Привкус ядерной пыли

Минувшая неделя смазалась в какие-то грязные, выцветшие пятна неразборчивых образов. Я даже порой теряла нить течения времени, не могла сказать точно, когда день заканчивался, и начинался следующий — слишком много навалилось дел и работы. Однако, стоило признать, что за это время мне удалось узнать немало нужной и полезной информации о том, что прежде было скрыто под завесой чужого молчания. Первым открытием стало знание, полученное от Даста, который рассказал, зачем же они собирали сердечники из экстракторов. Это позволяло не только окончательно и бесповоротно лишить жуткие машины возможности функционировать, но и необходимо было в будущем, чтобы запустить Квазар и вернуть реальность. Нашу реальность... Кроме того в эти дни я тренировалась, не зная усталости, сна, еды. За последнее, впрочем, получила ощутимый нагоняй, что удивительно, но от Киллера, который тенью следовал за мной, чем прилично пугал наших новобранцев. Но оно и к лучшему — доверия во мне прибавилось едва ли, а теперь ещё и странное чувство, что не хватало некоторых монстров в нашей резервации, появилось. Особенно остро это резануло по мыслям, когда, пройдя мимо мастерской, где разбирали и ремонтировали транспорт, я не увидела там Конала, который там бывал чаще, чем в собственной комнате. А вместо него работал совсем другой монстр, напоминавший скорее крокодила или динозавра, что на хвосте носил ремень для инструментов. Это стало новой, животрепещущей темой моих рассуждений, на которые я тратила минуты перед сном, чтобы не думать о том факте, что мне приходилось делить постель с лидером резервации за неимением альтернативных вариантов. К счастью, тот и сам спать приходил куда позже меня, если вообще приходил, в чем я не всегда была уверена. Сон и меня довольно скоро перестал посещать нормально. Даже двусмысленные фразы и пространные беседы Киллера не сильно способствовали перемене этого мотива. Мысли то и дело магнитом тянулись к образу Нерона, к тому, как в караване его настигает неминуемая погибель, от моих рук, по которым дельтами багровых дорожек сочилась его кровь. Я мечтала об этом. Желала этого. Жила этим. Желанием мести, справедливости и скорейшего возвращения той жизни, на которую у нас ещё оставались шансы. Хотелось верить, что они вообще оставались, это было единственным, что удерживало от падения в омут безумия, на краю которого мы в этом месте висели в полном составе без всякого исключения. И чем ближе был назначенный день перегона пленных в восточный город сквозь Зыбучий дол, тем больше времени я стала проводить без сна, тупо сверля взглядом грязные разводы свинцовых стен. Их едва ли было видно, лишь по отблеску аварийного освещения угадывались контуры, но этого хватало, чтобы глазам было за что зацепиться. В таком состоянии прострации меня обнаружил Даст, что вернулся... вероятно незадолго до наступления утра. От его пристального внимания не укрылось мое бодрствование. Лидер медленно скинул напоясную сумку у входа, снял пыльную куртку, оставшись в одной футболке и брюках, и походкой опасного хищника подошел ко мне. Да только не пугал уже его взгляд как прежде, в нем хотелось тонуть, словно это было тем самым лёгким выбором, способным прекратить нескончаемые пытки выживанием. — Я смотрю, твои попытки начать жить нормально контрпродуктивны, Леви, — вкрадчивое замечание хриплого голоса скользнуло в помещение, но я все ещё ловила взгляд его обладателя. Воздух казался спертым, и дышать им было сродни вечной асфиксии, даже вопреки очистке через необходимые для жизни фильтры. — Я пойду с вами, Даст. И не отговаривай меня, не оставляй здесь, я пойду, чего бы мне это ни стоило, — собственный голос звучал хрипло, словно это не в мыслях я бесконечно долго кричала, срывая связки в кровь и боль, а в реальности. Лидер сел вплотную, зайдя мне за спину. Промялась под тяжестью тела ткань матраса, а сам монстр нагнулся к самому моему уху, рукой коснувшись плеча, ощутимо его сжав. — Чего бы ни стоило, да? А