♛ ♛ ♛
? ? ?
Антонио боялся. Это была своего рода константа его жизни. Он боялся быть слишком громким, когда ходил по коридорам дома из красного кирпича. Он боялся недовольного взгляда отца, когда в очередной раз разочаровывал его. Он боялся крови, которая выливалась из него, когда его наказывали. Он боялся боли, которая не покидала его тело. Боялся людей в костюмах, которые с ним занимались. Боялся брезгливых взглядов матери в его сторону. Боялся волшебных палочек и клинков, которые были направлены в его сторону. Резких и громких звуков. Тишины. Темноты. Всего. Кроме своей сестры. — Тише, Анто, — шикнула она, крепче прижимая его к себе. Антонио задержал дыхание, стараясь унять свою истерику. Он жалко шмыгнул носом, стараясь издавать как можно меньше шума. Он боялся плакать. Это всегда раздражало людей, в особенности отца и брата. За слезами всегда следовала боль. А за ней страх, который всегда переполнял сердце Антонио. Он никогда не мог лгать или сдерживать свои эмоции, поэтому лицо невольно краснело, а глаза снова начинали слезиться. Замкнутый круг. — Пожалуйста, будь тише, Анто, — прошептала сестра и немного отодвинулась. Они оба лежали на кровати Энтони, где едва помещались вдвоём. Она ласково потрепала его по голове и попыталась вытереть его слёзы кончиками пальцев. — Нельзя, чтобы нас услышали, помнишь? — Да, — проигрышно всхлипнул Антонио. — Ты уйдёшь. Через неделю его сестре исполнится шестнадцать. Она уедет к человеку, за которого должна будет выйти замуж. Он останется один. В его жизни останется только страх. Лицо сестры исказилось гримасой боли. Она подняла голову к потолку, будто не могла выдержать взгляда брата. — Я не хочу, — поморщилась она. Натали всегда была тихой и даже страх или боль не могли это исправить. Послушная, прилежная девушка. Идеальная дочь. — Не уходи, — шмыгнул носом Антонио, хоть и понимал, что его мольбы бессмысленны. Его желания всегда были бессмысленными и неважными. — Не оставляй меня с ними. С отцом, на которого Антонио никак не мог стать похожим. С братьями, с которыми Антонио никак не мог найти общий язык. С матерью, что смотрела на него, как на отброса. Он не походил ни на кого из них даже внешностью. Он помнил, как пытался найти хоть что-то похожее кроме своих глаз, но не мог. Разная форма носа, цвет волос, рост. И только яркие янтарные глаза были схожи с Натали и отцом, словно странная аномалия. — Я думала кое о чём, — взглотнула сестра, начиная говорить ещё тише, будто боясь признаться в этом. Она взяла руки Антонио в свои и закусила губу. — Но это может стоить нам жизни. Антонио раскрыл глаза и почувствовал, что перестал плакать. Была ещё одна вещь, которой он не боялся. Смерть казалась ему прекрасным завершением ужаса. Смерть означала конец страху, боли, отцу и переживаниям. Желанием, которое никогда не осуществится. Сколько бы его ни ранили, его всегда залечивали, не давая отдохнуть в безопасности своей головы. На собаке всё должно заживать быстро. — Ты хочешь попробовать? — едва слышно сказала сестра, сжимая его ладони. Он чувствовал, как её собственные руки дрожали. — Я не боюсь смерти, — выдохнул он, ощутив странное чувство в груди. Он надеялся, что это не побочный эффект от очередного заклинания, которое прилетело ему сегодня, когда он не смог идеально чётко попасть во все цели на тренировке.♛ ♛ ♛
1936 год
