«Удар исподтишка — позор и безобразие, теперь любые травмы — с обоюдного согласия.»
©«Слова-паразиты»
Темнота. Боль, разъедающая кожу, усилилась, с новой волной накатываясь на хрупкое бледное тело, усеянное еле заметными ссадинами. Как бы вы чувствовали себя в месте, наполненном сгустками алой крови, которой был пропитан пыльный паркет? Что бы вы ощущали, если бы побывали в теле горделивой брюнетки, разом потерявшей всё своё самообладание? Она не чувствовала ничего. То самое «ничего», которое было способно перекрыть любую боль, будь она хоть физической, хоть моральной. Оно никогда не появляется сразу, а только приходит со временем. Дожидается момента, когда вы будете опустошены, а ваш разум не поддастся каким-либо эмоциям. Выйдет на волю тогда, когда вы его совсем не будете ждать и проникнет в ваше тело, будто бы всегда пребывало в нём. Свет опускался на полуприкрытые веки Оливии, осведомляя её о новом дне. Ещё об одном дне, который оставит непоколебимый шрам на её юном теле. Изображение становилось отчётливым, а свет прожекторов уже переливался на чёрных прядях женщины. С трудом осмотревшись, Стар увидела перед собой мать, с отвращением разглядывающую пустые места в огромном помещении. Она гордо задрала подбородок, поджав свои и без того не пухлые губы. Её рука метнулась в сторону рояля, на корпусе которого красовался серебряный кубок, с выгравированной надписью: «Оливия Стар. Призёр и лауреат II степени». Через пару секунд, женщина схватила его и с огромной силой отбросила приз в сторону входной двери, после чего послышался гулкий отголосок упавшего металла. Руки женщины неистово дрожали, вытирая кровь, скатывающуюся по щекам. Глаза Тамары всё больше наливались алой жидкостью, пока её лицо приближалось к дочери, исказившись в истерическом смешке: — Второе место. Гордишься им, да? Оливия лишь приоткрыла рот, чтобы выдавить из себя хоть что-то, но её тут же прервал крик матери, разносившийся эхом по огромной сцене. — Гордишься этим, да?! Отвечай! — Лицо женщины скривилось в ярости. Она бросила на пол грамоту, промяв её каблуком своей обуви и сплюнув сгусток крови на испорченную бумажку. — Да я реветь хочу от того, что ты так провалилась. Я столько сил и денег вкладывала в тебя, а ты всё взяла и испортила! Угробила себе жизнь за один день! Ты во всем виновата, — последнюю фразу Бритч произносила шёпотом по слогам, охватывая пальцами шею дочери и впиваясь в её кожу ногтями. — Мам… Ты сейчас серьёзно? — девушка всхлипнула и зажмурилась, почувствовав, как на ее лицо полилась кровавая жидкость, стекающая с лица матери. В порыве стереть с себя кровь, Оливия не заметила, как руки женщины ещё сильнее сомкнулись, сдавливая горло дочери, позволяя ей издавать лишь тихий шёпот. — Это я должна плакать, а не ты, мам… Мне должно быть обидно за проигрыш, а не тебе! — изо рта девушки вырывался лишь слабый хрип, старающийся раздаться эхом как можно громче. Хотелось быть услышанной, быть услышанной хотя бы в последние минуты жизни. — Это я тратила свои силы, чтобы победить… Я терпела все побои, чтобы быть лучшей… Я, а не ты! — девушка без стыда захлёбывалась в собственных слезах, забывая о матери. Забывая о том, что та собственными руками стремиться удушить её и что она с лёгкостью может исполнить начатое прямо сейчас. Защититься Оливии не удавалось — тело не позволяло. Оно не слушалось, а лишь слегка подрагивало, словно бы плоть уже была бездыханной. — Смеешь перечить мне? Смеешь говорить гадости собственной матери, заботившейся о тебе всё это время? — Слюни брызгали во все стороны, смешиваясь с кровавой жидкостью, стекающую на платье Стар. Черноволосая стиснула зубы. Она ничего не чувствовала. Не боли, которая должна пронзить её тело. Не отчаяния, которое давно заполонило её разум. Ей было не дано вымолвить и слова, но больше этого было и не нужно. Всё плыло перед глазами, а Тамара крошилась на мелкие осколки, которые собирались раздавить Оливию, впиваясь острыми концами в её грудь, достигая рёбер. — Ты всё испортила, — разносился эхом надрывающийся голос, который уже через пару секунд перетёк в визжание и громкий стук в дверь. Стар с ужасом распахнула глаза, вскакивая со своей кровати и сразу же взвывая от боли в руке, которой она ударилась об прикроватную тумбочку. Быстро сжав пальцами своё запястье, девушка осмотрелась и лишь спустя некоторое время позволила себе расслабленно выдохнуть. Это всего лишь сон. Она дома, где ей ничего не грозит. По крайней мере, до тех пор, пока она будет послушной девочкой и не вляпается в очередные неприятности. Прошла неделя с тех пор, как Оливия осталась в одиночестве. Семь дней ей приходилось пребывать наедине с собой, отталкивая тревожность и сомнительные мысли. Становилось не по себе от осознания того, что Стар буквально заперта в клетке, в которой нет ни единого прохода, сумевшего помочь ей. Её крылья были связаны, а вольнолюбие пресечено. Но сегодня настал тот самый день, когда она наконец снова сможет увидеть знакомые лица, а не облезлые обои и блеклую штукатурку. Именно сегодня ей грозит первый этап конкурса. От осознания захватывало дух, страх нарастал, но черноволосая знала, что сегодня она наконец сможет показать себя. Может быть мама сумеет понять, что её дочь способна на многое? А ещё не плохо было бы снова получить разрешение на посещение занятий, чтобы хоть ненадолго иметь возможность повидать друзей. Друзья… Непривычное слово. Наверное, всё же мысль прозвучала неправильно. Оливии хотелось бы снова иметь