***
Юнги с самого детства много времени проводил в ресторане. Деятельность отца-альфы тогда была не очень понятна, малыш лишь наслаждался вкусной едой и вниманием заботливого персонала, что к сыну своего начальника, конечно же, относился с любовью. Для него бурлящая в заведении жизнь никогда не была волшебной, никогда она не пробуждала внутри него неподдельное желание присоединиться. Он часто, ещё до школы, наблюдал за снующими из стороны в сторону официантами, и думал лишь об одном: как у них, наверное, устают ноги. Джонхён же воспринял поведение сына так, как хотел, так, как сам того желал, и вопрос с призванием Юнги можно было считать закрытым. Ресторан для взрослого альфы был одним из последних реализованных проектов, и это было уже скорее для души. Вообще Джонхён всю жизнь занимался перепродажей бизнеса и сколотил на этом состояние, деньги сразу же вкладывал в недвижимость, да и в целом хорошо держался на ногах. Сухо, папа Юнги, мог бы не работать вовсе, но омеге претила мысль о том, что он будет обузой, потому он всего себя посвящал любимому делу — ландшафтному дизайну. Поначалу глава семейства Мин, воспитанный в патриархате, пытался этому мешать, но в конце концов пара пришла к компромиссу. Однако в жизни Юнги компромисса быть не могло. С началом подросткового возраста он проводил здесь дни напролёт, отец учил его всему, от приготовления пищи (хотя и не очень успешно) до ведения деловой переписки. Джонхён верил, что его сын сможет удержать на плаву это место, набраться опыта, а затем начнёт реализовывать уже собственные проекты, с нуля. Юнги старался: он тщательно изучал психологию управления, нюансы конкретно этого ресторана, законодательство. Полюбить искренне это дело не выходило совсем, и каждый раз, когда младший альфа говорил о том, что сочинил очередную мелодию на своём синтезаторе, Джонхён жёстко его осаждал, напоминая, что тратить свою энергию стоит на то, что принесёт тебе либо пользу, либо деньги. В игре на клавишах глава семейства не видел ни того, ни другого. Сухо понимал желания сына и много раз пытался вразумить мужа и дать возможность Юнги заниматься тем, чем тот действительно хочет. — Если бы мой отец в своё время не дал мне пинок под зад, я бы малевал дурацкие картины и просил милостыню где-нибудь у храма, — отвечает непреклонный Джонхён. — Что мешает ему совмещать? Ну ты совсем ему дышать не даёшь, он же помимо школы, баскетбола и «Do eat» не видит ничего! — Сухо переходит на крик, вот-вот готовый заплакать. — А что ещё нужно ему видеть? Ему скоро пятнадцать, ты хочешь, чтобы мы его к венерологу водили после какого-нибудь рокерского концерта? — Мы в пятнадцать с тобой уже спали, прошу заметить, — язвит Сухо, — и он пишет не рок, а рэп. Джонхён тут же смягчается. — Мы — это другое, милый. Я уверен, если бы Юнги не хотел что-то делать, он бы сказал. Всё же характером он пошёл в меня. — Ты не понимаешь, он так тебя уважает, так боится разочаровать! Он никогда тебе не признается, но я же вижу, я чувствую! — Сухо эмоционально машет руками, не зная уже, какие ещё слова использовать. Юнги стоит на лестнице, никак не выдавая себя, и глаза его неприятно щиплет от подступающих слёз. Он не дослушивает спор родителей, тихо возвращаясь в свою комнату. Папа-омега прав: Юнги не подставит своего отца, не разрушит его представлений о сыне. Он стиснет зубы, но сделает так, как будет правильнее. Младший альфа понимает мотивы Джонхёна: обычное человеческое желание хорошей жизни для своего наследника, воспитание его характера, закалка. Понимает, но легче от этого не становится. На пятнадцатилетие Юнги Сухо тайком от мужа начинает снимать маленькую студию звукозаписи. С этого момента и пошёл отсчёт до рокового дня, когда Джонхёна не стало, но… На этом Юнги останавливает поток своих мыслей. Слишком больно думать, рана не заживает: альфа каждый день безжалостно корочку срывает. Вина в его кровь влилась и каждый раз с ней через сердце проходит, сжаться внутри заставляет. Ничего, кажется, не помогает. Ему хочется курить (бросил два года назад) и поехать в студию. Сам себе опять обещает, что найдёт время, сам у себя с работы отпрашивается. В дверь кабинета стучат, и альфа