На шумной улице, где машины постоянно гудели, и прохожие шумно болтали, находилась маленькая кафешка. Её окна были украшены цветами, словно приглашая всех забыть о шуме за её стенами. Внутри кафе царила уютная атмосфера, наполненная ароматами свежезаваренного чая и вкусными пирожными. Айрис мимолётно прикоснулась к метке на груди, подавая сигнал Тони, что она в порядке. Гневные глаза Томаса в момент, когда она выходила из дома несколько минут назад, до сих пор стояли в голове. Она вернётся. Теперь такое обещание пришлось давать двум людям. Напряжение между ней и сидящим напротив мужчиной ощущалось. Они оба сидели за столиком, пытаясь казаться спокойными и расслабленными, но глаза выдавали их настоящее состояние. Они оба знали, что не являются теми, кем себя представляли, и это создавало неприятную атмосферу. — Забавно, как ты заставила всех в Британии думать, будто это я стою за захватом Эфиопии, — наконец сказал темноволосый мужчина, перемещая шахматную фигуру на доске. — Не врите, что не получили от этого выгоду, — Айрис сжала чашку в руке, пытаясь скрыть тревогу. Она медленно и осторожно отпила чай, словно боялась, что каждый глоток может стать последним и опустила взгляд на шахматную доску. Ей с трудом удавалось скрыть то, как дрожали её руки. Знакомая мимика человека прослеживалась даже сквозь чужую внешность. Те же движения, те же интонации. Пить зелья перед встречей было запрещено. Мужчина настолько искусно владел трансфигурацией, что смог принимать облик другого человека без всякого оборотного зелья? Насколько он был силён и могла ли Айрис хоть частично сравниться с ним? — Маленькая Африканская страна? — хмыкнул мужчина напротив, наоборот, наслаждаясь напитком, словно это лучший чай на свете. Он держал чашку в руке легко и непринуждённо, словно это была всего лишь игрушка. — Там только кучка старых захоронений, не вижу никакой выгоды. Его глаза светились уверенностью и спокойствием, словно он знал, что всё будет хорошо. Он пил чай быстро и беззаботно, не замечая напряжения Айрис. Но она сомневалась, что смогла скрыть то, что в её движениях не было особо никакой уверенности. Мерлин, как запретить своим рукам так мелко трястись, а сердцу так быстро биться? Она поставила чашку на стол, ведь рябь на напитке выдавала её с головой. Но Мужчина не обращал на это внимания, продолжая наслаждаться чаем и словно контролировать ситуацию. Айрис переставила своего обычного чёрного слона на шахматной доске. Если её разуму не хватало только разговора с Грин-де-Вальдом, то пусть он сосредоточится на игре, а не на волнении. Айрис не хватало своей родной волшебной палочки на бедре, но этот пункт договора было необходимо соблюсти — никаких магических артефактов. Никаких порт-ключей, зелий, которые можно подлить, волшебных палочек. Пистолет и несколько кинжалов заменили тяжесть артефактов и древка. Айрис не имела права ими воспользоваться, если не хотела умереть от магии договора, но Энтони не отпустил её без них. Она сомневалась, что смогла бы попасть в цель даже с нескольких метров, но Долохову так было спокойнее. — Огласка? — приподняла бровь Айрис. Хотя бы мимика не подводила. Она бы хотела посмотреть на мужчину с завистью и недоумением, но сдержалась, выдавая наружу только холодную скуку. — Теперь почти каждый в твоей стране считает, что я намерен устроить войну, — медленно переставил свою шахматную фигуру мужчина, забирая чёрную пешку Айрис и перемещая её за пределы поля. Каждое его движение было точным и грациозным, словно танец, который он исполнял на собственном балу. — А ты прекрасно знаешь, что я всегда был настроен против неё. Я борюсь ради того, чтобы маглы не устроили её против нас. Его речь ясна и четка, а жесты и мимика подчёркивают уверенность и решительность. Всё это делало его привлекательным собеседником. Айрис сжала руку в кулак под столом и кинула быстрый взгляд на свою убитую пешку. Дракл, ей было до дрожи некомфортно видеть эту отточенную мимику. — Тем не менее именно вы потянули за Итальянские ниточки, — спокойно сказала она, отработанным годами холодным тоном, делая свой ход. Было приятно иметь причину не смотреть постоянно на собеседника. — Именно вы подтолкнули маглов на это. Я просто показала, кто стоит за всем. Она подняла взгляд, элегантно