♛ ♛ ♛
1930 год
— Тебе сильно нравится Коллинс? Если он случайно проснётся с ножом в груди, это поднимет большую панику в школе? — пробормотал Энтони, не думая, что соседка за партой сможет что-то расслышать. Занятие по чарам было утомительным. Энтони до сих пор с трудом мог свыкнуться с графиком, когда ночью нужно было спать, а не бодрствовать. Да и с вечными кошмарами было сложно высыпаться. Благо, что в последнее время его сон стал более спокойным. Он и Айрис сидели рядом, быстро справившись с темой занятия и уже продемонстрировав преподавателю свои результаты. Долохов был знаком с чарами, которые могли изменить внешность. Он заметил небольшую напряжённость Айрис, когда направил на неё свою волшебную палочку, но решил ничего не говорить на этот счёт. Он был благодарен, когда Айрис точно также не прокомментировала его короткую панику, когда она направила свою волшебную палочку на его лицо минутами позже. — Никаких убийств в школе, — хмуро отозвалась Айрис, почёсывая область за ухом. Энтони знал, как зудела кожа после таких заклинаний, но видеть Айрис с разноцветными прядками волос было даже немного забавно. — Слишком много мороки. И не трогай Коллинса. — Тогда Доллинк? — кивнул в сторону раздражающего когтевранца Долохов. — Подстроить несчастный случай, чтобы больше никогда не слышать этот надоедливый придирчивый голос? Айрис, будто скучающе, скосила глаза на светловолосого когтевранца за первой партой и кивнула. — Согласна, он безумно раздражает, но шумиха мне не нужна. Она откинулась на стуле, наблюдая за другими учениками. Они с Долоховым заняли заднюю парту, откуда открывался прекрасный обзор на классную комнату. Студенты разбились на пары и пытались выполнить задания, из-за чего поднялся гам и шум, что полностью игнорировал преподаватель. Возможно, он просто смирился с тем, что даже студенты старших курсов не всегда могли вести себя тихо. — Можно сделать всё тихо, — буркнул Энтони. — Несчастный случай: ученик выпал из окна. Или заколоть сосулькой, ведь никто не найдет орудия убийства, ибо оно растает. — Свидетели, — сухо сказала Айрис. — Свидетели, Долохов. Не забывай, что школа кишит людьми и призраками. И тебе нужно будет алиби. И вдруг Долохов понял, как привлекательно было иногда говорить правду или свои мысли девушке. Не кому-нибудь, а именно такому человеку, как она, потому что какое это имело значение? Она никак особо не реагировала даже на такую тему. Наблюдая за Айрис сейчас, он не заметил в ней явных изменений. Её плечи продолжали быть расслабленными, она не кинула на него непонимающего или хмурого взгляда, в теле не была заметна напряжённость. Она выглядела настолько же спокойной или отстранённой, как обычно. — Тогда отравление, — рассудил Долохов. — Грязно, подло, но действенно, — одобрительно подметила Айрис и усмехнулась, глянув на Энтони. — Но опять же это может привести улики к тебе. Откуда ты возьмёшь яд, если даже не ходишь на зельеварение? Купишь? Это можно отследить, а если попросишь купить яд кого-то другого, то это также имеет минусы. В таком деле не нужны другие люди и посредники. — Можно просто убить и закопать труп в запретном лесу. — Тело могут найти. Да и земля уже твёрдая, даже с помощью магии будет тяжело копать. Знаешь, не всегда рядом есть пустошь, где можно оставить тело. — Сколько трупов ты похоронила? — прошептал Энтони больше в шутку, хотя то, как спокойно об этом говорила Айрис подняло в нем несколько тревожных сигналов. Но было приятно пообсуждать что-то такое, не ожидая удивлённых взглядов. Долохов не привык к людям с такой же проебанной моралью, как у него самого. У него закрадывалось подозрение, что Айрис, возможно, даже нравится пытаться понять, шутит он или нет, когда речь заходила о таких странных и необычных вещах. За задние парты к Айрис и Энтони присоединилась ещё одна пара. Айрис улыбнулась когтевранке с бордовыми волосами и темноволосому высокому слизеринцу, которые сели за соседнюю парту, а после вернула своё внимание к Долохову. — Мы очень мило беседуем, — она как-то странно хмыкнула, будто действительно удивлённо, когда посмотрела на него. — Мерлин, ты так смотришь, будто ожидаешь от меня обвинений. Реально убить кого-то собрался? Я не стану помогать тебе в закрытии школы. Держи свой идиотский рот и психованный характер под контролем, чтобы не ставить нас в положение, которое приведет к трупам. — Тебе следует меня боятся, — тихо пошутил Долохов, забавляясь над тем, что Айрис больше беспокоило закрытие школы или проблемы сокрытия трупа, чем сам факт убийства. — Ты всего лишь человек. Я не боюсь людей, в отличие от некоторых, — холодно усмехнулась Айрис. — Я тоже, — тускло сказал Долохов, недовольный её замечанием. Он не боялся людей. Он боялся монстров, что были сильнее и ужаснее. — А следовательно, и тебя. — Секретничаете? — раздался новый женский голос из-за спины, и Энтони повернул голову, чтобы кивнуть в ответ улыбающейся девушке. Она обняла Айрис со спины и положила голову на её плечо, что удивило Долохова, который не подмечал за Айрис любовь к тактильности. Певерелл же как-то по-новому улыбнулась, никак не выражая сопротивления. — Я начинаю ревновать, Айрис. Ты же не забыла обо мне? — Как тебя забыть, — покачала головой Айрис и откинулась назад, прижимаясь спиной к девушке. Певерелл слегка коснулась руки девушки, едва задевая серебряный браслет с несколькими бирюзовыми камнями на её запястье.♛ ♛ ♛
