-1-
История с Нейтом началась на последней неделе седьмого класса. В конце весеннего семестра в южной части страны держалась на удивление тёплая погода, и Питер чаще обычного прогуливал уроки. В последние недели учёбы ему ещё меньше хотелось томиться в классе, в особенности когда всё вокруг — разбитые просёлочные дороги, сероватый песок на прибрежной полосе, ровные ряды приземистых летних домиков у набережной, расшатанный пирс — заливали золотым светом солнечные лучи. В тот день он купил в круглосуточном киоске большую бутылку апельсинового сока и решил пройтись до пляжа. Людей на близлежащей парковке и на берегу почти не было (хотя их почти не было и в разгар туристического сезона, потому что лондонцы предпочитали куда более благоустроенный Клэктон), только пожилая женщина выгуливала пса вдоль побережья, а маленькие дети строили замок из мокрого песка, ракушек и сухих колосьев. Пухлая рыжая девочка пыталась испачкать одежду брата грязными ладонями, но он сердито её отталкивал. Питер думал было подойти к ним и разломать замок со всеми нелепыми украшениями, просто чтобы кому-нибудь досадить, но потом заметил, что за игрой детей наблюдает высокий мужчина с внушительными бицепсами под мятой футболкой, и решил в это не ввязываться. Питер кидал в воду камушки, чтобы они отскакивали от поверхности как можно большее количество раз, пока ему не надоело. Потом несколько раз попытался спугнуть смешную толстую чайку, которая надеялась ухватить у редких туристов чипсы; она каждый раз улетала и начинала сердито горланить. На улице дул прохладный ветер и трепал короткие волосы на его макушке, но солнце при этом приятно грело. Он подумал про Эштона и в очередной раз пожалел, что друг наотрез отказывался прогуливать — ему недавно исполнилось двенадцать, а он оставался всё тем же пай-мальчиком. Но сегодня у Питера было в кармане кое-что замечательное; ему удалось стащить у мамы парочку сигарет «Ламберт и Батлер», и он собрался предложить Эштону закурить. Конечно, сам Питер и раньше пробовал курить, но собирался соврать, якобы он ни разу не закашлялся и у него сразу всё мастерски получается. Питер собирался рассказать обо всём другу, когда наконец около полудня заявился на урок истории. Он напустил на себя смущённый вид и сказал, что следил за больной бабушкой, но все рассмеялись, потому что знали, что он бессовестно врёт: он был последним мальчишкой на свете, которому поручили бы уход за престарелыми родственниками. Питер начал протискиваться к своему привычному месту у окна, но учитель попросил его пройти в конец класса и занять свободное место рядом с Элисон МакГинн. Он попытался возразить, но учитель мягко урезонил его: — Вы ведь сможете пообщаться после уроков, верно? Возразить было нечего, и тогда золотой мальчик Нейт Батлер повернулся к Питеру и сказал громко и язвительно, глядя ему прямо в глаза: — Они не могут расстаться ни секунду. Они любовники. Вот он. Взрыв смеха. Учитель быстро успокаивает класс, все дети — толпа двенадцатилетних сорванцов — тихо посмеиваются и переглядываются, но продолжают записывать даты под диктовку. Урок продолжается, но Питеру кажется что все его внутренности замёрзли; всё его тело будто бы сжалось от страха, а сердце бешено колотилось. Смех был предсказуемым. Нейт Батлер мог сказать что угодно, и даже если шутка неудачная, все обязательно засмеются, как по взмаху волшебной палочки. Казалось, все девчонки в классе когда-то были в него влюблены. Надо сказать, что чаще всего он практически не замечал Питера — всем в классе было известно, что он может здорово накостылять за такие выходки, и Нейт предпочитал с ним не связываться. Однако эту шутку он мог произнести безнаказанно. Если бы Питер вспылил и начал яростно всё отрицать, прервав урок, ни у кого не осталось бы сомнений, что Нейт задел его, а стало быть — сказал правду. Питер отлично знал правила игры, он умело трепал нервы своей матери чуть ли не с младенческого возраста. Обратить на это внимание — значит проиграть. Конечно, он не мог допустить таких издёвок: он хотел быть футболистом, знаменитым спортсменом, подобные слухи могли