Жаркое лето Юньмэна

Лето выдалось особенно жарким. Густой запах цветущей воды, рыбы и лотосов дурманил голову, а сама вода была похожа на теплый бульон, и лишь ледяные завихрения омутов приносили прохладу. Дурное время. Старики хмурились и предсказывали нашествие водных гулей ближе к осени: увы, некоторые из любителей прохлады оставались на дне. Особенно если там уже обосновалась нечисть. Конечно, адептов клана при каждом патрулировании обязали уделять особое внимание различным заводям и омутам, а так же инструктировать жителей, но… Какой мальчишка — или даже девчонка — не имели «своей», знакомой ямы, где можно нырнуть поглубже, черкануть рукой по илистому дну, прихватывая какой мелкий камушек, приласкать мягкие колышущееся стебли водорослей, перевернуться на спину, смотря сквозь толщу воды на тусклое зарево солнца, да охолонуться после изнуряющей жары? Да, опасность есть, но все же все такое «свое», «знакомое». Фэнмянь тоже имел «свой» омут. В восточной части Пристани, там, где расшатанные мостки, которые уже лет пятнадцать никто не перестилает, у конца четвертого пирса была яма. Не самая глубокая (сейчас, встав ногами на дно, наверняка коснулся бы поверхности вытянутой рукой) и не с самым сильным течением — зато прохладная и уединенная. Они с Чанцзэ провели не одно лето, исследуя эту яму, знали на дне каждый камушек, прыгали с мостков в самый центр. Скажи кто Фэнмяню, что ему следует быть осторожнее, купаясь там, он бы не обратил на это предостережение никакого внимания. Он и не обратил, хотя не далее, как сегодня утром на построении, им всем напомнили про осторожность и бдительность. Адепты клана Цзян должны подавать пример приезжим, а не провоцировать рисковать почем зря. Шиян — торговый узел, и каждый год с середины лета по конец осени его наводняли сотни людей: торговцев, рабочих, бродячих заклинателей, представителей различных кланов. С последними было сложнее всего. Приезжие не знали ни местности, ни повадок здешних обитателей, и потому чаще гибли по глупости, по неосторожности. А клану Цзян приходилось оправдываться, отчитываться за каждого исчезнувшего, убитого или того хуже — загрызенного. Ведь клан, которому подвластна территория, несет ответственность за все, что на этой территории происходит… Фэнмянь с тоской посмотрел на мостки, уходящие вдаль, прислушался к плеску воды. Легкий порыв ветра заставил трепетать листья на декоративных кустарниках, рябью прошелся по водной глади. Хорошо. Стрекоза сорвалась с листа кувшинки, ненадолго зависнув в воздухе. Фэнмянь вздохнул. Желания сидеть несколько ши кряду в главном зале не было никакого. Но кто будет спрашивать наследника клана? Надо — значит, надо. Гости. Фэнмянь только отчаянно надеялся, что зал откроют, позволяя воздуху свободно циркулировать, а легкое вино и фрукты позволят освежиться во время долгой бессмысленной беседы. Как будто этот приезд что-то даст! Как будто отец не обменивался письмами с приезжим кланом! Фэнмянь знал: некоторые письма он самолично готовил. По крайней мере, те, что касались приезда гостей и их размещения. Делегацию следовало встречать у ворот. Делегацию следовало встречать наследнику клана. По донесению стражи, экипаж должен был скоро прибыть, и заставить гостей ждать было неприемлемо. Отец дал понять, насколько эти гости важны для Пристани Лотоса. Небольшой речной клан на западе на протяжении многих поколений верой и правдой поддерживал клан Цзян, и отец хотел быть уверен, что так будет и впредь. Потому-то Фэнмянь сейчас и стоял у ворот, скрываясь от солнца под легким бумажным зонтиком. Возможно, ожидание не было бы таким долгим и скучным, будь рядом с ним Чанцзэ — тот имел полное право находиться здесь, сопровождать наследника, но… В Пристани Лотоса много гостей и его присутствие требовалось в другом месте. Фэнмянь тяжело вздохнул, переступил с ноги на ногу. Хотел бы он сейчас быть там же, где его друг — в восточной части Пристани. И в той же компании. Легкая улыбка скользнула по губам юноши. Это жаркое лето навсегда останется в его памяти как один из счастливейших моментов в его жизни. В конце концов, не каждый сезон дарит такие подарки. Наконец, экипаж прибыл к воротам, провожаемый многочисленными заинтересованными взглядами. Повозка, безусловно, была хороша: и сделана добротно, и радовала глаз изяществом. Драконы на резной крыше скалились на все четыре стороны света, каждый угол украшал подвесной фонарь, мерно качающийся в такт движению. Аккуратный ажурный кузов надежно укрывало марево бледно-лиловой кисеи, через которую были видны лишь расплывчатые силуэты людей. Но не она притягивала людские взгляды, а ее сопровождение: длинногривые, тонконогие кони взрывали копытами землю, недовольно обмахивались хвостами, а в их лощеной терракотовой шерсти отражались солнечные блики. Кони фыркали и взирали на людей сверху вниз с неоспоримым превосходством во взгляде. Имели право. Хороши, нечего сказать: под стать своим всадникам. Всадницам. Фэнмянь судорожно втянул в себя воздух. Сколько бы раз он ни встречался с воительницами из Мэйшань, столько же и поражался им. Все как на подбор высокие, гибкие, статные, горделивые — не девушки, а ивовые прутья, смертоносные плети, ровно такие же, как те, что приторочены к бедру каждой из них. Смелые, непокорные. Когда в тавернах к концу дня звучали пьяные разговоры о том, что настоящий мужчина должен