И пусть твое сияние никогда не погаснет

Баки улыбается Стиву, показывая ему свой дом. Конечно, с комнатами в замке этой пещере не сравниться, но это что-то настолько его, личное, что ему до невозможности приятно видеть в глазах Стива радость, любопытство, даже в некоторой степени восхищение. Особенно когда он рассматривает новые вещички, которых на поверхности нет. Баки смущается, когда видит вторую ракушку, такую же белоснежную, которую когда-то подарил Стиву. Он на мгновение замирает, а затем снова дарит этот подарок, символ обещания и наилучших пожеланий для самого дорогого человека, — стивова ракушка так и осталась на поверхности, так что Баки даже рад наличию второй. — Ты не представляешь, как я хотел показать тебе свой мир, — жарко выдыхает Баки прямо в губы принца и обвивает его руками. — Как же это невероятно приятно: касаться тебя, зная, что никакие цепи нас не сдерживают. Никакая магия. Только ты и я, Стиви. — Это невероятно, Бак, — Стив улыбается мягко, хватает его ладони в свои и прикасается губами к костяшкам, не отрывая взгляда от чужих глаз. Так что у Баки перехватывает дыхание, он замирает, а потом притягивает Стива к себе и целует. Языки и губы сплетаются, и сейчас им никто не может помешать насладиться друг другом. Их тела переплетаются тоже, в каждом прикосновении чувствуется нежность, их принадлежность друг другу — навсегда. Дрожь пробегает по телу, перескакивает на другое, и воздух вздымается пузырями к поверхности воды, где-то там, где ярко светит солнце или луна, и они оба вольны прямо сейчас выплыть наверх и посмотреть на небо. Это то, чего так не хватало Баки в пещере колдуна, то, что он так отчаянно хотел увидеть вновь, — яркое солнце или холодную луну на чистом бескрайнем небе. — Поплыли, — Баки улыбается, он чувствует невероятный прилив сил и энергии, обхватывает ладонь Стива своей и тянет наружу. Они плывут вверх, будто подхваченные волной, и Стив уже намного лучше обращается со своим телом, так что спустя считанные минуты они уже на поверхности, и вокруг них все бескрайнее — голубое утреннее небо и яркие блики воды. — Я думал, что больше никогда не увижу солнце. — Но мы здесь. Забудь, любовь моя, о всех тех муках. Мы свободны, мы здесь, и ты снова можешь смотреть на солнце, — Стив улыбается, Баки каждую секунду чувствует его теплый, ласкающий взгляд на себе, будто бы он не так сильно соскучился за солнцем. Будто ему намного приятнее смотреть на Баки. В этом весь Стив, и Джеймса переполняет любовь, радость, восторг, и все это он вкладывает в каждое свое прикосновение, когда обхватывает Стива руками, обнимает, и они кружат в воде, заливисто смеясь. Они плывут наперегонки к ближайшим камням, и Стив смотрит на далекий берег. В его глазах проскальзывает грусть, и Баки не знает, что можно ему сказать. Он лишь крепче обнимает и позволяет Стиву смотреть на свой покинутый дом, в который он, скорее всего, больше никогда не сможет вернуться. Баки не знает, как сам ощущал бы себя в таком случае. Он уже успел смириться там, в темной, холодной пещере колдуна, что больше никогда не увидит свой дом. А Стив свой любил даже больше, и быть в шаге от него, но не иметь возможности даже поговорить с родными — несправедливо. — Я сам выбрал этот путь, — будто отвечая на его мысли, тихо отозвался Стив. — Но знаешь, смотря сейчас туда, я не чувствую такой боли, как думал. Нет той тоски, что обычно бывает в таких ситуациях, что жила внутри сначала, как только я подписал контракт. Но что-то… Что-то не дает покоя, и у меня нет этому объяснений. Потому что тянет не туда, — Стив машет головой в сторону берега и прекрасного замка недалеко от