-1-
Узнав результаты отборочных, Питер забрал документы из школы, решив, что больше туда не вернётся, несмотря на мамины уговоры. Он давно смирился с тем, что не станет сыном, о котором она мечтала. Сильвия говорила, что мама желает ему добра и хочет сохранить запасные варианты на случай, если его спортивная карьера не сложится, но подготовка к экзаменам в университет казалась бездарной тратой времени. В Колчестере он снимал квартиру вместе с парнями из команды — Адамом Кенлоком и Тони Лэндманом. Адам переехал в Англию с Ямайки несколько лет назад и был чем-то вроде местной сенсации — Питер слышал, как тренеры сравнивали его с Бобби Муром, защитником из «Вест Хэм Юнайтед». Тони играл на воротах сначала за малоизвестную команду в Портстмуте, и только потом за «Колдхарбор». Это был высокий прыщавый парень, который в свободное от тренировок время запирался у себя в комнате на замок, никогда не приходил ужинать вместе с остальными и имел раздражающую привычку оставлять на кухне картонные коробки с корочками из-под пиццы. С каждым днём Питер убеждался, что оказался на своём месте. Хотя вначале все относились к нему настороженно и отдавали такие передачи, будто хотели, чтобы этим мячом ему по меньшей мере выбило сустав, со временем он начал отлично со всеми ладить. Над ним немного подтрунивали, потому что Питер напоминал сокомандникам робота, заточенного на определённые команды — вставать пораньше, ходить на тренировки, готовить здоровую еду и смотреть новостные каналы перед сном. Он всегда отказывался от пятничных вечеринок, выездов в рестораны или загородные гольф-клубы. Питер не был готов к жизни в столице с паутиной метро и мириадом улиц, но в то же время с воодушевлением покинул Джейвик, который знал, как свои пять пальцев. Колчестер встретил его снегом и дождём, но Питер всё равно спускался каждый день пешком с Северного холма до тренировочного комплекса, поражаясь утреннему шуму городских улиц. Питер успел отметиться двумя забитыми мячами на второй выездной игре, но всё равно опасался, что стоит допустить оплошность, и его выставят из команды и отправят на пригородном поезде обратно домой. Даже когда первые недели тренировок миновали, он всё равно панически боялся опоздать или простудиться в неподходящий момент, а когда менеджер предложил ему отгул, категорически отказывался ехать домой вплоть до рождественских праздников. На каникулы Питер вернулся в Джейвик и пригласил Эштона прогуляться до башни Мартелло. Питер улыбнулся воспоминанию о том, какой высоченной эта нелепая приземистая конструкция казалась десять лет назад. Со смотровой площадки открывался вид на гряду чёрных валунов у океанского побережья, сточенных приливами и сверкающих на солнце. Питер любил лазить по ним в детстве, хотя мама всегда ругалась, потому что они были скользкими, и он чуть ли не каждый раз разбивал колени или локти. С другой стороны теснились крыши пляжных тентов и навесов, перед ними, воткнутый на облезлый столб посреди песчаной полосы, развевался государственный флаг. На берег с каждым днём выбрасывало всё больше водорослей и пластикового мусора, но с наступлением холодов никому не было до этого дела. Эштон в тот день был необычно тихим. Он почти ничего не рассказывал и прямо по пути просматривал кадры на фотоаппарате: недавно сестра Имоджен пригласила его фотографом на свою свадьбу. — Они тебе хотя бы заплатили? — спросил Питер, узнав, что другу предстоит обработать больше двухсот снимков. — Конечно. Вполне прилично. Мне ещё и постоянно подливали дорогущее шардоне, — подмигнул он. — Вообще свадьба — это классно, они арендовали целую территорию отеля. Только бабка Имоджен сказала, что мой вид её пугает, и заставила надеть белую рубашку и бабочку. — Она не оценила твоё сходство с солистами эмо-бэндов? — притворно удивился Питер, и Эштон закатил глаза. — Прекрати. Если ты выглядишь необычно, все сразу вешают на тебя ярлык. Это надоедает. — Тогда почему ты так одеваешься? — А почему ты так одеваешься? — парировал он. Растерявшись, Питер оглядел свои вещи — непродуваемая зимняя куртка, джинсы «Армани» и кроссовки «Эйр Джордан». На выходных Адам предложил вместе съездить в «Тёрнер Райз», и он спустил несколько недельных зарплат на подарки маме с Чарли и брендовые шмотки. Питера охватывала примитивная детская радость, когда он оставлял в магазинах чек на крупные суммы, которые никогда не мог себе позволить. На его взгляд, кроссовки были классными. — А как я одеваюсь? — Так же, как Нейт. Или такие, как Нейт — неважно. Питер нервно барабанил пальцами по металлической поверхности установленной на площадке пушки — память о Наполеоновской войне. Слова Эштона задевали его. В младших классах Нейт казался ему недосягаемым, как голливудская знаменитость. Он надеялся, что дружба с Нейтом сделает его лучше, позволит ему отгородиться от своего прошлого — неумения поладить с другими детьми, репутации задиры и одиночки; от того, что отец