разрушить всё, к чему он стремился. Их иногда поддразнивали подобным образом в младшей школе, потому что они с Эштоном постоянно держались вместе: сидели за одной партой, ждали друг друга в столовой, играли только вдвоём, а иногда приходили на уроки физкультуры в одинаковых футболках. Когда они были детьми, Питера совсем это не заботило. Но сейчас он осознавал всю серьёзность положения: Нейт пользовался популярностью, а ещё посещал тренировки в том же клубе, что и он. Если этот слух распространится, с футболом можно покончить: другим спортсменам будет некомфортно находиться с ним в раздевалке, и они будут ему не рады, даже если он станет играть как Дэвид Бэкхем. Учиться оставалось всего несколько дней, и Питер решил, что за лето обязательно что-нибудь придумает. И если до этого он переживал из-за того, что Эштон уедет на всё лето отдыхать на Майорку, то теперь испытал от этого странное облегчение. В любой другой момент он бы разозлился необходимости сидеть с Элисон. Она была тучной и прыщавой, совершенно не умела ладить с другими и всё время смеялась невпопад. Если она пыталась пошутить, в классе обычно застывало гробовое молчание. К тому же, Элисон была в него влюблена. Дело было в том, что пару лет назад они несколько раз гуляли вместе. Эштон с отцом уехали закупаться в «Тёрнер Райз» — огромный торговый центр в Колчестере. Сначала Питер тоже собирался поехать, потому что обожал этот торговый центр: он был там с мамой всего один раз, когда ему было пять, потому что ей понадобилось заменить всю кухонную утварь. Особенно ему понравился строительный магазин, где пахло опилками и спиртом, а на стенах висели разные инструменты, которые можно было снимать и рассматривать. Но Эштон сказал, что его мама хочет пройтись по магазинам одежды, а ожидание у примерочных для Питера было равносильно пытке, поэтому он остался дома и вышел погулять у заброшенного скейт-парка. Когда-то давно, ещё в восьмидесятых, там были оборудованы горки и площадки для тренировок, но с годами всё заросло сорной травой, а граффити сильно выцвели и были зарисованы поверх куда менее искусными нецензурными надписями. Питер не умел кататься на скейте, но ездить на велосипеде по этим горкам тоже было классно — главное не упасть и не расшибить локти и колени о бетон. На лавочке близлежащего сквера Питер заметил Элисон. Одноклассница читала книгу — «Хроники Нарнии» или что-то вроде того. Элисон его нисколько не интересовала, но зато она периодически поглядывала в его сторону, и Питер решил немного поиграть на публику: скатывался с горки так быстро, что казалось, он не успеет затормозить и вот-вот упадёт или врежется. Ему нравилось тормозить так, чтобы резина противно скрипела и оставляла на земле чёрные следы. — Ну ты даёшь! — сказала наконец она. — Хочешь попробовать? — спросил он. — Это легче лёгкого. — Я не умею кататься на велосипеде, — смутилась Элисон, и её пухлые щёки залились краской. — Да чему тут учиться! Садишься — и едешь. — А вот и есть чему, — пробубнила она. — Ну, вставай. Иди сюда. Спорим, ты научишься за час? Элисон посмотрела на него с долей сомнения, но потом всё же встала и направилась в его сторону. На ней была футболка с «Тоталли Спайс», и в другое время он непременно сказал бы, что футболка отстойная, но тогда над его шуткой всё равно некому было смеяться. Если бы рядом был Эштон, Питер непременно подколол бы и его, потому что друг тоже иногда тайком смотрел девчачьи мультсериалы и сильно злился, когда ему это припоминали. Сначала Элисон боялась отрывать ноги от земли и несколько минут ему пришлось убеждать её, что велосипед не упадёт, если она вовремя начнёт крутить педали, и повторять, что он будет его придерживать. Она неуклюже забралась на сиденье и нерешительно оттолкнулась. Первое время получалось отвратительно, и Питер ходил рядом и терпеливо всё объяснял. В конце концов, она начала крутить педали гораздо быстрее, так, что ему пришлось перейти на бег. В какой-то момент он отпустил багажник, дал Элисон отъехать на несколько метров и крикнул вослед: — Ты только не пугайся, но я тебя не держу. Не забудь, педали