суметь объездить «кобылиц из Мэйшаня», имелись в виду совсем не кони. И Фэнмянь даже не хотел думать о том, что будет происходить на вечернем обходе. Прибытие делегации лишь развяжет злые языки, но если кто-то из гостей услышит эти пьяные толки — будет скандал. Невольно поймав взгляд одной из девиц — прямой, открытый, с каплей пренебрежения — Фэнмянь ясно осознал: будет не только скандал, будет труп. А разбираться со всем этим ему! Голова заболела преждевременно от одной только мысли о грядущих неприятностях. И надо было только отцу пригласить их в гости! Впрочем, своих негодующих мыслей Фэнмянь тут же усовестился. У отца была причина так поступить: следовало показать клану Юй, насколько клан Цзян ценит их союз. Если пренебрегать союзниками, то в один момент они могут уйти под другую руку, например, под руку клана Цишань Вэнь. А этого допустить было нельзя. Медленно вздохнув, Фэнмянь на мгновение прикрыл глаза и отвел взгляд, сосредоточившись на повозке. Вовремя. Дверца распахнулась, выпуская патриарха клана Мэйшань Юй. На вид тот был куда старше отца: седина уже окрасила его виски, посеребрила бороду, но держался он по-военному прямо, уверенно, твердо. На его фоне появившаяся следом женщина выглядела совсем молодой, юной и мягкой, ступала величаво и плавно. Но ощущение это было обманчивым. Фэнмянь знал, что большинство писем — самые неприятные из них — вышли из-под её рук. Да и стоило только взглянуть ей в глаза — тот же прямой и пронзительный взгляд, что и у стражниц — и было ясно: госпожа Юй Синьхуа была не просто красивым аксессуаром, но политиком: умным и хитрым. Да и лет ей было не меньше чем супругу, просто золотое ядро оказалось сильнее. А может, косметика ловко прятала следы времени. — Глава Юй, госпожа Юй, рад приветствовать вас в Пристани Лотоса, — Фэнмянь шагнул вперед, отдав зонт одному из стражей, и поприветствовал гостей в ответ на приветственные поклоны. Да, они были старше, да, он пока был всего лишь наследником. Но наследником великого клана, их будущим покровителем. — Надеюсь, поездка вышла не слишком утомительной? Клан Юй мог прилететь на мечах, а не добираться по земле. Но не прилетел. Они привезли с собой что-то на продажу? Или в делегации есть люди, не способные встать на меч? Ходили слухи, что главе Юй Юншэну с каждым годом все хуже. Ходили слухи, что скоро во главе клана встанет безутешная вдова: господину Юю не везло: из шести детей — пять дочери, а долгожданный наследник на свет появился лишь три года назад, да и тот, если верить сплетням, болезненный. Фэнмянь сплетням не верил. Не показывать миру такого долгожданного ребенка, пока тот достаточно не окрепнет, ему казалось разумным. — Не стоит переживать, — старик добродушно улыбнулся. — Поездка ничуть нас не утомила, напротив. Давно мы не выбирались вот так. Получить приглашение от клана Цзян — большая честь. Хочу представить вам моих дочерей. Юй Юншэн указал рукой в сторону жены, и Фэнмянь с трудом сдержался от того, чтобы вздрогнуть. Он не упустил момент, когда стража Мэйшань спешилась и перестроилась. Но он не обратил внимания, в какой момент от свиты отделилось четверо девушек: старшей около двадцати пяти, младшей же лет двенадцать. Фэнмянь быстро пересчитал — четверо — видимо кто-то из дочерей остался дома. И это было ожидаемо, в письмах не упоминалось точное количество дочерей. Но он ожидал, то девы Юй будут ехать в повозке, вместе с родителями. Он не заметил, что они были среди стражи, хотя мог бы: их платья отличались немного иным кроем и более богатой отделкой. И это его ошибка. Фэнмянь почувствовал, как по спине, вдоль позвоночника, сползла капля пота. Ему хотелось думать, что это от жары, но обманывать себя не удавалось. Посреди летней удушающей жары, его пробил холодный пот. Отослать гостей в казармы было бы страшной глупостью. И он бы её сделал, не представь их глава Юй. Фэнмянь недовольно сжал губы, едва заметно. Ему не нравилось, когда с ним играли, даже если это была игра «смотрите, какой я великодушный». — Девы Юй, я в восхищении, — Фэнмянь ответил девушкам на приветствие, гадая, не одна ли их них чуть ранее одарила его неприязненным взглядом. Неизвестно. В светлых глазах девушек было спокойствие и холод, даже у самой маленькой — будто не живые люди, а бесчувственное оружие. — Прошу за мной, отец уже ожидает. Да и вы с дороги устали, наверное. Разумеется, потом потребуется провести экскурсию по Пристани Лотоса. И Фэнмянь даже знал, кому придется её проводить. И для кого. Он только сомневался, что в этом был смысл. Фэнмяню хотелось обернуться и посмотреть. Пристань Лотоса — по его мнению — была одним из красивейших мест, особенно в середине лета. Но он очень сомневался, что её красоты смогли бы заинтересовать даже самую младшую из приезжих девиц. То ли дело Цансэ! Когда она впервые попала на Пристань, то непрестанно крутила головой с детской непосредственностью восторгаясь всем, что видела, и спрашивая все, что ей было интересно. Фэнмянь не смог сдержать улыбки: его просто переполняло счастье при мысли о том, как сияли её глаза. Цансэ была в полнейшем восторге от Пристани Лотоса, её восхищала каждая мелочь. И, слушая её, Фэнмянь сам заново открывал для себя знакомое с детства место. Он никогда не думал, насколько же величественны и фундаментальны рассохшиеся мостки, а ведь действительно: в некоторых местах длина свай достигала