возможность видеться с новым другом. О каких друзьях может идти речь, если в её жизни существовал лишь один человек, способный поддержать её в трудную минуту? Как он там? Девушка в глубине души надеялась, что он хотя бы немного, но скучает по ней. Думает о том, как же она себя чувствует и всё ли с ней в порядке? Возможно, даже понимает, насколько же сильно ей было тяжело без него. Да, именно тяжело. Макс был способен нести на своих плечах многое. Он не только справлялся с собственными проблемами, но и в последнее время помогал и своей сопернице. Ненароком в голове Оливии пронеслась мысль о том, что Макс должен был сообщить ей о произведениях, которые будут иметь совсем не малое значение в сегодняшнем этапе. Но от него ещё ничего не поступало. Ни одного знака паршивец не подал, так, может быть, и вовсе солгал? Нет уж, должен был… Просто обязан был сообщить ей обо всём любым способом, да и утренний стук в дверь… Никто бы не стал приходить в такую рань, а друзей у семьи и подавно не было. Неужели письмо? Может он всё же прислал ей хоть что-то, что могло бы напомнить о нём? Немного подумав, Оливия выскочила из комнаты и побежала к входной двери, замечая там небольшой конверт. Опустившись на колени, она расплылась в улыбке, вспоминая обещания соперника, стремившегося завладеть её вниманием. «— Всё же сдержал.» — Так и знала, что примчишься, — женщина тяжело вздохнула, перевернув яйцо, расплывшееся по чугунной сковородке. — Это мне, да? Кто принёс? — Стар порвала обертку и вытащила лист бумаги, замечая знакомый почерк. — Пришёл мужчина, сказал что-то про конкурс и благополучно ретировался, пока я не стала узнавать от него подробностей, — Бритч не доверительно хмыкнула, переводя взгляд на радостную дочь, глаза которой быстро бежали по словам письма с нескрываемым любопытством. — Если там не миллион долларов за гран-при, то я не понимаю, почему ты так радуешься этой чертовщине. — Да тут просто удачи желают, мам. Напоминают время и велят нам не опаздывать, а то мало ли… Сама же знаешь, сколько человек умудряются не приходить вовремя. Женщина решила промолчать, продолжая готовить завтрак и витать в собственных мыслях о сегодняшнем дне. В последнее время она стала более спокойной. Не брала в рот и капли алкоголя уже три дня, целиком и полностью трезвая. Видимо, это и повлияло на её более снисходительное отношение к дочери. Вот бы так было всегда, а не только перед важными событиями. Наверное, за одни сутки слишком много желаний пронеслось в голове девушки, стоит завязывать с этим, иначе она и правда поверит в потусторонние силы, готовые неожиданно помочь ей в любую секунду. Оливия мотнула головой, отбрасывая подальше от себя странные замыслы. Она присела за стол и придвинула кружку с чаем поближе к себе, начиная вчитываться в аккуратно написанные строчки: «Доброе утро. Знаю, что ты сразу же догадалась об авторе письма. Я старался сделать всё как можно более беспалевно, надеюсь, что так и вышло. Ты давно не выходила на связь, всё нормально, да ведь?» «— Спрашивает так, будто я могла бы сразу же выдать ему ответ.» — Оливия закатила глаза, но в душе всё же улыбнулась, осознавая, что хоть кого-то беспокоит её самочувствие. «Я так понимаю, что из-за меня у тебя появилось множество проблем? Извини, не думал, что Тамарка так взбесится. Но ты вот только сейчас не думай, что я собираюсь теперь каждый раз извиняться перед тобой. Лишь хотел напомнить, что в этом этапе мы с тобой будем играть вместе, не забыла? Фортепианный дуэт. Беспокоиться незачем, я уже со всем разобрался, а тебе останется лишь хорошо выступить. Давай без переживаний и издёвок на этот раз, идёт?» «— После всего того, что между нами было, он ещё и беспокоится, что я вдруг неожиданно захочу завалить его? — пронеслось в голове Стар. — Если бы хотела, то отравила бы его в собственном доме, а не стала бы ждать всего лишь ты обыкновенной возможности унизить, » — девушка издала смешок, не замечая хмурого взгляда своей матери. «Ну, собственно говоря, как и обещал: список пьес, которые мы будем проигрывать с тобой. Видимо они решили особо не париться, поэтому пьесы всего-навсего две: М.Глинка «Вальс-фантазия», Э.Григ «Утро» из сюиты «Пер Гюнт». Думаю, что мы с лёгкостью управимся и проблем не возникнет.» «— Да уж… Хотелось бы верить в это, — Оливия допила чай и перевела взгляд на тарелку с завтраком перед собой. — Это всего лишь первый этап, тем более произведения довольно-таки знакомые. С таким-то набором мы просто обязаны стать лучшими.» «Обязательно сыграй их перед отъездом. Желаю удачи, Лив.»Макс.
Девушка ещё несколько минут молча улыбалась, ковыряя вилкой в тарелке и разминая слегка подгорелый омлет. Главное, что с Тарасенко всё хорошо, а уж верить ему или нет… Столько всего испытывать к человеку и не поверить — вот что было бы странным. Нельзя было описать, что именно Оливия чувствовала. Макс сделал слишком многое, чтобы относиться к нему односторонне. Но черноволосая была полностью уверена в том, что люди меняются. Макс меняется. Уже спустя некоторое время пальцы Оливии быстро пробегались по клавишам фортепиано, исполняя первую пьесу из сюиты Грига. Она задевала лишь нужные ноты, в то время как инструмент не издавал ни одного фальшивого звука, будто бы подчиняясь воле своей хозяйки. Всё тело покрывалось мурашками, то ли от предстоящего выступления, то ли от волнения перед матерью. Черноволосой не хотелось быть хуже остальных, наоборот, она должна стать лучшей из лучших, чтобы Тамара могла гордиться