самой воды. — Тянет вниз, на самую глубь, и это… Я не понимаю. Стив в растерянности оборачивается к Баки и хмурится, между бровей пролегает складка, и Джеймсу так хочется ее стереть, убрать руками, губами, навсегда. Чтобы ничто больше не тревожило Стива. Но он лишь вздыхает и всматривается в противоположную сторону, где нет ничего, кроме глади воды, отражающей солнце, и ровной линии горизонта, которую, если не знать, куда смотреть, даже не увидишь. — Я тоже, Стиви. Тоже чувствую это и не понимаю. Возможно, это все еще следы магии контракта? Возможно, колдун пытается вернуть своих беглецов. — Но зачем ему нас отпускать? — Стив хмурится сильнее, и Баки все-таки, не выдержав, прижимается губами к его лбу. — Я не знаю. Может, у контракта есть срок. А может, он нарушил условия. В любом случае, я надеюсь, мы больше никогда его не увидим, — Джеймс невольно вздрогнул от боли, проговаривая эти слова, будто тысячи маленьких иголок впились в его сердце, заставляя кровить. Но Стив ответил: «Да, я тоже», и Баки прогнал из головы все глупые мысли. Они еще около часа плескались в воде, смеялись и не вспоминали о колдуне, прежде чем голод напомнил о себе. Баки ознакомил Стива с обычной едой русалов, и пусть она совершенно точно не сравнится с шоколадом, Стив пробовал все с необычайным восторгом, пусть и некоторые виды водорослей заставляли его кривиться от слишком горького вкуса. Но ему понравились мидии, которые существовали и в его человеческом мире, и необычные подводные съедобные ежи. А Баки нравилось смотреть на его довольство. Потом они поплыли в подводный город, к замку. Баки не знал, как будет разговаривать с отцом. Тот наверняка рвал и метал, когда узнал о сделке и заточении сына, и Джеймсу, честно говоря, было даже страшно показываться ему на глаза, но, как оказалось, это его и не ждет. Они проплывали мимо причудливых домов, таких знакомых Баки, но вызывающих восторг и любопытство у Стива. Некоторые дома были даже слишком похожи на человеческие, и Джеймс впервые задумался о том, что, возможно, жизнью на поверхности интересовался не только он. Во дворце русалы почти не встречались, всего лишь несколько работающих тут проплыли мимо, кивком головы приветствовав Джеймса. Они пялились даже тогда, когда он смотрел прямо на них, ничуть не смущаясь, поскольку слухи о его заточении явно облетели уже каждый уголок королевства. — О, Джейми! — в удивлении воскликнула Наташа, неверяще разглядывая несколько секунд, а потом кинулась в объятия, наплевав на свой вечный образ недотроги. За ее спиной остановилось несколько русалов с ее вещами. — Я уже думала, никогда тебя не увижу. Как ты выбрался? Тебе Старк помог? — Я… Не знаю, Нат. Я все еще не видел Тони, — Джеймс нахмурился, но тут же повернулся к Стиву и улыбнулся. — Позволь представить, это Стив. Стив, Наташа, моя сестра. — Очень приятно с вами познакомиться, — Стив галантно поцеловал кончики пальцев Наташи, и та в ответ склонила голову, отводя вторую руку за спину, и одновременно взмахнула хвостом по кругу. В лучших традициях Лоутана. — Взаимно, Ваше Величество, — Наташа ухмыльнулась, окинув взглядом Стива, а затем обратилась к Баки. — У нас тут немного проблемы, если можно так сказать. Твой Тони развел бурную деятельность, короля во многом обвиняют, в том числе в деле Мэй, русалки, которую нашли едва живой на границе нашего королевства. Помнишь тот случай? Конечно, нет, ты же тогда так побивался. Так вот, у короля проблемы, народ разделился: кто поддерживает, кто против. Ты знаешь наши правила. Сейчас всем заправляет королева. Не думаю, что короля оправдают, но, если все правда, может, это и к лучшему. Ты