порядка двух чжанов. Цансэ умела заставить посмотреть на мир под другим углом. И она, кажется, была влюблена в Пристань Лотоса. Улыбка стала шире, сердце трепетало глубоко в груди, и солнце казалось бы начало светить приветливее: не опаляя, а согревая. Фэнмянь прищурился. Хотелось сорваться с места и побежать, с разбегу окунаясь в теплую воду, погружаясь в глубину озера, а потом всплыть на поверхность, весело отфыркивась. И выслушивать от Чанцзэ, что он сегодня какой-то не такой. И пихаться локтями. И слушать смех Цансэ, что звучал точно серебряные колокольчики. И ни о чем не думать: наслаждаться жизнью, наслаждаться моментом, наслаждаться свободой. Но его ждали гости и долгая, нудная приветственная церемония. — Отец, — к их приходу в главном зале уже все было готово. Парочка расторопных слуг сорвалась с места куда раньше них, и воспользовалась кратчайшими путями, чтобы успеть внести в рассадку последние корректировки. Гостей такими путями не водят. Маршрут гостей должен пролегать через самые красивые места Пристани, ненавязчиво демонстрируя её красоты и достаток, но при этом не быть слишком длинным: все-таки гости дорогие, ожидаемые, да и устали с дороги, должно быть. — Глава клана Юй с семьей. Отойдя в сторону, Фэнмянь занял свое место по правую руку от отца. Место хозяйки, по левую руку, было свободно уже как три года: некоторые болезни не щадят даже заклинателей. На подготовленных столиках уже стояли сосуды с вином и легкие закуски, но приступать к ним было ещё рано. Все, что Фэнмянь себе позволил — это всего лишь один быстрый взгляд на еду, после чего сосредоточился на церемонии. Церемония приветствия шла стандартно, шаблонно. Сколько таких церемоний Фэнмянь видел за всю свою жизнь? А только за этот год? И каждый раз одно и тоже. Регламент был давно уже выверен, и не одним поколением, не одним кланом. Взаимные приветствования, подарки, рассадка, первая чаша, разговор о погоде, дороге, красоте дома. Занятно, что по пути Фэнмянь не слышал ни одного восторга, возгласа, вздоха, а сейчас глава Юй распинался, как восхищены «его девочки» величием озер. Пустые разговоры во время обеда — никаких важных дел. И, тем не менее, за каждым словом требовалось следить, каждое слово требовалось анализировать. И Фэнмянь следил. И не сказать чтобы ему нравилось направление «подводных течений» пустых разговоров. Когда обед, наконец, закончился и гости отправились в гостевые покои отдыхать и приводить себя в порядок перед ужином, где будет все то же самое, но в большем масштабе, Фэнмянь не смог сдержать шумного выдоха. Он и не заметил, насколько был напряжен все это время. Осторожно пошевелившись, юноша размял ноги, а потом снова застыл под спокойным, внимательным взглядом своего отца. — Тебе есть, что сказать? Честным ответом на этот вопрос было «да», но Фэнмянь отрицательно покачал головой. Ему было, что сказать, но, прежде чем говорить, ему требовалось хорошо обдумать свои слова. Этим он, впрочем, занимался уже на протяжении нескольких недель. Только слепой и глухой человек мог не понять, зачем приглашен клан Юй. Фэнмянь не был ни слепым, ни глухим. — Хорошо. Тебе надо подумать, время еще есть, — отец ободряюще ему улыбнулся, и Фэнмянь не мог не вернуть ему улыбку. Все будет хорошо и сложится в лучшем виде, как только он подберет правильные слова. В поддержке отца он не сомневался, но, чтобы получить эту поддержку, требовалось обосновать свою позицию. — А пока свободен. И это были лучшие слова за сегодня. Фэнмянь буквально подлетел со своего места. Вот оно. Все его напряжение, связанное с обедом, являлось всего лишь следствием нетерпения. Ему хотелось быть не здесь. И, кажется, отцу это было очевидно. Из зала Фэнмянь после торопливого поклона выходил под добродушный смех отца и его же напоминание сменить наряд. Своевременное напоминание. Не хотелось бы вымочить, запачкать, то и порвать официальный наряд раньше времени. Гвозди в мостках имели неприятное свойство появляться практически из воздуха, цепляясь за всё подряд. В свое время Фэнмянь с Чанцзэ даже провели небольшое расследование, не были ли привлечены какие либо духи или талисманы для такого эффекта. Не были. Или, может быть, они плохо искали. Картина, как гули по ночам в свете луны молотками выбивают гвозди из сочленений, вызванная предположением десятилетнего Чанцзэ, все ещё Фэнмяню казалась достаточно реалистичной. По крайней мере, она многое объясняла! Поэтому пришлось потратить некоторое время на то, чтобы сменить кричащий официальный наряд на что-то менее вызывающее. И вперед, навстречу свободе! — Давайте поженимся, — звонкий девичий голос раздался совершенно неожиданно. В поле зрения Фэнмяня оказались аккуратные лиловые туфли: простые, без излишней вычурности, но о высоком статусе их владелицы догадаться не составляло труда. Как и о её высокой самооценке. — Простите? — Фэнмянь поднял глаза, встречаясь с прямым взглядом невзрачно-серых глаз. Девушка смотрела спокойно и без тени смущения, будто бы не она только что произнесла вопиющее в своей абсурдности предложение. — Мы оба взрослые люди и прекрасно понимаем, зачем ваш отец пригласил моего. И чем закончится наш визит, — девушка презрительно фыркнула и неприязненно дернула плечом, всем своим видом показывая свое отношение к происходящему. Тем занятнее было, что она сама выступила с таким предложением и сейчас продолжала гнуть