ею. Ведь не каждый раз появляется возможность показать себя, доказать, что ты тоже чего-то достойна, а не являешься обыкновенной размазнёй на фоне других. Прервав свои мысли, Оливия с тяжелым вздохом положила руки на колени и прикрыла глаза, успокаиваясь. Спустя несколько секунд она встала со своего места, успев разглядеть на лице Бритч лишь лёгкую грусть и ни капли злости, как это было обычно. — Неплохо, но тебе не хватает эмоций, Оливия. Ты должна прочувствовать мелодию, а не играть её на автомате. Не совершай те же ошибки, которым подвергаются твои соперники, — женщина обошла рояль и встала позади него, отодвигая плотные шторы. — Я стараюсь, правда. Ты же сама говорила, что у меня есть проблемы с техникой, не могу же я разорваться и… — не успела Стар договорить, как её тут же прервал стальной голос и ледяной взгляд матери, брошенный в сторону дочери. — Можешь. Ты не должна улучшать свои навыки лишь в одном направлении, такими темпами ты не добьешься ни того, ни другого, — занавесь снова была сдвинута на место, а Тамара не торопясь шагала к Оливии. — Неужели ты и правда думаешь, что я такая плохая? — С чего ты это взяла? Я никогда не говорила такого… — тяжело было лгать во время того, как тебя поедают взглядом. Но нужно было собраться с силами, не выдавать же себя в первые секунды с потрохами. — Сделаем вид, что я тебе поверила, да? Вот только не могу я понять одного, Оливия… Почему же тогда все остальные для тебя такие хорошие, а? — женщина издала смешок и подошла к дочери ближе, слегка приподняв брови. — Может быть, ты считаешь, что я виновата в нашей нищете? Или, быть может, я виновата в том, что не смогла когда-то построить карьеру пианистки, хоть и рвала задницу перед каждым выступлением, лишь бы сыграть всё идеально? Каждый день стирала пальцы в кровь, лишь бы быть первой. Оливия молчала. Ей оставалось лишь опустить свой взгляд в пол, чтобы не видеть слез, наворачивающихся на глазах матери. Она понимала, что той обидно. Понимала, что Тамара чувствует себя не лучше, когда её дочери или же ей самой делают больно. Но тогда почему она повторяет за ними? Почему её ни разу не смутило собственное отношение к Оливии? Она просто манипулирует. Играет на эмоциях, хочет, чтобы дочь пожалела её. Какой же это бред!.. Хотелось просто-напросто уехать. Сбежать куда-нибудь далеко, желательно за границы Питера, чтобы больше не видеть этот серый и унылый город в своем полуразвалившемся окне. Скрыться ото всех и больше не быть тем человеком, которым являлась ранее. Больше не быть Оливией Стар. — Марина поступила подло. Она поступила как последняя тварь, когда вытиснула меня из конкурса с помощью своих денег! — Тамара перешла на крик, но сразу же стихла, почувствовав, как по её щекам потекли слёзы. Возможно ей пора уже отпустить прошлое? Поздно думать о нём спустя десяток лет, когда уже ничего нельзя поменять или исправить. — Знаешь… Тебе просто стоит понять, что пока я ещё жива, никто не посмеет тебя тронуть, слышишь? — женщина крепко обняла дочь, прижимая её голову к своему плечу. «— Кроме тебя самой, да? — пронеслась мысль в голове брюнетки, которую она сразу же отмахнула в сторону. Страх Оливии смягчился, но в душе что-то снова трепетало от грусти. — Если бы ты только знала, мам…» — Я любому бошку за тебя оторву, пусть только попытаются навредить тебе. Ну а если и осмелятся, то твой Тарасенко встанет в очередь для расправы первым, — Тамара скривилась и, стиснув зубы, тяжело втянула воздух, крепче сжимая плечи дочери. — Со мной ты в безопасности.***
Бесцветные кристаллы барита ярко сверкали и переливались в лучах солнца, пока Влад с огромной осторожностью измельчал их, предварительно обработав минерал в соляной кислоте с промежуточной фильтрацией. Растворение длилось уже несколько часов, дабы в процессе гидролиза в осадок выпал сульфат бария, который предстояло отмыть водой и получить пасту бланфикса. Аня внимательно наблюдала за действиями друга, облокачиваясь на спинку стула и иногда напоминая или подсказывая ему что-то. Душу тяготило осознание того, что, возможно, уже сегодня они смогут причинить кому-то вред, но мысль о том, что, таким образом, можно с лёгкостью избавиться от Оливии, позабыв обо всех проблемах, которые тяготили последнее время, успокаивала. — Так… Главное не забудь, как готовить суспензию, — девушка перелистывала заметки в телефоне, натыкаясь на инструкцию, которую парень в очках напечатал заранее. — Тебе придется мешать её около четырёх или пяти минут, раньше не получится. Уверен, что справишься? Не думаю, что она будет так долго ждать. — Дождётся, не переживай. Скажем, что пришлось сбегать в магазин, якобы в здании не нашлось ни одного автомата с водой. Она не будет зацикливаться на этом, ей важнее будет вовремя принять лекарство. Почечная недостаточность ведёт к нарушениям метаболических процессов, не думаю, что кроме таблеток она предпринимала ещё какие-либо способы лечения. — И что с ней будет? — бывшая барабанщица приподняла брови, переводя взгляд на руки своего напарника, в которых он уже держал небольшую колбу. — Она должна будет потерять сознание. Возможно, ей станет тяжелее дышать, но, сколько бы она не старалась, кислорода будет недостаточно. Далее мы увидим, что она побледнеет, а кожа будет синеватого оттенка. Ведь цианоз губ, мочек ушей или даже ногтей никто не отменял. Предполагаю, что у неё также расширятся зрачки и на свет реагировать они уже не будут. Появится выраженное головокружение, у неё снизится артериальное