Do eat

      Чонгук медленно жуёт остывшую пищу, совершенно не понимая, что он ест и каково оно на вкус. Всё его внимание направлено сейчас на воспоминания об этой встрече, он прокручивает каждый момент на повторе, стараясь пропитаться тем глубоким взглядом, тем голосом, тем запахом. Чон Чонгук никогда не скрывал от себя: ему в целом нет дела до половой принадлежности человека, который ему интересен. Таких людей и без того мало, а если обращать внимание ещё и на такую мелочь, как значение в паспортной графе, то никого почти и не останется. Он любит быть честным с собой. Не с другими. Даже по пути обратно он ловко увиливал от вопросов брата, пытался сослаться на очень важные переписки в телефоне и вообще всячески показывал, что обсуждать ничего не хочет. Хосок, конечно, злился, но даже он не способен пробить броню младшего. Чонгуку больше нравится проводить серьезные беседы с самим собой, хотя со стороны может показаться, что он достаточно общительный. Младший Чон просто умело создаёт вид, что разговор ему интересен, умело вставляет фразы, умело смеётся и улыбается, когда нужно. Он сформировал этот навык еще в подростковые годы: оказалось, некоторым людям действительно не так уж и важно, насколько ты сам вовлечен в разговор, иногда достаточно просто надеть маску и стать ушами или жилеткой. Чонгук не слышит, как в дверь стучат. — Через час совещание по поводу запуска новой модели ноутбуков, тебя ждать? Или пусть Хосок займется? — Тэхён закрывает за собой, но остаётся у входа, не решаясь пройти дальше. Его озадачило поведение начальника: после визита в тот ресторан он будто ушёл в астрал и явно очень много думает. Чонгук не реагировал на людей и попросил никого к себе не пускать пару часов, забрал только пакеты с едой. И вот он, глава Чон Групп, сидит за своим огромным столом, вокруг стоит куча полупустых коробочек, какие-то документы даже заляпаны соусом. Омега морщится: снова перепечатывать. — Я просил ко мне не заходить, — Чон поднимает глаза на своего секретаря, явно намекая, чтобы тот решил все свои вопросы без его участия. — Ты не отвечал на звонки и сообщения, мы переживали, — Тэхён поджимает губы, но смотрит в ответ уверенно. Чонгук берёт в руки телефон и сразу видит сотни уведомлений в рабочих и не очень чатах. Вздыхает. Он давно определил самостоятельность сотрудников как критерий своего собственного управленческого успеха. Ему кажется важным то, что без его вмешательства подчиненные могут спокойно функционировать и принимать даже важные решения. В пределах своих полномочий, само собой. Нет, альфа не из тех, кто привык пускать дела на самотёк, просто он доверяет выбранным людям и надеется, что не зря. Глава Чон Групп направляет, одобряет и корректирует идеи, иногда помогает в сложных ситуациях, но делать — задача тех, кому он платит зарплату. Тэхён его в последнее время расстраивает. — Очевидно, если я сказал меня не трогать, этим займётся Хосок, — сквозь зубы цедит Чонгук, вкладывая весь накопленный яд в слова. Надеется, что секретарю больно. — Прости, — делает паузу, — те. Я хотел как лучше. У Чонгука резко пелена с глаз сходит, он удивляется, видя, что у омеги одинокая слеза по щеке катится. Тэхён его на «Вы» последний раз называл года два назад. Даже мысли о Мин Юнги покидают голову, хотя, казалось, они там корни пустили. А сам секретарь и не понимает своей реакции. Чонгук всегда жёстким был, правду в лицо говорил, выражений особо не подбирал. Тэхён привык. На его фоне Хосок, собственно, просто плюшевым мишкой кажется, солнышком, освещающим всё вокруг. Когда Тэ пришёл в компанию после окончания института, то Чонгука сразу невзлюбил, хотя выполнял свою работу хорошо и о комфорте своего начальника думал постоянно в первую очередь. Всё делал, лишь бы злого взгляда не видеть, лишь бы хоть немного напряжение с уставших плеч скинуть. Узнавал всё ближе, потом сам не заметил, как влюбился, как стал ждать улыбки, похвалы, да даже просьбы. Тэхён утонул быстро, а Чонгук не из тех, до кого долго доходит. Они спали где-то полгода, омегу пожирала эта страсть и