Привкус ядерной пыли

От произошедшего на тренировке трясло почти до конца дня, не смотря на то, что Даст оставил меня чуть позднее с Дорианом, к которому присоединились пополнившие наши ряды люди. Это действительно оказались совершенно неугодные Нерону личности, что всячески избегали или уклонялись от выполнения приказов, направленных против монстров ради личных интересов прогнившей верхушки. Но доверия новые жильцы резервации не вызывали все равно — учитывая нервозность, я смотрела на группу из пяти человек, не считая нас, с подозрением. Те же испытывали интерес, любопытство так и плясало в их взглядах, а я невольно ощутила зависть... Сидя здесь, за столиком импровизированной столовой, целые, невредимые, они могли познавать новый для себя мир и строить доверие к нему без опаски, имея покровителей, готовые пойти за ними до конца. Они не балансировали на грани смерти, не мечтали умереть под гнетом собственной к себе ненависти за содеянное, не боялись не оправдать доверия того, кто вел за собой не просто группу повстанцев, а огромную линию последней надежды на мирное будущее в погибшей реальности для сотен существ. Хотела бы я быть на их месте... Дориан, заметив, что с новичками диалог не особенно клеился, отпустил их в корпус, куда размещали новоприбывших, а сам остался со мной, со вздохом откинувшись назад, к стене покосившейся колонны зала прислонившись спиной. — Что, загонял тебя Даст? — улыбнулся мужчина, пустив паутину добрых морщинок под глазами. Я выдохнула напряжение, засевшее между лопаток острой иглой, чуть сгорбившись под давлением собственного неушедшего до сих пор негодования за его выходку с выстрелом, смешанного с испугом и лёгким привкусом злости. — Вроде того. Устала просто и... новеньким не очень верю, — не стала юлить, вывалив тяжесть правды, которая душила хомутом на горле. — Я был бы удивлен, если бы верила, Леви, — хмыкнул он, чуть улыбаясь и приподнимая брови, — ты хорошо держишься. Черт, от этой его фразы... Кажется, мне не хватало ее. Все время казалось, что пол проломится сотней трещин, в которых прожорливая тьма поглотит без остатка. Ты ждёшь этого, боишься дышать в полную силу, а от такой концентрации нервы лопаются перетертыми в пыль струнами... Хуже некуда... — Хотелось бы твердо стоять на ногах, а не держаться, — ответила через минуту молчания и вялого ковыряния в ужине, который не лез вопреки голоду. И так неуместно вспомнилась булочка, что накануне приносил Киллер... Интересно, как он там? — Ты не одна, — тихий ответ заставил поднять к нему глаза, видя в чужом взгляде прохладный цвет, не шедший ни в какое сравнение с омутом сапфира в глазнице Даста. Так или иначе, мысли опять возвращались к нему и его выходке, а необходимость жить с ним бок о бок стирала все надежды избежать возможной вспыльчивости моего нрава за такое действие, поставившее под угрозу жизнь лидера всей резервации. — В любом случае людей нужно больше. Но планов Даста я ещё не знаю, признаться... я вообще не знаю, как он собирается устраивать новый переворот, — я все же впихнула в себя подобие рагу, на вкус оказавшееся вполне неплохим. — Странно, что ты не поставлена в известность о том, что завтра будет два рейда. Один охотничий, и один касается очередного каравана. Ты правда не знаешь? — Дориан наклонился к столу, опираясь о него локтями и изумлённо хмурясь, видя мои откровенные недоумение и досаду. — Ну конечно... — проворчала в ответ, ощущая, что внутри отчего-то поднимается волна гнева, будто плотину, что держала его, прорвало окончательно. — Не переживай, милая. Тебя явно берегут, может, здесь тоже есть дела, — попытался успокоить мужчина, кивая на мою тарелку, чтобы я продолжила есть. Пища лезла с трудом, а тарелку хотелось кинуть в стену