если я взамен попрошу что-то значимое? Жизнь? Душу? — теплом выдоха согрело кожу, но внутри все леденело от его слов. И отнюдь не потому, что они пугали. А от того, что я была готова согласиться. Повернулась к нему, встречая разномастный взгляд с отчаянной решимостью, которую тот разглядел отчётливо, сменяя остроконечное внимание на выражение некоей озадаченности. Явно не такого эффекта он ждал от произнесенных им слов, словно... немного опешил от решимости дать ему согласие. Мне даже не пришлось озвучивать это вслух — Даст заговорил снова: — Есть вероятность, что это все шито белыми нитками, и завтра мы останемся в лучшем случае ни с чем, — его рука перестала сжимать плечо, но так и осталась лежать на нем, будто замерев в нерешительности дальнейшего действия и его уместности в целом. — Было бы странно, если бы там не было подвоха. Но я действительно хочу самолично видеть именно эту смерть. Ей искупить хотя бы частично... убийство семьи и всех тех монстров. Мне сложно объяснить, откуда это чувство, — мне пришлось выдохнуть на последних словах. Я действительно не понимала, откуда такая кровожадность, но ее было не унять, не утолить эту жажду ничем, кроме как кровью определенной персоны. Того, кто приложил руки к уничтожению мира, который все мы знали и любили одинаково. — И только поэтому? — Даст прищурился, ища в моем взгляде то, что я не хотела бы говорить, но это давление его внутренней силы вырвало слова прежде, чем я затолкала их поглубже. — Я боюсь, что вы не вернётесь... Монстр отпустил меня и лег рядом, бок о бок со мной, не разрывая зрительного контакта. Да и я не могла отвести взгляда от его подернутых дымкой усталости глаз. Мы молчали. Чертовски долго молчали, держась друг за друга не телом, но душами, что словно бы обсуждали нечто важное, пока мы, их владельцы, терпеливо ждали решения. И в такие моменты мне становилось спокойнее. Был причал, возле которого я могла бросить якорь, передохнуть, сделать глубокий вдох. Вообще дышать в принципе... — Мы все вернёмся. Вместе, Леви. Давай, спи, нужно быть полной сил перед таким сложным рейдом, — сипло подал голос Даст, и я послушно кивнула. Улеглась поудобнее на тесноте постели и закрыла глаза, в которые словно песок попал, противно садня и вызывая желание их нескончаемо тереть пальцами. И лидер совершенно неожиданно притянул меня к себе, настойчиво обняв, заставив этим вновь открыть глаза, ища ответы на сотни взметнувшихся вопросов, но их заменил чужой, полный усталости вздох. Этого было достаточно. Достаточно, чтобы принять всё это и постепенно уснуть, притулившись воплощением утомления в теплых руках монстра, чья футболка пахла сладковато-горькой глиной и давно забытым дождем. Утро наступило слишком скоротечно. Не удивительно, впрочем, ведь уснули мы незадолго до рассвета и проспать удалось в лучшем случае несколько часов. Даст разбудил меня, бесцеремонно растолкав и параллельно говоря что-то о том, что пора было собираться. Он шумел вещами, я явственно услышала передёргивание затвора огнестрела и пробные нажатия на гашетку разряженного обреза. Таков будильник моего мира, и я, превозмогая жуткий недосып, встала с постели, тоже приняв участие в приготовлениях. Лидер посматривал на меня скептически, но когда я в рюкзак методично начала укладывать вещи первой необходимости, в его взгляде скользнуло одобрение. Воды было критически мало, словно отягощать себя чем-то подобным было сверх меры. По мне это выглядело как некое одолжение — не мучиться слишком долго, оставшись наедине с пустошью, а потому и вопросов у меня данный момент особенно не вызывал. Я вообще ощущала какую-то механическую отчуждённость от наступления нового дня. Все мои мысли были поглощены тем, что ждало нас там, в долине, где пройдет караван, в котором сгустилась багровой дымкой моя единственная сейчас цель. И не важным было, в каком составе мы должны выдвигаться, сколько времени займет путь, каков план и сколько в нем частей. Все стиралось ядерной пылью этого стремления — жажды