давление, а также нарушится координация. Никакой реакции на внешние раздражители, и уже только затем мы добьемся того, ради чего всё это было сделано. — Ты уверен, что это правильно? — девушка сглотнула и закусила губу, наконец-то решив задуматься о последствиях. — Конечно неправильно, но это уже будут не наши заботы, не правда ли? — Влад слегка усмехнулся, отсыпая порошок в колбочку. — Не переживай, мы продумывали этот план достаточно долго, чтобы он стал реальностью. Аня молча кивнула, переводя взгляд на телефон парня, в котором уже высветилась фотография второго Тарасенко, перезванивающего многочисленный раз. Девушка ответила на звонок, поставив его на громкую связь и протянув гаджет ближе к своему напарнику. — Надеюсь, ты не спился за эту неделю? — Влад перевел взгляд на подругу и издал смешок, довольствуясь своим очередным подколом в сторону брата. — Уже всё готово? — по звукам из динамика сразу становилось ясно, что Макс уже готовился к выступлению, то и дело стуча пальцами по корпусу фортепиано от волнения. — Да, я практически закончил. Осталась лишь малая часть… — парень в очках крепче закупорил склянку, начиная осматривать её на наличие трещин. — Ну и отлично… Помнишь, о чем мы договаривались? Я с Оливией, а ты… — не успел шатен закончить свою мысль, как его тут же перебил нервный голос брата-близнеца. — Да помню я, помню. Всё возьму на себя, не переживай, — Влад усмехнулся и закатил глаза. — Она ведь и глазом моргнуть не успеет, как уже выпьет эту хреновину. Если у неё и правда почечная недостаточность, то всё пройдёт наилучшим образом. Возможно, нам даже хватит нескольких секунд… Ты ведь уверен? — Уверен. А если и хочешь поговорить об этом подробнее, то уж точно это не следует делать по телефону. — Ты главное помни, что у тебя уже второй должок копится. Из-за тебя я не готовился сегодня к выступлению, а это может иметь значимые последствия для меня, знаешь ли. — А разве тебе самому не принесёт пользу наш план? Я выполняю свою часть: беру все проблемы с Оливией на себя. Так будь же добр, выполни и свои обязанности, — голос Макса менялся и становился более твёрдым. Было понятно, что диалог ему уже совершенно неприятен, но передумывать он точно не собирался. — Если мы с тобой решились на это, то нужно завершить начатое, не так ли? — Бесспорно. Просто напоминаю, что вся ответственность от последствий будет лежать на тебе. Я не собираюсь проводить остаток своей жизни за решёткой. Думаю, что Аня тоже будет против такого исхода, — Влад сдерживал улыбку, убирая в сторону очки, защищающие его глаза от налёта бария. — Аня? Чёрт, ты и её втянул в это дерьмо? Влад, мы же договаривались! — Макс скривился и тихо взвыл, безжалостно ударив кулаком по музыкальному инструменту. — Не кипятись, она сама решила принять участие в этом… шоу? — шатен еще больше улыбнулся, стирая со стола лишние остатки порошка. — Ей не следует совать нос в чужие дела. Мы должны были сами разобраться с этим. Са-ми! — Тарасенко всё больше переходил на крик, после чего ещё несколько секунд старался отдышаться от нарастающей злости. После мимолётный тишины из динамика телефона прозвучал голос девушки, всё это время слушавшей разговор братьев: — Макс, успокойся. Я просто хотела помочь вам, разве это плохо? — Аня не менее возмущенно обращалась к своему другу, закатывая глаза от глупости ситуации. — Помочь?! Да ты хоть знаешь, что теперь стала сообщницей запланированного убийства? Убийства, чёрт тебя дери! — Тарасенко ещё больше скривился и сбросил вызов, откинув телефон в сторону. — Идиоты… Какие же все идиоты! Влад переглянулся с подругой и подмигнул ей, взяв ключи с верхней полки стеллажа. — Не парься, окей? Ты же делаешь это, чтобы помочь ему, верно? — парень в очках положил руку на плечо девушки, потрепав его. — Ты во многом помогла, правда. Теперь Оливия не будет мешаться у нас под ногами, ей будет не до этого. Пойдём лучше, Анька, посмотришь, как мы порвём там всех, — Влад расплылся в улыбке и вывел девушку из помещения, предварительно заперев его на ключ и убрав колбу как можно глубже в карман.***
Оливия с волнением потирала свои вспотевшие от долгого переживания ладони, иногда поправляя задиравшийся край юбки. Тревожность притаилась где-то в грудной клетке, учащая дыхание и сердцебиение. Тяжелый вдох, счёт до четырёх и выдох. Паническая атака нарастала с каждой новой мыслью о выступлении, но приходилось сдерживать себя, как бы сильно сейчас не хотелось всё бросить и уйти, никому ничего не сообщив. — Начало через десять минут, — Бритч посмотрела на настенные часы и тяжело вздохнула, переводя взгляд на опустевшую бутылку. — Сходи пока за водой, — не обращая внимания на трясущиеся руки дочери, Тамара сразу же полезла в свою сумку, начиная перебирать вещи в поисках нужного лекарства. Девушке оставалось кивнуть и, захватив с собой бутыль, пойти к выходу, всё ещё перебирая волнующие мысли в своей голове. Хотелось расплакаться на ровном месте, но то ли слёз уже совсем не оставалось, то ли давно уже пришло понимание, что всё это бессмысленно, поэтому ни одной капли не было видно в её глазах. Только щеки стали красными, а шея приобретала розоватый оттенок, пока на ней появлялись потемневшие пятна, напоминающие о тревожном состоянии брюнетки. Стар достаточно вбить себе в голову хороший исход событий, и тогда она наконец перестанет мучить себя терзающими сомнениями. Стоит понять, что даже если им попадутся другие произведения, то они обязательно справятся. Оливия обязательно