ненасытность босса, он на стенку лез дома, всё хотел в офисе скорее быть, к губам мягким прильнуть. Никого не стесняясь, они не скрывали отношений: Чонгук любому рот закрывал одним поднятием брови. Его уже тогда, в двадцать три, уважали. Тэхён много времени проводил с Чонгуком, буквально жил им и уже начал думать, что это навсегда. И не мешало ему, что Гук всё ещё закрыт, что домой его не зовёт и с семьёй не знакомит: секретарь ослеплен был своими же руками. А потом случился Хосок. Старший брат Гука приехал после магистратуры из Англии и занял пост заместителя директора. Хосок никогда не стремился участвовать в семейном бизнесе, но в тот момент фирма проживала тяжёлые времена, и Чонгук попросил его помочь хотя бы временно, хотя бы морально. Когда Хосок впервые зашёл в приёмную, Тэхён будто перестал существовать. Омегу захлестнули и травяной запах, и смешинки в глазах, и сдержанная полуулыбка, и манера говорить. Тэ понял, почему его в конечном счёте привлёк Чонгук: он был связующим элементом. Хосок своего истинного тоже сразу узнал, но был сдержан: кофейный запах брата чётко чувствовался сквозь сладкую ванильную завесу. Они играли в молчанку пару недель, оба пытаясь осознать, а потом им очную ставку устроил сам Чонгук (да, он ведь не из тех, до кого долго доходит). Младший альфа за омегу не держался и отпустил легко: великой любви не испытывал, скорее свою роль в их сближении сыграло удобство. Отношения с секретарём они сохранили на прежнем уровне, убрав из них лишь секс, и в целом всех всё устраивало. Тэхён, правда, пару лет продолжал испытывать лёгкое стеснение, иногда вспоминая прошлое, но позже оно забылось, стёрлось, оставив лишь дымку ностальгии. И вот сейчас между ними формируется пропасть: Чонгук никогда до слёз его не доводил, злился, кричал, но такой реакции не видел. И не желал. — Тэхён, — альфа встаёт из-за стола, быстро приближаясь к стоящему у двери, — прости, наверное, я слишком резок. Он кладёт руку омеге на плечо, чуть наклоняясь и заглядывая в лицо. Ким весь понурый, но он пытается улыбнуться. Знает, что Чонгук извиняется только тогда, когда действительно чувствует, что виноват. — Это я в последнее время косячу и близко к сердцу всё принимаю. Исправлюсь, обещаю, — в подтверждение кивает, поднимая голову. — У вас что-то не так с Хосоком? — проницательно спрашивает альфа. Ответа ему и не нужно даже: поджатые губы говорят больше любых слов. Чонгук не любит лезть в их отношения и искренне уверен, что эта парочка — некий идеал, который имеет способность к саморегуляции. Иногда система, видимо, даёт сбой. — Что он натворил? И не надо врать, что всё нормально. Слова звучат как приказ. Тэхён немного думает, взвешивая, стоит ли говорить брату своего альфы о переживаниях, а потом шумно вздыхает. — Он меня больше не хочет. Чонгук вопросительно поднимает бровь. Со стороны они вовсе не похожи на тех, кто резко решил перейти в разряд целомудренной пары — Не хочет, как раньше, — исправляется Тэхён под взглядом начальника, — такое ощущение, что я ему надоел. Мы раз в неделю спим, если повезёт. Мне мало. — Тэхён, — альфа еле сдерживает снисходительную улыбку: проблема слишком банальна, — поверь мне, я своего брата знаю, он на тебя слюни пускает круглосуточно, — а ещё глазами облизывает хостес небезызвестного ресторана, но это тебе знать необязательно, — возможно, он замучился с моим комплексом. Я дам вам дополнительный выходной, съездите к морю, например, — Чонгук, говоря это, смотрит сквозь секретаря, думая, как органично бы смотрелся Мин Юнги на песчаном берегу. В светлых бриджах, свободной рубашке, с панамкой на голове. Прелесть. — Но у нас сейчас слишком много дел, — пытается протестовать Ким, понимая, сколько всего потом придётся разгребать. — Мне куда выгоднее будет потерять один день, чем потерять потом ещё месяц из-за твоих душевных терзаний и косяков на фоне этого. А сейчас позови ко мне Хосока, проведем совещание втроём. Мне нужны ваши мозги. «Съесть их хочет?», — меланхолично спрашивает себя Тэхён, печатая смс своему парню. «Ну, ему в любом случае нужнее».