подперев голову рукой. — Истолковав правду по-своему, — доброжелательно кивнул мужчина, словно идеально зная это и без её слов. Через секунду он посмотрел на неё слегка разочарованно, словно мысли в голове доставили ему реальный дискомфорт. — Знаешь, очень некрасиво коверкать мою философию на свой лад. — И где же я это делала? — усмехнулась она. — Вы хотите истребить маглов. Что же вы недоглядели за волшебниками, которые умерли? Статистика очень страшная вещь, если к ней правильно обращаться. — Не волнуйся, я понимаю, — улыбнулся в ответ Грин-де-Вальд, переместив своего белого слона на несколько клеток, не глядя на доску, словно ему это было не нужно, чтобы прекрасно осознавать своё положение в их игре. — В конце концов, иначе далеко не все бы решили поддержать тебя. Признаю, вбить всем в голову мысль, что я также стремлюсь убивать полукровок и маглорождённых имеет смысл. — Несколько чистокровных также погибло, — подметила Айрис. — Сбор информации может быть полезен, а её огласка по-настоящему удивительной вещью. Будьте внимательнее. — Я хотел показать, что могут сделать маглы. На что они способны. Они опасны и подлежат устранению. — Контролю, — поправила Айрис, следя за шахматной доской и размышляя над следующим ходом. Но её внимание постоянно отвлекалось на более важный разговор. Её мысли не могли достаточно удержаться на доске. — Они не грязь, просто другой ценности. — Мне кажется, или это мои слова? — довольно заметил Грин-де-Вальд. — В какую игру ты играешь? Его манера общения была характеризована уверенностью в своих словах и поступках, а также способностью убеждать и вдохновлять окружающих. Однако, за этой харизмой скрывалась тёмная сторона личности, которая манипулировала окружающими и использовала уверенность для достижения своих целей. — В шахматы, — словно это было очевидно сказала Айрис. Она сделала ход, снова поднимая глаза на собеседника. — А вы? Она пыталась сконцентрироваться на игре, но ум не мог отвлечься от разговора. Каждый раз, когда она пыталась сделать ход, мысли возвращались к теме беседы, а пальцы продолжали едва заметно подрагивать, когда разум вспоминал личность собеседника. — Отшучиваешься, увёртываешься. Для кого этот панцирь? От чего ты сейчас защищаешься? Ты боишься меня? — его голос был мягким и спокойным, словно ласковый шёпот ветра, который лживо успокаивал душу. — Я оцениваю. Страх затуманивает разум. Я не привыкла на него полагаться. — Не боишься, что твои интриги разрушатся? — Есть такая лживая и убаюкивающая фраза: «Всё тайное рано или поздно становится явным», — медленно произнесла Айрис. — Равна ей по эффектности только «Рукописи не горят». — Думаю, что смогу сжечь любую рукопись, — довольно заключил мужчина. Айрис в этом не сомневалась. Она почувствовала, как новая волна дрожи зародилась на кончиках пальцев, но осознала, что это было не от беспокойства. Словно кто-то подул на угольки, из-за чего те блеснули красным в темноте. Его слова были как тёмная тень, которая следует повсюду, не давая забыть. — Очень редко тайное становится явным, если правильно играть, — кивнула она, чувствуя, как оскал медленно расцветает на её губах. — И рукописи если сгорают, то их уже не вернуть. Айрис поняла, что сейчас её ход в игре, и переставила фигуру на доске. Напряжение внутри неё нарастало, а оппонент явно заметил её неспособность достаточно сосредоточиться на шахматной партии. Она начала терять концентрацию и делать ошибки, которых раньше не допускала. Айрис пыталась собраться и вернуться в игру, но разговор не давал ей покоя. — Да, мы с тобой отлично знаем, что огонь - это прекрасная стихия, которая может уничтожить всё, — улыбнулся мужчина. — Как поживает твой друг? Антонио, Марк, Джордж, Гейб, Стивен, Роберт, Энтони? Я уже запамятовал. Он говорил медленно и уверенно, словно каждое