Sight Unseen

      Когда багаж Римуса прибыл на следующий день, Гарри принёс его к нему в комнату вместе с тростью, которая была зачарована делать лёгкий рывок в безопасном направлении, если обнаружит какие-либо препятствия на определенном расстоянии впереди или по обе стороны от него. — Так тебе не придётся полагаться на кого-то ещё, когда захочешь прогуляться, — объяснил Гарри.       Так никому не придётся прикасаться к тебе, чтобы помочь. Гарри этого не озвучил, но в этом и не было необходимости. Римус и так это знал. Людям не нравилось прикасаться к оборотням, особенно если можно этого избежать и он усвоил это на собственном горьком опыте, так что он использовал трость, когда начал заново изучать планировку дома.       От подножья лестницы до двери на кухню было семь ступенек. От верхней площадки третьего этажа до двери его спальни было пятнадцать шагов. В коридоре стояла тяжелая декоративная урна, о которую он спотыкался ночью, когда ходил в туалет, если забывал прихватить трость или о том, что стоит идти подальше от левой стены. В гостиной всегда пахло цитрусовыми сразу после уборки Лиззи. В библиотеке пахло бумагой, пылью и старой кожей. Дерево на перилах было гладким возле стоек, где отделка не была стерта скольжением бесчисленных рук.       Лиззи и Итана предупредили, чтобы они ничего не двигали, и это помогало. Всё должно оставаться на своих местах, чтобы Римус не пострадал, сказал им Гарри, и они послушались. Они знали, кем является Римус. Гарри сказал им и об этом, и их принятие того, что они подчинённые оборотня, было одним из условий приёма на работу.       Лиззи — с Хаффлпаффа — была достаточно прилежной, чтобы не нуждаться в подсказках по поводу своих задач. Итан, бывший когтевранец, иногда позволял себе отвлечься на библиотеку, но Гарри разрешил ему читать всё, что ему нравилось, поскольку опасные тексты давно были убраны из дома. Римус завидовал ему.       Гарри был взволнован и беспокоен, ожидая, примут ли его в Аврорат, учитывая то, что он пропустил весь седьмой курс и не сдавал ТРИТОНы, хотя Римус подозревал, что процесс подачи заявления был простой формальностью, даже если сам Гарри не был в этом уверен. Рон, который тоже подал заявку, был также нетерпелив, и они вдвоём, вместе с Джинни и Гермионой, часто отсутствовали пытаясь как-то отвлечься от гнетущего ожидания. Гарри часто говорил, что им нужно развлекаться по полной пока могут, так как у них не останется на это времени, стоит только выйти на работу. В отсутствие Гарри Итан и Лиззи отчитывались непосредственно перед Римусом, хотя, как только они привыкли к внутреннему распорядку, ему практически нечего было делать. Он не мог вести счета, не мог составлять списки продуктов, не мог разбирать почту Гарри от незнакомцев, которая, по его же словам, состояла в основном из просьб о деньгах и предложений руки и сердца, не мог вести учёт в кладовой. Он ничего не мог делать, кроме как спросить, проверял ли Итан поленницу и проветривала ли Лиззи гостевые спальни на этой неделе.       Никто из них, казалось, не возражал — Римус считал, что они были слишком благодарны за то, что у них есть крыша над головой, чтобы протестовать против необходимости отчитываться перед ним, и он слышал сочувствие в их голосах всякий раз, когда они говорили с ним. В конце концов, как слепой оборотень может представлять какую-либо реальную опасность? Они не боялись его — они жалели его, видя в нём кого-то похуже, чем они сами. Они знали так же хорошо, как и он, что его положение было показным: он не мог внести свой вклад, в нём абсолютно не нуждались. Все они помогали поддерживать эту иллюзию, чтобы Римус мог лгать самому себе и убеждать себя, что не является нахлебником.       