свою линию. — Помолвка. Конечно, вы можете выбрать одну из моих сестер, но с рациональной точки зрения я — лучший выбор. А узнать нас достаточно хорошо, чтобы опираться на эмоции, а не на разум, вы не успеете. Мы с вами в одинаковом положении, молодой господин Цзян, и этот брак выгоден и вам, и мне. По губам почти-незнакомки скользнула самоуверенная улыбка. Она явно знала, что говорит. Вполне возможно, ее слова не были пустым бахвальством. А может, она просто хотела обскакать сестер, подозревая, что иначе ей ничего не светит. В любом случае, Фэнмянь был согласен, что причина визита клана Юй прозаична и незатейлива. Еще несколько месяцев назад, когда отец только начал задумчиво говорить о необходимости укрепления союзов, стало понятно, к чему все идет. Брак. Причем брак необходимый, на опережение. Когда на границе отряды разных кланов объединяются для ночной охоты — это в порядке вещей. Необходимо поддерживать дружеские связи, да и уничтожение монстров сообща менее накладно — если речь, конечно, идет не об охоте с целью получения ингредиентов. Никому не было особого дела до того, что отряд клана Юй объединился с отрядом клана Вэнь при защите деревни от стаи гулей. Для охоты на бинфэна. При столкновении со старым яогуаем. При ловле дзями в пограничных лесах. Но слишком уж часто они объединялись. И слишком значимые люди были в этих отрядах: доверенные заклинатели клана Вэнь, дочери семьи Юй. Что будет, если клан Юй породнится с тем, кто стоит у подножья трона в Безночном Городе? Ничего не будет, кроме новых торговых соглашений и изменений в политическом раскладе сил. И клан Цзян может потерять в этой перестройке. Фэнмянь медленно выдохнул. Он был согласен с отцом, что подобный исход — не лучший расклад для них. Нельзя было оставаться в стороне и пускать все на самотек. Брак в таком случае казался не таким уж плохим выходом. Тем более, что дочери Юй Юншэн по слухам были первосортными заклинательницами. Не было ничего худого в том, чтобы породниться с ними. Это было хорошо обдуманное, рациональное решение. И тогда, пару месяцев назад, Фэнмянь не был против. Но с тех пор многое изменилось. В конце зимы сердце Фэнмяня было спокойно, а дух пребывал в безмятежности. Он готов был сделать то, что сделать было должно, и не собирался печалиться по этому поводу. Но потом появилась Цансэ — дорогая и милая его сердцу Цансэ — и весь мир его преобразился. Отец не будет настаивать на его браке по расчету, если есть возможность брака по любви. Воспитанница Баошань Саньжэнь — партия ничуть не хуже дочери союзного клана. А семейные связи… Что ж, Фэнмянь — не единственный холостяк на Пристани Лотоса. Отец уже вышел из траура и ничто не мешает ему взять вторую жену, даже если она годится ему в дочери. Фэнмянь давно уже не ребёнок, и против «названой сестры» — ну, не считать же её мачехой! — ничего не имел. — Вы торопитесь с выводами. Простите, но меня это не интересует. Фэнмянь покачал головой и не удержался от слегка насмешливой улыбки. Ему было почти жаль эту самоуверенную девицу. Она ошиблась: они находились не в одинаковом положении. Все не было так уж однозначно, как ей казалось. — Хорошего дня. Советую насладиться видами Пристани Лотоса, раз уж вы здесь, — в легком поклоне читалась все та же насмешка. Фэнмянь не мог не думать, не решится ли девица после провала с ним задуматься об его отце. Возможно. Она ему даже нравилась. Было в ней что-то от непосредственности Цансэ, от бессовестности Чанцзэ. Не было бы ещё этой надменности и необоснованного самомнения… Сделав шаг в сторону, он легко обошел гостью, игнорируя возмущенный вздох и буквально физически ощутимое негодование. Не его вина, что ей до этого не отказывали. Фэнмянь сам не заметил, как в размышлениях о деве Юй — вот же засела в голову своей выходкой! — добрался до восточных пирсов. И беззаботный смех Цансэ, плеск воды немедленно выветрили из его головы неуместные размышления. Было бы о чем думать! Опустив голову, он одарил мягким взглядом девушку, только что вынырнувшую из воды, опершуюся локтями на край мостков и положившую подбородок на руки. Прекрасная. Необыкновенная. Живая. Фэнмянь задыхался от восторга, просто смотря на неё, не смея поверить, что такая девушка существует под этими небесами. Если смотреть объективно, Цансэ не была красавицей. Она не подходила под имперские стандарты красоты, в ней не было «породы», культивируемой и взращиваемой кланами на протяжении столетий. Вздернутый нос пятачком, слишком большой «лягушачий» рот с чрезмерно полными губами, на которых танцевали веснушки, помимо этого усеивавшие лоб, щеки и слишком широкие для девушки плечи. Хотя, наверное, только такие и могли бы удержать столь полную грудь. Впрочем, широкими были не только плечи: к длинным музыкальным пальцам прилагались крупные ладони, а плоские ногти вечно были обкусаны и обломаны. Несмотря на небольшой рост, Цансэ не выглядела изящной куклой или хрупкой эфемерной небожительницей. Она выглядела живой. Подвижной. Непостоянной. Как юркая ящерица. Как лесной ручей, бесподобный в своей естественности. Фэнмянь любовался ей, восхищался. Все минусы Цансэ, все изъяны её внешности не были таковыми. Она была совершенна со своими большими ступнями, торчащими ушами, улыбкой на пол-лица и морщинками в уголках глаз. Её черты гармонично дополняли друг друга, переплетались, создавая законченный образ. В