от бессилия... Хотелось знать, что вообще происходило в этом месте. Какую роль во всем этом играю я. Узнать правду. И именно это я и вознамерилась сделать, решив, что с меня хватит и терять было уже совершенно нечего, ради общего блага. До комнаты добралась уже самостоятельно, надеясь, что увижу Даста если не прямо сейчас, то в ближайшее время точно. Дверь отперла напористо и быстро, влетев в помещение на топливе чистого гнева и нервозности, тут же сталкиваясь со взглядом, в котором двухцветным огнем плескалось отражение граней моего гнева. — Два рейда?! Серьезно? Почему я тут на правах тепличного помидора?! — смело шагнула ближе, чем следовало бы, ткнув пальцев в его грудь, такую до непривычного теплую под тканью пыльной толстовки, — я не знаю ни одного чертового плана! Как я могу помочь, стать, блять, лидером, ни черта не зная? Едва я закончила говорить, с нажимом толкая, как в бешеном ритме скорости перехватили за руку, завернув ту за спину, а меня развернуло к груди монстра, вжав в него нечеловеческой силой. Не было больно, но совершенно точно стало жутко. А шею и ухо опалило выдохом его тихого смеха. — Леви~, какая же ты буйная, показываешь свой настоящий нрав, признаться, я восхищён тем, какой ты можешь быть, — он потерся носом об мой висок, отпустил руку, но не выпустил меня, удерживая предплечьями в позиции к побегу не располагающей, — на этих двух рейдах тебе делать нечего. Боец из тебя слабоват, охотник тоже никакой. Ты нужна здесь. Нужна мне. Даст отпустил, заставив от его слов затравленно развернуться. Но гнев все ещё жег углями в душе, заставляя решиться и сопротивляться, снова отвечая на взгляд смелым напором, от которого в нем самом словно что-то разгоралось до странного сильно. — Так расскажи! Хоть что-нибудь, Даст. Пожалуйста, — сорвалась на шепот даже для себя неожиданно и смело шагнула ещё ближе, ища ответы на загадки в его странных, потемневших глазах, в которых явственно сквозило сожаление. — Вот этого я и ждал... Твоей готовности и желания... Жажды узнать правду более сильной, чем жажда воды в пустоши, — монстр отступил к письменному столу, за которым до этого писал что-то на бумагах, рисовал чертежи и делал пометки на картах, — перезапуск. Одно слово сбило дыхание... Перезапустить реальность было возможно, но никто доселе не знал, где находилась теперь та чудовищная машина, что этот мир сделала проломленным другим. — Ты знаешь, где находится?.. — тихо спросила, не смея даже двинуться. Даст прищурился, скрестив на груди руки и усмехаясь едва ли не с вызовом. — Знаю, Леви. После этого перезапуска, все, кто погиб в этой реальности, в той уже не возродятся, а поэтому нужно убить Нерона, Гилберта и Молла — верховных правителей трёх городов в пустоши, где они сейчас обосновались. Нерон — низший из них. Чтобы их устранить, нужны союзники, монстров меньше, чем людей, и поэтому ты, Леви, стала ценной добычей, имея много знаний и должна стать главой ополчения среди людей, поскольку начала с этим работать ещё там. Я специально сдался в плен, чтобы найти достойного кандидата, но так же я знал, что тебя попытаются убить, и буря стала случайностью, которая одновременно и помогла, и помешала, когда мы пытались целиться в тех, кто избивал тебя до смерти перед нашими дверями, — Даст говорил медленно, вкрадчиво, но этот небольшой монолог, дьявол его побери, прояснил едва ли не бо́льшую часть моих вопросов. Идея казалось и безумной, и гениальной одновременно, а потому я далеко не сразу нашлась с адекватным ответом, а просто стояла и буравила его лицо в капюшоне озадаченным взглядом. — И где эта машина? Далеко отсюда? До революции ее называли "Квазар", — вспомнила я то, что рассказывал отец. — Далеко, Леви. Но я сам ее видел. На грани