Бездна

Прошло около месяца, как он снова оказался на начале убойного квеста, которым его одарила его дьявольская способность. Иначе формулировать очередной скачок во времени Такемичи отказывался. Он даже не сразу это осознал, потому что был глубокий май, и как оказалось позже, он сказал всем знакомым, что уедет к родственникам на все лето. «Неплохо» — пронеслось в его голове, осознавая, что пока что дёрганных ночных прогулок и собраний он избежит. А вообще, пора заканчивать. Что именно: свою жизнь или членство в Тосве? Такемичи облизался на первый вариант, чувствуя нарастающую апатию, решив, что суицид — решение неплохое, но надо в последний раз сыграть в этот квест под названием «Ебнутые подростки. Ебнутый город. И не менее ебнутый я». И первым делом он смыл с себя все дерьмо, которое отождествлял со своей школьной версией. И, конечно же, в этом списке лидировал ужасный цвет волос и не менее отстойные штаны-шаровары. Стоило ему выйти из ванной после многочасовой экзекуции с волосами и возвращению натурального оттенка, как телефон зазвонил противным рингтоном, вынуждая Ханагаки ответить на звонок. Иначе его бошка могла бы лопнуть от противного писка. — Кто звонит? На конце провода засмеялись мягким смехом. — Милый, я позвонила не во время? Мозг едко посоветовал парню быть дружелюбнее. В конце концов не каждый день ему звонит его мать. — Прости, мам. Голова болит. — нагло соврал подросток, понимая, что головная боль это уже универсальная отмазка половине дерьма, которое он мог или уже учудил. — Что-то случилось? — Солнце, я не смогу приехать в Токио. Поставки сорвались из-за недавно введённых санкций…придётся работать сверхурочно… — Такемичи почти в голос порадовался этому. Честно, он не горел желанием видеть хоть кого-то. — Я все понимаю. — Чувствую себя плохой мамой. Но, — она улыбнулась, это было понятно по голосу. — чтобы ты не грустил, я перевела тебе немного денег. Это не заменит мое присутствие, но скрасит скуку. Такемичи усмехнулся, понимая, что на месяца три у него развязаны руки и кошелёк. — Да, мам. — Ой, мне пора. Люблю тебя, золотце. На том телефонный разговор между матерью и сыном был окончен. За прошедший месяц Такемичи ощутимо изменился, ну или изменил себя и свои привычки. Прожив уже много временных линий, он понимал, что силу он не увеличит, если начнёт качаться, как какой-то бодибилдер. Нет же. Он понимал, что не горит желанием бить руками да и ногами. Нужно было что-то попрочнее и тяжелее. Так что он увлёкся кендо и боем на различных инструментах. Особый интерес у него вызвала боевая гимнастика — и не столько гимнастика, сколько теория. Та информация, которая обучала его тому, где находятся болевые точки и куда стоит бить с минимальным приложением силы, чтобы враг все равно ощутил боль. Так прошел июнь. Ханагаки все ещё был слаб для прямого столкновения на кулаках. Но в остальных случаях — он был опасным противником, не знавшим честных приемов. Он уже не раз убеждался, что об честность и доброту слишком часто вытирают ноги. И в тот вечер, когда все пошло по наклонной, Такемичи наивно решил пройтись пешком до ближайшего ночного магазина. Среди его запасов кончились любимые ментоловые сигареты и вишневые энергетики. Ещё и таблетки снотворного, но это уже утром — аптека довольно далеко от дома, а идти дальше круглосуточного магазина было лень. Стоило убрать покупки в рюкзак, предварительно засунув в рот новую сигарету, как его отвлекли грубые выкрики из переулка. Как человек, которого в городе нет, он напрягся, но, вспомнив, что живет в районе неподконтрольном Тосве, немного расслабился. Ментоловый дым заполнил рот едкими парами, заставляя парня выдохнуть пару белых облачков, пока он думал. Удовлетворить любопытство или избежать ненужных проблем. Вспомнив, что спать он не собирался, а настроение катится к отметке дна — Ханагаки