Точки соприкосновения

      Было тихо. Мертвецки тихо и холодно. Жутко холодно.       Крупными хлопьями падал снег. Всё вокруг и так было бело, снег не просто покрывал землю, казалось, он желал скрыть собой все уродства мира. Но это невозможно. Даже Ками не могут сделать этот мир совершенным. Справедливым…       Оранжевые глаза с равнодушием смотрели на каменную плиту с выгравированным именем погребенного. Наомичи Таджима. Его чертов папаша. Его… убийца. Иронично же? Собственный отец убил его. Запихал избитого до смерти в старый сломанных холодильник и закопал на окраине города. А потом объявил, что «его сын пропал», делал вид, что ищет его, но на деле… Наомичи Таджиме было наплевать на сына. Ведь тогда мальчик ещё был жив и рвался выжить. Он желал жить и боролся до последнего — бил разбитыми костяшками в дверцу своего «гроба», превозмогая боль от вывихнутой кисти. Кричал, моля спасти, прося прощения, но… отец не вытаскивал его. И Харуки Таджима умер не от голода или даже побоев собственного отца, а от удушья. Он просто задохнулся от нехватки кислорода.       Смотря на имя отца, человека, которого он искал, дабы спросить, сожалеет ли он о содеянном… в душе было пусто. Он ничего не чувствовал, лишь опустошенность и одиночество.       Стоило ли всё это того? Его обращение в аякаши и получение имени Фуджисаки Кото? Стоило ли предательство Ято? Ненависть к Норе?       Некогда нареченный именем «Юки» бездомным Ками Ято, подросток сидел на корточках, закутанный в куртку. Толстый слой снега на нём и красное лицо от мороза говорили, что Юкине давно уже сидит напротив могилы отца. Её он нашел случайно, в другом городе, а не в том, где ранее Харуки Таджима жил с отцом. Так ещё эту наводку дали мужчины преклонного возраста. Благодаря своей новой способности, он смог вызнать на расстоянии у этих людей, что они вместе выпивали, и именно они и организовали похороны этому человеку. Они даже вспомнили, что Наомичи Таджима по непонятным причинам, связанным с сыном, переехал.       Тогда он разозлился, и… убил эту парочку. Случайно. Он ещё полноценно не обуздал свою силу «Сеть Мира», но не испытал особого сожаления к тем людям. Увидев их обезглавленные тела, Юкине понял, что они такие же, как и его отец. Им наплевать на других. Но поразительно, как собутыльники чертового папаши смогли наскрести на могилку…       Цыкнув, парнишка поднялся на ноги, снег с головы и плеч рассыпался вниз. Он махнул рукой, верхняя часть каменной плиты съехала вниз и упала в сугроб, подымая легкие хлопья. Однако уже через несколько минут срезанную часть скрыл тонкий слой снега. Юкине с равнодушием смотрел на данную картину. Он столько глупостей наделал, столько потерял, а все из-за игры ублюдка Фуджисаки Кото и идиотизма Ято!       «Вот именно! Если бы этот придурок мне сказал всё как есть… Возможно, проблем было меньше!»       Юкине сжал кулаки в карманах, сжимая правой ладонью чертову кисть. Его всегда бесили выходки Ято, его дурацкую привычку пропадать, не сказав и слова. И его собственная слабость перед Норой…       Перед глазами встал образ девочки с обнаженной спиной, с гладкой бледной кожей…       Её заплаканное лицо…       Сердце кольнуло.       Всё это было ложью… Обманом. Собственным самообманом.       Губы растянулись в ироничной улыбке. Пусть сердце болит, но он ничего не может поделать со своими чувствами.       «Да и плевать уже. С того момента, как маг её больше не позвал, я не видел…»       А это же было сразу же, как маг дал ему имя. Так что уже добрый месяц он её не видел и даже после боя мага с Ято…       «Да и некогда мне…»       Юкине с раздражением пошел прочь с кладбища.       