знаешь, его решения всегда были сгоряча. — А где он сейчас? — Баки никогда не вникал в дела королевства, но знал, что народ действительно имеет огромное влияние, и если король так подвел, он вполне может лишиться короны. Тихо, дипломатично. Даже без вмешательства соседних королевств. — Мотается по королевству, возможно, выискивает предателей, но, думаю, Старк хорошо умеет заметать следы. Наташа улыбнулась и уплыла к своему будущему супругу, пообещав чуть позже еще встретиться, чтобы поговорить подольше. Совсем скоро она перестанет появляться во дворце. Стив легко коснулся руки Баки своей, но тот лишь помотал головой. Он не мог точно припомнить, почему, но он был рад, что это произошло. Они с отцом не были близки, а сейчас и то уважение, что оставалось у Джеймса к королю, будто бы испарилось. Он не чувствовал ничего, а потому легко передернул плечами, сбрасывая лишние мысли, и потянул Стива внутрь. Дворец в каком-то смысле напоминал замок Стива, но вместо огромных люстр по всему потолку разбросаны маленькие камни, что отливают пока еще тусклым светом, но к вечеру наберут яркости, на столиках у окон стояли, пошатываясь, композиции из разноцветных водорослей, которых Стив раньше не видел, а потому его глаза горят от неподдельного восторга, оглядывая помещения. Русалов и тут мало, все заняты своими делами, и их никто не беспокоит. Баки ведет Стива из комнаты в комнату, рассказывает случаи из того детства, которое он помнит, пусть их не так много. Но принц смеется, разглядывая все вокруг, но все равно каждый раз поворачивается к Джеймсу, и свет его глаз наполняет так, как никогда не сможет солнце. Так они блуждают весь день, прежде чем внутрь ураганом влетает Тони, на секунду застывая, когда видит их. — О, а я вас искал. Но, конечно же, лучшему другу говорить о своем освобождении совершенно не стоит, — Старк складывает на груди руки и фыркает. У него под глазами залегли темные круги, будто он давно не спал, что совершенно привычно. В этом весь Тони и его вдохновение к экспериментам в любое время дня и ночи, и ничто не может стать помехой. — Прости, — Баки улыбается, даже не стараясь показать вину, и Тони снова фыркает. — Ну, все же я рад, что вы на свободе. Это было столь маловероятно, что мне странно видеть тебя здесь, дружище, — улыбка сползла с его лица, и он потер лоб, будто что-то его беспокоило. — Все нормально? — Да, кажется. Норма. Давайте я вас познакомлю с Питером, — взгляд Тони сразу засиял, что совсем не ускользнуло от Баки. Приятно было видеть друга таким: с яркой улыбкой, горящими глазами и сильным нетерпением увидеть дорогого человека. Питер гостил во дворце, как представитель соседнего королевства, так что Старк стал частым гостем дворца, что стало неожиданностью для всех. Но никто не мог ему помешать, а тем более тогда, когда Питер проявлял не меньшее желание увидеться с ним. Это Тони рассказал по пути, насмехаясь с напыщенных индюков, которых сильно ударил по самолюбию тот факт, что симпатяжка Питер предпочел им всем компанию странного и невоспитанного Старка. Питер и правда оказался симпатичным молодым русалом с копной еще коротких кудрявых волос — в их королевстве длинные волосы не значили ровным счетом ничего, пусть для Баки это больше не виделось странным. Он перевел взгляд на короткую стрижку Стива и понял, что это даже очень красиво. — Тони мне столько про вас рассказывал, Ваши Величества, — заходясь в каком-то детском восторге, карие глаза Питера стали еще больше, округляясь. Он очень бурно жестикулировал, и его хвост метался из стороны в сторону, что, вероятно, очень забавляло Старка, потому как тот не мог отвести от мальчишки