***

Юнги всматривается в счета снова и снова, но цифры сливаются, перед глазами всё плывет (далеко и надолго), он уже действительно не может анализировать. Альфа потирает виски, жмурясь. Его эмоциональная измотанность ярко отпечаталась на физическом состоянии. Годы всё же берут своё, Юнги больше не молодой оленёнок, который мог почти без сна и отдыха совмещать работу, учёбу и яркую социальную жизнь. Оглядываясь назад, он вообще не понимает, как жил в таком ритме и почему ему это нравилось. То был другой человек, с другими целями, планами. С другой реальностью. Сейчас его с горем пополам хватает даже на самого себя. Иногда открывается второе дыхание, и он тут же тратит его на Чимина, на друзей, на отца. Но это всё — побочное, дополняющее. Что он на самом деле хочет? Что определяет его самого? Юнги выводит причудливые узоры на черновике и вспоминает, когда в последний раз находил время на… Эх. Если Чимин — второе успокоение Юнги в этом мире, студия звукозаписи — первое. Не ресторан, нет. Ресторан — это его жизнь, основа его существования и душа. Но сбрасывает всю шелуху и становится никем Мин Юнги только в этом небольшом подвальном помещении, которое выкупил в позапрошлом году после 9 лет непрерывной самостоятельной аренды. Он с детства любит музыку и всё, что её обволакивает. К сожалению, во взрослой жизни на хобби времени почти нет, и лишь иногда он может себе позволить роскошь провести в студии больше пары часов в неделю. Там он никто. Спускается до заводских настроек, отводит все тревоги и проблемы куда подальше, не думает ни о чём, кроме творчества и самого себя. Когда Мин Юнги становится никем, он оживает. — Сехун сменил меня на перерыв, — Чимин без стука заходит в его кабинет, тут же подходя и обнимая со спины. Дверь он закрыл, так что бояться нечего. Юнги вдыхает его аромат, запрокидывая голову назад и всматриваясь в любимые глаза. У Чимина в них море, альфа тонет там каждый раз. Хорошо. — Ты тут в бумажках решил закопаться? — во взгляде смешинки. — Это лучше, чем мысли о Чонах, — парирует альфа. И он не врёт. Анализом деятельности можно было заняться и завтра, и послезавтра, но Мин принципиально сбежал в свой кабинет и погрузился в многочисленные счета и накладные. Так куда больший шанс не чувствовать кожей фантомный прожигающий и поедающий взгляд чёрных глаз и не чувствовать по-особенному насыщенный аромат кофейных зерён. Юнги даже бесит, что один из его любимых запахов принадлежит такому засранцу. Успешному и харизматичному засранцу, конечно, но сути дела это не меняет. Он посмел унизить его (заправил спадающую чёлку у всех на глазах, что за позор!) и флиртовать с Чимином. Этого уже бы хватило, чтобы быть в чёрном списке Мин Юнги, так этот франт ещё и ресторан его снести хочет. Перехочет. — Надеюсь, стало понятно, что сюда больше соваться не стоит, — омега начинает разминать его плечи. Юнги млеет. — Хотя, зная хватку этой семейки, можно предположить, что скоро у нас поселятся двое альф примерно тридцати лет отроду. Усыновим? — Можем найти кого-то менее проблематичного, — подмечает Юнги. — Ну, один вон с запахом кофе, будешь его нюхать вместо пяти кружек в день. По-моему, идеальный вариант для улучшения здоровья. Юнги зачем-то представляет, как он, крепко обнимая за талию, притягивает к себе Чон Чонгука, вдыхает с шеи терпкий кофейный аромат и прикасается к загорелой коже сухими губами. Поцелуй получается робким, солоноватым, вкусным, а Чонгук в его сознании издаёт тихий стон. Альфа сглатывает. Картинка перед глазами очень странная. Не отталкивающая, что куда страннее. Чёрт, Чимин, ну думать нужно, прежде чем такое говорить! Юнги встаёт с кресла и заключает своего парня в объятия, повторяя сцену, подкинутую воспалённым мозгом. Не так. Мин Юнги пугается самого себя и пытается убрать из размышлений эту чепуху. Очевидно, воздержание длиной в мучительных два дня сыграло с ним злую шутку, вот он и фантазирует даже о человеке, который его бизнес хочет убить. Его душу забрать. Чон Чонгук действительно на демона похож, но цена Юнги слишком высока. — Я так жду вечера, — шепчет Чимин ему на ухо, и альфа клятву в этом слышит: «Отдамся без остатка, наизнанку вывернусь, только забери». Юнги заберёт. В кабинет неожиданно стучат, и Чимин (с досадой) в три шага до двери добирается, открывает. На пороге стоит новенький официант-омега по имени Дио. — Извините, — мнётся, чуть глаза опускает, — там просто доставка пришла, просят Вас. — Доставка? — не понимает Пак. — Ну пусть примут, может, виски пришёл, печать под кассой на баре. — Нет, на Ваше имя. Чимин с Юнги переглядываются, мысленно общаются, и, когда последний одобрительно кивает, хостес покидает кабинет. Дверь не закрывает.