справится. Всего лишь один раз она провалилась, когда была ещё ребёнком, в страхе глядящем на смеющиеся лица в зале. От неловкости ей пришлось встать и, не доиграв и половины произведения, выбежать за кулисы, всхлипывая и рыдая от досады и смущения. — Ты не заблудилась? Может помощь какая нужна? — Влад заметил Оливию, оглядывающую помещение в поисках кулера с водой. Он прервал её мысли, пока сама черноволосая выглядела слегка растерянной на фоне остальных выступающих, снующих из кабинета в кабинет с гордо поднятой головой. — Привет, — девушка улыбнулся и резво помахала парню, словно он был её другом ещё с детства. — Ты сейчас занят? Мама попросила меня принести ей воды, но я бы ещё хотела найти Макса перед выступлением. Мне, конечно, не хочется просить тебя… Но, может, ты мог бы помочь? — Стар поджала губы, чувствуя себя виноватой перед Владом, который лишь шире улыбнулся ей. — Без проблем. Кстати, удачного выступления, Оливия. Ещё увидимся, — парень в очках взял из рук соперницы пустующую бутылку и направился в противоположную сторону, заворачивая за угол. Девушка облегчённо выдохнула и рванула к знакомому кабинету, в котором уже репетировал свое выступление Макс. Интересно, он будет рад её видеть или же хочет забыть все, что было между ними? Хотелось верить, что он выберет первый вариант, ведь второе сейчас она вряд ли смогла бы пережить без последствий. «— Кто бы мог подумать, что всё окажется ещё проще, » — Влад улыбнулся своим мыслям и закатил глаза, высыпая в пустом помещении измельчённое вещество в воду. Его отточенные движения выглядели так, будто этот план он продумал ещё задолго до начала его исполнения. Руки вовсе не тряслись, а каждое действие выдавало лишь уверенность в своём выборе. Парень стал взбалтывать в руках бутылку, наблюдая как порошок медленно, но все же растворялся в воде. Уже спустя несколько минут он направился в кабинет, в котором Тамара взволнованно смотрела в окно в ожидании своей дочери, потирая костяшки пальцев. — Где её носит? Не хватало, чтобы она еще и пропала перед выступлением… — Бритч потерла переносицу и обернулась на звук, переводя свой взгляд на уже знакомого человека. Дверь в небольшой класс приоткрылась, а из проёма выглянул парень в очках, замечая на себе удивлённый взгляд матери Оливии, ошеломленной от присутствия соперника поблизости. — Напугал я вас, Тамара Бритч? — Влад привычно улыбнулся, смотря на лицо женщины, успевшее смениться за несколько секунд на недовольное. — Оливия попросила вам воду принести, поэтому ничего личного, не переживайте уж так сильно. — Я же попросила это сделать её, — женщина со злостью прошипела каждое слово и цокнула языком, выхватывая бутылку из рук Тарасенко и нервно открывая её. — Свободен. — Даже не пригрозили мне ничем, удивительно… Хорошее настроение? — Тебе повезло, что я трезва сегодня как стеклышко, работа няней берёт своё, — брюнетка достала таблетки из упаковки, заглатывая их и запивая водой, слегка скривившись от горечи на языке. — Проваливай, иначе отделаешься не одними угрозами. — Как скажете, Тамара, — Влад улыбнулся и вышел из кабинета, вдыхая полной грудью воздух. Дело сделано.***
Оливия стояла за кулисами, иногда выглядывая из-за полотнища и рассматривая лица присутствующих в зале. Кто-то из них шептался, кто-то с восхищением наблюдал за пианистами, а кто-то и вовсе словно не находился на концерте, а витал где-то в облаках, уходя глубоко в собственные мысли. Девушке не составило труда отыскать среди множества людей лицо своей матери. Она серьёзно, возможно, даже не скрывая отвращения, поедала взглядом остальных участников, дожидаясь очереди своей дочери. Несмотря на то, что Тамара довольно часто пригубляла рюмку, в трезвом состоянии она всегда старалась выглядеть идеально: ровная спина, чуть приподнятый подбородок, даже иногда подкрашивала глаза и губы, что уж тут говорить о её любимом пальто, которое хоть и изнашивалось каждый день, но всегда было в ухоженном состоянии. Пока руки тряслись, а дыхание учащалось с каждой секундой, Оливия и не заметила как со сцены раздался женский голос, объявляющий совместное выступление Стар и Тарасенко, стоящего поодаль. Тяжело вздохнув и потерев переносицу, черноволосая почувствовала, как на её плечо упала чья-то увесистая ладонь, и в знак поддержки немного потрепала белую блузку. Макс расплылся в улыбке и подмигнул девушке, когда та уже собиралась сделать шаг к своему очередному испытанию. Ответная улыбка сразу же появилась на лице Оливии и она ступила на сцену, походя к краю и кланяясь перед публикой. Мельком были просмотрены лица жюри, но вглядеться в них получше не удалось, ведь позади послышался прерывающий мальчишеский голос. Слышались извинения и нервные смешки, всё ближе подбирающиеся к своей жертве. По телу пробежали мурашки, когда из-за кулис вышел Влад и направился прямиком к Оливии, замечая на себе её удивленный взгляд. Девушка несколько раз похлопала ресницами, стараясь понять, что ей стоит сделать в данной ситуации. Снова сбежать? Или сделать вид, что она его не видит и обыденно сесть за рояль? Черноволосая взглянула на Макса, но тот лишь с таким же выражением лица смотрел на своего брата, совершая несколько шагов назад, позволяя тому пройти дальше. — Ну, похлопаем же, дорогие друзья! Перед выступлением юной победительницы нужно как следует поддержать её, — после сказанных слов послышались тихие хлопки, но вскоре они начали возрастать, гремя и отдаваясь эхом по всему залу. Шепот становился