строит новую жизнь в канадской глуши уже без него. Все эти годы Питер полагал, что у Нейта идеальная жизнь, но после подслушанного разговора созданный образ рассыпался в труху. Нейт отчаянно боялся одной мысли, что его другу достанется то, что было интересно ему самому — внимание окружающих, успехи в спорте, благосклонность Сильвии. Он мог дарить ему непозволительно дорогие подарки, но не мог смириться с тем, что Питер хоть в чём-то оказался лучше. — Ты хочешь сказать, что я его копирую? — спросил наконец Питер. — Что со мной больше неинтересно? — Не говори глупостей. Я не намекаю, что ты копируешь кого-то конкретного, просто ты стараешься казаться крутым парнем и слишком напрягаешься. Я не понимаю, зачем тебе это нужно. Ты можешь сказать, что я завидую или хочу рассорить тебя с друзьями, потому что я сам вроде как аутсайдер… Но я правда так считаю. — Я не думаю, что ты аутсайдер. — Питер искренне верил, что даже если в классе многие считают Эштона чудаковатым, он ничего от этого не терял. По крайней мере, его друзья не жаловались на него за спиной. Они замолчали. Эштон открыл школьную сумку и достал из кармана пакет с размоченной крупой. На оградительной конструкции сразу разместились несколько чаек; они бесстрашно ели у него из рук и толкали друг друга. — Я собираюсь пойти на свидание кое с кем, — как бы невзначай сказал Эштон, когда они засобирались домой. Он высыпал остатки крупы в углу площадки, отряхнул руки и только потом встретился с Питером взглядом. Питер знал, к чему он клонит. После разговора в ванной комнате он старательно избегал темы отношений даже в переписке, надеясь, что всё разрешится само собой. — С кем? — Ты его не знаешь. Он старше нас. Художник. Его зовут Рэй. Ты не обидишься на меня? Питер замер. Эштон завуалированно спрашивал у него: «А что ты будешь чувствовать, если я поцелую кого-то, кроме тебя, буду проводить время с кем-то другим?». И остановить его ложными обещаниями было бы слишком эгоистично. «Да, Эштон, не встречайся ни с кем, потрать ещё несколько лет на парня, с которым у тебя, вероятно, ничего не получится». — Делай то, что считаешь нужным, — сказал наконец он. — Если тебе так будет лучше… Эштон отвернулся, но Питер успел углядеть разочарованное выражение его лица. Друг сделал вид, что увлечённо меняет настройки фотоаппарата, чтобы запечатлеть отплывающую от берега рыбацкую лодку. — Здесь красиво, — пробормотал Эштон. — Всегда любил это место. Питер кивнул. Ему хотелось, чтобы Эштон его понял. Встречаться с ним открыто — значит забыть о Премьер-Лиге. Эштон общался с людьми, которые принимали его любым и не лезли в его личную жизнь, во многих его друзьях было что-то экстравагантное. Имоджен фотографировалась на местном кладбище, изображая Эмили из бёртоновского мультфильма «Труп невесты» и мечтала стать театральным гримёром; Тайлер первым в школе признался, что ему нравятся парни. Родители Эштона души в нём не чаяли и не упрекали даже после того, как он перестал быть прилежным мальчиком, забросил учёбу и начал пропадать по ночам. Но Питер знал, какие мужчины приходили на матчи «Колдхарбор», он пожимал их крепкие мозолистые руки после удачных игр. Работяги с окрестных заводов, строители, служащие колчестерского порта, даже местные пьяницы — за него болели, потому что видели в нём себя; потому что он выбрался из неприметного городка на юго-западе, потому что он работал ради этого, потому что он из бедной семьи. Его опасения заключались не в том, что узнает команда — Питер был уверен, что если бы он признался другим игрокам, разговор бы не покинул пределы раздевалки. Но мужчины, которые будут смотреть на него с трибун, любят совсем не эмо-кор, независимое кино и просматривать фотографии с целующимися патлатыми мальчишками. Он только начинал карьеру и должен был приносить клубу максимум забитых мячей и минимум проблем. Никто не стал бы гарантировать ему безопасность, если бы разгневанные фанаты вздумали вправить ему мозги и хорошенько поколотить. А даже если дело не дойдёт до драки, о каком футболе идёт речь, если часть болельщиков на трибунах будет тебя презирать и освистывать?-2-
В конце января Питер зашёл в школу, чтобы встретить Чарли после уроков и сходить с ним в магазин художественных принадлежностей. Он приехал домой на несколько дней во время перерыва между матчами и обещал купить брату хорошую акварель. Чарли задерживался. От нечего делать Питер без особого интереса пролистал забытый кем-то журнал «История сегодня» и прочитал все объявления на информационных стендах. Он успел поболтать со своими знакомыми по школьной команде Честером Дорси и Эдом Хокинсом. Честер жаловался, что после его отъезда они проиграли два матча школе из Клэктона, и рассказал, что их одноклассница Кристин забеременела от непутёвого наркомана, который подрабатывал в тату-салоне, и её родители уговаривают того парня на ней жениться. Вполуха слушая историю Кристин, Питер наблюдал, как