погасить жизнь, чье зарево на горизонте выглядело как святотатство. К слову о плане. Стоило мне выйти из нашей комнаты, как Даст начал в него посвящать буквально на ходу, а в моей голове он методично складывался в необходимые детали пазла, упрощая понимание того, как именно произойдет то, чего здесь желали все посвященные в детали конечного результата наших поступков. Первым делом стояла задача — достижение точки засады. Три внедорожника, предусмотрительно выкрашенных в цвета пустоши, выдвигались из резервации и, спустя с десяток километров, расходились врассыпную. У каждого была конечная точка прибытия к Зыбям. Укромные места, что заранее подготовили энтузиасты из проверенного круга общения, хотя одно лишь это словосочетание пускало по телу дрожь недоверия. В самом деле, кому доверять, если даже Конал оказался не тем, за кого себя выдавал? Далее мы должны были покинуть транспорт и рассредоточиться ещё и единицами живой силы, маскируясь в мягких песках с оружием на перевес. Ну, а затем все ещё проще: атака, поочередная, сбивая с толку противника, чтобы каждый раз бить со спины в слабое место и постараться устранить Нерона ещё на входе в Зыбучий дол. Иными словами — немалая доля импровизации. А потому в этом рейде участвовали не только опытные бойцы, но и попросту смышленые монстры и даже некоторые люди, не считая меня. Киллер по понятным причинам оставался в резервации за управляющего, что не могло не радовать в целом: вопреки дикому нраву и непредсказуемости этот монстр обладал незаурядным умом и памятью, знал здесь всё и всех наперечет, а значит был достоин стать тем, кто сможет постоять за выживших. И я не сомневалась, что этот скелет дорого возьмёт за жизнь каждого, кого считал достойным. А кого не считал — что ж... Его проблемы. Я глубоко погрузилась в сосредоточенность и натянутую тетиву нервов, чей звон я слышала в пути. И лишь Даст, что все это время был рядом, вернул меня в реальность, поправляя респиратор на моем лице, когда джип вез нас через барханы, прикрытые ржавой дымкой нескончаемой мглы. Рейд начался, и транспорт неспешно крался по пескам, надрывно гудя пересохшим двигателем, пока водитель пристально вглядывался в даль. Мы сидели позади, и если Даст сохранял внешнее непоколебимое спокойствие, то я уже не могла скрыть того, как внутри все жглось и нетерпением, и страхом одновременно. Но не страхом перед ублюдком Нероном, о, нет. А страхом за жизни тех, кто отправился в эту авантюру. За жизнь Даста, который многое сделал для меня, несмотря на то, какой репутацией обладал. Я, признаться, вообще теперь не была уверена на счёт этой репутации и слухов, которыми полнилась резервация, пусть мне и доводилось слышать немало странных россказней о таком монстре. И теперь, в поисках оплота относительного спокойствия, я сидела в качающемся салоне джипа и рассматривала его профиль, частично скрытый капюшоном и респиратором с потемневшими от времени корпусами фильтров. Он будто ощутил мое внимание, скосил разномастный взгляд, а затем и голову повернул, надолго останавливаясь яркими огоньками взгляда на моих выцветших после катастрофы глазах. Пожалуй, если бы не эта маска на лице, то я сказала бы ему хоть что-нибудь, но в этот раз приходилось носить их и в машине, на случай непредвиденной необходимости покинуть салон автомобиля. А очень даже жаль... Что бы я сказала ему? Мне буквально хотелось озвучить эти опасения, попросить быть осторожнее, ведь на нем держалась вся резервация. Сама идея возврата через прошлое в нашу реальность — Даст был символом этого стремления. Если не для тех, кто остался позади, то для меня так точно. И мне совершенно точно не показалось, что в его глазах промелькнуло некое понимание, а подтверждением этому стало касание его пальцев к моей руке, несоразмерно робкое в сравнении с мощью и характером монстра. Слишком... человечное... Но такое чертовски необходимое, что я и сама перевернула ладонь и невесомо сжала его руку, не то прося поддержки, не то ее оказывая, хотя