***

Хосок постукивает пальцами по дубовой поверхности, вальяжно расположившись в кресле. Для чего такой состав совещания Чонгуку? Очевидно, решение личных вопросов. Старший Чон готов поставить всё на то, что это касается омеги того Мин Юнги. Его брат редко интересуется противоположным полом и вообще скрытный в этом плане, но то, что Чонгук взбудоражен после этой встречи, спрятать невозможно. Что ж, главу Чон Групп его заместитель понимает: Пак Чимин и правда потрясающий. — Тэхён, если кратко, то результат посещения ресторана: нас мягко послали, — Чонгук придвигает кресло, чтобы быть ближе. — Этот альфа сумел меня взбесить и восхитить одновременно, — почти улыбается, но в последний момент находит силы сдержаться. — Мы с Хосоком даже разошлись и начали угрожать, ну, ты знаешь, в нашей шутливой… — Жуткой. —…манере. Не делай из нас нечисть. Очевидно, что мы не будем ничего противозаконного совершать, не в наших интересах. Собственно, повестка обсуждения: что нам, блять, делать? В кабинете на несколько мгновений застывает тишина: можно даже услышать, как шевелятся извилины у всех троих. Чонгук не хочет обманывать никого из близких, но понимает, что интерес к Мин Юнги — это его личная ноша. Возможно, спустя ещё пару встреч Гук поймёт, что он ошибся и владелец ресторана того не стоит. Возможно. Но сейчас есть только этот момент и эти эмоции: пока Чон справляется со спущенной им самим же лавиной, никто даже на секунду не задумается о природе её происхождения. — Хоть они и говорили что-то про Ким Намджуна, думаю, стоит попробовать, — нарушает тишину Хосок. — Не уверен, что нужно его привлекать к этому делу. Мы у Кима и без того много просим, плюс в конце недели у человека помолвка, где Вы оба, кстати, должны появиться. Не думаю, что он будет рад дополнительной головной боли в такой период. В словах Тэхёна, определенно, Чоны чувствуют разумность и адекватность, но есть ли у них вообще какие-то другие варианты? — Звони, — решает Чонгук, смотря прямо в глаза брату. Омега недовольно поджимает губы, но не перечит: он своё дело сделал, предупредил и подкинул пищу для размышлений, но, если его начальник решил так, значит, плюсы решения всё же превалировали. Хосок находит нужный номер в своём списке контактов. У Чонгука с Кимом натянутые отношения из-за довольно резкой прямоты первого, и потому именно со старшим из Чонов Намджун поддерживает связь. Почти дружескую, стоит заметить. Через три гудка из трубки (стоит на громкой, конечно же) все слышат спокойное «Да?». — Добрый день, наш любимый правитель района, — Хосок улыбается по-настоящему, ибо этот альфа с ямочками на щеках действительно вызывает в нём симпатию, — я по делу звоню. — Ну конечно, — ухмыляется Намджун где-то в своём кабинете, — полагаю, я на громкой, так что приветствую, Чон Чонгук. — Взаимно, — глава Чон Групп даже не удивляется. — В общем, думаю, ты слышал, что мы давно разрабатывали проект элитного рекреационного комплекса, ещё мой любимый брат в начале своей карьеры начал формировать его. Из-за проблем идею на несколько лет отодвинули на второй план, чисто корректируя по мере возможности, и вот наконец руки дошли до её реализации. Всё супер, думаю, ты помнишь, что мы подавали согласование, там даже разбирались с префектурой, док завис на Хичоле чуть ли не на месяц, но мы продавили в итоге. — К сути, — не выдерживает Намджун, время которого стало стоить слишком дорого. — Да, прости. Так вот, всё выкупили, под всех подстроились, но один ресторан упёрся рогом, и… — «Do eat»? — Он самый, рад, что ты в курсе. Так вот, Мин Юнги… — С этим помочь не могу. Вообще никак, — отрезает Намджун. Отрезает ниточку, где надежда висела. — Сколько стоит вопрос? — вклинивается младший Чон. — О, нет. Дело не в деньгах. Не собираюсь оправдываться, так что примите это как факт. Ресторан будет стоять там, пока объективных причин для сноса не будет. Или не появится, — делает паузу. — Но я не могу быть источником проблем Мин Юнги. Мне буквально нельзя, — добивает. — Да блять, — не выдерживает Чонгук. — Она самая, — подмечает Хосок, — Намджун, мы тебя