его слово было тщательно обдумано и отточено до совершенства. — Вы, должно быть, также забыли, что вам не выгодно пытаться вывести меня из себя. Вы не сможете причинить мне вреда здесь, — Айрис подняла голову, встречаясь с опасным прищуром напротив. Момент, когда они сняли свои маски, был тихим. Но Айрис чувствовала, как ярость, которая захлёстывала её, не давая ни минуты покоя, отразилась в её глазах. Как гром, который громко и резко раздался в голове. Ненависть к мужчине окутала её, словно густой дым. — Не будь ребёнком, — тихо прошептал Грин-де-Вальд, и от этой леденящей интонации у Айрис заплясали мурашки на спине. — Думаете, я не заметила того, что вы не трогаете Британию? — медленно произнесла она, чувствуя, как её щёки начинали немного болеть от оскала. Эта ухмылка начала казаться ей агонией, которой она старалась скрыть какофонию своих чувств. — Посылаете шпионов, но не играете по-крупному. — Не думай, что Альбус сможет защищать тебя вечно, — мрачно предупредил мужчина, переставляя шахматную фигуру на доске, не прерывая зрительного контакта. — Я не трогаю Британию из-за нашего с ним соглашения. Но любые сделки расторгаются. Она чувствовала, как ненависть к мужчине заполняла её сердце и не давала ей покоя. Айрис понимала, что такая ненависть не являлась здоровой и что ей нужно было избавиться от неё. Но это было невозможно. — Ты не сможешь противостоять мне, — мужчина откинулся на спинку стула, спокойно улыбнувшись. — Ты должна была научиться. Она не могла остановить свои мысли и чувства, которые были направлены на этого человека. Они были как огненный шторм, который бушевал внутри, раздирая на части все мысли и чувства. Как морская волна, которая набирала силу и накатывала, оставляя за собой лишь разрушение, разочарование и пустоту. — Жаль, что единственное, чему я научилась за наше краткое взаимодействие - человеческие жизни для вас ничего не значат, — едва не процедила Айрис. — Ради цели можно пожертвовать песчинками. Как яд, который проникал в душу и отравлял всё вокруг. Как болезнь, которая распространялась по телу, оставляя лишь боль и страдание. — Вот только для вас все люди песчинки, — Айрис переместила свою фигуру, особо не концентрируясь на игре. — И я не собираюсь быть одной из них. — У тебя есть то, что не делает тебя одной из многих. Как зло, которое преследовало её день и ночь, не давая покоя и умиротворения. Как голос, что приходил в кошмарах, как крик, который она не могла забыть. Как то, что словно стало её частью, когда она почувствовала холод в своих руках. — Однажды Дамблдор сказал мне одну забавную вещь, но я не особо была с ней согласна, — начала Айрис, заметив огонёк интереса в глазах напротив. Она наклонилась ближе к собеседнику. — Самый большой подвиг - это не умение прощать и любить, как он мне сказал. Умение ненавидеть до конца своих дней. Вот самая большая сила. Не любовь, а ненависть, которая может разрушить всё вокруг. — Самый большой подвиг - это уметь игнорировать чужие проблемы и думать только о себе, — покачал головой мужчина. — Самая большая сила - это не любовь или ненависть, а способность быть циничным и безразличным к окружающему миру. — Я заметила, чего вы придерживаетесь, пытаясь предсказать будущее нашего мира. — Я не предсказываю. Я создаю, — учтиво исправил её Грин-де-Вальд. — Лучший способ предсказать будущее - это создать его. — Лучший способ предсказать будущее - это посмотреть на прошлое и понять, что мы всё равно ничему не учимся. Никогда не сдаваться, даже если всё кажется безнадёжным — ведь можно продолжать биться головой об стену до конца своих дней. Никогда не сдаваться, даже если всё кажется безнадёжным — ведь можно продолжать делать то же самое и ожидать других результатов. — Не хочешь прислушаться к себе? — поинтересовался мужчина, словно забавляясь. Но