зачарованного взгляда. Пусть в остальном его и сложно было назвать мальчишкой — глаза, пусть и яркие, восторженные, уже отливали скрытой печалью, и в каждом движении чувствовалась сила, так что Баки даже не мог предположить, сколько ему пришлось пережить. В груди кольнула странная ревность, и всплыли слова: «И если ты его тронешь, останешься без своей важнейшей части тела». Баки не помнил, кто их сказал, не знал, откуда он сам их помнил, и поспешил выбросить из головы. — Можно просто Стив, — светло улыбнулся Стив, отвечая на рукопожатие смущенного Питера, и Баки поспешил поддакнуть: «Джеймс или Баки». — Хорошо! Я очень рад видеть вас здесь. Хотя я думал, Брок будет с вами, — задумчиво прикусил губу Питер, и Стив с Баки одновременно нахмурились. — Брок? Кто такой Брок? — Джеймс чувствовал, как в голове мелькают картинки того, чего быть не могло. Черные щупальца, которые он ласково поглаживал пальцами. Крепкие руки, что нежно касались лица Стива, когда Баки смотрел на них и не мог оторваться. Желтые, хищные глаза, которые загорались всякий раз, стоило Джеймсу подразнить их обладателя или возбудить до такой степени, что тот терял всякий контроль. — Брок… — хмуро произнес Стив и как-то беспомощно посмотрел на Баки, ища в нем ответы. На его лице отражалась та же мука воспоминания и одновременно с тем совершенно без четких очертаний. В висках с болью стучало сердце, разгоняя кровь, пытаясь достучаться до головы. Он не помнил. Не знал. Становилось слишком больно, и лицо Стива начало расплываться перед глазами. С опозданием Баки понял, что это слезы. Где-то на периферии мелькали воспоминания, все больше и больше, пробиваясь сквозь пелену боли и незнания. Баки не был уверен, что хочет вспоминать. Слишком много, тяжело, и его сознание сопротивляется изо всех сил, но сердце… Сердце стучит только быстрее, в унисон со Стивом, который все также не отрывает глаз от Баки, держит за руку так крепко, будто боится отпускать, будто они потеряют что-то слишком важное, как только их прикосновение прекратится. Чистые голубые глаза — единственное, что видит Баки достаточно четко, несмотря на слезы. Стив тоже плачет. Вода вокруг бурлит и потрескивает от напряжения, разрядами тока стреляя во все стороны, опутывая Стива и Джеймса, отделяя от всего остального. Память настойчиво стучит в их головы, в то время как магия защищает свое, не позволяя раскрыться тайне, не давая и шанса на разрыв договоренностей, закрепленных кровью. Жертва у нее, и отступать она не намерена. Но когда в игру вступает любовь, уже ничего не имеет значения. Она сильнее всего, разделенная на двоих, подпитываемая биением их сердец, бьющихся вместе, в унисон уже столько времени. Баки прижимается к Стиву, ищет в нем поддержку, как и тот ищет ее в нем; они замерли, глаза в глаза, и головы раскалываются от боли, но очертания лица появляются там, на задворках сознания. И Баки так отчаянно теперь хочет помнить, хочет знать, как выглядит тот, чьи колкие губы сводили с ума поцелуями и болезненными фразами; тот, кто готов отдать для них все, даже свою жизнь, и Баки откуда-то знает, что так оно и было. Они не имели права забыть, не могли сдаться. Ради него. Брок. Имя срывается с губ, и вода пузырится, достигая наивысшего давления, уши закладывает, но через секунду все исчезает. Баки вытирает лицо Стива, чувствуя его пальцы на своих щеках, а сбоку хрипит Тони, который тоже забыл, как непосредственный участник, а сейчас его голова раскалывается от боли, и Питер спешит забрать его прочь и излечить, прежде чем задавать вопросы. — Нам надо к нему, — хрипло шепчет Стив, и Баки кивает в ответ. Он придвигается