Поначалу изучение дома отвлекало, но через некоторое время он запомнил, где что находится, и его снова охватила депрессия. Ему было практически нечем заняться до тех пор, пока за неделю до первого полнолуния с момента выписки Римуса из больницы Святого Мунго не появился Северус с дозой аконитового зелья. — Так вот где ты отсиживаешься, — голос Северуса теперь был другим — более грубым, хриплым и не таким мелодичным после того, как ему чуть не разорвали горло — но его тон был таким же язвительным, как и всегда, пока он ставил кубок на стол перед Римусом. — Вновь стал прихлебателем, как я вижу. — Вам что-нибудь еще требуется, мистер Люпин? — спросила Лиззи подозрительным тоном, и Римус слегка улыбнулся, представив, как она косится на Северуса из-за его критикующих речей. — Северус, не желаешь выпить чаю? — спросил Римус, медленно проводя пальцами по поверхности стола в поисках кубка, не желая его опрокинуть. — Нет. — Тогда это всё, Лиззи. Спасибо, — его пальцы наткнулись на основание кубка, и он скользнул ими вверх по ножке, пока крепко не обхватил её. Он услышал, как Лиззи неодобрительно фыркнула, оставив их наедине, и его улыбка стала шире, когда он поднес кубок к губам. Едкий запах зелья стал еще сильнее, и он задержал дыхание, прежде чем проглотить его одним глотком, не в силах сдержать гримасу от этого вкуса. — Ты мог бы просто попросить меня передать его тебе, — сказал Северус. — Мне это не пришло в голову, — Римус поставил кубок обратно на стол и подтолкнул его к Северусу. — Спасибо за зелье. — Я слышал, что с тобой случилось. — Ты про травму? — Нет, про то, что ты работаешь на Поттера, — даже если бы его слух не стал более острым, Римус услышал бы кавычки вокруг слова «работаешь». — Гарри был так любезен, что предоставил мне крышу над головой и работу, — сказал Римус. — Я очень благодарен ему за это. — Лжец. Римус повернул голову, словно смотрел на Северуса, удивленно приподняв одну бровь. — Прошу прощения? — Ты скармливаешь мне идеологическую чушь, Люпин, и я тебе не верю. Ты жалок — и я рад. Пришло чёртово время, когда хоть один из золотых мальчиков узнает каково это — жить в рабстве под грузом долга, который ты никогда не хотел на себя брать и никогда не сможешь оплатить. — Я осознаю, что моя работа здесь — не более чем иллюзия, призванная сохранить хоть немного моего достоинства, — сказал Римус, сохраняя голос спокойным и тихим. — Мне не нужно, чтобы ты мне на это указывал. — Тогда зачем ты это делаешь? — Потому что не было приемлемой альтернативы. Если бы Гарри не позволил мне остаться здесь, я не знаю, что бы со мною стало, а я не был готов сдаться и умереть. — А теперь? — А ты? — Моя судьба улучшилась, — резко возразил Северус. — Во-первых, я все еще жив, и я свободен как от Тёмного Лорда, так и от Дамблдора. Вдобавок ко всему, меня снова наняли преподавать в Хогвартс, я получил Орден Мерлина первой степени, и я всё ещё сохраняю все свои способности. — Поздравляю. Всё это, плюс ты ещё и пережил всех своих старых врагов, кроме меня, ну а я закончил вот так. Пусть это успокоит хотя бы некоторых из тех демонов, что терзали тебя все эти годы. Я бы даже сказал: «Пали сильнейшие мира сего»*, но мы с тобой оба знаем, что я к ним никогда не относился, — Римусу удавалось сдерживать резкость в голосе, но не более того. Потянувшись к своей трости, он сомкнул на ней пальцы и поднялся на ноги, стараясь не наткнуться на стол. — Прошу меня извинить, пора притворяться, что у меня есть какое-то полезное дело. Уверен, моя помощь не потребуется и ты найдёшь выход сам.       Он поднялся в свою комнату и закрыл дверь, прислонившись к ней лбом, пытаясь собраться с мыслями. Раньше он бы пошел прямо к своим книжным полкам и выбрал что-нибудь, что поможет потерять себя на несколько часов, пока узел в животе не ослабнет, и он снова не почувствует себя собранным. С тех пор, как этот способ исчез, у него не осталось ничего, что могло бы успокоить его беспокойный разум, и он несколько минут ходил взад-вперед, прежде чем открыть окно и заставить себя сидеть спокойно и прислушиваться к миру снаружи.       Он мог слышать моторы автомобилей проезжающих мимо магглов и лай собаки где-то вдалеке. Закрыв глаза, он откинул голову на спинку стула и сложил руки на коленях, чувствуя, как усталость опускается на него, смывая беспокойство. На мгновение он почувствовал, как часть его прежнего боевого духа вернулась, попав на приманку состязания в остроумии с Северусом, но апатия, окрашенная отчаянием, снова взяла верх. Для него жизнь никогда уже не станет лучше в отличии от Северуса: у него не было надежды на выздоровление ни от одного из своих недугов, и он останется бесполезным и всегда будет находиться бы во власти тех, кто достаточно добр, чтобы тянуть его на себе до самой смерти.       