усмехнулся и пошёл к переулку, разглядывая неизвестных нарушителей ночного порядка. Трое крупных парней, верно, из старших классов, беспощадно избивали четвёртого участника потасовки, правда тот явно уже был в отключке. Краем глаза брюнет отметил, что в переулке валялось около трёх парней — значит отпор всё-таки был, пусть и не особо помог. — Интересно, что же скажут ваши взрослые, когда вы сядете за убийство? — Для спокойствия голубоглазый схватил трубу, сокрушенно скучая по своей привычной железной палке с удобной рукоятью. — Ты ещё кто? Съёбывай, а то ты тоже получишь, уебок! — и не то, чтобы его обидели слова. Просто захотелось причинить боль. Не себе, а другим. Мысль червячком выедала мозг. Почему Такемичи страдает, а они не должны? Так же нечестно~? Про изначальный интерес он забывает быстро, позволяя темным желаниям подсказывать ему его действия. А о парне в отключке Ханагаки забывает — у него нет столько сил, чтобы ещё и о всех побитых гопниках думать. — Я хотел уйти. — брюнет перехватывает покрепче оружие в руке, подходя ближе к гопникам. Наверное, в скором времени бывшим. — Но потом подумал. Веселее же выбить из вас троих все жизненные силы…все же у меня плохое настроение. Не поможете мне это исправить? — Ах ты ебл- он не успевает заорать, как получает сильный удар арматурой по шее, прямо по сонной артерии, тут же падая на землю без сознания. У него кровоточит скула и подрагивает рука, на которую Ханагаки специально наступает, слушая хруст фаланг пальцев. И всё-таки он — садист. Этот факт Такемичи с интересом отмечает в голове, соглашаясь — он никогда не любил боль, а вот дарить ее кому-то ему…это нравилось? Да, похоже на то. Такемичи с детским восторгом упивается результатом тренировок и улыбается, подходя к двум оставшимся. Те, решив не бежать, начинают командную атаку на паренька, но не понимают, с кем связались. Такемичи, прогибаясь в спине словно кошка, избегает их ударов, с силой одаривая парней ударами по темечку. Те снова падают на асфальт, но находятся в сознании. Хотя их головы болят так, что встать они не могут. Брюнет сладко потягивается, позволяя короткой чёрной футболке ползти вверх и оголять его белое тело, манившее взгляд. Впрочем, дьявольщина в глазах океана завораживала сильнее. — Ну что, завершим наше рандеву? — его голос похож на игривый тон кокетки, а не того, кто только что в сухую побил троих. — кто же будет первым? Такемичи отвлекается на кряхтение первого бугая — тот матерится от боли в пальцах, заставляя Ханагаки искренне умилиться такому поведению. Полезли избивать другого, думая, что их никто не сможет прибить? Наивно. — Ой, кексик, ты будешь первым. — он садится ему на спину, хватая пальцами за волосы, собранные в маленький пучок. — Плохо бить слабых. — он впечатывает хулигана лицом в асфальт. Слышится хруст, кажется, он сломал нос. — Ой, ну сходишь к врачу, не печалься~ — он снова бьет беднягу лицом в асфальт и тот окончательно вырубается. Когда он поворачивается в сторону своих оставшихся соперников — видит пустой переулок. — Надо же… Копошение у стены отвлекает брюнета и он неспешно подходит побитому незнакомцу, который ошарашенно глядит на своего…спасителя? Такемичи подходит ближе и рассматривает лицо напротив, ощущая, что готов материться. Потому что он узнаёт незнакомца и понимает, что помог бешеному псу главы Тосвы. Харучиё Санзу. — Кто ты? — да, голос у шрамированного с годами не менялся: Ханагаки все также раздражался из-за него. И самого Санзу, который наравне с Майки херил все его усилия по созданию хорошего будущего. — Закрой рот. — Такемичи затягивается сигаретой, подходя ближе к беловолосому гопнику. Тот слишком избит, что бы самому дергаться или ходить. Санзу замирает от такого злого тона голоса, не понимая почему. Его многие не любят, ему плевать, но с этим парнем он же не знаком вроде…? А