ближе, оставляет мягкий, полный обещания и надежды поцелуй на пухлых губах и переплетает пальцы, чтобы повести за собой. Они плывут так быстро, как только получается. Мимо причудливых домов, необычных водорослей и высоких рифов; проплывают почти до самого края их королевства и вниз, вниз, туда, куда не достает солнечный свет, и все погружено во тьму, куда Баки наведывался столько раз и откуда так стремился уплыть в первое время своего заточения. Внизу холоднее, чем он помнит, и намного темнее. Баки даже почти теряет след, но он действительно никогда не смог бы забыть дорогу туда, где лежит вторая часть его сердца, а потому его тянет вперед, и он тянет Стива, приближаясь к нужной пещере. Вход зияет кромешной темнотой, несмотря на то, что солнце все еще не ушло; в такое время тут обычно светлее, и это заставляет насторожиться сильнее. Они плывут мимо клеток, которые всегда оставались заполнены пленниками, но сейчас каждая камера оказывается открытой и пустующей, и остается лишь догадываться, что с ними стало. Баки заглядывает в каждый уголок огромной пещеры, а Стив следует за ним, пока перед ними не остается только вход в самую удаленную часть пещеры — туда, где коротали дни своего заключения Баки и Стив. Брок лежит на возвышении, его щупальца растянулись по полу, недвижимые, как и их хозяин. По телу Джеймса проходит дрожь, но он отодвигает все переживания на задний план и подплывает ближе; Стив не отстает. Тьма, кажется, сгущается с каждым сделанным вдохом. Роджерс берет запястье Брока, проверяя сердцебиение, но тихо охает, когда видит магический рисунок со следами запекшейся крови. Баки со своей стороны тоже обхватывает пальцами руку и всматривается в узоры: спираль будто движется прямо на глазах, покалывает кончики пальцев, когда он обводит ее контуры. Тонкая линия, что соединяет две одинаковые, отзеркаленные спирали, прерывается в трех местах: три шрама — три нарушения договора с магией. В груди болью отзывается понимание. — Он ослабил жестокость условий в моем договоре, — Баки осторожно поглаживает первый шрам и знает, что Стив его внимательно слушает, вторя движениям. — Позволил нам быть вместе, сделал условия равными, — легкое касание проходится по второй кровавой полосе, глубже и длиннее, чем предыдущая. — И освободил нас, — третий шрам доходит почти до сгиба локтя, запекшаяся кровь покрывает его непроницаемой жесткой коркой, и Баки склоняется, прикрывая глаза и прижимаясь губами к этому месту. — Непроходимый упрямец, черт, — обреченно выдыхает Стив и прижимается с противоположной стороны лбом к увечьям. — Я даже не думал, что мое пребывание с тобой может сказываться на нем таким образом. Не думал, что когда-нибудь мне будет от этого так больно. — Брок умеет вводить в заблуждение, — коротко смеется Баки, с горечью выдыхая и наблюдая, как поднимаются вверх пузыри от его дыхания. — Мы… Можем что-нибудь сделать для него? — Стив поднимает на Баки глаза, в которых любовь и нежность сплетаются с болью. Он отказывается верить в то, что уже поздно. Баки и сам отказывается. Чувства, от которых он так долго отказывался, выступают на первый план, заставляют захлебываться в них, и он с головой погружается, позволяет себе, отпуская контроль. Перед ним — темная грозовая синева и всполохи молнии в чужих глазах, и ему кажется, он может слышать, о чем думает Стив. — Сказка о Русалочке повернула совсем в другую сторону, — Баки хмыкает и отводит взгляд, понимая, что сейчас скажет глупость, что это не сработает, потому что они все еще в реальном мире, а не сказке, но… — Но вдруг поцелуй все же спасет ситуацию? Он выдерживает всего несколько секунд молчания