Эштон выходил из столовой вместе с Тайлером. Они пили одну газировку на двоих, Тайлер чем-то его рассмешил, стоило Эштону сделать глоток, и он чуть было не облился, запоздало прикрыв рот ладонью. Они оба ненадолго остановились у зеркала, Эштон приладил поверх причёски шапку, стёр смазавшийся карандаш под глазом и вместе с Тайлером вышел на улицу. Питер порадовался, что друг его не заметил. Он игнорировал Эштона ещё с рождественских каникул и злился на него. У Эштона, впрочем, как всегда, было что сказать. Он оставлял сообщения с завидным постоянством. [03.01.2009] Как день, как тренировка? Ты уже стал игроком месяца? [09.01.2009] Сегодня в классе планировали экскурсию в Париж весной, Софи предложила пригласить тебя, потому что ты много лет учился с нами, но Нейт сказал, что ты будешь занят и всё равно не поедешь. Я бы хотел поехать в Париж и поселиться с тобой в одной комнате, но этого всё равно не будет. [09.01.2009] Почему ты молчишь? Сильно устаешь? Я знаю, ты нечасто проверяешь почту, но ответь хоть что-нибудь, когда доберешься. Сегодня фотографировал животных для местного приюта — некоторые уродливые, но всё равно славные. Когда съеду от родителей, куплю себе шиншиллу. [17.01.2009] Ты злишься на меня из-за того разговора, про Рэя и все дела? Если злишься, тебе стоило сказать об этом сразу. Только не объявляй мне бойкот. [17.01.2009] Я скучаю по тебе. Видел фотографии с последней твоей игры — ты кажешься таким молодым на фоне остальных игроков. Я пробовал тебе звонить, но ты не взял трубку… Но Питер не мог заставить себя ответить. Он трусливо избегал рассказа об удачном свидании с Рэем. Если бы этот парень ему не нравился — наверное, Эштон бы ему ничего не рассказывал. Он мог ходить на свидания хоть каждый день, и Питер ничего бы не узнал. Эштон явно намеревался получить от него реакцию, но, может быть, одновременно готовил его к мысли, что он не станет тосковать без него. И хотя от отношений с Эштоном его многое удерживало, Питер постоянно вспоминал, как он поцеловал его в губы и пожелал удачи перед отборочными. Пока он провожал взглядом Эштона и Тайлера, к нему подошла Софи. Она посмотрелась в зеркало и пригладила маленькой расчёской выбившуюся из хвоста прядь. — Мне нужно поговорить с тобой, — сказала она. — Буквально пять минут. Сходишь со мной перекурить? — О чём ты хотела поговорить? — спросил Питер, когда они скрылись от посторонних глаз на заднем дворе. Работник столовой вынес корзину с картофельными очистками, но не обратил на них никакого внимания. Софи была из тех людей, кто выходил на перекуры даже в самую промозглую погоду. Она утверждала, что сигареты отлично перебивают аппетит. — Я про ту вечеринку у Дэна… Он попросил меня молчать об этом, но мне становится не по себе. Питер сразу догадался, о чём пойдёт речь. Он отчаянно не хотел становиться стороной конфликта, а тем более — его зачинщиком. Последнее время всё шло замечательно. Сильвия выложила в «МайСпейс» фотографию с празднования Рождества в доме Батлеров, где они с Нейтом в обнимку стояли под омелой. «Благодарю Бога за всё, что произошло со мной в этом году, и за то, что я встретила тебя», — так она её подписала. Фотографию делал Питер — Нейт пригласил его на каникулы, как и обещал. Питер помог матери Нейта испечь пряники, слепил снеговика для шестилетней Кейтлин, выпил вместе со всеми глинтвейн в качестве исключения и рассказывал Нейту о том, как проходит адаптация в клубе. Нейт как будто был искренне рад за него и ничем не выдавал недавнюю вспышку гнева. На новогодние праздники Сильвия вместе с семьёй Батлеров ездила в Лондон, и жизнь, казалось, у всех наладилась. — Если ты хочешь рассказать мне о том, что он спал с кем-то кроме Сильвии, то я и без тебя это знаю, — начал Питер. — Я знаю больше, чем ты, — перебила Софи. — Ещё до того, как ты уехал, мы с Нейтом праздновали окончание футбольного сезона. Я позвала с собой Марджори, ты её знаешь, — она имела в виду одну из своих близких подруг, — а ещё за нами в тот день постоянно таскалась девчонка на класс младше, Джордан Арчер. И я решила позвать её, просто от скуки. Она, знаешь, из тех, которые хотят популярности и постоянно зависают с выпускниками. Ну так вот, мы ещё утром начали пить, и Нейт обычно так себя не ведёт, но он действительно много выпил. Мне кажется, он злился то ли на Сильвию, то ли на тебя. И Джордан висела на нём весь вечер, и, в общем, ты понял… — Ты решила рассказать это мне, чтобы я его пристыдил? Я давно знаю об этом, но боюсь, что не смогу на него повлиять. А если я всё расскажу Сильвии, то мне придётся отвечать за то, что я разрушил чужие отношения. — Я беспокоюсь о Сильвии, — возразила Софи. Она нервно закусила губу. — Понимаешь, для меня это было бы небольшое дело. Но Сильвия… Она недавно рассказывала мне, что готова поступиться своими принципами ради Нейта и переспать с ним. И мы с ней совершенно разные. Для неё это серьёзный шаг, и я боюсь, что если