поняли. Но, может, дашь хоть какую-то наводку, хоть какой-то крючок, за который можно дёрнуть? — Вам лучше рассмотреть вариант изменения проекта. Повлиять на Мин Юнги — дело слишком сложное. Он вас сам съест, а в ресторане всех остатками угощать ещё будет. Ему может что-то советовать его омега, их хостес, но вряд ли Чимин будет содействовать исчезновению места своей работы. — Принято, — задумчиво произносит Хосок, — тогда на связи, спасибо. — Жду вас у себя в субботу. Ким Тэхён вроде подтверждал моим помощникам ваше присутствие, но на всякий случай напоминаю. Вы господа у нас тоже вечно занятые, — Намджун говорит без издёвки. — Да, само собой, будем. До встречи. Хосок нажимает кнопку отбоя, обводя взглядом присутствующих. После звонка, который мог всё решить, легче не стало. Старший Чон терзается: именно ему Чонгук лично доверил комплекс, и невозможность решить дело больно бьёт по самолюбию. Хосок чувствует себя бесполезным. — Тэхён, закажи какой-нибудь роскошный букет на адрес ресторана, и чтоб обязательно добавили записку с комплиментом от меня. Скажи, чтобы передали хостес в руки. Хосок хмурится, непонимающе смотря на брата. Секретарь же послушно открывает приложение доставки. — Ты сдурел? — с удивлением, но совершенно без агрессии произносит старший альфа. — Ты реально хочешь подкатить к омеге этого ресторатора? Вот так ты собираешься завоевать его расположение, серьезно? Да, Пак красив, но нам вроде нужно решать вопрос с комплексом, а не пару тебе искать. Хосок даже себе не признается: ревнует. Ревнует того, кто ему не принадлежит, кого он несколько раз в жизни видел и с кем от силы парой слов перекинулся. Того, кто ещё в первую их встречу месяц назад ослепил своей красотой и непринужденностью, своей грацией, своим чувством стиля. Тэхён ногу на ногу закидывает, не позволяя чуть появившейся в голове мысли расти дальше. Он видит потерянность своего альфы, но сейчас очень хочется принимать это за стресс на фоне происходящего. — Если у вас есть предложения — валяйте, я слушаю, — Чонгук сцепляет руки в замок, толкая язык за щеку. — Пока что я вижу лишь вариант расшатать его морально, чтоб броню пробить. Ресторан не получается, заберу омегу. — Может, урежем нахер территорию? Ну не так критично это будет в сложившихся условиях. Мы почти ничего не потеряем, а сейчас теряется всё: и время, и нервы. — Я своё слово сказал. Проект менять не собираюсь. Глава Чон Групп лукавит: он для себя уже решил, что в крайнем случае готов пойти на то, что предложил Хосок. Это действительно выглядит как выход, пусть на встрече несколько часов назад Чонгук и говорил обратное. Альфе не хочется пока уступать, не хочется так легко отдавать Мин Юнги победу. Владелец ресторана в нём эмоции разбудил, заинтересовал собою, так пусть теперь и расплачивается. Чонгук один с этим разбираться не намерен.

***

Юнги с каким-то особым садизмом медленно отрывает лепестки у ближайшего цветка. Хоть на любовь гадай, вот серьёзно. Букет шикарный от слова «пиздец», и его одновременно забавляет и бесит эта ситуация. Младший Чон действительно посмел не только флиртовать с его омегой, он всерьёз решил, что может попробовать ухаживать. — Я реально похож на пустое место? — скорее риторически произносит Юнги. Чимин сидит в кресле напротив, чувствуя себя до бесконечности виноватым. Он будто пришёл к директору школы объясняться за плохое поведение, хотя ни одного повода этому Чону не дал. Омеге стыдно перед своим возлюбленным, но в то же время этот жест польстил. Не мог не польстить. Учитывая, что Чонгуку бы стоило подлизываться к владельцу ресторана, а он открыто идёт ему наперекор, можно понять, что Пак Чимин в его глазах чего-то стоит. «Ты невероятный. Дух захватывает от одного взгляда. Смотри на меня чаще. Ч.Ч.» И только один альфа во всём Сеуле знает, кому на самом деле адресованы эти слова. Он сейчас снова выпьет виски, а затем всё же посетит совещание по поводу этих дурацких ноутбуков. Он будет сидеть, внимательно слушать все презентации и даже делать пометки. Бессмысленные. Ибо что бы он ни писал, рука выводит «Мин Юнги».