из мыслей выныривает, натягивая на лицо маску безмятежности. — Я сверил всё, — докладывает Исин, садясь на стул и складывая руки в замок, — похоже, догадки правдивы, у меня других объяснений нет. Юнги громко цокает. Ну вот только этого ему для полного счастья не хватает, конечно. Одно дело, когда на его святыню покушаются извне, и совсем другое — паразиты внутри коллектива. На их кухне кто-то ворует. Альфа не думал, что до такого кто-то опустится. Платит он достойно, всегда идёт навстречу и порой себе хуже сделает, но подчинённых не обидит. И тут такое. Он заметил несостыковки при последней проверке счетов и дал задание шеф-повару отследить этот момент. Возможно, сам Юнги ошибся? Возможно, были списания, о которых он не знал? Но вот сейчас перед ним сидит Исин, глава кухни и максимально надёжный человек, который подтверждает худшие опасения. Как же Мин упустил это, как позволил, как дал вообще появиться в чьей-то голове мысли о том, что это норма? Отец бы сейчас укоризненно помотал головой и поджал губы, подкрепляя этим своё недовольство. Юнги прогоняет образ Джонхёна из своей головы и пытается снова собраться. — Значит сейчас же идём смотреть камеры. Надеюсь, никто не знает о подозрениях? — владелец ресторана поправляет спадающие на глаза волосы, тут же невольно вспоминая о том, что сделал в их первую встречу Чон Чонгук. Почему-то об этом наглом альфе хочется думать. Юнги особо не интересовался никогда делами Чон Групп, просто название фирмы было на слуху, но ему всегда казалось, что руководитель там чуть старше. Уже потом, когда его ресторан стал их целью, пришлось воспользоваться волшебным всезнанием Чимина и выяснить, как на самом деле обстоят дела в одной из самых успешных компаний Кореи. Мин тогда Чонов заочно зауважал: отец доверил младшему бизнес, когда тому было восемнадцать, и Чон Чонгук надежды оправдал, преумножил мощь фирмы, пусть и не без трудностей. Хосок присоединился позже, но уже пять лет они работают бок о бок. Юнги жутко, пусть он себе в этом и не признается ни за что. Конечно, внутри есть надежда, что от него отстанут, но, похоже, Чон Чонгук не из тех, кто отказывается от своих затей. И он слишком явно заинтересовался Чимином: утром вновь привезли букет. Без записки, правда, но всё и так понятно. Юнги снова забрал цветы себе, и они его даже немного отвлекают своей красотой. — Конечно, никто не знает, — заверяет Исин. Мин громко вздыхает и встаёт со своего места. На пути к выходу он слегка задевает рукой пышный букет и чертыхается про себя, снова невольно освобождая в своей голове место для главы Чон Групп. Они с шефом идут в подсобку, к камерам, но единственная мысль у хозяина ресторана в этот момент — «Чем это всё закончится?». Он действительно не знает, а многочисленные варианты в голове кажутся нелогичными, странными, Юнги комкает их и, словно баскетбольный мяч в корзину, отправляет в урну. По сути, отбросив мишуру, исхода два: либо сдастся он, либо ему. Кажется, на счету у Чон Чонгука и без того слишком много побед, быть может, он обойдётся без этой? Камеры не приходится смотреть долго: юный повар даже не особо пытался скрываться, надеясь, наверное, на то, что никто не вычислит потери. Но это Мин Юнги, а он дотошный, и бизнес — одна из площадок для воплощения этого его качества. Исин недовольно мотает головой из стороны в сторону, удивляясь, как сам не пресёк подобное поведение. С одной стороны, ему неприятно за свою ошибку, с другой стороны, он понимает, что атмосфера в коллективе никогда не предполагала подобного поведения, он банально не был готов к такому. Юнги просит Исина спокойно поговорить с воришкой и уволить без скандала — нет, не о душевных терзаниях преступника беспокоится, просто не хочет будоражить коллектив подобным. И без того все на взводе из-за атак Чонов. Внутри, конечно, на пару мгновений появляется желание разобраться шумно, громко, показательно, но Мин банально не хочет тратить эмоции на того, кто их не заслуживает. Альфа выходит из служебных помещений бесшумно, оставаясь у двери. Он улыбается: сидящие гости выглядят довольными, официанты действуют ловко, перекидываются ничего не значащими фразами, дабы время скрасить, обстановка