громче, казалось, что он проникал в мозг девушки и совершенно не хотел, чтобы о нём позабыли. Люди теперь казались вымышленными: кто-то из них издавал смешки, прикрывая рот рукой, а кто-то и вовсе сразу же начал пускать слухи, якобы Оливия и Влад уже не раз были замечены вдвоем… Лицо парня приблизилось к сопернице и его губы остановились напротив уха брюнетки: — Не мог оставить тебя без букета в этот день, особенно после нашей незабываемой встречи. Ну, как тебе? Ты же любишь ирисы? Не хочу хвастаться, но это только начало моего маленького сюрприза, — парень протянул букет цветов, одаряя девушку широкой улыбкой. Макс, немного ошарашенный выступлением своего братца, слегка нахмурил брови, прислушиваясь к его словам. Кто бы мог подумать, что второй Тарасенко имеет такие великие актерский способности? Отвращение возрастало, но желание победить вдавливало все эмоции в землю, растаптывая их окончательно. Он делает лучше для них обоих, стоит промолчать и не вмешиваться, тогда ещё один шанс подавить Оливию будет достигнут. В это же время Тамара без колебаний направилась в сторону жюри, махая руками и яростно прожигая взглядом любого сидящего поблизости: — Это полнейшее безобразие! — женщина обратилась к мужчине, который всеми силами старался её успокоить. — Да как вы вообще впустили его на сцену?! Неужели вы не видите, что он здесь вытворяет? Это недопустимо! Оливия перестала вслушиваться в крики матери, взяла букет и положила его на корпус фортепиано, обратно разворачиваясь к парню, чьё лицо сияло от нетерпения. Он убрал выбившуюся из волос прядь девушки за ухо и лишь ещё больше сократил расстояние между лицами, отодвигая Стар к выходу и скрывая их тела за полотнами кулис. — Даже не скажешь мне спасибо? А я ведь столько сделал для тебя, Оливия, — Влад наигранно изобразил грустную гримасу и издал смешок, чувствуя, как руки девушки дотронулись до него, стараясь отодвинуть соперника хотя бы чуть дальше от себя. — Ну чего ты? Боишься? — Тарасенко взял ладони черноволосой в свои, ещё шире улыбнувшись ей. Он словно и не замечал порыва Стар отодвинуться от него, не замечал её отвращения, когда она находилась рядом с ним. Брюнетка всеми силами старалась оттолкнуть от себя парня, а люди вокруг словно и не замечали этого. Не замечали, что ей некомфортно рядом с ним. Они все старались разглядеть в этом романтику, которой никогда и не было. Даже Макс бездействовал, стоя в стороне и рассматривая линию жизни на своих руках. Всё старался смотреть куда угодно, лишь бы не встречаться взглядом с девушкой, молящей о помощи. — Пусти меня, живо! — Стар прошипела эти слова в лицо парня, наступив на его ногу каблуком. — Ты совсем конченный ублюдок? — лицо Оливии скривилось, а она сама лишь сильнее продавила обувью туфли соперника. — Сука… — Влад негромко взвыл и схватил черноволосую за волосы, задрав её голову и оттянув вьющиеся локоны. — Не бойся, я же не маньяк какой-нибудь. Девушек не трогаю и не убиваю, лишь ставлю их на место, — Тарасенко скривился, сдавив пальцами щеки соперницы, словно старался разломить её челюсти. — Ты ведь знаешь, что поздно бояться смерти, когда тебя уже пристрелили, Оливия? На глазах Стар появились слёзы. Ну неужели всем настолько плевать на неё? Плевать на то, что с ней вытворяют? Чем эти люди вообще озабочены, раз не способны помочь нуждающимся? Слова застряли в горле и никак не могли вырваться наружу. Звериный оскал перед лицом заставлял вжать голову в плечи и зажмуриться в ожидании, что всё вокруг растворится и окажется несуществующим кошмаром. Обыкновенное воображение, бушующее во время страхов и тревог. — Тебе пора, — за спиной Влада образовалась ещё одна фигура, в точности повторяющая его черты и повадки. Макс сжал плечо брата и отдёрнул его на себя, уводя всё дальше за кулисы и начиная что-то гневно шептать, оставив девушку в одиночестве. Она, как ошпаренная, ступила вперед, хватая воздух ртом в попытке перевести дыхание. Губы слегка подрагивали, а лицо скривилось в непонимании. Влад ещё раз похлопал ей из-за кулис и крикнул: — Победительницы всегда на высоте, Оливия! Сердце билось с огромной скоростью, будто готово было вылететь из грудной клетки и разломиться на большущие осколки. Руки становились мокрыми, поэтому то и дело их приходилось вытирать о подол юбки. Шмыгнув носом, Стар оглядела зал и ведущих, перешёптывающихся между собой. Кто-то из них даже додумался взять микрофон, объявив о небольшой заминке, произошедшей из-за невнимательности охраны. Тамара ещё раз что-то яростно крикнула жюри и села на свое место, чувствуя вкус победы в данной дискуссии. Она перевела свой строгий взгляд на дочь и лишь сильнее стиснула зубы. Во рту чувствовался вкус железа, но это всего лишь вода по новой наполняла горечью вкусовые рецепторы. Просто иллюзия, ничего более. Лишь спустя некоторое время проблему удалось решить, пока Оливия в тревоге оглядывала зал, уже заметив на себе взгляд Ани, стоящей в толпе и скрестившей руки на груди. Она и не собиралась отводить взгляд от девушки, только появление Макса на сцене заставило её опомниться и отвлечься. Стар, поджав губы, взглянула на Тарасенко, в то время как тот слабо кивнул ей и сел за второй рояль. Черноволосая повторила за ним, пробегая взглядом по черным и белым клавишам, вспоминая каждые обороты в произведениях. Заслышав тишину в концертном зале, пальцы осторожно легли на инструмент, начиная вжиматься внутрь пластин. Оливия играла синхронно со своим другом, который теперь был взволнован не менее