Нейт обманет её… Она будет ужасно расстроена. — Я подумаю об этом. Ничего пока не делай, ладно? — Софи кивнула и выдохнула, словно он снял с ее плеч тяжеленный груз. — Но у меня будет к тебе встречная просьба. — Какая? — Ты сможешь приехать на мою игру в Харлоу? Я оплачу тебе билеты на поезд. — Я терпеть не могу спорт. — Я знаю. Мне просто нужно, чтобы ты там была. Пообщалась с другими подружками ребят из команды. — Но зачем? Ты хочешь, чтобы я сыграла твою девушку, да? — Я всё тебе объясню. Ты приедешь? — Приеду. Больше Питер не успел ни о чем ей рассказать, потому что к ним подошла подруга Софи Кэти Фальконе: — У нас новый практикант по дизайну, — не тратя время на приветствия, начала она. — Разрешает называть себя просто Рэй, без всяких формальностей. Такой лапочка! — рассказывала Кэти, пока Софи искала в своей сумке жвачку. — Говорят, он закончил Сент-Мартинс. — Как его зовут, ты сказала? — насторожился Питер. — Рэй. В смысле, Рэймонд МакКалоу. — Я видела его, — кивнула Софи. — Не знаю, что он здесь забыл. Похож на хиппи. — Тебе ведь такие нравятся, — поддела подругу Кэти. — Мне кажется, он немного «того». Постоянно околачивается с фриками вроде Тайлера. Питер нисколько не удивился, когда узнал, с кем, вероятно, его друг собирался на свидание. Если кто-то и был способен сделать что-то настолько глупое, как подкатывать к школьному учителю, то это был Эштон. Пока Чарли забирал из гардероба куртку, Питер без труда нашёл на стенде фотографию нового учителя рисования, заменившего вышедшую на пенсию миссис Колбрайт. Со снимка на него смотрел симпатичный парень лет двадцати пяти, худой, с длинными спутанными волосами. У него была проколота бровь и оба уха. Питер усмехнулся, подумав, что он похож на «творческих» придурков, на которых обычно западала его мама, и готов был поставить сотню на то, что этот тип покуривает траву. Если бы Питер узнал о нём при других обстоятельствах, то поинтересовался бы, что занесло молодого лондонца в такую глушь и неужели для него не нашлось работы получше, чем преподавать рисование в проживающем не лучшие времена приморском городке. Но узнав наверняка, на кого Эштон положил глаз, он испытал почти неконтролируемый гнев. Вряд ли он так возмущался бы, если бы этот тип заигрывал с кем-то другим, но тогда он рассматривал его лицо, с трудом сдерживая гримасу отвращения.-3-
Весь следующий день Питер пытался решить, как сообщить обо всём Сильвии. Он не был уверен, что она поверит его голословным обвинениям. И если она ему не поверит, то он потеряет и её, и Нейта. Он знал Софи с начальных классов и знал наверняка, что она будет держать язык за зубами. Но не было ровным счётом никаких гарантий, что Джордан, которая искала внимания, не станет сплетничать об этом с подружками. Питер опасался, что Сильвия узнает обо всём случайно: услышит разговоры в женской раздевалке или кто-нибудь невзначай обмолвится об этом в очереди в столовой. Питер отдавал себе отчёт в том, что почти все школьные отношения обречены, но Сильвия не заслуживала предательства. А если Сильвия обо всём узнает, и обнаружит, что Питер месяцами об этом умалчивал, он не сможет больше посмотреть ей в глаза. Подруга искренне интересовалась его жизнью и во всём его поддерживала. После его отъезда в Колчестер она иногда звонила ему по вечерам, и Питер всегда брал трубку, даже если смертельно уставал. Сильвия подарила ему вязаный шарф на Рождество, и, хотя он был связан неидеально, Питер всё равно его носил. Как-то раз он упомянул в телефонном разговоре, что переживает за маму и Чарли. Он боялся оставлять брата одного. Мама не помогала ему с уроками, забывала приготовить ужин, а ещё приводила домой сомнительных типов. Конечно, он уже учился в средней школе и мог о себе позаботиться, но Питер не простил бы себе, если с братом случилось бы что-то плохое. Сильвия на следующий же день навестила их и испекла для Чарли лимонный пирог. Питер почти решился обратиться за советом к маме, но она опять пригласила Нелли, и серьёзного разговора не получилось бы. Он вышел на вечернюю прогулку до парка. Узкие дорожки сильно занесло после вчерашнего снегопада. Вокруг не было ни души, рождественские каникулы давно миновали, на набережной редких прохожих сносил ледяной ветер. Кое-где на обшарпанных дверях вдоль улицы всё ещё мелькали венки омелы, а в маленьких окнах спален мерцали гирлянды. На детской площадке на качелях сидела Элисон, лениво раскачиваясь одной ногой. Заржавевшие цепи противно скрипели. Она улыбнулась ему и сняла свои неизменные наушники. На ней была пушистая красная шапка, такие же красные колготки и клетчатое пальто. — Как поживаешь? — спросила Элисон. Питер поймал себя на мысли, что рад её видеть. — Что за вечерний променад? — У меня дома как всегда бедлам, а мне нужно кое о чём поразмыслить. — О чём, если не секрет? Он сел на соседние качели и оттолкнулся носком кроссовки, притоптав пушистый снег. Зима выдалась неожиданно