1935 год
Кофе был холодным, отвратительным и мерзким. Айрис поставила кружку на стол, посмотрев на троих мужчин, что находились в комнате. Понедельник - день тяжёлый, напомнила она себе. Первый день октября выдался действительно отстойным. Небо затянуло тяжёлыми тучами, за окном надоедливо о стекло бился дождь. Айрис не любила октябрьскую погоду. Листья с деревьев облетели, цветы завяли, травы высохли. Было серо и грязно, прямо как на душе. — Всё не так плохо, — холодно сказала она. — Чёрный пиар - тоже пиар. Просто следует направить волну в нужное русло. — Направить волну в нужное русло, — повторил Поллукс, недоверчиво. Он потряс выпусками газет и кинул их обратно на стол. — Это не просто волна, Айрис. Это целое цунами. Цунами? Айрис бы не так охарактеризовала то, что сейчас происходило. Одни называли её испорченной девицей, другие - пропагандисткой, третьи - новоиспечённой опекуншей, которой не хватает времени на страну. Перезагрузила себя. Слишком много свалила на свои молодые печи. Поддалась пропаганде. Только несколько самостоятельных издательств назвали её той, к кому следует прислушаться. — Почему ты так волнуешься? — вздохнул Ричард Принц, который стоял рядом с Айрис. — Она спокойна, значит и мы спокойны. Блэк глубоко вздохнул и упёрся руками в стол. Он наклонил голову в сторону и посмотрел на Принца. — Мы даже не знаем, что она задумала, — напряжённо и медленно произнёс Блэк, усмехнувшись. — Не привыкать, — закатил глаза Ричард, хмыкнув. Он отодвинул одно из кресел с помощью заклинания и сел прямо напротив места, где стоял Блэк, скрестив пальцы перед собой. — Малкен в ярости! — медленно сказал Поллукс, будто его никто не слышал или не понимал. — Я знала, что это его разозлит, — призналась Айрис, пожав плечами. Она прислонилась к спинке кресла, на которое сел Принц, и посмотрела, как капли дождя медленно стекают по стеклу. — Теперь они не смогут избавиться от вопросов народа. И он хоть и не любит мою персону, но признаёт мой ум. Он отправит авроров в Эфиопию. Блэк застонал и уперся ладонями в виски, будто отгоняя головную боль. Он сел в кресло с таким видом, будто больше не мог выносить того, что его слова пропускали мимо ушей. — Что ж, если твой план, Айрис, состоял в том, чтобы разозлить Малкена, то он удался! — Поллукс резко вскинул рукой в сторону, смотря вперёд на Айрис и Ричарда. — Ты вообще видела, с каким лицом он теперь ходит по Министерству? Я удивлен, что он не попытался убить тебя! — Я бы посмотрел, как он попытается, — отозвался Энтони, крутя один из своих кинжалов в руке, привлекая внимание остальных. Долохов сидел в конце стола в тени магических светильников комнаты, закинув ноги на стол, что заставляло Блэка невольно морщиться от омерзения. — А вообще зачем волноваться, если у проблемы есть решение? А если решения нет, то зачем волноваться, если у неё нет решения? — Долохов, клянусь ещё одна шуточка… — побормотал Блэк, цедя каждое слово сквозь зубы. — Угроза! Мне угрожают, Айрис! — возмущённо воскликнул Энтони. Он положил свой клинок на стол и усмехнулся, посмотрев на Поллукса. — Блэк, это делается наедине, а не при свидетелях. Всему тебя учить надо. — Прибить их, что ли? — меланхолично протянула Айрис и присела на подлокотник кресла Ричарда. Она повернула голову к Принцу, не обращая внимания на очередную перепалку Блэка и Долохова. — Скажем, мол, пали смертью храбрых, — подхватил Ричард. — Сам видел. Споткнулись… — Смертельно споткнулись… — задумалась Айрис. — В гостиной есть ковёр. Можно его задействовать. — Мистер аврор, прошу прощения, я, должно быть, моргнул в тот момент. Я не могу сказать, совершила ли она преступление или нет, — в голосе Ричарда появился подозрительный намёк на улыбку, хоть его тон и оставался скучающе-ровным и серьёзным. — Только тогда придётся брать опеку над каким-нибудь ребёнком Блэка, чтобы не терять место в Визенгамоте, — заметил Принц. — И поставить кого-нибудь на его место главы отдела. — Да, как же нам не повезло с Лордом самого древнего рода Британии, — заключила Айрис. Она повернула голову, заметив, как две пары глаз осуждающе смотрели на них с Принцем. — О, вы закончили? Не хотите сходить в гостиную? — Я чувствую, как вкус предательства оседает в моей душе, — проворчал Долохов, откинувшись в своём кресле. — Ты обещала, что убьёшь меня на крыше, а не с помощью ковра! — Прости, планы поменялись, — равнодушно пожала плечами Айрис. Она перевела свой бесстрастный взгляд на Блэка. — Малкен не сможет остановить и обуздать волну информационной войны. — Зачем ты подкармливаешь журналистов? — непонимающе произнёс Блэк. — Твоя политика — вести дела тихо. А ты кормишь слухи. Даёшь новые интервью и говоришь некоторым Теням делать также. Говоришь, что Фоули глупец, не видящий угрозы. Что он хочет остаться на своём месте и ему плевать на народ. Слишком громко. — Знаю, — усмехнулась Айрис. — Я сделала из этого