Подобно куполу, вокруг его тела мелькали оплетающие черные нити — его особое умение, полученное после обращения в полу-аякаши и имени от мага. Сеть Мира. Эта способность крайне многофункциональна, она не только могла внушать, но и влиять на память, вытаскивая оттуда то, что ему нужно. А также с помощью Сети Мира, он мог скрыть своё присутствие или чужое, или же следить за кем угодно. И хоть он улавливал с её помощью местонахождения Норы, но её он целенаправленно не искал, она просто мелькала. Он не хотел вновь с ней связываться.       Однако, когда подруга с Ближнего Берега, мира живых — Хиёри Ики попала в его сеть, парнишке стало дурно. Он четко ощутил её духовное состояние. Её душа повреждена. И хоть он и хотел ей помочь, но… Не имел понятия как. Одно дело разрезать связывающие узы, другое — сражаться с аякаши и другими Ками, или убийства людей…       Он был хорошим, боевым шинки, священным сосудом, полуками. Его силы превосходили даже Казуму, а тот прожил дольше него. Но зато Казума был искусен в манипулировании. Конечно, разрезать узы — тоже тонкая работа, но, похоже, это был личный талант Юкине.       «Юкине…»       Это имя даровано Ято, когда пошел первый снег. Юки…       «Придурок». Когда было его первое омовение, и Хиёри спасла их обоих, Юкине решил, что исправится и будет достойным орудием. Он много работал, учился, старался следить за Ято (хотя это очень сложно). Но он решил все же идти вперед, стараясь не смотреть на живых ровесников с завистью. Да, он мертв, но Ято воспринимал его не просто орудием, а членом семьи. Пусть это звучало странно, пусть даже неправильно, но ему и Ято хотелось тепла и поддержки.       Но лишь благодаря Хиёри Ики, появившейся в их жизни, почти обычной человеческой девушки, у них появился шанс. Шанс на новую, иную жизнь. Пусть тогда Юкине не помнил своей прошлой жизни, пусть Ято отмалчивался о своем кровавом прошлом, но эта странная школьница подарила им надежду.       Ято — в том, что он может стать Ками Удачи, больше не убивая людей, принося смертным счастье и удачу.       Ему — друга и семью. Всего того, чего ему не хватало, будучи Харуки Таджима.       Но плата за то, что девушка была всегда рядом с ними — представителями Дальнего Берега, оборачивалось для нее крайне плачевно. Неоднократные нападения Норы, Лавы, похищения Курахи, устроенное безумие в семейной клинике Ики и многие другие проблемы, порой они были смертельны. Но… Хиёри как одержимая следовала за ними. Поддерживала и улыбалась. Старалась исполнять любые капризы Ято…       Она так ценила его…       «Может, она… влюбилась в него?»       Парнишка запнулся и, остановившись, посмотрел в небо. Оно было серым, затянутым облаками. Крупные хлопья снега кружились, падая вниз. Касаясь обмороженных щек и носа, они слабо таяли, и тонкими дорожками воды стекали вниз.       Если так подумать, то… Возможно. Все же, когда его самого поцеловала Нора, он окончательно понял, что неравнодушен к ней.       «Однако тогда она это сделала, чтобы я вновь осквернил Ято».       Было больно и паршиво об этом вспоминать. Но, когда её губы накрыли его, он получил нескрываемое удовольствие и… возбуждение.       Сглотнув от воспоминаний того мгновения, Юкине замотал головой. Вот ещё чего! Некогда ему на все эти чувства отвлекаться! Ему нужно возвращаться, он и так несколько часов просидел на кладбище, а обещал не больше часа!       Тяжко вздохнув, Юкине ухватился за одну из своих нитей, что оплетали куполом его тело, скрывая присутствие, и потянул на себя. Сетью Мира, плотными нитями, он охватывал всю страну и более тонкими весь мир, из-за чего получает большое количество информации. Однако на подсознательном уровне фильтровал на «нужное» и «ненужное», благодаря чему голова не лопалась от объема информации.       