белых песков зыбучих долин, где живут исполинские черви-аннелиды в разрушенном пепле погибшей столицы... Квазар там, — Даст дерзко, с вызовом, вздернул голову, словно за такую правду чего-то от меня ждал и снова подошел ближе, заглядывая в глаза. Будто в душу смотрел. — Спасибо... Теперь я хотя бы понимаю, почему... — вздохнула и, кажется, успокоилась, но остаточным дрожанием все ещё пробивало пальцы, которые Даст вдруг слегка сжал своими, немного прохладными, но живыми. Словно ободряющий жест, призванный высказать нечто неоформляемое не только в словах, но и в мыслях. Оставалось лишь кивнуть согласно, опуская взгляд и чувствуя нечто напоминающее вину. Вспыльчивая... Такой я стала из-за обстоятельств, а ведь раньше, при жизни брата я была, кажется, совершенно другим человеком. Мягкой, спокойной, доброй и шутливой. От той меня осталась лишь нервная тень пустынного марева. И впервые без действия аффекта я сжала их в ответ с отчётливой благодарностью и доверием, которое было необходимо как-то показать. — Это нормально, желать истины. Я рад, что ты осмелилась и все же у меня спросила сама, — Даст откровенно фыркнул с явным смешливым оттенком, привлекая к его глазам мой заинтересованный взгляд снова. Монстр действительно выглядел открыто весёлым, настоящим. Будто кто-то опустил ширму и показал истинные эмоции его души. Это не могло не отозваться во мне слабым отблеском улыбки, но я ещё не закончила... — И это ненормально, стрелять в мишень у головы, Даст! Не рискуй жизнью моими же руками... Они и так в крови по локоть, я в ней утону... — ответила с болью глубоко в груди, но снова опешила, когда сгребли в объятия, не дав оформить окончание мыслей в конкретные фразы. — Перестань! Это не твои грехи, и не тебе за них расплачиваться, — тихий голос властно прогнал остаточное желание спорить, но чужие руки на себе было ощущать непривычно, и я протестующе чуть толкнула его в грудь, не сильно и не грубо, но желая вернуть личное пространство в свое пользование. Даст отпустил, но подтолкнул к постели. — Ложись спать, Леви. Завтра много работы, будем новичкам нервы поганить. Я позже лягу, есть дела с картами территорий, пока нет Киллера, — снова пояснения, каких раньше добиться было нереально. Это меня успокоило — возможность уснуть в одиночестве, не думая о том, кто и как лежал рядом. Словно солдат, быстро разделась до майки и белья, нырнув под подобие одеяла почти с головой и ощущая, как тело за день непрерывных дел и напряжения привычно ломит усталостью. Словно гравитацией тянуло сильнее к земле, прижимало одеялом тяжелее, и веки налились свинцом, погружая в череду беспокойных сновидений, которые за эти годы я успела возненавидеть. Они накатывали волнами, последней из которых обычно шел девятый вал кошмаров, но сквозь начавшиеся мелькать картинки чего-то неприятного скользнуло чувство чужого касания, словно обнял кто-то и укрыл от ужаса, не дав ему расти и укореняться болезненными силами. Я только и могла, что прижаться в ответ, ища этого спасения от злого рока и слыша, как метроном души отгоняет от меня этот морок, звучит, но не так, как моя. Созвучно, низко, гулко, в унисон с моей. Хотелось спрятаться от всего этого груза, и мне дали укрытие. Остаток ночи я впервые проспала действительно нормально, просыпаясь не зверем в капкане, а человеком в чьих-то объятиях. Это напрягло, в то же время стало непривычно и сомнительно. Не вижу ли я очередной сон? Не играет ли разум в свои игры? Приоткрыла глаза, видя перед собой абсолютно точно спящего Даста, чье мерное дыхание щекотало кожу на носу. Руки его почти небрежно держали меня, словно так он уснул уже давно и с тех пор почти не шевелился. Рассматривать его вот так вблизи раньше ещё не доводилось, и, сама того