безумно громкую вещь. — Она встала с подлокотника Ричарда и отошла от стола, остановившись напротив окна. — Все в Британии теперь знают, что я не поддерживаю Фоули. Все знают, что я говорила о том, что Эфиопия будет первым громким шагом Грин-де-Вальда. — Она раскинула руки, усмехнувшись. — Все говорят обо мне! Айрис усмехнулась своему отражению в окне, которое было не чётким. На секунду ей показалось, что в её глазах мелькнёт что-то красное, но это чувство исчезло, стоило пару раз моргнуть. Она опустила руки на подоконник, продолжая всматриваться в свои зрачки, не обращая внимание на скатывающиеся капли дождя по стеклу. — Это глупо… — пробормотал Блэк. — Айрис, Малкен отправил в Эфиопию новобранцев аврората, чтобы опустить тебя в глазах страны. Чтобы они увидели, что ты ошибаешься, что ты глупа и некомпетента. — Знаю, — кивнула Айрис. — Я приказала теням в аврорате подыграть и поддержать его идею. Малкен не осознаёт угрозы, поэтому спокойно отправит новобранцев. — В чём смысл? — продолжил настаивать Блэк. — Мы не победим Грин-де-Вальда таким образом. Им даже принципиально не дадут твои военные разработки. Мы хотели отправить хороших бойцов, чтобы были шансы хотя бы на ничью. А теперь это проигрыш. Полный. — Да, полный проигрыш, — согласилась Айрис. Она обернулась, встав спиной к окну. — Проигрыш Фоули. — Ты… — Блэк замолчал и его лицо пугающе опустело. Айрис прислонилась бедром к подоконнику, переводя вес на свои руки, ожидая, когда до остальных тоже дойдёт. Кинжал Тони остановился, его глаза сощурились и смотрели на неё. Блэк не шевелился, смотрел на неё недоверчиво, будто не мог поверить в то, что она собралась сделать. Принц стиснул спинку кресла, но ничего не сказал, только кивнул, ведь уже был отдалённо в курсе плана Айрис. — Те, кто делает мирное изменение невозможным, делают насильственную революцию неизбежной, — сухо произнесла она. Её решение было грязным. В войне нет места любезности, чистой игре, здравому смыслу. Это гадкое, мерзкое, липкое дело. Оно несправедливо и грубо по своей сути. Даже доблесть на поле боя искажается и превращается в нарушение очередного правила. Подлость и убийство соперника превозносится и награждается медалями. Люди, участвующие в войне, убивают таких же людей. Война — отвратительна, бессмысленна и беспощадна. И неизбежна. Айрис давно поняла, что если не может остановить её начало, то сможет её подчинить. Сможет стать тем, кто будет руководить кухней. И если для этого нужно было пойти на жертвы, то она была готова. Без сожалений. — Сколько, Айрис? — сипло произнёс Блэк. — Десять? Тишина, повисшая в комнате, была тяжёлой и будто осязаемой. Айрис посмотрела на Энтони, сама не зная, что хочет увидеть в его глазах. Тот, будто почувствовав, также посмотрел на неё. Никакого ужаса, непонимания, отрицания. Полное принятие её решения, от чего внутри всё скрутилось. Но одновременно на душе стало спокойнее. — Четырнадцать, — поправила наконец Блэка Айрис. — Малкен отправит четырнадцать человек от имени Фоули. — И они умрут, — заключил Блэк. — Поэтому ты запретила теням участвовать? Сказала, чтобы они тихо поддерживали его план отправить новичков? — Да, — холодно сказала Айрис. — Они умрут в четверг. Я связалась с журналистами, они сделают из этого громкое дело. Все узнают о Грин-де-Вальде. — Ты решила убить четырнадцать волшебников Британии, — криво усмехнулся Поллукс. — Я знаю, что иногда нужно пожертвовать шахматной фигурой. — Не было другого варианта? — недоверчиво покачал головой Блэк. — Нам нужно избавиться от Фоули и его влияния, — отрешённо напомнила Айрис. — Они планируют опустить меня, лишить меня доверия. Что ж, пусть думают, что впереди. Они не видят всей картины, чем мы и воспользуемся. Я достаточно изучила Фоули и его людей, чтобы понимать, как они будут действовать дальше. Но война не только разрушает, но и может привести к сплочению народа, к эмоциональному, культурному, нравственному, этическому всплеску. Война объединит людей в едином порыве против общего врага. Это было странное и липкое ощущение — искать плюсы в войне. — Отдадим Грин-де-Вальду первый ход? — прошипел Блэк. — Дадим преимущество? — Наконец-то разберёмся с внутренней политикой, — поправила Айрис. — Я не говорю, что это будет просто и быстро. Но именно такое поражение даст нам преимущество. Многие тени дали интервью, где выразили мне поддержку. Люди поймут, что мои слова не беспочвенны и начнут считать, что Фоули мог умалчивать о многих других моментах. — И цена этому четырнадцать жизней, — заключил Блэк. — Четырнадцать? — усмехнулась Айрис. Она недоверчиво посмотрела на Блэка и не сдержалась. Она громко рассмеялась, не в силах поверить в глупость Поллукса. — Четырнадцать, — пробормотала она. Айрис медленно подошла к мужчине и встала напротив него. — Тысячи, — поправила его Айрис с холодной улыбкой. — Умрут тысячи. Жизней лишится невиданное количество человек: мобилизованных и мирных жителей. Война не пощадит никого: ни стариков, ни детей. Многие умрут, сами не успев понять или моргнуть глазом. Смерть, при которой вся жизнь исчезает быстро и бесследно. Будет много крови и разрушений, ведь война — это