черных волосах блестели капли воды, переливаясь на солнце. Смех в прищуренных темно-карих глазах оканчивался обещанием тайны, а веснушки на смуглой коже казались картой, которая приведет к сокровищу — только разгадай! Фэнмянь хотел разгадать. Хотел разгадывать её всю жизнь: коснуться поцелуем каждой веснушки, вдыхать по утрам аромат её кожи, расчесывать буйные непослушные локоны до тех пор, пока они не лягут волосок к волоску, нырять с ней с мостков в озеро, тайком сбегая с опостылевших собраний, зябко кутаться в одну мантию в неровном свете костра. Фэнмянь знал, что жизнь с Цансэ Саньжэнь будет непрерывным приключением, что в его жизни больше не будет ни одного спокойного мяо с того мгновения, как она станет его женой. Он знал, и его это не пугало. — Как все прошло? Успешно? — спокойный, едва насмешливый голос друга вырвал Фэнмяня из мечтаний. Чанцзэ сидел здесь же, беспечно болтая босыми ногами в воде, задрав штанины до колена, устроившись задом на горячих досках. Судя по тому, что его ханьфу было темным от влаги и почти неприлично облегало тело, он обсыхал, недавно свалившись в озеро прямо в одежде. Фэнмянь прикрыл рукой глаза, обреченно покачав головой. О том, что Цансэ и вовсе купалась при них в нижних одеждах — верхние были сброшены тут же на мостки — он старался не думать. Безупречные манеры ученицы Баошань Саньжэнь удивительно сплетались с полным отсутствием уважения к правилам приличия. — Не спрашивай. Они приехали почти всей семьей. Верхом, ты представляешь? Я не ожидал, — Фэнмянь удрученно опустил плечи, мысленно возвращаясь к самому неприятному фэню встречи. — Должен был предвидеть, что девы Юй тоже «кобылицы из Мэйшаня». Должен, но не предвидел. Я чуть не отослал их вместе со всеми. Ощущение ошибки вновь проползло по спине, вгрызаясь в загривок, холодя кровь. Об этом даже вспоминать было неприятно. Гуи б задрали этот клан Юй. Фэнмянь был уверен, что подобный ход был запланирован если не главой Юй, то его госпожой. И от это было вдвойне тошно. Он должен научиться смотреть на два шага вперед, переигрывать и противников, и союзников. — Но ты справился, — на плечо легла тяжелая теплая рука и слегка сжала. Чанцзэ знал, как подбодрить его одним словом, одним прикосновением. — Не важно, предвидел ты или нет, главное — результат. Старик же тобой доволен? Старик. Приоткрыв один глаз Фэнмянь сквозь пальцы посмотрел на друга. Безусловно, Вэй Чанцзэ был его человеком, его телохранителем, его другом — тут речь шла скорее личной, чем клановой преданности, — но все же было наглостью так звать главу их клана. — Я не допустил ошибки, — разумеется, отец был им доволен! Фэнмянь знал это и не нуждался в дополнительном подтверждении. Если бы это было не так, отец дал бы знать. — Довел всех шестерых в целости и сохранности. Как будто бы им угрожала какая-либо опасность в Пристани Лотоса! Даже свались кто с мостков в воду, их бы немедленно вытащили! Фэнмянь даже удивлен, что никто из гостей не захотел так освежиться. — Шестерых… Старшая с младшим не приехали? — тон Чанцзэ стал задумчивым, и Фэнмянь с интересом посмотрел на друга. Вот уж кто знал все самые последние сплетни. Заявлял, что «наследнику клана не пристало якшаться со всяким сбродом», нахально подмигивал и уходил в портовые таверны да на верфи, притаскивая порой такие сочные слухи, что в пору было краснеть да дивиться дикой фантазии простого народа. И все же слухи никогда не были совсем уж беспочвенными. — Говорят, она ему не сестра — мать. Мол, нынешняя госпожа Юй только девочек и родит, вот и сосватали тайно старшую за первого ученика, а сына её выдали за брата и законного наследника. Фэнмянь задумался, вспоминая свои немногочисленные визиты на территорию клана Юй. Если он правильно помнил, их первый ученик был давно и счастливо женат. Фэнмянь отрицательно дернул головой: — Вряд ли за первого ученика, — но в целом слух выглядел волне правдоподобно. Неважно было, кто отец — он мог быть кем угодно, хотя подобрали бы, конечно, наилучшего кандидата. В любом случае, этот ребенок был рожден, чтобы стать наследником, и Фэнмяню оставалось только ему посочувствовать. — Но почему бы и нет? Может, это и вовсе не политический шаг, а по любви? — Ага, — Чанцзэ ухмыльнулся неприятной усмешкой, но промолчал, оставив свои мысли при себе. И правильно сделал. А вот Цансэ не промолчала, рывком подтянувшись из воды и усевшись на помост с другой стороны от Фэнмяня: — Жениться следует по любви, а не из-за политических соображений. Какой смысл в браке, если двое не чувствуют друг друга, не дышат одним воздухом на двоих? Цансэ повернулась к нему, смотря невообразимо нежным взглядом. Влюбленным. Фэнмянь не мог не улыбнуться, ощущая губами жар солнечных лучей и легкий прозрачный бриз, донесшийся с воды. Сердце замерло, пальцы закололо. Он должен спросить её, останется ли она в Пристани Лотоса. С ними. С ним. Должен, но рядом с Цансэ он никак не мог подобрать подходящих слов. — Взять, к примеру, нас… Фэнмянь почувствовал, как справа от него подобрался Чанцзэ, как рука на его плече потяжелела на добрых пару цзиней. У него и самого враз пересохло горло. Что Цансэ хочет сказать? Фэнмянь продолжал улыбаться ей мягко и беззаботно, слушал внимательно, но внутри все дрожало от нетерпения. Все должно было быть не так! Это он должен бы предложить! Цансэ надоело ждать? — …Чанцзэ сегодня взял и сказал