и поворачивается обратно, замечая нахмуренные брови и упрямую решимость во взгляде. Какой бы глупостью ни было его предложение, Стив готов попробовать. Они все еще держат Брока за руки и одновременно склоняются к лицу. Их чувства разделенные на двоих, от ненависти до принятия, до той яркой ослепляющей любви, которая больше не угаснет в их сердцах. И если у них ничего не получится сейчас, она будет сжигать их заживо. Смешанное дыхание касается лица Брока, и в следующую секунду губы русалов одновременно прижимаются к уголкам чужих. Баки зажмуривается, он мысленно просит у всех тех богов, которые только могут его услышать. Пожалуйста. Пожалуйста, пусть сработает. Он не может потерять его, не сейчас, не снова. Он готов бороться до конца, чего бы это ни стоило. — Люблю, — на выдохе шепчет Баки, лишь немного отстраняясь, и опускает голову на чужое крепкое плечо. В ушах шумит, перед закрытыми веками расползаются спирали, и он не знает, хороший ли это знак, но упрямо продолжает прокручивать в голове одно и то же слово. Пожалуйста. До него доносится сбивчивое дыхание Стива и его шепот, что еще тише, чем вода, окружившая их, но Баки все равно слышит. — Не бросай нас, Брок. Мы… Я жду тебя. Я… люблю тебя. Баки не надо видеть, чтобы знать, как Стив покраснел. У него было меньше времени на ответные чувства, на их осознание и принятие. Он первый потянулся к Броку, но у них была лишь страсть, которая утолялась так часто, что чувства уходили на другой план. И сейчас, когда появилось подтверждение несказанных слов, не так просто собраться и самому выдать то, что на сердце. Любовь Брока — шрамы на его запястьях. И это больше, чем миллионы сказанных слов, которые могли бы прозвучать. Больше, чем они сами могут произнести. Баки поднимает голову и сталкивается с горящим взглядом желтых глаз, и в то же мгновение чувствует первый удар сердца, сжимая руку Брока лишь сильнее. Тот усмехается уголком губ и переводит взгляд на Стива, который, кажется, забыл дышать, застыв мраморной статуей. — Сработало, — пораженно выдыхает он, и Баки разделяет удивление, что звучит в его голосе, он сам не может в это поверить, но вот он, Брок, перед ними. Грудная клетка поднимается от дыхания, под пальцами чувствуется сердцебиение, ровное, спокойное. Брок сжимает их ладони своими, без слов принимая признания, и его щупальца тут же начинают двигаться, оплетают русалов и притягивают ближе, так что они оказываются в объятиях. — Я думал, не увижу вас больше, — криво усмехается Брок, но в его глазах столько благодарности, что Баки не может этого вынести. — Не надейся. Терпеть тебе нас до самого конца теперь, — он не знает, почему его голос такой хриплый, почему срывается и дрожит, но он тоже улыбается, чувствуя, как щупальца сжимают его сильнее. — Не пожалей, что выпустил нас. Он знает, что Брок помнит свои слова, и его улыбка становится ещё шире, когда он смотрит на Стива. — Не пожалею, — и Стив не знает, почему они смотрят на него, не замечает тайного смысла, но улыбается в ответ, неуверенно касается лица Брока кончиками пальцев. — Теперь никаких последствий? — он смотрит ласково, но в то же время со всей строгостью, и никто бы не смог его обвинить. Каждый из них жертвовал собой, и совсем не важно, обдуманно или не очень; Баки тоже не хочет больше терять. Ни одного из них. И никакие правила магии его совсем не касаются, пусть с этим разбирается сама магия или кто-то другой. — Не знаю, — Брок смотрит серьезно в ответ, и Стив только вздыхает, но они не могут требовать от него большего, кроме правды. — Зато теперь мы с тобой. И пусть хоть кто-либо попробует пойти против этого, — в голосе