чудовищно для всех, кто в неё вовлечён. И Айрис позаботится о том, чтобы начало войны было громким. Чтобы человеческая память хранила в себе и опыт живших, и опыт каждого, кто будет находиться в военных действиях третьего октября. Чтобы множество людей знало, кто пал в её борьбе за свободу и счастье. Чтобы все знали, из-за кого умрут тысячи людей. — И мы пойдём на это, — мрачно произнёс Принц, подав голос. Он сказал это тихо, но смиренно. Ричард поднял глаза и решительно посмотрел на Блэка. — И ты пойдёшь вместе с нами. Победа или Смерть, помнишь? — Победа или Смерть, — повторил Блэк, кивнув. В его глазах появилась морозная зима. — Я прекрасно всё помню. — С четверга начнётся наша новая битва, — холодно сказала Айрис, посмотрев на мужчин. — И мы не проиграем. — Мы не проиграем, — стойко согласился Блэк, взглянув на Айрис. — Не подумай лишнего. — Я не позволю нам проиграть, — кивнула Айрис. — Мы также используем все компроматы, что нашли на людей Фоули. Просто теперь сыграем по новым правилам.♛ ♛ ♛
1930 год
Энтони наблюдал, как Айрис возится с какой-то рунной конструкцией, когда они снова встретились поздно вечером на башне. Иногда всполохи света озаряли её кончики пальцев или лицо, что завораживало. Она временами хмурилась или прикусывала губу, полностью увеченная процессом. Пару раз он замечал, как на её лице появлялась победоносная улыбка. Он не мог отвести взгляда от этого. Спустя некоторое время она откинулась назад и потянулась. Она встала, разминая затёкшие конечности, и подошла к перилам в метре от Долохова. Айрис присела и свесила ноги между перекладин. — Не замечала, что ты увлекаешься рунологией, — сказала она. Тон её голоса был довольным и видимо, она была в приподнятом настроении, подумал Энтони. — Не особо, — пожал плечами он. — Ты глаз не отводил от моей сломанной разработки, — насмешливо протянула Айрис. — Я хотела сделать “Поглотитель”, чтобы он выполнял роль губки, впитывающей в себя лишнюю энергию, но артефакт одновременно с этим начал выполнять роль “сосуда”, которые обычно сразу высвобождают энергию. Одним словом — он бесполезен в каком-то смысле. Она выглядела как-то легко и беззаботно, что заставляло Энтони просто смотреть на неё, запоминая новую сторону её личности. Он отвернулся, с трудом отводя взгляд от словно загоревшихся глаз Певерелл, когда та говорила о своих разработках. Он был готов признать себе, что Айрис Певерелл его интересует. Ему хотелось разложить Айрис на частички и изучить каждый кусочек, как она делала со своими артефактами, чтобы наконец этот пазл, мешавший иногда спать, сложился. Вроде девушка подкидывала ему новые подсказки, но от этого становилось наоборот труднее, ведь картинка не складывалась во что-то цельное. — Сломанной? — зацепился за слово Долохов, желая перевести тему. — Ты пыталась её починить? — Не всё сломанное нужно чинить, — со знанием дела произнесла Айрис. — Там случилась довольно занятная аномалия, которую я изучаю. Было бы обидно, если бы жизни заслуживали только те, кто цел. — Наверное, — пожал плечами Энтони, отвернувшись в сторону неба. Было довольно темно, и, скорее всего, часы давно пробили время отбоя. — Сыграем? — Твоя очередь, — услышал он спокойный голос Айрис. — Что ты сейчас чувствуешь? Он услышал, как Айрис тихо хмыкнула, будто его вопрос её действительно позабавил. Но она явно ожидала этого вопроса. Это уже вошло в привычку, и почти каждую игру Энтони начинал с этого. Чаще всего Айрис отвечала так же, как в первый раз, но иногда он слышал более интересные ответы. — Удовлетворение, — протянула Айрис, — азарт, предвкушение. Мне кажется, что эта аномалия по-настоящему захватывающая. А изучать её - одно удовольствие. Она согнула локти и положила их на перила, прикрыв глаза и втягивая прохладный вечерний воздух в лёгкие. — А ты прижился здесь, — положив голову на согнутые предплечья, тихо сказала Айрис, что выглядело действительно беззаботно. Когда она не натягивала на себя какие-то эмоции, то выглядела довольно спокойно. Будто была обычным подростком. — До сих пор этого не понимаю, — признался Энтони, сам не до конца осознавая, отвечал ли он на вопрос Айрис или своим мыслям. Певерелл тихо хмыкнула и посмотрела на него как-то понимающе, положив щёку на свои руки: — Ищешь причины? — Ты ведь их видишь, — понял Энтони. Он задумался и кивнул, надеясь, что Айрис примет это за ход в их игре. Она слабо махнула кистью руки, как бы говоря, чтобы он задал свой следующий вопрос. — Какие у них причины? Почему Билл Форд и Люк Мояртиз были так добродушны к нему? — Иногда людям просто нравится с тобой общаться, — усмехнулась она. — Поверь, я сама не понимаю, кто может найти тебя интересным собеседником. Людям может просто нравится проводить с тобой время. Всё иногда донельзя просто. — Это странно? — Энтони сам не понял, констатировал он факт или задал вопрос. — Да, меня это тоже сначала ввело в ступор, — произнесла она не громко, потягиваясь. Айрис пожала плечами. — Конечно, и от дружбы есть свои выгоды, но некоторые просто… дружат. Энтони промолчал, слегка отклонив голову в бок. — У тебя не было друзей? — спросила она, используя свой ход в