не осознавая, я сонно всматривалась в каждую линию и изгиб черепа. В странный нос, скулы, рот, оттенок кости, на которой под налетом едва заметной кожицы виднелись точки, которые я сперва приняла за пыль. Невольно коснулась пальцем, желая стереть, но ничего не вышло, а вместо этого Даст распахнул глаза, встречая мой растерянный взгляд. Не зная ничего лучше, я выпалила правду ещё до того, как монстр что-нибудь спросил. — У тебя веснушки... — глупое замечание, поспешное даже, но оно хоть немного оправдало мой странный жест, от которого внутри душа взволнованно резонировала с пульсом. Что за чушь я несу... — Ты только их заметила? — как ни в чем ни бывало ответил, слабо улыбнувшись и тут же зевая, начав потягиваться, словно... мы так просыпались многие годы. Странное ощущение, чужеродное, и я спешила от него избавиться, заняв сидячее положение и стирая руками наваждение с глаз, от которого внутри что-то странно ёкнуло и, черт возьми, уже не в первый раз. — Не было случая. Когда-то у меня тоже были веснушки от солнца, — добавила тихо, — извини, что разбудила. — Пора было вставать. Сейчас пойдем к новичкам, поучишь их в строении экстракторов. Из этих аппаратов нам понадобятся сердечники, — Даст сел рядом, рассматривая с головы до ног и снова вынуждая чувствовать себя неуютно, — не было больше твоих кошмаров? Я качнула головой в знак отрицания и зевнула, ощущая в теле действительно приятную дрожь желания потянуться, что и сделала, чуть выгнув плечи и спину. Признаться, я давно так не выспалась, и это новое открытие располагало к неплохому настроению и комфортному течению мыслей, каждая из которых была завершенной. — Впервые за долгое время, — поделилась с ним, — а тебе... не снится разве? — решилась спросить, подняв нерешительный взгляд к его двухцветным глазам. Даст будто изумился на мгновение, слегка расширив их, но более ничем своего эмоционального фона не выдал, просто глядел на меня и молчал, как делал чаще всего. Я уже и не ждала ответа, но он вдруг снова начал отвечать... — Сегодня не снилось, Леви, — монстр медленно вздохнул, — не было ни дня, чтобы я не видел брата. Не знаю даже, рад или нет, что сегодня этого не произошло... Посидели немного в молчании начала этого дня, а затем это лёгкое откровение и замешательство смылось волной большого количества дел. Завтрак вышел стандартным с точки зрения наборы еды, но не с точки зрения компании в процессе. Дориан вместе с Дастом спокойно обсуждал нюансы обхода территорий для охоты, пока я сонно ковыряла какой-то сомнительный салат. Монстр, заметив мое промедление, настойчиво начал давить взглядом, красноречиво бросив его на пищу, и перечить я не решилась. На вкус это было куда лучше, чем на вид, а потому съелось достаточно быстро. Далее пошли тренировки с новичками, после которых они собрались вокруг меня для лекции о строении экстракторов. Даст остался среди них, все свое внимание уделив тому, что я говорила и как. Следил за подопечными, словно заразившись от меня недоверием к ним, и одобрительно хмыкнул, когда одного из слушателей, что задал вопрос не по делу, я осадила жёстко и грубо. Говорила я сперва не так уж уверенно, но после вполне втянулась, вспоминая детали и нутро адской машины, а затем... Воспоминания... Жуткие крики монстров, чьи души этот аппарат вынимал наживую, оставляя после существ горстку алмазной пыли их смерти. Мольбы прекратить, слезы и застывшее в их глазах отчаяние. Стоило вспышкам таких флэшбеков осветить мои мысли, как сердечный ритм сорвался на бешеный, скрутивший душу до боли, а словам оборваться на незаконченном мотиве предложения. Пересилила себя с трудом, сглотнула что-то мерзкое и продолжила, да только от проницательного взгляда Даста такие перебои речи