мне, мол, давай поженимся. Я его почти притопила, а он предлагает мне стать семьей, представляешь? Со стороны так посмотришь — ну глупость же несусветная: взбалмошная девчонка, что, того и гляди, прибьет ненароком, и тупица, не понимающий, что мог утонуть, — перегнувшись через Фэнмяня, Цансэ ткнула указательным пальцем в лоб Чанцзэ, слегка сварливо продолжая: — Разумеется, я согласилась! Как я могла не согласиться? Цансэ улыбнулась, и влюбленность, до этого таившаяся где-то на дне зрачков, враз затопила всю радужку. Она улыбалась не только губами — всем лицом, всем телом. Улыбался сморщенный нос, улыбались прищуренные глаза, оттопыренные уши тоже улыбались. Она улыбалась и сама была улыбкой в этот момент. Безумно счастливой. Безумно влюбленной. Фэнмянь чувствовал, как его сердце разбивается вдребезги и осыпается звонкими осколками. Он продолжал легко и беззаботно улыбаться, смотреть на Цансэ, слушать её торопливый стрекот. Он продолжал чувствовать руку Чанцзэ на своем плече, что чуть сильнее сжала его, прохладный бриз на своих щеках — самое то, чтобы отогнать удушающую жару, — тепло солнечных лучей на своей макушке, тяжесть гуаня, клонившего его голову. Он слышал плеск волн, видел, как блестят капли воды в волосах Цансэ, и мерцание рыбьей чешуи в толще воды, когда очередная рыбина поднималась на поверхность вдохнуть да погреться. Мир не изменился, не замедлился — он остался как был. Только Фэнмянь рассыпался пеплом, ещё даже не успев осознать всю неотвратимость сказанного Цансэ. Прошло одно бесконечно долгое мгновение, прежде чем Фэнмяню удалось сделать вдох, взять себя в руки. Медленно моргнув, он надеялся, что выражение его лица ни на мгновение не дрогнуло, не пропала беззаботно-благожелательная улыбка, в глазах не отразились боль и обида. Это было бы нечестно по отношению к его друзьям. Ни Чанцзэ, ни Цансэ не были ни в чем виноваты. Но избавиться от мерзкого чувства в груди не удавалось: чудилось, что его предали, оставили в дураках. — Поздравляю, — самому Фэнмяню показалось, что его голос звучит сухо, безжизненно и насквозь фальшиво. Как можно поверить такому голосу? Не понять, что что-то не так? Это злило. Фэнмяню не хотелось показаться слабым: не сейчас, не перед ней. Не хотелось показаться плохим другом: мелочным и завистливым. Отец всегда говорил, что он, как будущий глава клана, должен в совершенстве владеть своими эмоциями. Сейчас было самое время проявить это во всей красе. Чанцзэ одобряюще погладил его по плечу большим пальцем, почти незаметно, но в тоже время снимая с его сердца часть ноши. Фэнмянь не один, он сможет справиться. — Спасибо. Это было внезапно, да? — Цансэ, кажется, ничего не заметила, а если и заметила, списала все на удивление, на внезапность. Она выглядела такой непривычно смущённой, откровенно счастливой. Она затаенно улыбалась, склонив голову, кусала губы, на скулах играл румянец. Злиться и обижаться на такую Цансэ не представлялось возможным. Фэнмянь глубоко вдохнул, чувствуя, что дышать стало легче: стальные обручи, сжавшие сердце, слегка ослабли. Что бы ни произошло, они все равно останутся близкими друзьями. — Прости, я не хотела вываливать это на тебя сейчас, когда ты занят делами клана… И Цансэ будет все той же девушкой, в мире которой все легко и просто. Фэнмянь обреченно покачал головой. Он даже не хотел думать, что было бы, узнай он об их решении не сейчас, а через неделю. Впрочем, думать и не стоило: этого все равно не могло произойти. Даже если б Цансэ промолчала, Чанцзэ бы ему сказал. Фэнмянь едва повернул голову, посмотрев на друга. Тот выглядел спокойным, умиротворенным, только глаза были напряжены, выдавая, что он полностью контролирует ситуацию. Фэнмянь улыбнулся более явно, уверенный, что друг понимает весь абсурд прозвучавших слов, и получил в ответ такую же улыбку. Правда, уже в следующее мгновение Чанцзэ нахмурился. — …Но раз уж так вышло, я хотела тебя спросить: ты не исполнишь роль моей семьи? Да, мы все решили вот так, между собой, в обход каких-либо традиций, но… Ты самый близкий для меня человек в этом мире, — Цансэ скривилась, сморщила нос, будто собираясь чихнуть. Веснушки сложились в новое созвездие. — Я бы хотела, чтобы именно ты передал меня в руки Чанцзэ. Люди по кабакам болтают всякую чушь, не понимая, что не все на свете объясняется любовью: есть ещё родство душ, единство мыслей, мечтаний… Теперь Цансэ смотрела прямо Фэнмяню в глаза. И в её широко распахнутых наивных глазах читались надежда и ожидание. А ещё спокойная сила, уверенность, способная перевернуть мир, достичь невозможного. Откуда у молодой, по сути ещё совсем девчонки, такой взгляд? Глазами Цансэ на мир смотрела её наставница, только ещё не успевшая в нём разочароваться. И Фэнмянь не хотел стать тем, кто её разочарует. Этот мир держится на таких людях, как Цансэ. — Я сочту за честь. Улыбка дошла до глаз Цансэ, и Фэнмянь увидел в них в этот момент восход солнца, рождение мира. Девушка порывисто подалась вперёд, обнимая его, а потом подскочила на ноги. — Ты лучший! А Чанцзэ говорил, что не стоит, — оттянув одно веко вниз, Цансэ показала язык своему жениху и тут же рыбкой нырнула с причала, с головой уходя под воду. Ещё такой ребенок. Фэнмянь проследил, как по воде расходятся круги, утер рукавом брызги, попавшие на лицо. — Я не буду извиняться, — голос Чанцзэ звучал спокойно и уверенно. Он не пытался