Всего мгновение, и он оказался на аллее. Невзирая на погоду, прохожих было немного. Каждый кутался в шарфы и шапки. Их лица имели яркий румянец от мороза. И каждый спешил.       Юкине вздохнул.       Живые и мертвые — во многом похожи. В Тамагахаре тоже есть своя суета, она немного иная, но суть одна. И если видеть живых в такой спешки — привычно, обыденно, то вот мертвых и Ками — нет. Но он быстро привык.       Следуя вперед по только одному ему известному маршруту, Юкине изредка поглядывал на прохожих. Кто-то торопился, а кто-то умудрялся и шуточки отпускать. Насколько различенные их жизни. А казалось бы, и сам Юкине когда-то жил, был обычным, несчастным ребенком. Вечно поддерживающий старшую сестру…       Завернув в переулок, голоса прохожих сменились противными редкими писками мелких аякаши. Они не обращали на него внимание, но даже их мерзкий писк и двойной-тройной голос раздражали. Но сколько их не убивай — на их места приходили новые аякаши, и так по кругу.       Пройдя темный переулок, Юкине замер, уловив своей Сетью Мира знакомую особу. Прижавшись спиной к холодной каменной стене, он смотрел в одну точку. Сталкиваться с ней сейчас от слова «совсем» не хотелось. Хоть он и мог отбиться и сбежать, но легко уйти ему не дадут, если засекут.       Совсем рядом, возле выхода из переулка, мягко приземлился лев. Верхом на нем сидела красивая белокурая женщина в военной форме. Сама Бишамон. Поразительно, как её не придали суду.       Лев втягивал ноздрями воздух, выдыхая оболочки пара. Ками покорно сидела на его спине, ожидая ответа. Но шинки в боевой форме лишь покачал головой. Женщина погладила льва по гриве, и зверь сорвался вперед, достаточно быстро исчезая с поля зрения.       Юкине простоял несколько минут, убеждаясь Сетью Мира, что Бишамон уже достаточно далеко, и продолжил свой путь. Ками Войны стала слишком часто отказываться рядом с ним и его укрытием. А это нехорошо. Если она раньше времени найдет его и остальных — будет плохо и неизвестно не прихлопнет ли она всех… Всё же как только она увидит Казуму, то поймет всё. Хотя он и стал Норой из-за нее…       «Меня окружают идиоты…»       Проходя мимо продуктового магазина, Юкине остановился и задумался. Ни он, ни Казума уже месяц ничего не ели. И хоть у них не было потребности в еде, но… Когда парнишка жил у Кофуку, то питались вполне как люди. Иронично. Он грустно хмыкнул и вошел в магазин. Красть нельзя. Это же великий грех, проступок — всё то, что вызывает скверну на телах хозяина и своём. Но куда ещё больше-то?       К тому же в кармане лежали купюры, которые ему «одолжили» пара дружков отца…       Он поморщился.       Нет. Не отца. Ублюдка. Да, так ему лучше идет, а то «отец» это не тот, кто обращается с собственным ребенком подобным образом. А вот моральный ублюдок и мразь — этому соответствует.       Осматривая прилавки, Юкине быстро закинул понравившееся в пакет, который предусмотрительно стянул с прилавка. И, вернувшись к кассе, выложил три купюры в тысяча йен, после чего вышел. За спиной он слышал удивленный возглас кассира, но дверь закрылась. Лицо вновь обдал холодный ветер. В этом году зима наступила слишком рано. А ведь сейчас только середина осени…       Последующий путь проходил спокойно, никто не отвлекал и не мешал. Ни умершие души, ни аякаши, противно попискивая, или даже сами живые. Всё шло гладко, а Сеть Мира услужливо подсказывало местонахождения всех тех, кто активно искал беглецов.       Вскоре улицы стали редеть, прохожие попадались реже, дома начали мельчать, а небо темнеть, предзнаменовая вечер, а следом ночь. Стало холодней, стало опасней. Некоторые аякаши, попискивая, начинают вылазить из своих укрытий для охоты в поисках слабых жертв…