незамеченными не остались, и группу он благополучно распустил, когда время лекции приближалось к двухчасовой продолжительности. Я выдохнула, стоило последнему подопечному покинуть зал, в котором осталось лишь две тени. Моя и его... Он подошёл вплотную, рассматривая с головы до ног и мой взгляд поднял к себе, взяв лицо за подбородок и вынуждая тонуть в омуте алого кольца над бирюзой зрачка в левом. Смотрел сам, долго, внимательно, не желая резкости, которой обладал в движениях. — Прошлое остаётся в прошлом, Леви. Не зацикливайся, иначе из этого колеса Сансары ты не выберешься, оно будет крутиться быстрее, сильнее, дольше. Спрыгнешь позже — тебя просто размажет. — Даст, я... каждый раз вижу их смерть. Невиновных, но уничтоженных по прихоти этих тварей! Черт! — накатила ярость, бессильная, от которой хотелось до боли прокусить губы и бить кулаками стену, но метаться мне не позволили, тут же перехватив руками и вжав в себя так сильно, что даже головы было не повернуть. Только алмазно-белые позвонки на шее видно с переливчатым тоном симфизов между ними да глубокое и ровное дыхание Даста в ухо. Я притихла, прекратив на долгие мгновения даже дыхание. — Дыши, — шепнул он, а я подчинилась, глубоко втягивая носом непривычный оттенок чужого запаха, — ещё, — попросил снова, чтобы я повторяла цикл вдохов и выдохов, глубже, дольше... Это успокаивало, возвращало окружению, что до того сгустилось в размерах крохотного пятна, привычный охват поля зрения. — Я на это не подписывалась, — шепнула сбито, но и договорить он не дал, сбив слова более сильным сжатием в своеобразных объятиях, призванных выдавить из меня признаки панической атаки, и получалось у него вполне неплохо. — Мы все. Но тем не менее, мы должны попытаться все вернуть. Поверь, сполна получат те, кто это устроил, а остальные будут иметь шанс новой жизни в мире, где этих мразей уже не будет, — Даст чуть ослабил хватку, проводя пальцами по узкой ложбине выступающего позвоночника, особенно ощутимого из-за худобы, — ты стала ещё тоньше, Леви. Если не начнёшь питаться больше, я начну кормить тебя насильно, поняла? — Мне кажется, что это не плохая идея... Еда словно не лезет, — виновато прикрыла глаза, до странного начиная ощущать себя в безопасности сейчас. Даст тихо фыркнул и отпустил меня медленно, придержав за плечи. — Приму это за согласие, Леви. А теперь свободное время до вечера, пока не вернутся с рейда Дориан и мои ребята, — монстр подтолкнул меня к выходу после такого непривычного момента искренности между нами. Но и подкинув понимание, что вопреки всему Даст умудрялся всю информацию о самом себе до сих пор держать в тайне. Я знала о нем едва ли не меньше, чем о ком бы то ни было ещё. А ещё... Я абсолютно не представляла, чем забить ненавистное свободное время... Часы ничегонеделания возвращали к воспоминаниям, болезненным и мучительным, а страдать ещё больше мне не хотелось. А потому, вернувшись в комнату, я начала записывать все то, что узнала о плане, а заодно и раскидала кое-какие данные для следующих своеобразных лекций, написала и список вопросов к Дасту, в частности о том, для чего им были необходимы сердечники этих агрегатов. А затем в коридоре заметался заполошенный шум какого-то события. Выглянула за дверь, чтобы узнать, в чем же дело, да только меня едва не снёс Конал, чье бельмо будто бы стало ещё бледнее. Было стойкое чувство, что этот монстр-койот искал меня и теперь переводил дыхание, пока я недоуменно смотрела на него с требовательным выражением в глазах. Твердым, каким ещё не смотрела здесь ни на кого — Конал и без того не глядел на меня, а теперь и вовсе вперил взгляд в собственные ноги. — Киллер вернулся, и он сильно ранен, — всего одна фраза, а я тут же забыла, как дышать вновь.