игре. — Нет, — сказал Долохов. — А у тебя? Есть друзья? Он не знал, что имел ввиду под этими словами. Что вообще означает друг? Ему было запрещено выстраивать любые связи всю жизнь. Сестра твердила, что им может потребоваться бежать в любую секунду, и его сентиментальность не сыграла бы им на руку. — Есть, — Айрис повернулась к нему и приподняла уголки губ. — Это странно, но… стоит того. Долохов смотрел на её спокойное лицо и не знал, что сказать. Он хотел задать ещё десяток вопросов, но понимал, что сейчас не его ход. Одновременно с этим он хотел закрыть свой рот рукой, чтобы не говорить ни слова. В глазах Айрис загорелись какие-то озорные огоньки, и она отвернулась, не говоря ни слова. Энтони подавил в себе желание вздохнуть, толи от облегчения, толи от раздражения. — Кто тебя этому научил? — наконец спросила она. Энтони помедлил, думая, правильно ли понял вопрос. Он учился подмечать мелочи, анализируя Айрис. Иногда они встречались на башне и понимали, что оба не настроены на диалог. В такие вечера никто из них ничего не говорил, и они тихо сидели, занимаясь своими делами. Иногда Айрис не приходила, и Энтони наслаждался тишиной в одиночестве. Порой они оба были в приподнятом настроении и начинали их игру, задавая вопросы по очереди. Самое главное, Айрис никогда не принуждала его к этой игре и за каждую правду, которая ей открывалась, давала одну взамен. Айрис часто спрашивала его об учёбе. Один раз она попросила его показать неизвестное ей заклинание, которое он использовал на уроке боевой магии. Она быстро овладела заклинанием, которому Энтони научился от своей сестры несколько лет назад. Айрис также знала, что он всегда носит с собой клинки и что они достались ему от его сестры. Несколько раз она спрашивала о его соседе по комнате — Люке Мояртизе, что вводило Энтони в ступор. Айрис спрашивала о состоянии Люка, его настроении. А ещё она знала, что когда они оба задерживались поздно ночью на Южной башне, то он глазами искал полярную звезду — его маяк, неподвижно вбитый в небо, вокруг которого, подобно животным на привязи, ходили звёзды. Всё в его жизни могло поменяться за кратчайшие сроки: место, окружение, запахи, языки, люди. Но эта звезда никогда не менялась. Это было его единственным постоянством в жизни. Энтони же знал, что Айрис часто не может уснуть по ночам, и что она почему-то не может пить зелье бодрости, из-за чего по утрам ведет себя крайне нервно, пока не выпьет кофе за завтраком. Знал, что она отозвала своих приятелей и с ним общаются не по её просьбе. Знал, что когда они оба задерживались поздно ночью на Южной башне, то Айрис глазами искала созвездие Кассиопея, ярчайшие звёзды которого образовывали фигуру, похожую на букву «М» или «W». Удивлённо Энтони понял, что подразумевала Айрис под своим вопросом. Ему не хотелось признавать, как ему нравилось то, что сейчас у него был кто-то, кто понимал вещи так, как понимали только люди, которые прошли через собственную травму. Кто тебя научил не привязываться к людям? Он помнил маленького мальчика, которого встретил, когда они с сестрой только сбежали. Они остановились в маленьком городке, где каждый житель знал другого хотя бы в глаза. Они тогда ночевали в маленькой квартирке, арендованной на деньги, которые успела выкрасть сестра из дома отца. Соседский мальчик был очень добрым. Они редко общались, ведь сестра не позволяла Энтони уходить от неё даже на шаг, но соседский мальчик всё равно приходил к нему. А Энтони очень хотел с ним общаться. Энтони никогда не общался с другими детьми, и это стало словно глотком свежего воздуха. Энтони помнил, как плакал, когда сестра через неделю сказала, что им нужно бежать дальше. Помнил, как она впервые влепила ему пощёчину, чтобы он не распускал нюни и не вёл себя глупо. — Сестра, — ответил Энтони, выдерживая взгляд светлых серо-зелёных глаз Айрис. — До чего хорошая она у тебя, — усмехнулась Певерелл. — И кинжалами орудовать, и нестандартным дуэлям научила, так ещё и навязала мысль, что люди опасны. Интересно, она тумаками тебе вдолбила эту мысль? — Она не учила меня орудовать ножами, — выплюнул Энтони, защищая сестру. — И она защищала меня. Только когда едкие слова сорвались с языка, он понял, что именно сказал. Может, для кого-то это ничего бы не значило, но он понимал, что Айрис сделала свои выводы в голове: кто-то ещё учил его сражаться, а его сестра не гнушалась физически напомнить ему правила, защищая его от чего-то. Он уже видел, что отрицать это было поздно. Слишком много правды за раз. Айрис, конечно, мало что сможет сделать с этой информацией, но это всё равно заставило его сердце упасть. — А кто научил тебя? — нахмурился он, хоть и понимал, что Айрис намного лучше подберёт свои слова и не скажет ему лишней информации. Но он видел что-то, что заставляло его насторожиться первое время, когда он увидел её. Особенно, когда маска трескалась на её лице и ему казалось, что он мог видеть человека за ней. Это была тьма, которую он знал с детства. Определённо были причины, почему она так ловко жонглировала своей мимикой, почему всегда искала выгоду. Он не видел в её глазах страха, когда яд вырывался из его кожи, когда