в целом уютная и приятная. Затем его взгляд доходит до стойки хостес, и хозяин ресторана хмурит брови: Чимин выглядит потерянным. Не думая ни секунды, альфа быстрым шагом приближается к своему парню. Омега, как обычно, великолепен: волосы уложены слегка по-другому, легче, лисьи глаза подведены, на шее красуется уже другой шарфик (ну так и засос другой, надо соответствовать!). Вообще Мин никогда до Чимина не оставлял следы на теле своих партнеров, но этого омегу хочется метить, пусть пока и не по-настоящему. Пак прекрасен, но грустен, и Юнги сразу же перенимает его настроение. Тревогу Чимина хочется растоптать, забрать, уничтожить. Съесть в конце концов, они же в ресторане всё-таки. — Что такое, радость моя? — владелец вглядывается в лицо хостес, пытаясь прочесть во взгляде ответ на свой вопрос. — Я как раз хотел тебе звонить, — Пак поднимает глаза и смотрит виновато. — Не тяни, ты знаешь, я это не люблю, — говорит мягко, но требовательно. Чимин чуть ослабляет шарф на шее. Сейчас он его душит. Он вводит пароль на рабочем планшете, поворачивая экран к своему альфе. — Все столики забронированы? Ты серьёзно? Мы же обычно не ставим резерв на все места во время ланча, как так вышло? — Юнги ещё сильнее хмурится и снова поправляет спадающие волосы. Господи, он скоро сам себе их отгрызёт, ей Богу. Ну или ему нужен личный Чон Чонгук, который будет постоянно поправлять чёлку. Мин хмыкает: интересно, во сколько бы такое удовольствие обошлось? Затем сводит брови ещё: какое к чёрту удовольствие? — Постарайся просто дослушать меня до конца, — Чимин делает глубокий вдох, а затем невольно осматривает зал на наличие проблемных ситуаций. Ему нужно контролировать всё даже тогда, когда его самого вот-вот отчитают, — значительная часть броней появилась тут в один момент. — Ты сам их вносишь, это же твоя рабочая площадка, что за бред? — Дослушай, Юнги, — чуть злится Чимин, но затем отбрасывает это чувство, ибо альфа уж точно ни в чём не виноват. — Я тоже удивился и даже запаниковал. Они все пришли с сайта, который мы создавали пару лет назад. Бронь на всю неделю на все столики, на полный день. Это какой-то взлом, какой-то прикол, но я не смогу сейчас восстановить, какие из записей были реальны, а какие появились после этого инцидента. Юнги сжимает челюсти и старается быть спокойным, но его дыхание невольно углубляется и замедляется. Сначала воришка, теперь это. Сомнений в том, кто всё забронировал, у хозяина ресторана нет. В воздухе имя витает. — Чимин, разве ты не говорил мне, что запись с сайта заблокирована уже как год? Мы же решили, что эта схема нам не подходит, и оставили там только номер для резерва, как такое вообще произошло? Я просил тебя проконтролировать это. Доверился тебе. Альфа не может быть достаточно строгим со своим любимым, но жёсткие слова слетают с губ раньше, чем он успевает об этом подумать. — Господин Мин, я, — Чимин делает паузу, пытаясь собраться. На самом деле ему хочется заплакать. Альфа чувствует это, и формальное обращение добивает ощущение.— Я упустил этот момент, я забыл. Почти никто не пользовался этой системой, всегда запись по телефону или лично, и тут… — И тут случился Чон Чонгук, да, Чимин, я тоже уже немножко устал. Юнги кладёт руку ему на плечо, и сейчас для Пака этот жест ценнее объятий или поцелуев. Это покровительство, это прощение, это понимание и принятие. — Я уверен, он просто долго искал лазейку, как бы нам насолить, а это же Чон Групп, для них много дверей открыты. — Кроме нашей, — зло добавляет Чимин, — я даже цветы хочу выбросить к чертям собачьим, мне противно от такого поведения. — Ты же понимаешь, это проблему не решит. Как и наша с тобой злость. — Но это серьёзно! Я не могу никого записать, я не понимаю, какая у нас реально планируется посадка, какие из записей действительны. Это тотальный сбой системы. Юнги выдерживает паузу перед ответом. Чон Чонгука в его жизни стало слишком много, он не готов к такой атаке. Он не обманывал, когда говорил, что не собирается нарушать закон и лезть на рожон: глава Чон Групп умудряется находить способы и без этого. Мина это чертовски злит, ибо с чего бы этот наглец вообще решил, что подобное повлияет