холодной, и город под снежным покровом выглядел лучше, чем привычное тоскливое зрелище из грязи и слякоти. — Как ты думаешь, всегда ли стоит говорить правду? — спросил он. — Даже если она огорчит человека? — Ох, Питер, всё это так абстрактно! Но, мне кажется, лучше сказать правду, так ведь? Рано или поздно всё станет известно, а тот человек — если он тебе важен — сможет решить, как поступить с этой правдой, гораздо раньше. Какая-никакая, но фора. — Тогда второй вопрос. Ты бы рискнула чем-то, что для тебя важнее всего в жизни, ради кого-то, кого ты, вроде как, любишь? — Вроде как любишь? Скажи мне, что ты не о Софи. — Не о Софи. — Тогда я без понятия, о ком ты. Но я сейчас рискую самым важным, что у меня есть, ради того, кого люблю, — неожиданно серьёзно произнесла она, и Питер растерялся, не ожидая таких слов от Элисон, которая по слухам никогда ни с кем даже не целовалась. Питер не решился расспросить её, кого она имела в виду — они никогда не были друзьями. Но провести вечер с Элисон было бы куда приятнее, чем одному. — А ты почему здесь сидишь? — поинтересовался он, меняя тему разговора. — Холодно же — жуть. — Всё просто: Сильвия опять с Нейтом, а мне нравится здесь гулять и слушать музыку. Можно представить, что я героиня какого-нибудь рождественского фильма, вроде «Реальной любви». — А сюжет твоего фильма разрешает мне прогуляться с тобой? — Домой возвращаться не хотелось, и ему было всё равно, что она о нём подумает. Элисон давно поняла, что между ними ничего не будет, и он мог позволить себе быть вежливым и скрасить им обоим вечер. — Ты серьёзно? — Пойдём, куплю тебе какао или ещё чего-нибудь. — Когда-то я многое бы отдала, чтобы ты пригласил меня поужинать. — Они вместе шли по тускло освещённой улице в сторону чайной, и Элисон сказала: — Знаешь, мне кажется, тебе не помешает оттянуться. Я знаю, что ты такое не одобряешь, но тебе нужно просто выпить и позабыть обо всём. Ты же спортсмен, а задаёшь так много «философских» вопросов, — поддела она и зачем-то дёрнула завязки в капюшоне его куртки.-4-
Питер стоял перед шкафчиком на кухне, где мама хранила алкоголь. Вино у неё надолго никогда не задерживалось, как и хороший виски — во время работы в баре маме удавалось стянуть бутылку-другую, но зимой полки пустовали. Он принял к сведению совет Элисон — ему нужно было выпить. Питер смахнул пыль с крышки дешевой имитации ликера «Шериданс», рассмотрел этикетки ещё нескольких бутылок и налил для себя полный стакан рома, который мама берегла для особых случаев. — Что это ты делаешь? — спросил Чарли. Он доедал хлопья с молоком и собирался на уроки. — Зачем ты туда полез? — Не твоё дело, — огрызнулся Питер. — Ешь свой завтрак и топай в школу. — Мама тебя убьёт. — Пусть попробует. — Как знаешь. Ладно, мой друг ждёт меня у ворот, так что я пойду, — заторопился брат. Он поставил грязную посуду в раковину, бутылку с молоком — в холодильник, схватил школьную сумку и выбежал на улицу. Питер сел за стол на освещённой зимним солнцем кухне, посмотрел несколько утренних передач. Потом залпом выпил стакан рома и налил ещё один. С непривычки он быстро ощутил, как начали гореть щёки, и весь мир вокруг покачивался и крутился в замедленной съёмке. Через час вернулась мама — к ней обратилась давняя подруга, и она за маленькую плату учила её детей лепить и рисовать. Работа занимала всего несколько часов в неделю, но Тереза была ей рада, как будто у неё открылось второе дыхание. Она сделала новую стрижку и почти не пила. Мама была в замечательном настроении и принесла с собой несколько пакетов мармелада и других сладостей к чаю. — Почему ты пьёшь? — Тереза изумлённо округлила глаза, взглянув на содержимое стакана. — У меня ужасное настроение, мама. И я решил взять с тебя пример: ты ведь так решаешь свои проблемы? — Умничай сколько угодно. Как раз потому, что я пытаюсь так решить свои проблемы, я знаю — это не поможет. — Мне предстоит серьезный разговор, — продолжил Питер. — И я не хочу вести его на трезвую голову. Считай, что мне нужно вжиться в роль. — Ты меня пугаешь. — Мама неодобрительно осмотрела выставленные из шкафа бутылки. — Я бы попыталась остановить тебя, но боюсь, что ты все равно напьешься, только в другом месте и чем-нибудь похуже. — Я всё равно напьюсь, — кивнул он. — Такой уж сегодня день. Так что предлагаю тебе заняться своими делами, телевизор, там, посмотри или поставь, наконец, стирку. — Какой же ты всё-таки наглый, — беззлобно заметила мама, но больше не стала ни о чем его расспрашивать. До этого Питер напивался только один раз: в шестом классе он без видимой причины враждовал с Эдом Хокинсом, и по глупости догадался принести в школу швейцарский нож, чтобы запугать его. Но их драку в углу школьного двора заметил учитель, и когда он оттаскивал Питера за рукав, небрежно его встряхнув, нож выпал у него из кармана. Тогда его надолго отстранили от занятий, а маму сразу же вызвали к директору. От исключения