он забывался во время дуэлей на занятиях. Её глаза, наоборот, будто загорались, впитывая его эмоции, наслаждаясь каждой каплей. — Жизнь? — пожала плечами Айрис. Заметив, как Энтони нахмурил брови и уже открыл рот, чтобы сказать, что это можно посчитать за умалчивание, она продолжила слегка озадаченно: — Нет, я серьёзно. Мне никто не твердил, что людям нельзя доверять. В детстве было пару случаев, которые наглядно показали, что со мной общались ради выгоды. И я искренне считала, что так будет всегда. Ведь в своей голове я находила подтверждения этой теории. Энтони кивнул, принимая её ответ. — От кого тебя защищала сестра? От человека, который практиковал на тебе Обливиейт в детстве? — будто осторожно произнесла Айрис. Долохова раздражала её проницательность, но девушка делала выводы, когда была полностью уверена в своих догадках, так что оспаривать не было смысла. Она видела, как Энтони боролся с самим собой, чтобы наконец открыть рот и дать правде соскользнуть с губ. По его невидимой стене-границе пошли трещины. Если совсем немного подождать, чуточку надавить, то она могла бы осыпаться. — На сегодня я хочу закончить игру, — дёрнувшись, глухо произнёс Энтони. Он был близок к тому, чтобы сорваться и рассказать хоть что-то о себе и довериться, но старые привычки, инстинкты и убеждения были сильнее. Словно прочитав его мысли, Айрис кивнула, будто увидела возросшую стену между ними. Спустя несколько минут она вернулась обратно к месту, где лежали свитки пергаментов и её разработка с какой-то аномалией. Словно потеряв опору, Долохов откинулся на перила, закрывая глаза. Было тошно от осознания того, что его так хорошо видели и, что еще хуже, понимали и, видимо, принимали. Поломанного и дерганого. Если кто-то из них говорил или делал что-то, что доставляло другому дискомфорт, все, что нужно было сделать - это сказать, чтобы другой остановился, и он, что удивительно, останавливался. Айрис ведь сейчас могла бы продолжить сидеть рядом и докапываться до истины, но вместо этого она просто отступила, обеспечивая ему такое нужное сейчас пространство. А Долохов с глухим раздражением понимал, что делал абсолютно точно также, когда Айрис отказывалась говорить. Долохов устроился поудобнее, свесив одну ногу за перила, и принялся снова наблюдать за тем, как изредка тусклый свет магии освящал кончики пальцев Певерелл.♛ ♛ ♛
1935 год
Айрис поднялась в свою комнату, чтобы переодеться. Встреча с Тенями закончилась несколько минут назад, и она хотела побыть немного наедине со своими мыслями. Правда фотографии Грин-де-Вальда на стене и вырезки из газет немного мешали, но сейчас это казалось очень кстати. Айрис сидела на кровати и смотрела в его разные глаза, вспоминая всё, что знала о нём. “Твой гнев, твое желание отомстить естественны,” — вспомнились ей его слова. — “Их высокомерие — ключ к победе.” Его слова отдавались эхом в голове. Айрис глубоко вздохнула, но позволила его низкому голосу ворошить свои воспоминания. “Только здесь ты познаешь свободу, только здесь ты познаешь себя, Певерелл. Вместе мы сможем добиться большего.“ “Я хотел, чтобы ты работала со мной. Чтобы ты помогла мне достичь мира, в котором мы, волшебники, сможем жить открыто и свободно.” — Я отказываюсь преклоняться... — прошептала Айрис, смотря на фотографию мужчины, будто он мог её услышать. “Ошибочно было полагать, что ты умнее меня.” Она отвела взгляд, услышав тихое движение у своей двери. Она на секунду скривилась и вздохнула, возвращая на лицо выражение спокойствия. Айрис встала, поправляя складки на штанах, и тихо вышла из комнаты, не подавая намёка подслушивающему, что она в курсе о нём. — Томас, — кивнула она, не реагируя на то, как вздрогнул парень, когда понял, что его засекли. — Занятия закончились? Парень кивнул, настороженно смотря на неё. Айрис покачала головой. — Не пытайся меня подслушать, — сказала она, махнув рукой в сторону, намекая парню следовать за ней. — В следующий раз просто позови меня и спроси, если что-то интересует. — Я не… — Гонт проглотил “подслушивал” и нахмурил свои брови, недовольно поморщившись. Он помолчал несколько секунд и глянул исподлобья на Айрис. — А ты ответишь? — поинтересовался он. — Постараюсь не промолчать, — усмехнулась она, заметив, как расслабился парень после её слов. Они спустились по лестнице, проходя в гостиную на первом этаже. Айрис села на диван и Томас занял другой конец, оставляя небольшое расстояние между ними. — Перед кем ты отказываешься преклоняться? — спросил Гонт, с интересом наклонив голову. — Я не собираюсь ни перед кем склонять голову, — холодно отозвалась Айрис, махнув рукой, чтобы призвать шахматы с полки. — Потому что ты самая сильная? — раскрыл глаза Гонт, следя за тем, как шахматы приземляются на столик рядом. — Всегда есть люди сильнее или умнее тебя, — вздохнула Айрис. Она задумалась, вспомнив, что недавно рассказал ей Энтони. — Я знаю, что ты интересовался беспалочковой магией, называя концентраторы магической силы костылями. — А разве не так? — удивился парень. — Волшебники привыкают полагаться на палочки вместо развития собственных сил. У тебя же выходит передвигать вещи без помощи