назад — и он затормозит. Элисон обернулась на голос, испугалась, что привычная поддержка исчезла, проехала ещё метров десять, а потом резко затормозила носками кроссовок, поднимая сероватую пыль. Но когда она обернулась на него, в её взгляде застыл восторг и признательность, и она сказала: — Спасибо. Кажется, у меня получается. На этом всё должно было, в понимании Питера, закончиться: он был не против научить её кататься на велосипеде или поболтать, когда рядом нет лучшей компании. Но с того дня Элисон не давала ему прохода. Она садилась рядом с ним в автобусе и занимала место Эштона, если он отпрашивался с уроков; менялась с другими девочками, чтобы попасть с ним в одну команду на физкультуре, покупала для него сладости, ходила следом за ним по школьному коридору, как бы случайно оказываясь в том же месте, и Питер попросту не знал, куда от неё спрятаться. Это продолжалось вплоть до седьмого класса. На одном из уроков физкультуры он задержался с Честером Дорси, чтобы потренироваться забивать голы. Но когда они вместе выходили со стадиона, к нему подошла Элисон и как бы невзначай спросила: — Ты не хотел бы прогуляться со мной сейчас? Питер не мог не заметить, что она старалась выглядеть хорошо. На ней была новая юбка, а тёмные волосы собраны в аккуратный хвост. Но это всё ещё была Элисон — отвратительно неуклюжая, которая на него смотрела со счастливо-предвкушающим выражением лица. — Ты шутишь что ли? — хмыкнул он. — Нет, я… — Да ладно, Элли, никуда он с тобой не пойдёт, — отмахнулся Честер и направился в сторону раздевалок. — Как и никто другой в нашем классе, — добавил Питер и последовал за ним, лениво пиная перед собой футбольный мяч. Элисон окинула его печальным взглядом, напоминая при этом брошенного щенка. Только это вызывало у него не сочувствие, а банальное раздражение. Он не понимал Элисон. Ему казалось, что всё очевидно — он просто хочет, чтобы она наконец отлипла от него. Но чем чаще он называл её «толстозадой коровой» или Джаббой, тем усерднее она пыталась добиться его внимания. Элисон придвинула свой стул поближе к нему, и Питер отгородился от неё локтем, сделав вид, что прилежно пишет. Он думал о выходке Нейта весь урок и во время обеденного перерыва, когда они с Эштоном разместились на столиках для пикника и достали одинаковые контейнеры для сандвичей с ветчиной, которые заботливо собирала Шэрон. Питер просил её не беспокоиться лишний раз, но она всё равно их передавала. Один из друзей Нейта на пару классов старше — Стивен Брайант, выразительно рассмеялся и подмигнул, когда увидел их вместе. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Эштон. Он накрыл его ладонь своей, как делал сотни раз до этого, и Питер вздрогнул, отдёрнул руку и торопливо огрызнулся: — Со мной всё отлично. Эштон изумлённо вскинул брови, и Питер прочитал на его лице такое искреннее беспокойство, что ему стало ещё больше не по себе. Может быть, Нейт тоже это заметил? Питер думал об этом, когда помогал маме с покупками и выкладывал на ленту пластиковые упаковки салата, мешки картофеля, любимые кукурузные хлопья Чарли и несколько банок консервированных бобов в томате. Он думал об этом, пока корпел над сочинением по «Обитателям холмов». И перед сном, когда небо над улицей окрасилось в нежно-розовый, а потом в бордовый. Он сидел на подоконнике и наблюдал, как сосед паркует свою машину, как стая ворон пытается разорвать мусорный пакет, как покачиваются на ветру розы на соседнем участке, и молился, чтобы к завтрашнему дню никто ничего не вспомнил. Но если Нейт был самым популярным мальчиком в классе, то Питер всё ещё превосходил его на футбольном поле. Тренер в местном клубе отзывался о нём восторженно и утверждал, что ему редко попадались такие упорные молодые люди. Они с Нейтом регулярно пересекались на занятиях — по понедельникам, средам и четвергам, и к середине июня Питер начал замечать, что одноклассник иногда заговаривает с ним, а пару раз одобрительно комментировал его технику игры и новые кроссовки от «Найки». Нейт иногда жаловался, что живи они в городе покрупнее, давно играли бы в «нормальном клубе», «по-настоящему». Но Питер любил это место. Они действительно занимались в старом зале, одно из окон в котором было выбито, поэтому зимой там становилось так холодно, что начинали стучать зубы от океанского ветра, сквозившего сквозь разбитые стёкла; летом, напротив, в зале было душно и воздух становился густым, как сливки, и казалось, что взлетающий от ударов мяч разрезает его тёплую пелену. Но он играл за этот захолустный клуб с не меньшим упорством, чем мог бы играть за «Астон Виллу».-2-