В тоже время он практически ничего не мог сделать. У него всё еще была палочка, и он всё еще мог творить магию, если это не было заклинанием, требующим зрения чтобы прицелиться, что значительно уменьшало его возможности. И он не мог выучить никаких новых заклинаний, которые могли бы оказаться полезными, если кто-нибудь не поможет ему найти их и не прочитает их ему, на что ни у кого не было времени.       Всё, что Римус хотел сделать, было либо невозможным, либо настолько трудным, что одна только мысль о том, чтобы приложить усилия, утомляла его, и у каждого была своя собственная жизнь, в которой Волшебный мир восстанавливался и перестраивался после войны. Его самые близкие друзья были мертвы, и он знал, что Гарри взял его к себе из обязательства из-за его связи с Джеймсом, Лили и Сириусом. Кроме тех случаев, когда Северус доставлял зелье, у него не было посетителей, и он проводил много времени в одиночестве в своей комнате, просто сидя, как и сейчас. Он думал, что познал одиночество раньше, в те мрачные дни после окончания первой войны, но это был просто пикник по сравнению с его нынешними обстоятельствами. — Люмос, — голос Гарри был тихим, но разорвал тишину в комнате, заставив Римуса вздрогнуть от неожиданного вторжения. Он не знал, как долго просидел там, погружённый в собственные мысли. — С тобой всё в порядке? Лиззи сказала, что у тебя была компания. Снейп тебя не расстроил? — Нет, — это не было ложью. Северус не расстроил его, а только заставил столкнуться с удобной иллюзией, за которой он прятался. — Я в порядке. — Это хорошо,— Гарри замолчал, но через мгновение снова заговорил. — У меня хорошие новости, — сказал он, хотя голос его звучал нерешительно, как будто он не был уверен, что имеет право казаться таким счастливым, каким сейчас был. — Меня приняли. Рона тоже. У нас будет небольшое обучение, а затем, через несколько недель, приступим к работе. — Поздравляю, — Римус повернул голову на голос Гарри и улыбнулся. — Я уверен, что твои родители и Сириус были бы очень горды. — Спасибо, — голос Гарри прозвучал застенчиво. — В любом случае, я подумал, что было бы неплохо устроить вечеринку по этому поводу. В том числе и для Рона, конечно. Хотя я не уверен, что смог бы спланировать что-то подобное сам. Я никогда раньше не устраивал вечеринки. — Я позабочусь об этом, — сказал Римус — Просто дай мне знать, сколько планируется приглашённых. — Я составлю список и передам его Итану. Он сможет позаботиться о приглашениях, у него почерк лучше, чем у Лиззи, — Гарри помолчал, а затем добавил, — Гермиона сказала, что придёт через день или два и возьмёт тебя на шоппинг. — Зачем? — Римус наклонил голову с любопытством. — Что-нибудь надеть на вечеринку, — терпеливо объяснил Гарри. — Ты не покупал новых мантий с тех пор, как работаешь здесь, но тебе больше незачем носить эти старые вещи. — Я как-то не задумывался об этом, — сказал Римус. Он даже забыл, насколько залатанной и потрёпанной была его старая одежда теперь, когда ему не приходилось видеть, как она с каждым днем ​​становится все более изношенной, но даже если бы он переживал об этом, то не хотел никого беспокоить просьбами. Кроме того, он не видел смысла в новой одежде, ведь он никогда не выходил из дома и его никто, кроме жильцов, не видел. — Если не хочешь всё выбросить и начать всё сначала, купи хотя бы что-нибудь приятное для вечеринки. — Зачем? Что ты хочешь, чтобы я сделал? Подавал пунш? Расхаживал с тарелкой закусок? — Нет, — Гарри звучал так, словно слова Римуса задели его. — Ты будешь гостем, как и все остальные. — Тогда ты простишь мне запоздалые извинения. Я не в настроении для вечеринок. — Римус, я хочу отпраздновать с друзьями. С самыми важными для меня людьми. И так достаточно много тех, кто уже не сможет со мной отпраздновать.       Римус закрыл глаза и вздохнул, досадуя на себя за то, что так увлекся своим эгоцентричным барахтанием — с его стороны было бы эгоистично разочаровывать Гарри после всего, что тот для него сделал. В конце концов, это продлится всего несколько часов. — Прости, — ответил он тихо. — Конечно, я буду там. — Спасибо, — Римус слышал, как он улыбается. — Эта вечеринка очень много значит для меня. — Тогда я позабочусь о том, чтобы этот вечер был особенным.