палочки! — Не будь глупым, — нахмурилась Айрис, заметив, как сразу стушевался парень, будто её слова его сильно задели. Она вздохнула, уже устав от этого бессмысленного разговора: — Это как иметь острый и отравленный нож, но нападать на противника с голыми руками, выбросив оружие. Невозможно и бессмысленно бороться против чьей-либо подавляющей силы. Нет причин считать, что без палочки ты сможешь хотя бы отдалённо сравниться с волшебником с палочкой в руках. Без палочки ты практически ничего не сможешь. Не глупи. Думаешь, если бы всё было так просто, эти способности не пытались бы целенаправленно развивать? Она сложна и на самом деле крайне опасна. И бесполезна, по большому счёту. — Но у тебя получается! — уверенно сказал Гонт. — Значит и я смогу научиться. Научи меня. Айрис посмотрела на него, задумавшись. — Когда ты станешь немного старше, то возможно. Я начала практиковать такую магию, когда была старше. Это может плохо отразиться на развитии твоёго магического ядра и тела, — слегка слукавила Айрис. Это действительно была одна из причин её плохого физического развития в детстве. — А кто сильнее и умнее тебя? — внезапно спросил Гонт, взяв своего белого короля и начиная его рассматривать. Он поднял глаза и посмотрел на Айрис, когда она помедлила с ответом. — Больше людей, чем мне хотелось бы, — отстранённо сказала она. — Но это не значит, что их невозможно победить. — Я читал газеты, — сказал Гонт, поставив шахматную фигуру на место. — Тебя в некоторых называли пропагандисткой. — Как мило, — хмыкнула Айрис. — Я видела парочку заголовков похуже. Ты им веришь? — Я верю, что ты сильная, — нахмурился Гонт, повернувшись к ней всем телом. — И что ты держишь обещания. Он выглядел так уверенно, что Айрис на секунду задумалась, не играет ли парень. Но после того разговора он держал своё обещание и ни разу ей не соврал. Он признавался в том, что кидал свои тетради, когда не мог чего-то понять. Она также узнала, что он был против того, чтобы она заводила другого ребёнка, когда она спросила о его плохом настроении после второго визита к Малфоям. Гонт также показал свой небольшой тайник, который организовал в своей комнате на нижней полке шкафа, где хранил книги и сладости. Айрис тогда указала ему на глупость такого хранилища, ведь никто не собирался лишать его вещей и он спокойно мог оставлять вещи на том же столе. Но Айрис понимала, что Томас не откажется от своего тайника, вспоминая, как сама яростно охраняла свои вещи даже в более взрослом возрасте. Такие привычки не уходят даже спустя года. — Спасибо, — недоумённо произнесла Айрис, искренне удивляясь словам парня. Он выглядел таким серьёзным, что ей захотелось потрепать его по голове, как обычно делала с тем же Абраксасом Малфоем, когда он пытался строить из себя взрослого. — Почему ты позволяешь им так о себе говорить? — спросил Гонт, продолжая хмуриться. — Потому что это мой план, — поделилась она. — Придётся повариться в котле из сплетен несколько дней. — Они говорят о тебе чушь, — нахохлился Гонт, прошипев последние слова, и скрестил руки на груди. — Писали, что опека не пошла тебе на пользу. В некоторые головы мысли приходят умирать. Пусть все сдохнут от зависти. Мы вместе, и мне это нравится. Певерелл заметила, как Гонт замолчал, словно прикусил свой язык, а после острый кадык парня дернулся от нервного сглатывания. Он стал похож на змейку. У змей нет голоса, и в случае приближения врага они не в состоянии кричать или рычать, как это делают, защищаясь, другие животные. Они могут лишь шипеть. А Гонт ещё и сжался, обхватив себя руками, словно змейка, которая свернулась полукольцом, в средину которого спрятала голову, когда почувствовала себя неуютно. — Как много язвительности в твоём писклявом голоске, — усмехнулась Айрис. — Я серьёзно, Гонт, наверняка, твоей слюной можно отравиться. — Не волнуйся, я хорошо воспитан, чтобы начать плеваться в кого-то, — произнёс он, усмехнувшись, но после снова замолк и посмотрел на Айрис, слегка неуверенно. Проверяет границы, поняла Певерелл. Хорошо, что он не чувствовал вседозволенности, но и не закрывался от неё. — Рада, что твоё воспитание позволяет тебе держать слюну во рту, — хмыкнула она. Наверное, это хорошо, что Гонт чувствует себя достаточно уверенно, чтобы свободно с ней говорить. — Тебя правда не задевают все эти статьи? — с интересом посмотрел на неё Гонт. — Или слова про твою некомпетентность правда? Твоя гордость не задета? — Не путай два понятия: гордость и гордыня, — строго сказала Айрис. — Гордость сладкая отрава для твоего разума. Употребляя в небольших количествах, можно выработать иммунитет. Если ей перенасытиться, то она тебе очень дорого обойдётся. — Значит я не имею права гордиться собой? — нахмурился Гонт. — Я знаю свои сильные стороны и не могу ими гордиться? Мне нужно измениться? — обида сквозила в его голосе. Певерелл хотела поморщиться. И как объяснить такие вещи парню, который впитывал информацию, как губка? Она начала понимать проблемы Ирмы Блэк и Анники Принц, которые иногда жаловались ей о том, как сложно воспитывать детей. А она тогда всегда давала советы, в душе даже немного злорадствуя, думая, что