сильно. Мелодия лилась из роялей — медленная и спокойная, пока ещё не перерастающая в бушевавшие грозы, снующие в душе и мыслях пары. Тамара, как и в первый день, отстукивала ритм ногой, покусывая губу от волнения и делая ещё один глоток жидкости. Бритч скривилась, но темнота в зале не давала разглядеть причину отдалённого вкуса. Видимо, капсула таблетки случайно развалилась на две части и вся неприятность лекарства смешалась с водой. Или же дело вовсе не в этом? Оливия с громкими аккордами закончила свое произведение, расплываясь в улыбке и радостно, на несколько секунд, оборачиваясь назад, чтобы ещё раз взглянуть в глаза Макса. От его взгляда становилось спокойнее, а тело всё меньше содрогалось от страха. Он помог ей, теперь-то она точно может на него положиться. Поклон. Все ненужные мысли вылетели из головы, лишь конкурс впивался в недру размышлений. Оливия прошла. Она точно сыграла великолепно и без единой запинки, несмотря на всё произошедшее ранее. Мама может гордиться ею. Девушка выбежала со сцены и рванула прямиком в сторону Тамары, затормаживаясь лишь на половине, приметив недовольное лицо женщины. Грозный взгляд твердил ей о том, что пощады можно и не ждать. Бритч игнорировала появление дочери, снова опускаясь на своё место и начиная постукивать пальцами по обивке кресла. — Что это было сейчас? — голос её был строгим. Хоть он и хотел сорваться на крик, но продолжения не было. — Клянусь тебе, я правда не знаю… — Оливия умоляюще смотрела на мать, сглатывая накопившуюся слюну. — Я не знаю, зачем он сделал это. Не знаю! Тамара поднесла ладонь ко рту и отвернулась. Казалось, что она вот-вот расплачется, но глаза были отнюдь не влажными. Дыхание женщины становилось тяжёлым, а плечи то и дело поднимались и опускались, будто готовясь к рвотному рефлексу. Что это с ней? Тамара пыталась что-то сказать, но головокружение не позволяло этого сделать. Бледная кожа и обледенелые касания рук заставили Оливию вздрогнуть и притаить дыхание. — Мам, ты в порядке? Всё хорошо? — Стар сжала руку женщины в своей. — Прошу, не расстраивайся так из-за этого, я обещаю, что выиграю… Правда. — Всё нормально, я знаю, что ты победишь, — Бритч, прижала руку дочери к груди и ещё раз тяжело втянула воздух сквозь зубы. — Я передохну и поедем домой, ты держалась молодцом сегодня. Как же давно Оливия не слышала таких слов. Даже не верилось, что кто-то наконец похвалил её и приласкал. Она несколько лет была маленьким брошенным котёнком, которому вместо корма оставляли тумаки. Никого не волновало его существование, у всех своя жизнь и свои заботы. Но, видимо, сегодня её наконец захотели приютить и позволить узнать друг друга поближе. Неужели всё и правда наконец сможет наладиться? Безумно хотелось верить в это, хоть и надежда была довольно мала. Стар отошла от матери и, пока та прикрывала лицо рукой, скрылась из вида. Девушка проходила сквозь толпу, отодвигая от себя крупные тела и лишние руки. Наконец взгляд был остановлен на Максе, задумчиво стоящем в стороне. Непривычно было видеть его таким отстранённым, хоть и нравился он в этом состоянии не меньше. Оливия подошла к парню и обхватила его руку своими ладонями, сжимая её: — Ты молодец, Макс, — девушка расплылась в улыбке и коснулась губами пальцев своего друга, оставляя на них слегка ощутимые поцелуи. — Я за тебя очень переживала, правда. — Я вижу, — на лице Тарасенко появилась ответная улыбка. Нет, совсем не та привычная ухмылка, красующаяся на его лице во время ехидностей, а именно улыбка, сияющая и подаренная только Оливии. Аня молча стояла в стороне, стиснув зубы от горячо набегающей злости. Неужели он так легко готов променять её заботу, на заботу кого-то еще? Она не верила. Не хотела верить до сих пор, что между Максом и Стар вообще что-либо возможно. Нет, быть этого не может. Бред! Полный абсурд… Брюнетка до сих пор с улыбкой что-то тихо произносила парню на ухо, чтобы никто из посторонних лиц не мог расслышать их разговор. Брайн, слегка улыбаясь, смотрел в глаза подруги и внимательно изучал их, уходя в собственные мысли. Фу! Ну и дрянь… Аня отвела взгляд в другую сторону, замечая недовольное лицо Тамары. Она разглядывала свою обувь, слегка подрагивая. Неужели об этих побочках и шла сегодня речь? Шатенка всматривалась в выражение лица женщины. Её кожа бледнела, а ноздри то и дело увеличивались, учащая её дыхание. Стоит отойти подальше, пока взвизгивающая толпа через пару минут не придавила девушку в предсказываемой суматохе. Пока Аня стремилась отыскать выход, Тарасенко погладил щеку подруги, осторожно целуя ее кончик губ, словно делал это впервые в своей жизни. Словно Оливия была первой девушкой, способной очаровать его замершее намертво сердце. Словно и не было той «игры» между ними, наполненной злобой и отвращением. Когда-то в эти карие глаза хотелось выплюнуть желчь или выдавить их к чертям, лишь бы снова не удостоить себя вниманием гневного взгляда. А сейчас… Они были наполнены заботой. Неимоверной заботой и любовью. Оливия коснулась губ Макса, обнимая его за шею и прижимая тело парня ближе к себе. Хотя бы на несколько секунд хотелось позабыть обо всем. Совсем не важно, что гневная Бритч сидела позади них, с отвращением всматриваясь в пол, на удивление и вовсе не замечая пару. На талию брюнетки опустилась мужская рука, притягивая её ближе к себе. Поцелуй длился совсем немного, но этого было достаточно, чтобы погружаться в воспоминания об этом дне ещё пару месяцев. — Ты мо-ло-дец, — ещё раз прошептала черноволосая