***
Гафа заскользнула в окно кабинета на крыше. Призрак тут же выхватила два кинжала из набедренных ремней, оглянулась по сторонам: весь стол был забрызган каплями бордовой крови, на стене красовалась линия того же цвета, а ближе к выходу простирался точный кровавый след, такой же, если бы тело попавшего под раздачу бедолаги протащили из середины кабинета, совсем не утруждаясь взвалить его на спину. " — Пресвятая Елизавета, пусть с этим придурком всё будет хорошо." Инеж призрачной поступью прошагала к выходу из кабинета Каза и также тихо вышла на лестницу, которую так не любил Бреккер. Тут и там валялись полуживые Отбросы, которых Инеж знала дольше, чем Уайлена или Нину, но она абсолютно нигде не видела живого или даже мёртвого Бреккера. Призрак в полной и особо гнетущей тишине спустилась к самому основанию лестницы. За седой головой в тёмно-лиловой шляпе с павлиньим пером, которая явно принадлежала Перу Хаскелю, скрывалась полуживая фигура Бреккера. Пару костей было переломано, фиолетовый синяк пестрел на скуле, а по трости, итак перепачканной в бордовом цвете, катилось пару капель свежей крови бедолаг, лежащих в ногах Каза. — Знаешь, старик, я долго терпел, но, видимо, ты в прошлый раз не понял. Я не собираюсь плясать под твою дудку. Ты уже давно растерял свою былую славу, так что Отбросам нужен новый генерал. Уходи и забирай свой посмешищный гардероб. Нигде в Кеттердаме или где-либо ещё в Керчии не жди помощи. Ясно? Голос Каза звучал громко и угрожающе. Инеж заворожённо рассматривала его избитое лицо. Обычно Бреккер говорил таким же тоном, но в этот раз было что-то более мощное, более могущественное. Очевидно, всё прошло не по плану: Вороны надеялись на то, что Хаскелю собственная жизнь важнее семи миллионов крюге, однако, он решил всё же рискнуть, вот и поплатился. Пыхтя от злости и проклиная Бреккера на чём свет стоял, Пер ушёл из убежища Отбросов. Инеж взглянула на Каза, из носа и губ которого струилась кровь. — Вопрос с Александром решён. Я думаю, что будет безопаснее, если он будет на территории Отбросов, да и к тому же Фонти будет в двойной опасности, если к ней подселят ещё и принца. Гафа кивнула, ведь не видела решения рационельнее, чем то, что предложил Каз. — Довести до Нины? — коротко и лаконично спросила она, не размениваясь на любезности, как и обычно. —Сам доползу, — на удивление, с улыбкой сказал он. Сам факт того, что ты получил улыбку (хоть и с кровавым оттенком) от Каза Бреккера, являлся в Бочке чудом, если не мифом. Уходя, Призрак успокаивающе кивнула и сказала: — Она в безопасности. Бреккер нарочито равнодушно кивнул, но внутри у него полегчало, будто кто-то снял тяжеленный груз. Она в порядке. Ей окажут нужную помощь, которая ей необходима.***
— Что ты сделала?! — воскликнула Милли, вскакивая со стула. Помешивая одной рукой чай, Муур разместила подбородок на своём кулаке и промямлила: — Согласилась на сделку с Грошовыми львами, была обманута, затащена в трюм корабля Отбросов, напилась до потери памяти, случайно раскрыла свою личность, приплыла в Ликию, поговорила с Валери, напомнила отцу о моём существовании, ворвавшись во дворец в своё совершеннолетие, украла брата, схлопотала пулю под рёбра, а ещё — самое главное — безнадёжно влюбилась. Так что тебе конкретно интересно? Да, правильно решила Айса, что следует умолчать о собственной смерти, ведь Эмили уже хватил удар. И к тому же: она почти и не соврала. Да и версия про выстрел вполне не противоречила нынешнему состоянию Муур: рёбра неимоверно болели, даже после того, как Джес вытащил пулю, через боль, рыдания и бешеный взгляд Бреккера, кости всё равно ныли при резких движениях или перед дождём. Милли была молодой девушкой, но именно в тот момент Айсе показалось, что она была самым старым и ворчащим человеком в её жизни. Вместо предполагаемой многочасовой тирады, в разговор вступил Тео, чтобы дать жене остыть: — Давай начнём с того, какого чёрта ты полезла к Грошовым львам? Айса нахмурилась: — Я же объяснила, что они обещали помочь. Теодор тяжело вздохнул, потирая переносицу пальцами и закрывая глаза: — Нет, Айса, я имел ввиду, почему ты не рассказала нам?! Я, конечно, понимаю, что он твой брат и условия у него там не самые лучшие, но ты подумала о том, что будет с нами? Муур подняла бровь, не улавливая ход его мыслей, в ответ на что получила ещё один тяжёлый вздох. Теодор провёл рукой по своим ярко-красным волосам татуированной рукой и наконец-то прекратил свои метания по комнате, находя точку опоры в виде соседнего от жены стула. Вот теперь Айса почувствовала себя провинившимся подростком, которого на кухне отчитывают родители. — Слушай, мелкая, ты же в курсе, что мы с Милли Отбросы? Так вот, ты подумала, что будет со мной или с ней, если о твоей связи с Львами узнает старик? Или того хуже Бреккер? Они же нас грохнули бы, если бы прознали. Муур резко перестала помешивать чай и упёрла взгляд в чашку, однако, через пару секунд опомнилась и сказала: — Ну, это же не вы связались с этими ублюдками, а я. Милли наконец-то подала свой тихий грустный голос: — Но ты же наша дочь. Удар под дых. На глаза Айсы накатились слёзы, а Теодор точно решил её добить: — Да, Айса, мы хоть и ведём себя, как твои друзья, но ответственности за тебя мы ощущаем не меньше, чем если бы ты была нашей дочерью. Спустя пять бесконечно долгих секунд Муур подняла на них свои мокрые глаза и прошептала с какой-то странной улыбкой: — Бреккер уже знает. Милли ошалело уставилась на неё, рефлекторно хватая Тео за руку. — Он ничего не сделает. Глаза Теодора, казалось, вылетели из орбит. — Я же сказала, что нашла человека, которому доверю даже свою жизнь. Значит и ваши смогу, потому что роднее вас, брата и матери у меня никого нет. Тео в сотый раз тяжело вздохнул: — Только Бреккера нам в зятьях не хватало…