заискивать, юлить, оправдаться — просто сообщал, как всегда сообщал любой факт, который Фэнмяню мог не понравиться. В окружении главы клана должен быть человек, готовый прямо и без стеснения говорить все, как есть. Никаких недомолвок, никаких «я думал, это не важно», никаких «я не хотел расстраивать». Но Фэнмянь никогда не думал, что у них будет такая тема для разговора. Что они вообще окажутся в такой ситуации. Это казалось чем-то невероятным. — Я не хотел, чтобы все произошло так, но извиняться не буду. Чанцзэ упрямо поджал губы и на мгновение в его глазах проскользнуло сочувствие. Ветер отогнал от его лица прядь волос, заставив прищуриться. Где-то вдалеке с громким кряканьем из камышей поднялась утка, ветер донес крики мальчишек. Привычные звуки Пристани Лотоса. Чанцзэ утер губы, отплёвываясь от налипших на них волос. — Разве что за Цансэ. Она думает, что знает тебя лучше всех, но… — он так и не отвел взгляда, хотя Фэнмянь видел, читал во взгляде друга, что тому больше всего этого хотелось. Но на его памяти Чанцзэ никогда не сбегал, никогда не трусил. — Тебе не обязательно соглашаться. Ты не должен. Если… Фэнмянь перебил его не давая закончить, не давая Чанцзэ подготовить ему площадку для отступления: — Я хочу. Я правда счастлив за вас, просто… — и все же Фэнмянь не выдержал, болезненно искривил губы. Наверное, он плохой друг, раз не мог порадоваться, не отвлекаясь на другие эмоции. Но он все представлял не так и сейчас ощущал себя брошенным и потерянным. Как будто на мир опустилась тьма, когда он потерял свой путеводный огонь в лице Цансэ. Чанцзэ сильнее раскрыл объятья, безмолвно предлагая ему всю поддержку, которую мог оказать, и Фэнмянь уступил, принимая её, вжался лбом в плечо друга. Ему нужно было еще чуть-чуть времени, чтобы прийти в себя. — Почему ты не рассказал мне об этом раньше? — Хочешь — верь, хочешь — нет, но это действительно оказалось спонтанным решением. Фэнмянь недоверчиво фыркнул. Несмотря на весь свой образ раздолбая, Чанцзэ не был импульсивным человеком. Если он что-то делал, то это значило, что он все хорошо обдумал, взвесил. В любовь с первого взгляда Фэнмянь ещё мог поверить, но в спонтанное предложение? Это скорее было характерно для Цансэ. — Я долго сомневался, не был уверен. Ты же понимаешь, она спустилась с горы не для того, чтобы присоединиться к великому клану, — в словах друга Фэнмянь слышал невысказанное: «у вас все равно бы ничего не получилось». И не мог это оспорить: Цансэ не осталась бы в Пристани Лотоса надолго. А что это за семья, где муж в одном месте, а жена за тысячи ли от него рискует жизнью? — А потом, когда она меня притопила, в один момент понял, что не хочу закончить свою жизнь вот так, без неё. Фэнмянь почти видел, как Чанцзэ щурит глаза на летнее солнце и довольно улыбается воспоминаниям. Вздохнув, он отстранился и посмотрел на друга так, как будто увидел его в первый раз за двадцать лет. Сложно заметить изменения в том, кого видишь ежедневно, сложно оценить его непредвзято. Чанцзэ был старше его на пару лет и всегда казался Фэнмяню кем-то, у кого больше опыта, кто точно знает, что делать. Но сейчас, смотря на него, Фэнмянь видел молодого парня, почти мальчишку, которому так же не хватает опыта, знаний, который разрывается между чувствами и долгом. Который боится, но все же рискнул. — Ты тоже уйдешь, — это прозвучало не как вопрос. Фэнмянь с абсолютной ясностью осознал, в чем сомневался Чанцзэ. И почему не рассказал о своей влюбленности. Он планировал отпустить Цансэ. Она бы ушла с обозом торговцев, оставшись в их сердцах недостижимой мечтой. Но Чанцзэ решился, и осознание этого заставило Фэнмяня окаменеть. Возможно, он всегда знал, что у них с Цансэ нет будущего, но никогда раньше не допускал мысли, что их с Чанцзэ дороги могут разойтись. Тот поджал губы, показывая, что Фэнмянь понял все правильно, а потом очень серьезно заглянул в глаза: — Ты можешь приказать мне остаться. «И все останется по-прежнему». Несказанное Фэнмянь прочитал в изгибе губ, в складках бровей. Чанцзэ примет этот приказ, исполнит его, и даже не будет им попрекать. Останутся ли они после этого друзьями? Скорее всего. Но что-то обязательно изменится. Фэнмянь покачал головой и легко улыбнулся. Кто ему нужен: лучший друг или верный слуга? — Я хочу, чтобы вы были счастливы. Навещали меня время от времени в Пристани Лотоса, приносили слухи из дальних земель. И я буду баловать ораву ваших детишек под недовольнее бурчание Цансэ и твой смех. — Каких ещё детишек?! — на лице Чанцзэ отразился неподдельный ужас и шок, и Фэнмянь не сдержал смеха. Возможно, слегка злорадного. Чанцзэ явно ещё не думал так далеко, но очень явственно представлял, на что способны пара-другая копий его и Цансэ. Что ж, ему определенно стоило лучше думать, кому говорить «давай поженимся».

* * *