***

      Дверь противно скрипнула скрежетом металла. Ветер ударил в спину, занося внутрь снег и холод. Закрыв дверь, Юкине пошел к теплому углу, который обустроили для укрытия в заброшенном складе. Благо в его недрах нашлись многие полезные вещи. Какие-то пришлось вытаскивать из мусорки, как когда-то Ято достал ему вещи… Те времена болезненно резали сердце. Пусть он злился на этого придурка, но этот придурок цеплялся за него мертвой хваткой, не желая отпускать, меняя на Нору… И сейчас он понимал, что те редкие моменты, когда он делал свои делишки с ней — это во благо него. Чтобы он — его священный сосуд не познал вкуса крови. Но увы, он познал и больше не боится убивать.       В закоулке, закутанный в несколько теплых одеял, на драном матрасе лежал Ято. Он был весь потрепан и лишь дня четыре назад очухался, что-то невнятное пробормотал и быстро отрубился. После чего лишь на несколько минут просыпался и вновь отрубался. Напоминая недоспячку.       Рядом на ящике, кутаясь в потрепанный плащ, сидел Казума, смотря на огонь свеч на другом ящике, что заменял им стол. — Ну что, этот идиот сегодня так же просыпался? — без приветствий, спокойно спросил Юкине и поставил на импровизированный стол пакет, выудил жестяную банку.       Казума одарил его раздраженным взглядом. Очки имели ровную круглую форму, так как во время боя именно Юкине набил морду что ему, что Ято. Из-за чего он смешал лицо и стекла в одно месиво. А без очков, шинки Бишамон ничего не видит, из-за чего пришлось искать ему замену. — Тебя не было весь день. — О, а я думал пару часов.       Казума сжал кулаки. Его злила вся ситуация, однако именно он сам ввязался, чтобы защитить Виину. Ту, кого он сильно любит. Почему Ками не могут любить как люди? Это же так жестоко… — Кстати, я тут. — Юкине открыл жестяную банку, пенка тут же вылезла наружу и стекла тонкой струйкой по боку, падая на пол каплей хмельного напитка. — Снова Бишамон видел. Кажется, её круг поиска сужается.       Он примкнул к банке, глотая шипучую жидкость, что так нравится Ято.       Казума с широко раскрытыми глазами наблюдал за парнишкой. Сказанные им слова обожгли сердце. Если Виина их найдет в подобном виде… Ни к чему хорошему это не приведет. Ему хотя бы нужно стереть имя Ято, а для этого нужно, чтобы он был в сознании.       И… Вообще, странно, что как только они убили мага, Ято не умер. Хотя… Первые дни месяца исключительно на труп он и был похож. Ни на что не реагируя и почти не дыша. Но в середине месяца стал двигаться и издавать звуки, а четыре дня назад проснулся…       Но как такое может быть, если основной источник жизни Ками — был уничтожен? Особенно у такого Ками, который не имел нормальной веры и последователей? Юкине склонялся к тому, что Хиёри Ики и её брат помнят Ято. Вот об услышанном Казума был шокирован. Он знал про странную ситуацию с девушкой, но чтобы с ними был связан ещё кто, так не кто-то посторонний, а родной брат особы. Так юнец подвел, что вполне по всей стране, если не миру могут быть те, с кем Ято общался, и кто-то да вспоминает о нем. А также он заявил, что ворошит воспоминания этих людей.       Казума четко видел, что данная ситуация сильно изменила Юкине. Нельзя сказать, что он перестал быть собой. Отнюдь, просто сейчас он стал холодно мыслить. И шинки Бишамон надеялся, что малец не станет таким же, как Нора Ято. Та девочка в белом кимоно. — Тогда стоит поискать место… — Ага, я этим займусь, — утирая губы, произнес Юкине, поставив пустую и взяв вторую банку, уселся рядом с Ято на ещё одном ящике. Подогнул одно колено, открыл напиток и пригубил.       