Айрис почувствовала угрозу в его интонации. — Я готов дать тебе последний шанс. Последнюю попытку не допустить ошибку. Воздух наполнился невыразимой тяжестью, словно внезапный грозовой фронт пронёсся над головами. Мгновение назад они ещё разделяли мысли и эмоции, но теперь между ними возникла непреодолимая пропасть, поглощающая любые слова, которые хотела сказать Айрис. Она знала, чего хочет от неё собеседник. И также знала, что никогда не отклонится от своего желания избавиться от Грин-де-Вальда. Между ними повисла мрачная тишина, словно плотный туман, который скрыл бы всё вокруг. Она подавила даже самые слабые звуки и заполнила пространство своей непроницаемой пустотой. — Я пообещала себе однажды, что отплачу тебе тем же, — тихо и медленно произнесла Айрис. — Что возьму с тебя ту же плату, что ты взял с меня. И знаешь, что самое забавное во мне? Сколько бы я ни лгала, я всегда пыталась сдержать свои обещания. Айрис наклонилась чуть ближе, смотря в глаза Грин-де-Вальда, чьё лицо помрачнело. Айрис чувствовала, как мозг пытался её остановить, но опустошающая дыра внутри напомнила о себе, не давая право телу на панику и страх. — И я сделаю всё, чтобы выполнить эту часть своего обещания, — закончила она отстранившись. Она поняла, что её слова были услышаны. — Ты заплатишь. Обещаю. Мужчина мрачно посмотрел на неё сверху вниз. — Я хочу сделать волшебный мир открытым. Сделать так, чтобы мы не скрывались. Почему же ты вставляешь мне палки в колёса, когда в душе поддерживаешь мои идеалы и мысли? — спокойно поинтересовался мужчина. — Мне кажется, что вы вполне умны, чтобы догадаться сами. Я не ваша пешка, а вы не мой король. — Тебе не идёт роль пешки, — рассудительно согласился мужчина. Он наклонил голову и улыбнулся. — Как и роль короля на шахматной доске. — Я такой же игрок, как и вы. В следующую секунду всё сломалось. Рука Айрис инстинктивно поднялась, и она почувствовала, как её коснулось что-то острое, и как тонкая струйка крови начала стекать с пальцев. Она опустила голову, смотря на шахматную доску. Белоснежная фигура Грин-де-Вальда собиралась лишить её короля головы, но меч фигуры упёрся ей в руку. Как она упустила момент, когда мужчина смог добраться до неё? — Ты не король, иначе мне крайне жаль. Ты погибла. Айрис медленно подняла голову, глядя на мужчину исподлобья. — Я игрок, — отрезала Айрис. — Но не король, — довольно закончил Грин-де-Вальд. — Я тебя услышал.♛ ♛ ♛
1930 год
Знакомая боль в висках заставила его втянуть воздух сквозь зубы. Очередное воспоминание врезалось в его сознание болезненной артиллерией. — Я устал убегать, — прошептал девятилетний Марк, после года в бегах. — У нас нет выбора, — вздохнула его сестра, крепче прижимая Марка к себе. — Нам просто не повезло носить эту фамилию. Энтони сделал глубокий вдох и поднял голову, надеясь, что прохладный зимний воздух, гуляющий на Восточной башне, поможет ему успокоится. Однажды Айрис спросила, куда девался Тони, когда так замирал и будто утрачивал связь с реальностью. Долохов не знал, как ей ответить и единственное объяснение, которое он смог дать, заключалось в том, что он терялся в своей же голове. В основном это было правдой, но это было нечто большее. Он терялся в своих мыслях, в смутных воспоминаниях прошлого. Иногда это были простые картинки, иногда обрывки фраз, а иногда он терялся окончательно, будто заново проживая какой-то кошмар. У него определённо были проблемы с головой. Даже сестра пугалась его, когда он забывался. Когда переставал видеть её лицо, слышать её голос. Кому он врал? Она и без этого иногда смотрела на него со страхом в глазах. — Зачем ты это сделал? Ты мог остановиться! Твоё насилие было бессмысленным! — Ты была в опасности! — возмущённо прокричал десятилетний Джордж, когда получил пощёчину от своей сестры. — Ты мог