из школы его спас Эштон, совравший, что принести нож — его идея. Якобы, он попросил Питера научить его с ним обращаться, потому что Эд и другие парни из класса ему угрожали. Выдуманных оправданий хватило для того, чтобы директор смягчился, но мама здорово вышла из себя. Она запретила Питеру ехать с Хейвортами в кино и на все выходные посадила его под домашний арест. И он из какого-то глупого чувства протеста выпил половину бутылки ликёра, и его так отвратительно тошнило, что мама досрочно его простила, пока ухаживала за ним. Ощутив, что достаточно притупил эмоции, Питер отправился к небольшой закусочной на Юнион-роуд. Последние несколько дней он неотрывно наблюдал за Рэем МакКалоу и знал, что он придёт туда завтракать ровно в одиннадцать утра. Питер дожидался преподавателя на маленькой парковке, где помимо учительского «фольксвагена» разместился одинокий пикап и несколько велосипедов с заржавевшими рамами. Рэй вышел из дверей закусочной, вытирая рот бумажной салфеткой, которую потом упрятал в карман. В жизни он оказался ещё более хлипким, чем на фотографии. Рэй потянулся в карман за ключом и разблокировал замок, но Питер тут же вышел вперёд и облокотился о бок машины, загородив дверь водительского сидения. — Добрый день? — поздоровался с ним учитель. — Вы чего-то хотели? Питер молчал. — Вы учитесь в моём классе по рисованию? — продолжал спрашивать Рэй. — Нет, — усмехнулся Питер. — Я, к счастью, не в вашем классе, мистер МакКалоу. И учиться сегодня будете вы, а не я. — Да от тебя разит спиртом! Сколько тебе лет? Твои родители знают, что ты пьёшь? — насторожился он и добавил: — Если ты из нашей школы, я сообщу всё твоему отцу! — Удачи с этим, — фыркнул Питер. — Мы будем говорить о другом: есть слухи, что ты ходишь на свидания с одним из учеников. Ты в курсе, о ком я, или ты с несколькими учениками так развлекаешься? — Ты сумасшедший, — позабыв о вежливости, заметил Рэй. — Он попытался дотянуться до дверной ручки, но Питер остановил его, схватив за запястье. — Ты знаешь, о ком я? — снова спросил Питер и ощутимо ударил его кулаком в бок. Рэй шумно выдохнул и на несколько секунд сгорбился, болезненно поморщившись. В его взгляде отражался шок: он точно считал Питера студентом и не допускал даже мысли, что он поднимет на него руку. — Если ты снова ответишь неправильно, мне придётся повторить вопрос. Питер с трудом сдерживался от того, чтобы завалить этого типа на землю и ударить его в солнечное сплетение. Мужчина нервничал и оглядывал парковку, явно оценивая, успеет ли он смыться или, может быть, надеялся, что из закусочной выйдет кто-то ещё. Но сделать ничего не решался: Питер превосходил его по росту и одолел бы в драке как нечего делать. — Я знаю, о ком ты, — ответил наконец Рэй. — Эштон и я общались вне школы. Но это была не моя инициатива! — Его голос звучал почти жалобно. — Он сам познакомился со мной ещё до того, как я узнал, что он будет в моём классе! — И ты думаешь, тебя это оправдывает? Ты же учитель! Многие люди сочли бы тебя извращенцем и никогда не подпустили к своим детям, если бы правда выплыла наружу. — Почему тебя это так волнует? — тихо прошептал он, словно опасаясь, что за неуместный вопрос последует ещё один удар. — Он — мой лучший друг. И я не позволю, чтобы ты им пользовался. За это тебя избить мало. Как и любого учителя, кто хоть пальцем трогает учеников или пытается завязать с ними отношения. — Я не знал, что он будет в моём классе! — повторил Рэй. — Я не хотел ему ничего плохого. Оправдания быстро наскучивали. И Питер на самом деле не очень-то хотел драться с тем, кто явно слабее — всё равно, что напасть на первоклассника. Он легко мог бы сломать Рэю нос, но решил, что напугал его достаточно и добился своего. Случайно узнав от Кэти о том, что Рэй — учитель и намного их всех старше, Питер сразу решил, что это неправильно, он должен это остановить. Мысль о том, что Рэй МаКалоу и Эштон будут вместе, казалась абсурдной настолько, что совершенно выбила его из колеи и заставила совершить один из глупейших поступков в его жизни. — Если я узнаю, что ты видишься с ним, ваша переписка окажется на столе у директора, и твоей карьере придёт конец. Я расскажу всему городу, что ты домогаешься до учеников. — Питер ещё раз ощутимо толкнул его так, что Рэй спиной ударился о дверь машины. — Я понятно говорю? Рэй что-то пробормотал в знак согласия. — Рад, что мы друг друга поняли. Хорошего дня в школе, мистер МакКалоу. Когда Питер выходил с парковки, у него дрожали руки. Алкоголь начинал выветриваться, и он чувствовал себя скверно. Его стошнило в туалете близлежащего супермаркета — то ли от непривычного количества рома, то ли от того, что он только что сделал.-5-