Казума задумчиво уставился на пустую банку, читая марку и… Устало вздохнул, взял булку из пакета и нехотя стал её распаковывать. Не то чтобы он не хотел что-то закинуть в желудок, но чертов месяц они оба были как на иголках, из-за чего о еде никто и не думал. Но даже с пробуждением казалось мертвого Ками… не было достойного ответа. Что им делать, когда Ято полностью проснется? Если самому Казуме из Совета Небес навряд ли кто-то навредит, то вот этим двоим… Вполне. — Ешь, а то кто его знает, когда мы ещё поедим, — спокойно произнес Юкине, опуская пустую жестяную банку на пол, и прикрыл глаза. — Хочешь, можешь остальные выпить.       Парень вздохнул и откусил от булки. Джемовая начинка была ледяной, но это было всяко лучше, чем ничего. Из-за всей этой шумихи он ничего не может сделать, лишь присматривать за полуживым Ками, в то время как Юкине шныряет по стране в поисках… своего личного, и защищая их.       Как же странна ситуация…       Всё вокруг.       Казума поник, жмурясь. Его сердце и душа рвались к возлюбленной хозяйке, но он с трудом удерживал себя. Сейчас нельзя. Пусть даже если это его личное пожелание, но именно сейчас он хочет очистить себя от чужого имени, а потом рассказать всё дорогой Виине и понести соответствующее наказание. Один раз она его простила, второй раз… Он не был уверен, что простит…       Юкине морщился, сжимая кулаки. Парочку мест он уже нашел, останется их завтра с рассветом осмотреть…              Потресканные стены, выбитые стекла из окон… и прогнивший пол. Плохо, и все комнаты тут такие. Заброшенный дом не подходит. Нужно хотя бы закрытое помещение, а то Ято сейчас может в ледышку превратиться.       Вздохнув, он покинул аварийный дом, который стоит косо уже лет десять. И почему это здание никто не снес?       А должно ли его это заботить?       «Нет».       Снег сегодня не шел, явив ясное светло-голубое небо с редкими кучевыми облаками. Погода переменчива, вполне через час-полтора вновь пойдет снег. На удивление он даже не тает. Странно всё это…       Осторожно ступая по сгнившим ступеням, он коснулся одной из своих нитей и оказался на автобусной остановке. Тут рядом есть то место, что может подойти. Проходя среди толпы, он с раздражением морщился на пискающие двойные-тройные голоса с плеч прохожих. Мерзко. Хотелось махнуть рукой, дабы разрубить всю эту гадость, но увы, начни он так открыто действовать — ни к чему хорошему это не приведет.       Вздрогнув, Юкине старался не выделяться из толпы. Сеть Мира подкинула, что совсем рядом Бишамон и Такимазучи. Они-то вдвоем почему?!       Сглотнув, он быстро юркнул в проулок и осторожно выглянул, на крыше той самой остановки стояли трое — Такимиказучи и Бишамон со львом. Ками о чем-то переговаривались, и… мужчина уверенно что-то объяснял женщине, в то время как её ручной лев водил головой, принюхиваясь. Под конец Бишамон раздраженно махнула рукой и растворилась в пространстве. Мгновенная телепортация. Сеть Мира услужливо дала знать, что Ками Войны сейчас в другом городе, в своем храме. А… Такамиказучи, скача по крышам, умчался.       «Нас ищут все?»       Фыркнув, он вышел из-за укрытия и пошел вдоль магазинов. Среди них есть одно место, которое вряд ли кому-то нужно. Но он запнулся, уловив боковым зрением знакомый силуэт в одном из магазинов. Повернув голову, он с удивлением увидел спину в белой юкате и короткие черные волосы. И всё бы ничего, но… Она была в магазине манг, и… читала одну из них?       В голове не укладывалось, что эта особа вообще может увлекаться чем-то мирным, нежели убийства и притворства. Сердце болезненно сжалось. Он не смог уйти. Конечно, это глупо, ведь он не искал с ней встречи и лучше уйти, но… Не смог. Как бы он ни злился и ненавидел её, его сердце трепещет при виде неё.       