Стива прорывается сталь, сейчас в нем говорит королевская кровь, и Баки восхищается тем, как в нем переключается эта твердость, поистине королевский стержень внутри, и нежность, легкость, с которой тот принимает их, с какой любовью смотрит и как ласково поглаживает всего лишь кончиками пальцев. Баки готов смотреть на них вечность. Или сколько там им уготовано. Стив переводит взгляд на Баки и тянется к нему, кладет ладонь на щеку, и Баки ластится, прикрывая глаза, а затем чувствует поцелуй на щеке и поворачивает голову, чтобы поймать губы Брока, смягчить его колючесть и насладиться лаской, которую может получить. Рамлоу все еще острый, но это нравится Джеймсу, нравится чувствовать этот накал, ощущать в каждом прикосновении влажного языка отчаянную нужду касаться — вот так. И острое дыхание Стива сбоку, учащенное от того, что он смотрит на них, что все еще не отрывает ладонь от лица Баки, и стоит ему чуть-чуть подвинуть ее, как пальцы коснутся соединенных губ, задевая языки, и тихий стон непроизвольно вырвется у всех троих почти в унисон. Брок отрывается и пьяно смотрит на Баки, не отпуская его взгляд, и притягивает Стива, чтобы впиться и в его губы, испить его чувства, которых так много. Которые они еще успеют показать, потому что впереди у них вечность. На меньшее Баки не согласен. — Нам надо поблагодарить Питера, — с улыбкой произносит Стив долгие минуты спустя, нежась в объятиях Брока, который отказался отпускать их, пока не насытился мягкостью губ досыта. — Вы виделись с Питером? — щупальца скользят по телам русалов, не останавливаясь ни на миг. Будто Броку все еще нужно подтверждение, что они рядом с ним. — Ага. И, кажется, прекрасно знает о том, что мы вместе. Тони трепло, — фыркает Баки и слышит тихий смех в ответ. — Согласись, это одно из лучших его качеств. И за это мы ему тоже должны быть благодарны, — Стив улыбается мягко, переплетая пальцы с Баки на животе Брока. — Благодаря им обоим мы здесь. Я рад, что у вас такие хорошие друзья, это правда многого стоит. В голосе Стива прорывается грусть, и Баки понимает, как он скучает по дому, родителям и взбалмошному Сэмом. Джеймс крепче сжимает его ладонь, понимая, что ничем не сможет помочь. Все, что он может — оставаться рядом, несмотря ни на что. — Навестим их скоро и поблагодарим, мне есть что сказать им обоим, — Брок хмурится, крепче обвивая Стива щупальцами, и Баки не может не рассмеяться. — Ты звучишь, как гиперзаботливая мамаша, — Брок в ответ только фырчит недовольно, но не спорит, что вызывает новую волну смеха, к которой присоединяется Роджерс. Они проводят так весь остаток дня, не желая покидать пределы этого облюбованного уголка темной пещеры. Им предстоит решить еще много вопросов: куда делись пленники Брока, что стало с его договорами с магией, расследование действий короля и многое, многое другое. Все это отодвигается на второй план, пока под ладонями чувствуется равномерное сердцебиение, и отодвинуться, прекратить прикосновение кажется наибольшей мукой, которую только можно придумать. Никто из них не признает это вслух, но их желания слишком совпадают, чтобы это нужно было озвучивать. А вечером их находит слуга королевы и провожает во дворец, не оставляя ни единой возможности отказаться. — Оказаться на свободе и не повидать собственную мать — не думала, что воспитала тебя таким черствым, Джеймс, — Мериэм неодобрительно покачала головой, но тут же улыбнулась, как всегда улыбалась при виде Баки. — Я в самом деле рада видеть тебя, Джейми, особенно таким счастливым. Я вижу, что ты нашел свою семью, — она обвела взглядом Брока и Стива, которые оставались позади Баки. — Мне стоит