крепко обнимая своего, уже бывшего, друга, словно видела его таким в последний раз. — Спасибо, Ливи — парень слегка усмехнулся, замечая ликовавшее лицо девушки, и перевёл взгляд на кого-то позади. Кого-то, чьё сердце сейчас было омрачено и охвачено тугой сетью, выбраться из которой становилось всё сложнее. — Я пойду пожалуй, а то мама уже заждалась наверное, — Оливия ещё раз легонько коснулась губами щеки парня и отстранилась от него. За долю секунды она развернулась и пошла к Тамаре, которая уже вставала со своего места, придерживаясь за подлокотник сиденья. — Ты долго. Нам уже пора, — проговорила Бритч, замечая приближающуюся фигуру дочери. Макс ещё несколько секунд простоял на месте, наблюдая взглядом за Оливией. Дыхание сбилось, а разум затуманился. Странное чувство порой возникает в человеческой душе. Необычное. Такое, которое никому не почудится просто так. Душа трепетала и рвалась на волю, но осознание… Осознание того, что кудрявой брюнетке не суждено выиграть, брало верх. Он должен победить. Обязан любой ценой. Уже не обращая внимания на своего друга, девушка повела мать к выходу, чувствуя как хватка той ослабевает. Неожиданно женщина повалилась на Оливию всей тяжестью своего тела и с глухим стуком рухнула на пол, перекатываясь на бок. Её глаза оставались открытыми. Они безжизненно смотрели в стену, пока глазные белки обливались кровью, окружая расширившиеся зрачки. Ни единого шороха или движения, весь мир будто бы замер, пока эхом поблизости не раздался крик брюнетки. — Помогите! Кто-нибудь… Ей плохо! Прошу вас! — Оливия растерянно смотрела на свою мать, рывком падая рядом с ней на колени и начиная искать её пульс. — Да помогите же кто-нибудь! — голос девушки ещё сильнее срывался, пока она со страхом рассматривала синеющее лицо Тамары. — Разойдитесь, живо! Нечего здесь устраивать столпотворение! — послышался громкий стук каблуков и сквозь толпу виднелась одна из жюри конкурса, бежавшая в сторону происшествия. — Мам… — черноволосая сжала руку Бритч, закусывая свою губу от страха. — Ну же, мам, очнись! — девушка всхлипнула и звонко завизжала, почувствовав касание на своём плече, старающееся отвести её подальше от матери. — Оливия! — Макс дёрнул подругу за руку, стараясь снова поставить черноволосую на ноги. — Ну давай, Лив, вставай… Тебе лучше отойти. — Отстань! Ты не видишь, что мы ещё можем помочь ей? — Стар, отбросила от себя чужие руки и снова принялась трясти мать за плечи, глотая собственные слезы, стекавшие по розоватым щекам. Макс ещё немного наблюдал за действиями девушки, вскоре снова со всей силы тряхнув её и повернув к себе. — Успокойся! — Тарасенко не выдержал и тоже повысил голос, заставляя Оливию вздрогнуть и перевести на него свой затуманенный взгляд. — Ей помогут, обязательно помогут… Но нам нужно идти. Тебе не стоит оставаться здесь. Я отвезу тебя к тёте, пойдём. — Отпусти! — Оливия скривилась, стараясь вырваться из хватки своего друга и оттолкнуть его. — Я буду здесь. Я хочу быть с ней, прошу тебя. Пожалуйста, Макс… Почему ты так говоришь? Она ведь жива, ей просто стало плохо… Обморок, наверное, она просто переволновалась, — глаза девушки блестели от слез, а её веки стали опухать. Стар переставала здраво мыслить, а её взгляд и вовсе становился расфокусированным. Парень отрицательно помотал головой и повел девушку дальше, волоча её ноги за собой. — Да отвали же ты от меня! Моей матери плохо! Я хочу помочь ей, как ты этого не понимаешь? — послышался ещё один всхлип из уст девушки и она начала колотить чужую спину руками. — Да она уже мертва, чёрт тебя дери! — после сказанных Максом слов, Оливия сглотнула, стараясь отдышаться от нарастающей истерики. Её будто бы снова пробудили на несколько секунд, но все попытки были тщетны. Стар быстро помотала головой и слегка облокотилась об соседнюю стену, повергнувшись к ногам Тарасенко. — Прекрати! Прекрати! Прекрати! — брюнетка оттолкнула от себя друга и скривилась, сжимая руки в кулак. — Она не могла умереть… Не могла, слышишь? Зачем ты врёшь мне? Хочешь сделать мне больно? Отвечай! — Я не вру, Оливия. Ты ведь сама всё видишь, её правда уже не спасти… — Макс закусил свою губу и положил ладонь на щёку девушки, вытирая её слёзы. — Ты сама пыталась нащупать пульс, его уже нет, понимаешь? Скорее всего… остановка сердца. Возможно, она правда слишком сильно переволновалась или… Оливия больше не слушала слов, звучавших со стороны Макса. Она молча смотрела на переживающую толпу. Через десяток минут та стала расходиться, а рядом с телом женщины образовались люди в форме. Стар не отрывала взгляда от них. Следила за каждым движением, то и дело переводя взгляд на мать, в ожидании чуда. Может быть она приоткроет глаза… Хотя бы ненадолго снова взглянет на неё? Твёрдым взглядом, в котором совсем мало любви и заботы, но… Ей не хватает этого. Она готова снова терпеть побои, лишь бы знать, что Тамара жива. Она жива и ей ничего не грозит. Перед глазами всё расплывалось от слёз, но Оливия продолжала смотреть, не обращая внимания на мельтешившего перед глазами Тарасенко. Совсем немного и он присел рядом с ней, обнимая и прижимая к себе. Парень что-то шептал на ухо черноволосой, поглаживая её по голове и перебирая девчачьи кудри. Он снова и снова вытирал с её краснеющих щек слёзы, целуя то в лоб, то в макушку. — Прости меня, прошу, прости, — Макс продолжал шептать слова на ухо подруги, прижимая её к своей груди и обнимая за плечи. — У всего есть своя цена, свою цену ты уже заплатила, Оливия…