Непроизвольно он стал наблюдать за Норой.       Девочка закрыла мангу, что читала до этого, взяла ещё несколько и, оплатив, вышла из магазина. А потом неожиданно повернулась, сталкиваясь с ним взглядом. Её черные глаза с отблеском красного лишь на мгновение удивленно расширились и вновь приняли равнодушно-нейтральный вид.       Они стояли и молчали.       Юкине не знал, что сказать и что делать. Бежать? Атаковать? Говорить? А о чем? О том, кто больше убил? Глупо. — Ябоку… жив? — тихо спросила она.       Юкине мимолетно посмотрел на три манги, что она прижимала к груди. Зачем они ей? Неужели ей они понравились, когда она жила у него под крышей в доме Кофуку? Тогда он её прятал, думая, что маг выгнал её…       Он фыркнул.       Нора двинулась вперед и остановилась возле его плеча. — Хиёри Ики, — при упоминании имени подруги из уст той, кто часто нападала на неё, тело непроизвольно напряглось, — она едва жива.       Один шаг, и рука ухватилась за плечико в белой юкате. Черные затягивающие глаза устремились в его, пронзая холодном и сдержанностью.       Только он был влюблен, не она. Нора хладнокровная убийца с миловидным личиком. Ей нравятся крики, агония, жертвы. Она… не умеет быть нормальной. — Что ты… с ней сделала? — холодно, с нотками предупреждения спросил Юкине, чуть сжав плечо. Черные нити, оплетающие его тело, опасливо запрыгали по конечности.       Ни единый мускул не дрогнул на лице девочки. — Немного повредила связующую нить жизни, — как само разумеющееся произнесла всё так же ровно Нора.       Но хватка на плече усилилась, более того Юкине сменил локацию, схватив её под локоть, и затащил в переулок. Достаточно грубо толкнув её к стене, он вновь сжал её плечо. Рука видоизменилась, став напоминать когтистую лапу. А пронизывающий, убийственный взгляд оранжевых глаз, казалось, стал полностью красным. Ближе к аякаши, кем они оба и были. Полуаякаши. — Если она не будет пытаться покидать тело, то проживет длинную жизнь… — Как… Ей помочь? — рычащее спросил Юкине, на его лице проступили черные перья.       Нора пожала плечами. И одно тут же сдавили настолько сильно, что когти впивались чуть ли не до крови. Однако даже сейчас она не изменилась в лице. — Ты… знаешь. — Может быть.       Юкине с трудом удерживал себя, чтобы не потребовать не играть с ним. Но увы, заяви он такое, она сразу же посмеется и заявит, что уж кто-кто, но он ей ничего не сможет сделать. И… не сможет… Она умело пользуется его чувствами.       Девочка внимательно смотрела ему в глаза, но с каждой секундой интерес от глаз переползал на всего юнца. И… — Тебе идет. — А? — Тот удивленно уставился на нее.       Нора коснулась его когтистой ладони и грустно усмехнулась. — Отец мертв. А Ябоку непонятно где. За мной ведется недоохота. И… Ты ненавидишь меня. Всё закономерно.       Её пальцы нежно поглаживали тыльную сторону ладони.       Сердце пропускало удары, низменное желание оплетало душу, а разум вопил одернуть руку и вмазать по этому миловидному личику…       Он одернул руку, возвращаясь в прежнее состояние. Отступил. Нора покорно стояла на месте. Равнодушно смотря на него. — Иногда, я думала, может… завершить дело с Хиёри Ики?       Юкине вздрогнул. И только он хотел возмутиться, как… тело девушки пропало под звук падающей капли в воду.       Он ещё долго смотрел туда, где она стояла, не понимая, зачем она его провоцировала.       Убрав руки в карман, он с облегчением сжал там кисть. Если не из-за неё, то… Из-за Ято?       «Чертова… Нора».       Парнишка развернулся и поспешил на поиски другого места.