просто вырубить его! — прошептала сестра, в ужасе посмотрев на свои руки. — Он это заслужил! Энтони сосредоточился на внезапном монотонном звуке. Повернув голову, он заметил фигуру Айрис. Она просто стояла напротив Энтони и продолжала отбивать спокойный ритм, наблюдая за ним своими острыми глазами, которые видели слишком много. — Мы можем просто убить их, — прошептал тринадцатилетний Гейб своей сестре, когда они сидели в засаде. — Разделить их и использовать элемент неожиданности. По два выстрела от каждого из нас и мы сможем пройти. — Нет, мы просто пойдём другим путём. — Глупо. У нас заканчиваются деньги и силы. Это единственный путь. Мы справимся. — Мы пойдём другим путём. Энтони напряжённо прокрутил сигарету между пальцев и зажмурился. Айрис продолжала постукивать пальцами по перилам, позволяя ему использовать этот звук для подсчёта и заземления. — Что с тобой? — взволнованно произнёс шестнадцатилетний Стивен, положив свою руку на плечо сестры. — Эй, посмотри на меня. Его сестра обессиленно покачала головой и зарылась своими тонкими пальцами в волосы. — Ты ранена? Что я должен сделать? — Почему? — она подняла глаза на него, и он отшатнулся. Почему она плакала? — Что почему? — он удивился тому, как его голос задрожал. — Ты пытал человека, — выдохнула сестра, будто не могла поверить в свои же слова. — Ты пытал человека! — Нам нужно знать то, что им известно о нас, — нахмурился он, непонимающе посмотрев на сестру. Что плохого в том, что он использовал навыки, которыми владел? Да, он немного подзабыл старые уроки, но ведь всё прошло хорошо. — Но не таким же способом, — прошептала она. — Почему ты не остановился, когда я попросила? — Ты сходила с ума последние дни, когда они продолжали ловить нас почти каждый день. Конечно, я решил помочь. Только благодаря мне мы узнали про артефакт-слежку. — Ты… — его сестра дёрнулась и сделала шаг назад. — Ты действительно не понимаешь? Ты был как он. Ты наслаждался чужой болью. Ты вёл себя так хладнокровно. — Сомневаюсь, что я преуспел бы в допросе, если бы меня вырвало, как тебя, — пошутил он, но быстро понял, что зря это сделал. Его сестра побледнела. — Я сбежала от этого. Я сбежала от насилия и жестокости. Я думала, ты тоже… — Конечно, я тоже сбежал от этого, — проронил в повисшую тишину он. Молчание было напряжённым и будто осязаемым. Энтони затянулся в последний раз и избавился от окурка. — Они, знаешь ли, замедляют твой рост, — подала голос Айрис. — О нет, я сейчас расплачусь, — Энтони опёрся руками на перила и отвернулся от девушки. — И я не курю. — Ты не умеешь лгать, тебе говорили? Ты просто отвратителен в этом. — Впервые слышу, — закатил глаза Энтони, хоть и понимал, что собеседница не могла этого увидеть. Или могла, учитывая слабый смешок сзади. Долохов глубоко вздохнул, понимая, что Айрис перевела тему разговора, и повернул голову к ней. Он был даже благодарен девушке за смену темы. Он не сказал, что не хочет отвечать на её вопрос, но она заметила его напряжение. — Массерия, — тихо произнёс Энтони, говоря старую, заплесневелую правду, которая никак не хотела спокойно ложиться на его язык. Он перепробовал много фамилий, но даже собственная не ложилась правильно. Только “Долохов” была приятна на слух. — Массерия, — повторил он, больше для себя, чем для девушки. — Почему Энтони? — слегка наклонила голову Айрис, выдавая свою заинтересованность. Энтони научился подмечать такие флажочки Певерелл. Слабые, лёгкие, будто неконтролируемые движения, словно она не могла даже неосознанно позволить себе ярко реагировать. — Не твой ход, — хмыкнул Энтони, чувствуя, как уголки его губ слегка дёрнулись, когда он заметил опущенные брови девушки. Она молча смотрела на него, ожидая вопроса. — Почему тебе так важно, чтобы я пошёл на вечеринку? — Ты студент и обязан посещать школьные