Им с невероятным трудом удалось забить единственный гол игрокам из Колчестера в последней игре в этом сезоне, но победа осталась за ними. После церемонии награждения вся команда около получаса дожидалась автобуса, и, оказавшись в салоне, Питер разместился на задних сиденьях, собираясь вздремнуть. Он свернул олимпийку и положил её на подлокотник, когда заметил, что в конец автобуса проходит Нейт, переступив через чьи-то спортивные сумки. Одну из них, оставленную посреди прохода, он просто отшвырнул ногой. Волосы Нейта были аккуратно уложены, как будто он не бегал только что девяносто минут, а отдыхал на скамейке запасных, потягивая минералку со льдом. Питер иногда ловил себя на мысли, что есть в нём что-то искусственное, как будто кто-то изначально создал совершенной каждую его черту, начиная от тонкого, прямого носа и заканчивая пронзительно-голубыми глазами. — Это место не занято? — спросил Нейт. — Нет. Конечно, нет. — Питер торопливо сдвинул на пол пакет, в который сложил мятую форму и футбольные бутсы. В присутствии Нейта он ощущал себя не в своей тарелке и начал волноваться, не пахнет ли потом его футболка и не заметит ли одноклассник пятно от травы на спортивных штанах. — Отличная игра. — Спасибо. Но большую часть сделал Джереми. — Джереми Спрингер — полный идиот. Он проебал несколько игр в прошлом сезоне. Я думаю, ты был бы гораздо лучшим капитаном. Эта похвала заставила его растаять, хотя он не имел ровным счётом ничего против Джереми. Питер был рад заслужить его одобрение, даже предполагая, что одноклассник, вероятно, попросту ему льстит. Нейт умел расположить к себе, и никто не замечал негативных черт его характера за приятной наружностью и широкой улыбкой — брекеты ему поставили ещё в одиннадцать лет, и в то время как остальные боролись с акне и вычищали скобки на зубах перед сном, Нейт Батлер уже все эти неприятные этапы давно преодолел, как будто нисколько не затронутый типичной для этого возраста неуверенностью в себе. Они ещё раз обсудили игру, а потом молча ехали вдоль Сейнт-Джонс-роуд, миновав которую, автобус наконец свернул в сторону Джейвика. Питер увидел знакомую зелёную вывеску автозаправки «Би-Пи Коннект», здания шиномонтажа и придорожную закусочную, вокруг которой были разбросаны ветром пластиковые стулья, одноразовые стаканчики и пакеты из-под сока. Определив, что ехать оставалось около получаса, он устало прислонился щекой к оконному стеклу и задремал, но уже перед самым прибытием Нейт легонько тронул его за локоть и сказал: — В пятницу мы с Дэном собираемся погулять в Харлоу. Сходим в кинотеатр или в зал с игровыми автоматами. Ты присоединишься? — Конечно, — сказал он и крепко прожал протянутую ему руку, когда Нейт вышел из автобуса, попросив водителя остановиться у городской библиотеки. Он согласился без раздумий, подумав, как же это удивительно: жизнь сама обо всём позаботилась и вывела его из ловушки. Он больше не будет завязан на дружбу с одним человеком и начнёт выбираться из дома не только на тренировки. В ту пятницу Питер долго собирался у маминого трюмо, стараясь пригладить непослушные волосы гелем.-3-