Такемичи тем временем усаживается на корточки перед побитым парнем и залезает холодными пальцами под одежду. Бирюзовые глаза ошарашенно смотрят на все это, пока сам Санзу старается убраться от холодных касаний по коже. Его бьет дрожь от контраста чужих пальцев и его тёплой кожи. Щеки предательски горят. — Какого хера?! — беловолосый зло шипит, Такемичи саркастично выгибает бровь, наблюдая за красным Санзу. Вот значит как? Этот ублюдок чувствителен до такой степени? — Руки убери! Санзу упирается спиной в холодную стену, озлобленно шипит, чувствуя, как чертовы пальцы уже не около шеи, а живота. Тело болело и ничего сделать против этого парень не мог. Честно говоря, он начал уже вздрагивать от вспышек приятного ощущения, когда нежные пальцы касались его кожи. И это блять не нормально. — Нашел, — Такемичи наклоняется к уху беловолосого, дыша горячим воздухом тому в лицо. Издеваться можно по-разному. Да и этот наркоман не знает о Такемичи Ханагаки лично. Так что он не рискует. А посмотреть на напряжённого и полунапуганного подростка ему было весело. Тот тоже всегда улыбался, когда в очередной раз вместе со своим королем херил настоящее, убивая кого-то из друзей Ханагаки. Такемичи помнит всё, что было. Так почему бы ему не отыграться за грешки прошлого-будущего? Убивать-то он не собирается — а помучать можно. — Еблан…! — Санзу теряется, стараясь слиться со стеной позади. Его берет дрожь и злость, потому что этот чужак не только спас его, но и так нагло почти надругался над ним, чтоб его. — Что ты делаешь?! — Эй. — Такемичи мрачно улыбнулся, показывая в своих руках чужой мобильник. Да, он искал мобильник Санзу, пока тот краснел и бесился. Сам надумал лишнего. — Не будь грубым. — Ханагаки провел пальцами по лбу Акаши, по вискам, завел пальцы за правое ухо и с силой рванул маску, забирая её себе. — Это мой трофей. — Отдал! — Санзу был готов убить. Его маска — это то, что давало ему ощущение защиты от взглядов на его шрамы. Он так мог прятаться. А этот…сорвал её и не собирается отдавать. — Тшш. — Брюнет нажал комбинацию клавиш и стал слушать гудки в телефоне. Санзу завис, наблюдая, как тонкая белая сигарета красиво смотрелась между бледными губами. Стало интересно, а у этого ублюдка кроме пальцев и губы нежные? Прошло долгие две минуты, прежде чем Такемичи услышал ответ на той стороне трубки. Там послышался женский голос, который он так часто слышал за всю жизнь. — Да, алло. Парня сильно избили, переломы ребер, вероятно, ноги. Правой. — Санзу удивленно смотрел, как парень напротив говорил медсестре скорой про его травмы. Зачем? Просто бы бросил его… — Перелом…м… — Ханагаки приблизился к нему снова, задирая верх толстовки и нажимая пальцами на ключицы. — перелом левой ключицы, и я уверен, что его хорошо стукнули по голове. — Брюнет сладко улыбнулся беловолосому, который ошибся, расслабившись. — Приезжайте скорее, парень без сознания! — Что? — Санзу замер, наблюдая, как уровень враждебности рос в голубых глазах. Он подумал, что это неправильно. Такие глаза должны быть добрыми и наивными. А они почти проклинают его. — Давай побеседуем. — Такемичи дунул в лицо напротив едкого дыма, пальцами левой руки надавливая на правую ногу. На колено. — Я надеюсь, твоих мозгов хватит, чтобы молчать обо мне? — ему не отвечали, Санзу как под гипнозом смотрел на его руки, Ханагаки уже подумал, что тот в край ебнулся. Он надавил посильнее, вытягивая из собеседника протяжный стон боли. — Больно? Впрочем, я старался. — Что тебе нужно? — Санзу колотила дрожь. Смесь восхищения, отвращения и страха. Его маску забрали, он беззащитен, а человек напротив незаконно привлекает к себе все внимание. — Что? — издевательски тянет Мичи, сильнее давя на сломанную ногу. Санзу дергается, мыча от боли. В уголках глаз даже видны капли слез. — Я же сказал, что помогу. — Брюнет приподнимает подбородок