мероприятия. У тебя нет шансов отказаться от вечеринки в конце триместра, — нейтрально рассудила Айрис. — Найди себе пару или приди один, мне без разницы. Но ты должен присутствовать и показаться парочке учителей. — Дракл, я не могу просто отлежаться в гостиной завтра? — буркнул Долохов. — Я не помню пункта в правилах, в котором говорилось о посещении тусовок. — Не ври мне, что ты их читал, — подняла голову Айрис, посмотрев на небо над головой, будто её совершенно не интересовала персона Энтони рядом. Очевидная ложь. — Я понимаю, что с таким ненормальным, как ты, мало кто захочет пойти в паре, но это не проблема. Я тоже пойду одна. — Почему? — Не твой ход, — усмехнулась Айрис. Энтони слегка подвис, наблюдая за её озорной улыбкой. Она будто победила в какой-то игре и уже предвкушала свой выигрыш. Белые кристаллы кружились и приземлялись на волосы Айрис. Энтони не сразу понял, почему она молчала, но вскоре вспомнил вопрос, повисший в воздухе несколько минут назад. — Мне захотелось, — пожал он плечами. — Ты сказал, что не хотел больше бегать. Мне кажется, что ты не просто так выбрал себе это имя. Это из-за “Тони”, не так ли? Энтони попытался подавить желание закатить глаза. Ничего не вышло, и губы сами расплылись в усмешке. Айрис и так догадалась, и её вопросительная интонация была совершенно бессмысленной. Раньше его сильно напрягло такое лёгкое чтение его персоны, но сейчас с Айрис это казалось… забавным. — Да, — кивнул он. — Мне кажется это важным. — Кто тебя так звал? — Не твой ход, — сказал Энтони больше для поддержания азарта девушки, нежели из-за своего желания сокрыть правду. Он не думал, что эта информация что-то даст Певерелл. Да и он давно смирился с тем, что ему действительно нравилось говорить ей правду. Может, он и не мог рассказать ей всё, но хоть толику. — Столько парней на тебя заглядываются, а ты говоришь, что пойдёшь одна на вечеринку. — Подмечаешь детали, внимательные глазки? — усмехнулась Айрис. — Почему пойду одна? Это твой вопрос? — Да, — кивнул Энтони. — Почему вообще одна? Проводишь время со мной, когда могла бы ходить на свидания. Говоришь, что отношения - это бессмысленно для тебя. Почему? — Зачем отношения, чтобы они просто были? — пожала плечами девушка. — Меня это не интересует. И меня пригласила Касси, так что я в каком-то смысле не пойду одна. — Плохой опыт? — поинтересовался Энтони, понимая, что ему и вправду интересно послушать об этом. Отношения всегда были для него запретом. Это было бессмысленно и проблематично в его жизненной ситуации. Ему хотелось услышать о чём-то нормальном, чего он был лишён. Интересно, какой партнёр был у Айрис и был ли он вообще? Почему-то Энтони казалось странным представить её с кем-то. — А у тебя он вообще был? — хмыкнула Айрис, посмотрев на Долохова. — Если пару случайных эпизодов можно считать за опыт, — усмехнулся он, отводя взгляд. Он пробовал ради интереса, но ничем хорошим это не заканчивалось. Это было неинтересным и отвлекающим. Бессмысленным. — Если взаимные игры и манипуляции, можно считать за плохой опыт, — в тон ему ответила Айрис и отвернулась. Значит, Айрис действительно с кем-то встречалась раньше. Сколько ещё интересных сторон и секретов хранила в себе девушка? И сколько Энтони возьмёт с собой, когда исчезнет? Между ними повисла тишина и Долохов закрыл глаза, ложась спиной на каменный пол. Он наслаждался родным и спокойным молчанием несколько минут, когда понял, что хочет ответить на вопрос Айрис, хоть и не помнил, чья сейчас очередь спрашивать. — Я не помню, кто звал меня “Тони”, — спокойно произнёс он, услышав тихое шевеление рядом, которое подтвердило, что он не говорил в пустоту. — Я действительно не помню. Это имя единственное, что я отчётливо помню из своего детства. Всё остальное размыто. Он удивлённо открыл глаза, поняв, что