В конце августа Эштон вернулся с Майорки. Он привёз Питеру мерч футбольного клуба «Реал Мадрид», сладости и одеколон «Келвин Кляйн». Питер сильно вытянулся за лето и теперь между ними появилась заметная разница в росте: Эштон оказался примерно на полголовы ниже, его и без того светлые волосы выцвели на испанском солнце, а щёки сильно обгорели, и он всё время доставал из кармана тюбик с солнцезащитным кремом и смазывал им лицо. Они взяли по банке газировки в неприметном баре на пляже и некоторое время наблюдали за отдыхающими, разместившись на высоких деревянных стульях, ручки которых были липкими от пролитого ликёра и соков для коктейлей. Питер любил лето в Эссексе, мрачноватое, но имеющее свой шарм; ему нравилось, каким становился в это время Джейвик. Он наполнялся людьми и частично приобретал былой лоск популярного курорта, каким был в пятидесятые. Питер, в общем-то, почти нигде больше и не бывал: несколько раз мама возила его по делам в Колчестер, но он практически ничего не запомнил, потому что всю дорогу спал в машине. А однажды им пришлось ехать в районную больницу в Клэктон, потому что Питер лазил по территории заброшенной фабрики и напоролся ступнёй на гвоздь. Иногда мама ездила в Лондон на выставки, но никогда не брала с собой детей. — Как ты здесь без меня? — спросил Эштон. — Всё замечательно. Пока тебя не было… я, на самом деле, был на дне рождения у Нейта. — У Нейта Батлера? — нахмурившись, переспросил друг, словно услышал неудачную шутку. — Ну да, а почему нет? — Ты всегда говорил, что он жуткий выскочка, — удивлённо произнёс он. — И хреновый игрок, и вообще… — Я передумал, — перебил его Питер. — Я просто подумал… это не совсем нормально, что мы ни с кем не общаемся. Я хочу делать что-то интересное… Не только шляться по улицам и играть в компьютерные игры. — Значит, то что мы делаем — уже неинтересно? — Не в этом дело. Пойми, я не могу общаться только с тобой! — Ты никогда не говорил, что тебе со мной скучно, — возразил он, а потом добавил каким-то сухим, мёртвым голосом: — Мне нравилось общаться только с тобой! Питер частично разделял его чувства, но ему так не хотелось оправдываться перед кем бы то ни было. Он затронул то, что произошло в классе, в телефонном разговоре, когда Эштон позвонил ему во время каникул, но тот сказал, что ему нет никакого дела до того, кто и почему над ним смеётся. Но проблема была в том, что Питеру было до этого дело. Поэтому он не придумал ничего лучше, чем сослаться на всё ту же злополучную издёвку: — Ты, блин, что, влюбился в меня? — зло бросил Питер. — Ещё чего, — фыркнул Эштон. А потом резко засобирался и сказал: — Я хочу уйти. Ну и придурок же ты. Ты, наверное, единственный в классе, кто за лето умудрился стать мудаком. — Эш! Ну что ты как маленький? — окликнул его Питер, но тот больше ничего не сказал, а просто поставил на барную стойку полный стакан газировки и направился к выходу с пляжа. — Эштон! — Но друг его проигнорировал, а Питер скорее провалился бы сквозь землю, чем побежал за ним и попросил вернуться. Питер ощутил, что с этого дня их пути начинают расходиться. Он знал об этом заранее, как только понял, что принят в тусовку. Нейт Батлер быстро стал одним из его ближайших друзей, и он был рад попасть в его компанию, но иногда волновался, что это выйдет ему боком. Эштон прислушивался к нему, возносил его на пьедестал, теперь же Питеру пришлось смириться с тем, что его мнение в компании почти ничего не значит. Он больше не был главным. Нейт был настолько уверен в собственном превосходстве над остальными, что хотел контролировать всё и вся. В таком же положении оказался популярный в классе красавчик Дэн Гиршоу, который был лучшим другом Нейта чуть ли не с первых дней начальной школы. Питер был таким же высоким и на редкость хорошо сложенным для подростка, как и Нейт, но были и те черты, которых ему недоставало, для того, чтобы занять высшую ступень школьной иерархии: он не так легко заводил друзей и нес за собой статус мальчишки-хулигана с двинутой матерью-одиночкой. Но теперь по субботам он сидел в кафе «У Оззи» на Главной улице после тренировки по плаванию, завтракая с Нейтом, Дэном и несколькими ребятами из старших классов. Все они брали одинаковые тарелки, наполненные картофельными оладьями и жареной колбасой, и он понимал, что приобщился к той компании, в которой должен был быть. Разговоры с этими парнями и просмотр спортивных матчей во время еды напоминали ему ушедшие дни, когда он точно так же сидел в кафе рядом с отцом, а тот помогал маленькому сыну нарезать горячую глазунью и рассказывал ему, как прошла неделя на работе.