Питер собрался поговорить с Эштоном только на следующий день. Он нервничал. Рэй вряд ли рассказал о произошедшем школьной администрации, но что если всё было зря, если он опоздал и добровольно сделал из себя дурака? Когда Питер подошёл к школе, он заметил на остановке Тайлера. Он дожидался автобуса в центр, листая комикс. — Где я могу найти Эштона? — спросил Питер. — Он не берёт трубку. — Он не очень хотел тебя видеть, — заметил Тайлер. — Только сегодня жаловался, что ты не отвечаешь ему почти месяц. — Я разберусь. Просто скажи мне, где он. — Он ушёл с уроков пораньше и собирался взять несколько фильмов напрокат. Поищи его в магазине на Вест-авеню. Питер поблагодарил его и почти бегом устремился вниз по улице. Тайлер не обманул его: пройдя пару кварталов, он действительно застал Эштона выходящим из магазина дисков с двумя коробочками. Друг изумлённо вскинул брови, заметив его. Он щурился на солнце и ждал, пока Питер подойдёт к нему. Тонкий слой снега на тротуарах приятно скрипел под кроссовками. Приблизившись, он заметил, что нос у Эштона немного покраснел на морозе, а на костяшках пальцев от холода появилась сыпь. — Поговорим? — спросил Питер. Эштон неопределённо пожал плечами и жестом указал на узкий переулок сбоку от автомойки. Из-под жалюзи у входа стекала мыльная вода, тут же замерзающая толстой ледяной коркой. Питер чуть было не подскользнулся. Когда они свернули за угол, скрывшись за стенами зданий, Эштон скрестил на груди руки, как часто делала мама, когда собиралась его отчитать, и пристально на него смотрел. Очевидно, Рэй уже успел обо всём ему доложить. — Объясни мне, чем ты думал? — зло бросил Эштон. — Я ничего серьёзного ему не сделал. И он никому не расскажет. — Скажи, ты сумасшедший? Ты так печёшься обо всём, что делаешь, а теперь ввязался в драку с учителем! — Никакая это не драка. Мы просто разговаривали. — Ты угрожал ему? Зачем? — Этого недостаточно за то, что он себе позволил. Но это совсем другой разговор, правда? — Питер! — начал он и запнулся. — Ты так рисковал, вместо того, чтобы просто поговорить со мной. Тебе легче кому-то врезать? Боже! — Ты, кажется, хотел, чтобы я что-то доказал тебе? — с усмешкой спросил он. — Чтобы я ради тебя рискнул? Ты ведь этого и добивался. — Я не хотел, чтобы ты кого-то запугивал. Может быть, подтолкнуть тебя, но точно не этого. — Ну, извини, что всё получилось не так, как ты планировал. Но я сделал свой выбор, — хмыкнул Питер. — Это что-то между нами меняет? — В каком смысле? — Ты всё ещё меня хочешь? Эштон кивнул. На этот раз Питер поцеловал его сам, прижав к кирпичной стене. Эштон отвечал ему так же горячо, как несколько недель назад и цеплялся пальцами за воротник его куртки, словно опасаясь, что он исчезнет. Но в этот раз всё должно было быть по-другому. Правильно. — Послушай, — начал Питер, отступив немного назад, — давай сходим куда-нибудь на свидание? — Куда ты собираешься здесь на свидание? В прибрежную закусочную? Или в паб, где собирается весь сброд? Будем там держаться за руки и закажем парный десерт? — Я знаю, что выбор невелик, — улыбнулся Питер. — Просто хочу за тобой поухаживать. — Почему ты всегда становишься джентльменом, когда не нужно? — рассмеялся Эштон. — Ты можешь не ухаживать за мной. Давай не будем тратить время и пойдём ко мне. У нас есть два часа, пока родители на работе. — Ты совсем не умеешь ждать. Несколько минут разговора — и ты зовёшь меня к себе. — Я и так очень долго ждал, — серьёзно произнёс он. Они, почти не разговаривая, доехали на автобусе до его дома. Питер не верил, что оказался в комнате, где они проводили столько времени, когда были детьми. Эштон держал его за руку, когда они поднимались наверх. Он включил на компьютере музыку и задёрнул шторы. Внезапно Питеру захотелось напиться ещё раз, чтобы сердце перестало предательски выпрыгивать из груди; он чувствовал себя в десятки раз хуже, чем перед самыми ответственными матчами. Нужно было выпить стакан виски залпом до того, как соглашаться, потому что когда Питер думал о том, что они окажутся в одной постели, он забывал, как дышать. Он не разглядел, висели ли на стенах комнаты старые постеры, но успел заметить, что на дальней полке шкафа всё ещё пылилась коллекция персонажей «Истории игрушек» из «Хэппи Мил». Под курткой на Эштоне была футболка «Кортни убила Курта», и это было последним, на что Питер обратил внимание, когда Эштон подвёл его к заправленной клетчатым покрывалом кровати. Они лежали рядом и снова целовались, но Питер не мог расслабиться и слишком много думал о том, что произойдёт потом. — Ты волнуешься? — Да я не… — хотел было возмутиться он, но Эштон осторожно прикрыл ладонью его рот. — Ты немного дрожишь. Эштон стянул с него толстовку и целовал его нос, щёки, плечи, живот. Питер выдохнул и закусил губу, чтобы не ляпнуть ничего лишнего, и бессознательно вцепился в его волосы, когда Эштон неловкими движениями расстегивал ширинку его джинсов. Происходящее казалось сюжетом художественного кинофильма; лучшим из всего, что происходило с ним за долгое время. — Подожди, — попросил он, хотя останавливаться совсем не хотелось. — Ты точно хочешь?.. — Не волнуйся, — перебил его Эштон. — Я