на решение хозяина ресторана? Неужели Чон надеется, что эти мелкие неприятности смогут заставить Юнги отказаться от дела всей его жизни? Как глупо с его стороны. А ведь, казалось бы, уважаемый человек. Ведёт же себя как малыш, которому не купили понравившуюся игрушку (Чимина или ресторан — Юнги не уверен). Но это всё лирика, размышления, к которым альфа обязательно вернётся как-нибудь потом, когда его мозг не будет вынужден решать срочные задачи, которые появляются, пожалуй, непрерывно. Юнги задумывается на мгновенье о том, как тяжело, должно быть, Чон Чонгуку, если в его подчинении находится не 50, а тысячи, десятки тысяч человек! И всё равно этот альфа приезжает ко мне в ресторан, запугивает, подкатывает к моему омеге, заправляет волосы за ухо. Псих. — Да, это так. Я сейчас пойду к себе в кабинет и постараюсь придумать, как нам обойти эту ловушку, хорошо? — Юнги чуть наклоняется, заглядывая омеге в глаза. Он, конечно, зол на хостес из-за ошибки, но эмоции делу не помогают, а Мин всегда умел маску хладнокровия носить с достоинством. — Спасибо, — почти шепчет Пак, взгляда не выдерживая, вину ощущая каждой клеточкой тела. Пусть его альфа и мягок, у Чимина достаточно мозгов и эмпатии, чтобы осознать, как там у хозяина ресторана на душе. Юнги уходит быстро, не оборачиваясь. Пак буквально сразу набирает номер верстальщика сайта, чтобы убрать злосчастную возможность брони. Надо было вспомнить об этом раньше, но иногда ошибки приходится исправлять уже после наступления разрушительных последствий.***
Тэхён открывает очередную подборку отелей, понимая, что он уже устал выбирать. Конечно, мысль о трехдневной поездке к морю его воодушевляет, но он боится не получить максимум эмоций и комфорта, боится ошибиться. Всё же не так часто они с Хосоком имеют возможность насладиться друг другом вдали от всего и всех. — Он у себя? — Хосок возникает перед столом секретаря неожиданно, омега даже невольно дёргается. — Да, — кивает в знак подтверждения, получает тёплую улыбку, улыбается в ответ. У его альфы взгляд уставший, но искры в нём всё ещё есть, и Тэхён надеется в ближайшее время огонь воскресить. Хосок стучит скорее для вида, и в момент дверь открывает, проходит внутрь. Чонгук лениво глаза от монитора отрывает. — Полчаса назад на совещании виделись, но ты, видимо, без меня скучаешь, надо бы Тэ озадачить, — улыбается, но с места не двигается. Старший закатывает глаза и садится на кожаный диван, закидывая ногу на ногу. — Во-первых, я пришёл сказать, что рабочая группа по страховке меня бесит. Там петух на петухе, боже, общаться с ними — выше моих сил. Я переведу их на удалёнку, буду только слышать в зуме их кряхтение, надеюсь. Чонгук посмеивается. — Они специфичные, да, я тоже от состава не в восторге. Но до переподписания два месяца, надеюсь, они сделают максимум. Направляй их, пусть с советом безопасности будут в максимальном коннекте. — Это очевидно, да, — Хосок подпирает кулаком подбородок, ногой начинает нервно качать, — но это было во-первых. Во-вторых, милый братец, что ты опять задумал? — Чонгук якобы удивленно приподнимает брови, но ни слова не произносит. — Не делай вид, что не понимаешь меня. Помимо твоей манипуляции с бронью, которой я, признаюсь, восхитился, мне доложили, что ты на вечер отказался от охраны и велел подать машину из своего личного гаража. Я искренне попытался не связать это с тем фактом, что ты отпустил повара пораньше. Не получилось. — Всюду глаза и уши, — недовольно цокает младший альфа, складывая руки домиком. — Да, я действительно поеду ужинать туда, это ты хотел услышать? — Надеялся, что это моя паранойя, если честно. — Хо, я взрослый человек. И тот, кто собирается решить проблему с рестораном в ближайшее время. — Ладно, я молчу, просто, боюсь, ты с огнём играешь, — про хостес старается не думать, но невольно губы сильно сжимает, чтоб лишнего не сказать. — Это ничего, я огнеупорный костюм надену, — взгляд в сторону окна направляет, видит, что уже вечереет. Красиво: холодность и серость неба. Его в последнее время подобное привлекает. — Понял, — молчит, с мыслями собирается. — Тогда, в-третьих, хотел уточнить, сюрприз на помолвку вы с Тэ красиво упаковали? — Да, — чуть растягивает слово, довольную (собой) улыбку даря, — уверен, Намджун будет впечатлен. Возможно, после этого он всё же сможет нам помочь с Мин Юнги. — Молюсь всем богам.***