Харучие, больно зажав его пальцами. Тот с волнением смотрит ему в глаза. Он не знает, что делать. Санзу терпеть не может неопределенность. — Но вот проблема, я же сказал медсестричке, что ты без сознания… — Я… — Санзу вздрагивает, прикрывает бирюзовые глаза, когда холодные пальцы чертят узоры на шее, он не может себя контролировать, хочет подчиниться. Это пугает: он слишком быстро поддался непонятной власти чужака с глазами океана. — сам справлюсь… А Такемичи — чертов садист — захватывает пальцами длинные волосы белого цвета и стягивает их в кулаке с силой, заставляя парня выгибать шею и бордовее от происходящего. Впрочем, Санзу снова думает наперед много ненужного. — Но я обещал помочь, — Обладатель шрамов уверен, что брюнет напротив соблазнил этим голосом не одну сотню девушек да и парней. Такой сладкий, горячий голос, от которого все тело готово дрожать. Нечестно. — да ты испорченный. Ханагаки с азартом глядит на красного, явно не от боли в теле, парня, который прикрыл глаза и подставляется под его пальцы. Кто б узнал в будущем, что гордый ублюдок Санзу будет вести себя, как сучка, просто из-за таких обстоятельств… Ханагаки уверен, что все посчитали того больным. — Я не…! — Санзу вздрагивает, когда рука на его шее сжимается, лишая его доступа к воздуху. Такемичи все улыбается, мысленно считая до десяти и отпуская беловолосого. Санзу хватает воздух, словно воду в пустыне, дышит и носом, и ртом, краснея ушами и ударяясь головой о стену. Его трясет от контраста в легких — это называется кислородное голодание. Только в более экстремальном понимании. Кожа всё ещё помнит холодные пальцы и беловолосый с жаждой в глазах хочет ещё. И чувствует злость к своим желаниям. — Непоседа. Я же велел молчать. — Такемичи тянет волосы в кулаке, слушая недовольный стон от своей жертвы. — Скучно, пора заканчивать. — Санзу замер, не убирая взгляд с чужака. — К-как т-твое им-мя? — его язык не слушался, он схватился правой рукой за ладонь Ханагаки. Тот фыркнул, мысленно напоминая себе потом помыть руку. — С-скажи и-имя? — Что-о? — Ханагаки зло смотрит на парня, думая, что будут у него теперь веселые летние деньки из-за особо любознательных. — Тебе это знать необязательно. Санзу вздрагивает, чувствуя, как его словно выбросили на свалку скучных и неинтересных вещей. Почему этот человек не скажет ему своего имени? Санзу хочет знать его имя. Честно говоря, он хочет знать об этом брюнете всё. Тогда он удовлетворит свой интерес в странном чужаке? Наверное да, так ведь? — Как тогда мне тебя называть?! — Такемичи играется на нервах бедняги, а тот по глупости и отсутствию такого богатого жизненного опыта, как у путешественника во времени, с легкостью попадает в ловушку, самостоятельно натягивая петлю на шее. — Скажи, а! — Ну, можешь звать Дазай, — Такемичи был готов засмеяться в голос, когда Санзу поверил, что его зовут так же как и одного персонажа манги. Помнится, Мацуно как-то уши ему прожужжал про то, какой Дазай умный и опасный. Что ж…имечко пока целесообразно намерениям Ханагаки. Послышалась сирена скорой помощи, что подсказало Такемичи ускориться и уйти до её приезда. — а сейчас мне пора. Прежде чем Санзу успел что-то сделать, его с силой впечатали в стену головой, оставляя без сознания. Такемичи выпрямился, отряхивая руки и наблюдая за тем, как бессознательный Харучие что-то шептал. Стоило Ханагаки выйти из переулка на свою улицу, как он почувствовал нарастающее раздражение — за ним следят. Уже около ворот, ведущих на территорию дома, где он проживал, Ханагаки затормозил, успев заметить силуэт в трех метрах от себя, который прятался за машиной. — Херово прячешься. Выйди. — Такемичи засунул руки в карманы, наблюдая за тем, как на свет стал выходить чей-то силуэт. Потом он вдруг осознал, что ошибся. За ним не шпионил, а шпионили. Любопытных было двое. Пока что неизвестных.