уверенности в том, что этот монстр способен был испытывать страх, не было. Как бы там ни было, но от этого стало легче думать и дышать, а путь до цели я провела методично повторяя в голове весь план от и до, дабы не упустить ни единой детали или найти брешь, через которую по нам могли ударить. Джип замедлялся с каждой милей, постепенно перейдя на черепаший ход, чтобы не вздыбливать клубы пыли, что выбились бы из общего силуэта рыжей дымки, привлекая тем самым ненужное внимание. Ещё чуть позже мы остановились, а тишина и гул пустоши резанули по ушам неприятным звоном, подобным тому, что вызывало биение кровотока где-то в голове. Даст дал команду движением руки, и мы втроём одномоментно покинули наше транспортное средство. Водитель, что внешне напоминал собой какое-то потертое привидение с разъеденной тканью одежды, ушел в сторону, заняв позицию над склоном маленького холма, буквально пузом лег и зарылся в песке, ничем не выдав своего присутствия. Даст утянул меня за собой в другом направлении, и мы оба устроились под рыжим камнем, что со временем истерся ветрами и песком до причудливой формы, больше похожей на узловатое корневище или гигантский фульгурит. И ещё большим откровением стало, что лидер меня буквально подмял под себя, закапывая в песок и как-то излишне долго задерживая руки на теле, вызвав мой недоуменный взгляд. Тот даже посмеялся через респиратор, нагибаясь к моему капюшону и тихо отвечая на такое недоумение. — А вдруг что случится, а я тебя даже полапать не успел как следует? Я мрачно фыркнула, отворачиваясь к горизонту и пристраивая поудобнее оружие, чтобы горизонт осматривать через прицел. — Лучше уж поставить целью облапать после победы. Почти что приз, — ответила саркастично, но одобрительный смешок Даста дал моей уверенности лёгкий толчок вперёд. Мы обязаны были не облажаться, чего бы это ни стоило. Минуты растянулись десятками таковых. Пустошь пела мрачную песнь гибели, когда сотни тысяч песчинок тёрлись друг об друга, издавая странный, низкий свист, характерный исключительно для пустынь. Забавно, но прежде я знала этот факт лишь из документальных фильмов. Скажи мне тогда кто-нибудь, что этот звук станет гимном моей жизни и чужой смерти — рассмеялась бы в лицо, назвав чокнутым. Но только не теперь... Чем больше проходило времени, тем меньше во мне оставалось какого-то дребезжащего беспокойства, словно я оказалась на одном из самых важных экзаменов, где его принимающим была сама смерть. И когда вдали показались размытые пустошью пятна приближающегося каравана, я превратилась в одно сплошное внимание и готовность спустить курок прицельным выстрелом. Даст, что сейчас лежал со мной бок о бок, тоже ощутимо напрягся, словно перестал дышать, полностью слившись с камнем и песком. Даже так близко он прекрасно маскировался, и заметить его тем более на таком расстоянии было практически со стопроцентной вероятностью невозможно. — Леви? — вдруг позвал он, на что я вопросительно промычала, плотнее устраивая у плеча приклад обреза, — если все получится, то поужинаем вдвоем? Эти слова звучали так сюрреалистично в такой обстановке. Отчасти даже забавно, дав понимание, чем мы на самом деле рисковали. — Только если не будешь протыкать меня датчиками, — ответила устало, мысленно представляя, как бы прошел такой ужин. И отчего-то в душе метнулась эмоция желания, чтобы мы оба до этого момента дожили. Желательно невредимыми. Желательно добившимися результатов в этом рейде. Даст усмехнулся рядом и снова замер... Горячее марево искажало приближающиеся силуэты каравана, что медленно пересекал Зыбь все ближе и ближе к нам. Невольно скользнуло сожаление, что перед отбытием я так ничего и не сказала Киллеру, что вышел нас провожать — мы просто молча кивнули друг другу, а монстр буравил наши машины чернотой молчаливого прищура, который я отчётливо запомнила в зеркале заднего вида, когда отъезжал внедорожник... Чужие машины тоже были замаскированы, но в движении по этой долине такой маневр был бесполезен