Айрис также легла рядом с ним на спине. — Почему Долохов? Фамилия отца? — разглядывая ночное небо, спросила она. Она молча смотрела на звёзды, позволяя тишине укрыть их одеялом уединения, и Энтони был благодарен ей за то, что она давала ему право собраться с мыслями или отступить. Наверное, она, как обычно, искала созвездие Кассиопея. — Мамы, — поправил Энтони, также устремив взгляд на небо, ища свою звезду. Полярную. — Сестра призналась, что у нас разные матери. Думаю, это объясняет нелюбовь её матери ко мне. — Какое твоё другое имя? Энтони прикусил губу. Он не думал, что готов озвучить своё настоящее имя девушке. Или она имела в виду его первое имя в бегах? — Здесь у людей два имени, — проинформировала его Айрис. — Какое ты выбрал? Меня не интересует, кем ты был в прошлом. Меня интересуешь ты, Тони. Тони повернул голову и Айрис отзеркалила его движение. Айрис Певерелл была разобранным пазлом, части которого он пытался собрать в своей голове, чтобы увидеть полную картинку. И он бы соврал, если бы сказал, что ему не нравилась композиция, которую он начинал видеть, подбирая пазлик за пазликом. Он чувствовал, что девушка может быть опасной, что её моральные ценности были не в порядке. Он знал, что ей откровенно плевать на большинство людей, что она считает слова какого-то итальянского политика: “цель оправдывает средства”, которые вычитала в книжке, не лишёнными смысла. Айрис могла быть отстранённой, а её некоторые слова были полны хладнокровия и жестокости. Но она была понимающей и неосуждающей. Он не видел, чтобы она нападала первой без причины. Энтони видел, как она заботится и беспокоится о тех, кого считала своими, хоть девушка и не демонстрировала свою тревогу открыто. Она смогла сохранить в себе какое-то слабое тепло, которое редко проявлялось на её лице. У неё был внутренний стержень, который помогал ей двигаться дальше. Ему начало казаться, что Айрис вообще ничего не боится. Возможно, так и было, и эта уверенность в своих силах цепляла Долохова. Айрис Певерелл не была хорошим человеком. Но была прекрасной в его глазах. — Алессио, — прошептал он. Каждая сказанная им правда Айрис, будто освобождала его из пут прошлого. Будто он передавал грязь другому человеку, а тот не отворачивался и просто принимал её. Каждая правда словно была своеобразным якорем, которая связывала его с Айрис и новой жизнью. — Ты не помнишь, но это показалось важным? — догадалась девушка. Антонио Франческо Массерия было его прошлым, но не будущим. Он перестал быть этим человеком в тот день, когда сбежал со своей сестрой. Много лет назад. Он всё также боялся громких звуков, но теперь был готов бежать, а не испуганно стоять на месте. У него были ножи, которыми он прекрасно владел. У него была волшебная палочка, которую он был готов использовать. У него были навыки и инстинкты, а также желание драться. Страх был глупой эмоцией, которой придерживались Антонио и его сестра. Энтони Долохов не перестал бояться, но был готов бороться, даже если это означало его смерть. Он не замрёт от страха, не побежит, как учила сестра. Он ринется в бой, чтобы отстоять свою жизнь. Он хотел остаться. Он хотел жить. — Тогда я обещаю, что помогу Энтони Алессио Долохову остаться в этом мире, — улыбнулась Айрис, будто увидела что-то прекрасное в его глазах. — Я люблю этот мир, — хмыкнул Энтони. Мир для Энтони был жестоким и кровожадным. Сплошное выживание, которое лишило его энергии к жизни. Он привык к боли и научился приносить боль другим в ответ. И он так устал и так сильно ненавидел это, что однажды был готов сам приложить руку к завершению своего существования. — А я ненавижу, — улыбнулась Айрис. Это были не последние слова, которые они обронили той ночью. Но это были последние слова, лживость которых осталась незамеченной или проигнорированной обоими.