К ужину Фэнмянь почти опоздал. Эти двое в конце концов всё-таки столкнули его в воду — не то чтобы он особо сопротивлялся. Пришлось задержаться, разбираясь с мокрой одеждой. И все же «почти» — не опоздание. Занимая свое место за столом, Фэнмянь почти физически ощущал недоуменно-неодобрительный взгляд отца и насмешливый со стороны семейства Юй. На последнее хотелось оскалиться, но приходилось вежливо улыбаться. Особенно после того, как Фэнмянь, подняв взгляд, встретился с ехидным взглядом давешней почти-незнакомки. Не то чтобы он этого не ожидал — у других не было причин так на него смотреть. — Дева Юй! — Фэнмянь сделал свой ход сразу после ужина. Безусловно, он мог бы подождать до завтра, послать записку с приглашением на завтрак. Но ужина вполне хватило, чтобы всё обдумать и решиться. Или не всё. Когда все четверо дочерей главы клана Юй оборачиваются к нему с вежливым интересом, Фэнмянь судорожно пытается вспомнить момент их представления и всю информацию, что до него доходила. Юй Цзыюань, третья дочь, девятнадцать лет от роду. Фэнмянь едва нахмурился, поправляясь: — Третья молодая госпожа Юй, я бы хотел пригласить вас полюбоваться на восхитительный закат. Разрешение от главы клана Юй на приватную беседу с его дочерью Фэнмянь, разумеется, получил. Как же иначе? Своим приглашением он открыто выказал свою заинтересованность в помолвке. И поднял брачную ценность девы Цзыюань в глазах её родителей. Она заслужила эту небольшую компенсацию за свою смелость, за его отказ немногим ранее. И… Не могла отказать, что, безусловно, было ему на руку. Вот только беседа не клеилась. Фэнмянь не знал, с чего начать: с извинений, объяснений, может быть, с комплимента? А дева Юй не спешила облегчить ему задачу. Фэнмянь вздохнул. С Цансэ все было куда как проще. Воды Пристани Лотоса полыхали: лучи заходящего солнца окрасили их в насыщенно-алый цвет. Даже смотреть было больно. А восточный ветер то и дело гнал барашки волн, колыхал кувшинки. Дева Юй зябко передёрнула плечами, когда ветер коснулся её рукавов, подола, волос. Фэнмянь огляделся, и указал кивком головы на ажурную беседку, расположенную подальше от берега. Откладывать разговор дальше не имело смысла: иначе прогулка рисковала оказаться просто прогулкой. — В первую очередь я бы хотел принести свои извинения, — Фэнмянь со всей внимательностью помог девушке устроиться на лавке, зажег фонарь на углу и всю беседку наполнили лёгкий, теплый свет живого огня и запах календулы. Отсюда открывался восхитительный вид на озеро, на мостки с темными силуэтами адептов, на густой кустарник, покрытый лёгкими белыми цветами, что уже смежили лепестки. — Мне следовало более вдумчиво рассмотреть ваше предложение. Фэнмянь опустился на скамью напротив и почти вздрогнул, наткнувшись на насмешливый взгляд девушки. Что-то было не так. Безусловно, она была вправе торжествовать или гордиться, но ни того, ни другого Фэнмянь не ощущал. — Не волнуйтесь: я по вашему совету прогулялась по Пристани Лотоса, насладилась… Гостеприимством, — улыбка на губах девушки чем-то неуловимо напоминала отблеск на грани клинка. Хорошего продолжения с такой улыбкой ждать не приходилось. Его и не было: — Разве ж могут «кобылицы Мэйшаня» сравниться с ученицей Баошань Саньжэнь? В голосе девы Юй — яд и сталь. Она явно кого-то цитировала, передразнивала. Фэнмянь слышал в её голосе насмешку и задетую гордость. И ярость. И презрение. Он постарался сгладить ситуацию, мягко покачав головой: — Люди болтают многое, — натолкнувшись на дернувшуюся в безмолвном вопросе бровь, Фэнмянь смущенно улыбнулся. — Я не хочу сказать, что в их словах нет правды. В них нет точности. Он вздохнул, наблюдая, как в темной воде начинают отражаться огни фонарей. Как ветер гонит к берегу сорванный стебель камыша и волочит по небу тяжелые тучи. Кажется, молитвы людей были услышаны, и удушающую жару сменит ливень. — Если вы ищете в браке любовь, боюсь, я не смогу вам её дать, — Фэнмянь покачал головой. Сердце все ещё ныло при мысли о Цансэ. Он был рад за неё, за Чанцзэ, но думать о том, что она никогда не будет его, понимать, что все мечты так и останутся неосуществимыми мечтами, было больно. — Я могу пообещать вам быть верным, внимательным и заботливым мужем, уважать и защищать вас, прислушиваться к вашему мнению и считать равным партнером, — Фэнмянь наконец поднял взгляд от озерной глади, посмотрев на девушку. В сумерках её лицо казалось каменным изваянием, если бы камень мог быть мягким, нежным. — Супругой, соратницей. Не знаю, смогу ли подарить вам любовь, ведь никто не властен над своим сердцем, но обещаю попытаться узнать и полюбить вас. Девушка молчала, высокомерно вскинув подбородок, кажется, вовсе не тронутая его речью. Жаль. Впрочем, Фэнмянь и не пытался её тронуть. Просто так было честно. У него больше нет шанса на брак по любви, и он не имеет права обрекать других разделить с ним такую ношу. По крайней мере, не предупредив. — Любовь? Это был всего лишь расчет, — слова звучали хлестко, словно дева Юй не говорила, а била плетью, притороченной к её поясу. Молодая госпожа избегала его взгляда, предпочитая смотреть куда-то поверх плеча. Вся напряженная, натянутая, как тетива лука. — Мы слишком мало друг друга знаем. Фэнмянь вздохнул, смотря почти с жалостью на молодую девушку, которая так отчаянно пыталась быть полезной своему клану. Он знал, что третья госпожа Юй в своей семье была второй по силе после первой сестры, но, в отличие от той, куда как чаще выезжала на Ночные Охоты и занималась делами клана. Безусловно, для него она действительно была лучшим вариантом из возможных. — В таком случае, — Фэнмянь подвинулся, перехватывая взгляд девы Юй, вглядываясь в её фиалковые, вовсе не серые, глаза, осторожно накрывая её пальцы своими, и подумал, что возможно — возможно! — он, действительно, сможет её полюбить. — Давайте поженимся. В отдалении прозвучал гром. По крыше беседки ударили первые капли дождя.