давно хотел тебе отсосать. — Фраза прозвучала банально и пошло. Он не раз слышал её в порно-роликах, но они оба знали, что за этим стоит нечто большее. И Питер старался не вспоминать о том, что не один раз мечтал о происходящем перед сном, боясь признаться в этом даже себе самому. Он чувствовал столько всего, помимо возбуждения, когда находился с ним рядом. Всё это оказалось гораздо более неловко и горячо, чем он рисовал в воображении — он смущался, как никогда раньше. Питер вспомнил, как слышал где-то, что сексом стоит заниматься только по любви. Он никогда не решился бы сказать Эштону, что любит его, и это прозвучало бы неуместно, когда его член был у него во рту, но был близок к тому, чтобы с его губ сорвалось что-то ужасно сентиментальное. Ему было одновременно странно, стыдно и очень хорошо, казалось, он расплавится, как асфальт под знойным южным солнцем. Эштон явно старался не зацепить его зубами и быть аккуратным, и несколько раз спросил, хорошо ли ему. И хотя он делал это впервые, Питеру не понадобилось много времени, чтобы кончить, хотя он безуспешно пытался отвлечься на захламлённый стол и рисунки на занавеске. На краю сознания мелькнула мысль о том, что Эштон всё ещё в одежде и ему нужно сделать что-то в ответ, но он словно растёкся по пахнувшим дешёвым ополаскивателем хлопковым простыням. — Дай мне несколько минут, — попросил Питер, — и я сделаю всё, что ты захочешь. Он услышал, как рядом на прикроватной тумбочке зазвонил телефон — Эштон протянул через него руку, и Питер углядел, что на экране высветилось имя звонящего — «Рэй». Эштон сбросил вызов. — Серьёзно? — спросил у него Питер. — Он не понял предупреждения и собирается звонить тебе сейчас? Эштон убрал телефон в верхний ящик, словно желая спрятать неприятное напоминание. Потом взъерошил Питеру волосы, успевшие немного отрасти за последние недели, и, наконец, сказал: — Рэй брал у меня проигрыватель. Он просто хотел зайти и вернуть его. — Ну конечно. — Правда-правда. Ты зря так вспылил, мы с ним даже не трахались, ничего такого. Просто гуляли вместе — и всё. Он отличный парень. Я встречался бы с ним, если бы не ты. — Я предпочёл бы, чтобы его в твоей жизни вообще не было. — Ты не отвечал мне на сообщения несколько недель, — напомнил Эштон, ничуть не смутившись, — и сказал, что не возражаешь. Ты просто рассчитывал, что я в любом случае буду тебя ждать. — Я не говорил тебе, что «не возражаю». Я сказал делать так, как ты считаешь нужным. А ты посчитал нужным спутаться с этим уродом. — Если честно, я решил, что тебе просто наплевать. Ты же всегда так себя ведёшь — будто тебе наплевать на всех и вся. Ты думаешь, я поверил, когда ты сказал, что ты ни с кем не целовался, а потом на тебя вешалась Софи и все знали, что вы спите вместе? Ты думаешь, я поверю, что на тебя никто не обращает внимания, когда ты знакомишься с толпами людей на матчах, да и вообще… — Значит, ты думаешь, что я просто развлекаюсь с тобой? Ты ничего обо мне не знаешь, если ты так говоришь. — Настроение резко пропало. Питер переступил через себя, чтобы оказаться здесь, раскрылся перед ним и признался в чувствах, и Эштон всё равно считал, что происходящее для него — глупая игра. Питер застегнул брюки и начал искать под кроватью футболку. — Эй, не злись, — Эштон мягко коснулся его локтя. — Мне просто никогда не доставались такие парни, как ты. Я никогда не спал с теми, кого я действительно хотел. Вспышка раздражения сменилась другим порывом, он навис над Эштоном и удерживал его руки за головой, заставив его замереть и ничего не делать. Питер грубо целовал его в шею, почти кусая, оставляя отметины, и прошептал ему в ухо: — Я никогда тебя не обманывал и постоянно думаю о тебе. Я никого так не ревновал. Это было просто ужасно. Питер сам потянулся к резинке его нижнего белья и не испытал ожидаемого смущения, прикоснувшись к его члену. Эштон накрыл его ладонь своей и показывал, как ему нравится, и всё казалось таким естественным. У Питера не оставалось сомнений, что именно он должен заставить его кончить, а не другой парень, который не знает, что Эштон всегда пьёт чай с молоком, любит засиживаться с книгами допоздна и мечтает поехать в Японию. Ещё некоторое время они лежали в обнимку, и Питер гладил его волосы. Вскоре стал слышен шум подъезжающего автомобиля, а через пару минут в замке повернулся ключ. — Эштон, помоги нам разобрать пакеты. — Шэрон какое-то время хлопала дверями на первом этаже, а потом вышла обратно на улицу. Эштон громко выругался, заметив в зеркале засосы на шее. — Найди какой-нибудь свитер с горлом, ладно? — попросил Питер. — Я помогу твоим родителям. — Останешься на ужин? — Нет, у меня вечером поезд. Заберу сумку и пойду на станцию. Эштон нехотя вытянул из нижнего ящика комода вязаный свитер, пробормотав что-то насчёт того, что от него будет пахнуть нафталином. Заметив на лице Питера насмешку, он показал ему средний палец и крикнул ему вослед: «Я тебя провожу».