и отчасти опасен — встрять было легко, а скрытую в постоянно менявшейся пустоши машину было весьма затруднительно искать. Это же и выдавало тот факт, что персону здесь перевозили весьма значимую, а, стало быть, достать его из машины будет задачкой не из лёгких. Стрельбу начали не мы... Просто пуля пролетела мимо, словно трассер, а после в пустоши разгорелся локальный, но не менее горячий ад. Один из джипов Нерона действительно увяз, дав нам немного форы. Я сорвалась с места, как только люди поняли, откуда мне удавалось стрелять, а Даст метнулся в другую сторону, но это и не было важным — мы держались плана, и я выводила из строя противника как только могла. Пусть стреляла я все ещё не важно, но ранить получалось удачно, а добивали их уже другие. Так мне удалось подобраться к первому джипу, обследовав его и отметив отсутствие искомой цели. У остановившихся позади автомобилей шансов уехать уже не было — стоило встать на Зыби, и колеса вязли под тяжестью многотонного железа, даже шины простреливать не пришлось. Все получалось делать на автомате, мысли бежали не словами, но образами, ноги несли по мягким изгибам песка, пыль закрывала обзор, заставляя жмуриться и искать укрытия в особо сильных порывах ветра, рискуя получить выстрел в уязвимое тело, ведь с броней дела обстояли куда хуже, чем у людей и особенно их сволочных лидеров. Когда в мешанине ржавого оттенка вдали мелькнуло серебро белых волос, я потеряла нить своих мыслей. Сердце словно обожгло, душа заледенела, а ноги сами помчали вперёд, без оглядки, бегом и срывая дыхание. Кто-то совсем рядом стрелял, но его тут же выбило из игры, расчертив кляксами крови подол моего плаща и ботинки. Ещё нескольких я убила по чистой случайности, пока те были заняты отстрелом от монстров с другого фланга. Пришлось перезаряжаться спешно и почти на ощупь — я боялась потерять из виду эту суку. До Нерона, что бестолково крутился, взметнув полы вычурно лиловой накидки, я почти добежала, наставив дуло обреза в его часто вздымавшуюся в панике грудь. Не сразу ощутила, что улыбалась как безумная. Внутри клокотало мрачным счастьем удовольствие. Кровожадное и непривычное, и если Нерон сперва хотел сказать нечто, как он думал, пугающее или унизительное, то оборвал эту мысль на выдохе, увидев мой взгляд. Вот и всё. Не так уж сложно... Было бы, если бы не одно но: Зыбь полнилась жизнью, а наши танцы со смертью были прямым приглашением на пир. Это стало понятно по всё более нарастающей вибрации, шедшей через подошвы берц, а после и протяжный низкочастотный гул огласил созвучным тоном поющие пески долины. — Сама пустошь пришла забрать твою грязную жизнь, подонок, — прошипела я и опустила огнестрел ниже. Нажим на гашетку, грохот свинца и пламени. Кровь на песке багряными пятнами с противным звуком оторванной плоти попадания в бедро. Убить его сразу? Слишком просто... Теперь дело лишь за гостем, что пришел на потасовку, и это было лучшей местью, чем я себе представляла, ведь теперь эту блядь ждала участь всех тех невинных жизней, что сгубили его прихоть и смертельный призыв метронома. И дабы не дать и шанса на ошибку и промах пустоши, я стала ритмично и мерно стучать ногами по песку, будто марш чужой смерти исполняла, пока рядом со мной на пропитанном ядерной пылью песке в муках и криках корчился Нерон. Все было как в тумане и замедленной съёмке... Так чарующе ужасно и пугающе, что я даже оцепенела, когда холмы поодаль начали вздыматься курганами, из которых показался изгиб хребта чудовищной аннелиды. Ошибкой было стоять так долго, и чужой выстрел раздался запоздало, будто не со мной это все происходило. Я развернулась было, перехватывая обрез, чтобы ответно застрелить оставшегося в живых неудачника, но вместо врага увидела перед собой заслонившего меня Даста на плече которого лиловыми разводами по одежде медленно растекалось темное пятно крови, а позади него медленно вспучивался песок, являя под собой ещё одного червя... План пошел совсем не так, как бы мне того хотелось...