её эта проблема точно не коснётся. — Не будь ослеплён, — поправила Айрис, всё же поморщившись. Если Гонт не скрывал от неё своих эмоций, то почему она должна сейчас скрываться? — Если тебя ослепит, то ты сразу оступишься. Ты никогда не будешь самым умным, самым влиятельным, самым сильным. Ты не сможешь переиграть всех, — процедила она, посмотрев куда-то в сторону. — Если позволишь себя ослепить, то очень дорого заплатишь. — Что ты заплатила? Драклов ребёнок. Айрис до сих пор не могла привыкнуть к тому, что некоторые дети были слишком умны для своего возраста и быстро составляли логические цепочки. Она уже привыкла к детям, что росли в роскоши и не особо заморачивались, ища особый смысл в словах. А без острой внимательности, осторожности, постоянной бдительности было крайне сложно выжить в приюте. Айрис посмотрела на Гонта пустым взглядом: — Я заплатила непосильно дорого, умная змейка. — Из-за кого? — тихо спросил Гонт, слегка хмыкнув на прозвище. Точно умная змея. — Того, кого посчитала тем, с кем смогу сыграть на равных, — медленно произнесла Айрис. — Запомни, всегда найдутся те, кто сильнее и умнее тебя. — Тогда я стану сильнее и умнее тех, кто тебя в этом обыгрывает, — уверенно кивнул Гонт своим мыслям. — Что? — посмотрела на него Айрис, чувствуя, как напряжение медленно зарождается в её груди. — Я стану сильнее, — просто сказал Томас и усмехнулся, смотря на неё своими синими глазами. — Зачем? — вскинула бровь Айрис, незаметно сжав край дивана своими пальцами. — Мне не нравится, когда моего опекуна называют такими словами, — пожал плечами Гонт. — И если тебе приходится идти на это, чтобы их победить, значит я стану ещё сильнее. — Оставь мои проблемы на меня, — слабо усмехнулась Айрис. — Тут вообще-то я взрослая. — Ты ненамного старше меня, — насупился парень. — И я знаю, что ты не считаешь меня маленьким. Ты не моя мать, мы партнёры. — Партнёры? — позабавилась Айрис тому, как серьёзно пытался выглядеть Гонт. — Да, мы заключили сделку, а значит мы партнёры, — уверенно сказал Гонт. Айрис не выдержала и хмыкнула. Очевидно, это смутило Гонта, который смотрел на неё, нахмурившись. Айрис медленно и успокаивающе положила руку на его голову, давая возможность качнуть головой или как-то выразить протест. Но Томас не отшатнулся, а наоборот приблизился. Это всё, что было нужно, чтобы напряжение покинуло Гонта. Айрис не знала, как к этому относиться, зарываясь тонкими пальцами в его волосы, начиная их медленно расчёсывать. — Хорошо, хорошо, — пробормотала она, потрепав Томаса по голове. — Как скажешь, змейка. Мы с тобой партнёры. Но позволь мне разобраться со своим дерьмом самостоятельно, тебе ещё уроки делать. Гонт удовлетворённо наслаждался тем, как Айрис осторожно перебирала его волосы. Она подняла глаза, встречаясь с глазами Долохова, который прислонился к дверному проёму. Он безнадёжно пытался скрыть улыбку, но его выдавали поддёргивающиеся уголки губ. — Пялюсь, — одними губами, совершенно беззвучно, признался Энтони, прежде чем Айрис как-то прокомментировала ситуацию. Она беззлобно закатила глаза, убирая руку с головы Гонта.♛ ♛ ♛
3 октября 1935 года, в 5 часов утра, без объявления войны, случилась трагедия и жители Британии начали шептаться о том, что Министр Магии — Гектор Фоули — мог лгать им в лицо. Жители надеялись, что это было первое и последнее громкое нападение, но несколько десятков волшебников, сидящие в зале поместья Певереллов и отмеченные знаком свободы на груди знали, что игра только началась. Дождь из ядовитого газа уничтожил большое количество населения Эфиопии. Страна была опустошена. Ядовитый дождь лился с самолётов противника на дома и головы мирных жителей, со стороны маглов. Волшебники использовали тёмные заклинания и артефакты, перекрывая пути отступления и добивая противников. Погибло всё: люди, звери, птицы, рыбы, растения. Вода также была отравлена. Все кто употреблял в пищу эти продукты умирал медленно и мучительно. 7 октября 1935 года Лига Наций признала Италию агрессором, но Международное сообщество отнеслось к оккупации Эфиопии безразлично. Против Италии были введены экономические санкции, однако торговые запреты не распространялись на стратегически важные для Италии материалы: нефть, уголь и металл. Эффект от санкций свёлся окончательно к нулю, после отказа США, Германии, Австрии и Венгрии разорвать торговые отношения со страной агрессором. Франция в свою очередь, заблокировала поставки закупленного Эфиопией оружия через свои африканские колонии. Англия не решилась закрыть Суэцкий канал для итальянских судов. Эфиопия лишилась последних шансов на успешное сопротивление агрессору. Несмотря на солидную численность войск — в Эфиопии мобилизовалось около 500 тысяч человек — стране не хватало современного вооружения. Эфиопии не помог никто. Агрессор получил полное преимущество над жертвой. В мире маглов война только набирала обороты, но для волшебного мира Эфиопии всё было ясно. Захват Эфиопии укрепил позиции Италии в Африке. В тылу Египта начал создаваться мощный итальянский стратегический плацдарм. Грин-де-Вальд выиграл бой, и ценой победы были сотни тысяч жизней жителей Эфиопии.