извиниться от имени моего мужа за все то, что произошло с вами, Брок. Я ничего не сделала раньше, но надеюсь, вы примете мои извинения сейчас. — Я принимаю, Ваше Величество, — Рамлоу склонил голову, и королева подплыла ближе, касаясь ладонью его лица. — Вы делали моего сына счастливым тогда, делаете это и сейчас. Я вижу, что он в надежных руках, и доверяю вам его, — Мериэм приподняла голову Брока, заглядывая в глаза. — Надеюсь, что он принесет вам то же счастье, что приносил мне король, и пусть ваши чувства не угаснут со временем, как произошло с нами. — Спасибо, — Брок выдержал взгляд королевы, и она, потрепав его по волосам, как всегда делала с собственными сыновьями, приблизилась к Стиву. — Вы невероятно смелы, чтобы бросить ради моего сына все, что у вас было. С ним будет сложно, — королева улыбнулась в ответ на возмущенное «Мама!» от Баки и продолжила. — Я знаю, что чувства ваши искренни, и вы сделаете все, чтобы Джеймс был счастлив. Мне приятно знать, что у него есть еще одни крепкие руки на подхвате. Мериэм погладила Стива по щеке и повернулась вновь к Баки. — Слушай то, что подсказывает твое сердце. Оно всегда укажет правильный путь. И не забывай, что я всегда готова выслушать и всегда буду на твоей стороне, — она обняла Баки, прижимая его крепко, и тот прикрыл глаза, чувствуя себя как раньше, когда мамины объятия были лучшим лекарством от всего, что происходило с ним. — Спасибо, мама. И ты знай, что можешь положиться на меня, особенно сейчас. Если что-то нужно — только дай знать. — О нет, даже не надейся. Тебе не было дела до королевства все это время, не стоит начинать, — Мериэм рассмеялась, замечая, как покраснел Баки, и снова обняла. — Наслаждайся своими возможностями, милый. Тебе жизнь подарила очередной шанс, и я не собираюсь отнимать его у тебя. А теперь плывите, вас заждались. Вы можете расположиться во дворце, для вас уже выделили комнату, и я смею надеяться, что вы примете это предложение. И… Брок. Я отменяю решение короля о вашем изгнании. Вы — почетный гость во дворце в любое время. Баки не ожидал такого решения, но ему значительно полегчало после этого разговора. Все же мама действительно всегда была на его стороне, сколько он себя помнил. И сейчас, глядя на то, как пытается скрыть довольство за своей обычной маской Брок, Баки чувствует, что теперь все налаживается. И что бы ни ждало их впереди, они справятся с этим. — Рамлоу, рад видеть тебя в добром здравии, — насмешливо протянул Тони, поджидая их в одном из больших залов дворца. — Спасибо, Старк, — Брок ухмыльнулся и даже протянул руку, которую Тони тут же пожал. — С меня должок. — Обязательно воспользуюсь им в будущем, — тот плотоядно улыбнулся, на что Баки лишь фыркнул. — Вас я тоже рад видеть в целости и в полном составе. Надеюсь, больше никаких обоюдных жертв не предвидится, потому что тогда рядом может не оказаться Питера, чтобы помочь вам в спасении колдунской задницы, если таковая у него вообще есть. — Обещаю проверить это, но тебя все же в известность ставить не буду, — серьезно ответил Стив, вызывая смех у Баки. Тони лишь драматично схватился за сердце. — Так и знал, что ты лишь притворяешься хорошим, а на деле можешь ранить беззащитного, — он поплыл на выход, бросая на плаву: — Питер передавал пламенный привет и обещал заглянуть. Постарайтесь не предаваться разврату, не заперевшись перед этим на сто замков. Питер бывает настырным. И Тони оставил их наедине, поспешив убраться подальше, потому что глаза Баки тут же загорелись после его слов. Он облизал губы и, прижавшись к Броку, мурлыкнул ему на ухо: — Согласитесь, отличная идея. Готов предаться разврату, детка?