даже не знаю, что сказать. До этих пор мне не приходилось никого подбадривать в таких ситуациях, но я надеюсь, что тебя согреет мысль о том, что я считаю тебя очень добрым человеком.       Он дёрнулся, как от пощёчины, и вдруг полностью развернулся к ней и чуть ли не зарычал: — Почему ты такая тошнотворно-добрая? Если хочешь знать остальное, то давай расскажу. Я могу поведать о том, как отрезал по одному пальцу у девочки, которая притворялась дочкой Пекки, или же расскажу, что сделал с этим чёртовым продавцом и его идиотскими собачками! И как они медленно издавали свои последние вздохи.       Айса даже не вздрогнула, а просто тихим тоном произнесла: — Нет, тебе есть дело до остальных, твоих друзей, а значит ты — добрый человек.       Он не знал почему вообще хочет, чтобы она отстранилась, не лезла к нему, но он также не знал почему он протянул свою совершенно голую руку ей.       Айса отупело на неё посмотрела, но спустя мгновение приобрела странную полуулыбку и просунула свои тонкие пальцы через промежутки между его. Пока он не одумался, она накрыла сплетение пальцев своей ладонью и положила на своё колено.       Каз хотел было скривиться по привычке, но не почувствовал схожих ощущений, как во время касания Инеж по случайности. Из них — только небольшое укачивание. Он взглянул на их сжатые ладони, а затем медленно поднял свой тёмный затуманенный взгляд на обеспокоенную принцессу.       Ей казалось, что ниточка внутри Бреккера оборвалась, но нет. Он также сидел и смотрел на неё, только немного ухмыляясь.