Чонгук специально едет медленно, намеренно не ускоряясь на мигающем жёлтом, как обычно. Он наслаждается процессом вождения и предвкушением встречи. Такой приятный мандраж у него в последний раз был, пожалуй, в старших классах школы, во времена первых свиданий. Подъезжая к зданию, альфа сразу понимает, что с внешним видом ресторана что-то не так, но уловить суть изменений не может из-за отсутствия должной концентрации. Он паркуется и медленно, смакуя каждый шаг, приближается ко входу. И тут до него доходит. Столов на импровизированной веранде стало в разы больше. Будучи совсем рядом, он понимает, что на каждом из столов на улице стоит табличка «зарезервировано». Ох, если бы он знал, как Юнги боролся с собой, чтобы не приписать от руки «, грёбаный Чон Чонгук». Да, именно так владелец ресторана разрешил ситуацию: он попросил достать со складов все столы, что только были когда-то, пусть даже они не совсем совпадали с существующим стилем. Смысл прост. Большинство фейковых записей условно переносится на веранду, оставляя за реальными людьми место внутри ресторана, и, значит, «Do eat» не теряет гостей, в то же время страхуясь от овербукинга. Чонгук (не) довольно цокает, толкая язык за щеку. Он недолго стоит снаружи, думая, можно ли считать это поражением, а затем проходит внутрь. — Добрый, — на секунду улыбка спадает с лица хостес, но он тут же берёт себя в руки, — вечер. Бронировали столик? Оба хотят нервно рассмеяться на этом вопросе, понимая, насколько ситуация глупая. Чимин старается не думать о том, что этот альфа делает попытки ухаживать за ним. И уж тем более не хочется вспоминать, что он желает ресторану скорейшего закрытия. Сейчас Чон Чонгук пришёл без объявления войны и, очевидно, просто как гость, значит, принимать его нужно соответствующе. Сервис — основа, то, почему люди в итоге возвращаются. — Есть такой грешок, — убирает руки в карманы, почти не смотря на омегу перед ним. Мин Юнги рядом нет. Смысла откровенно заигрывать — тоже. — Я провожу Вас, — склоняет голову, изящной походкой двигаясь вперёд. Персонал оживляется, Пак чувствует, что атмосфера изменилась, и всё, о чём он думает — нужно написать своему парню о визите как можно скорее. Чон идёт, опустив голову и невольно глядя на сочные бёдра хостес, (не)вольно представляя разгорячённого Мин Юнги с языком между этих ног. Ладно, он, видимо, действительно слишком голодный. Чимин наблюдает за необычным гостем, периодически описывая происходящее в смс для хозяина ресторана. Юнги реагирует на визит главы Чон Групп подозрительно спокойно (как кажется омеге) и решает просто игнорировать этот факт, не появляясь в зале и не выходя на открытый диалог. Позиция Паку кажется правильной, но Чонгук явно без беседы не уйдёт, вряд ли действительно просто поужинать решил. Через какое-то время хостес увлекается работой и почти не замечает тихий столик, но Чон умеет привлечь к себе внимание. С другой стороны зала Чимин чувствует назревающий конфликт между гостем и официантом и тут же движется к месту «аварии». Хостес отодвигает сотрудника в сторону, прикрывая его собой. — Господин Чон, что-то не так? — проявляет максимальное участие Чимин, подмечая про себя, что тарелки почти пусты. — Поужинал прекрасно, но вот почему-то официант сказал, что я не могу прямо сейчас переговорить с владельцем ресторана, мол, такого в меню нет. — Вынужден согласиться с ним, — улыбка Пака становится шире, ему хочется ударить Чонгука тарелкой, — мне кажется, господин Мин чётко высказал свою позицию относительно на..вашего сотрудничества и вряд ли ему есть, что добавить. — Чимин, — Пак ненавидит этот снисходительный тон, — а мне кажется, что вводные всё же подверглись некоторым изменениям за эти дни. Мне нужно увидеть Мин Юнги, а то, боюсь, придётся ещё что-то подкидывать. «Вот сука», — думает омега. — Услышал. Сейчас свяжусь с ним и обсужу этот момент. — Уж постарайтесь, — Чонгук делает невинный взгляд, отпивая лимонад из бокала.***
Чон и не думал, что попадёт в сердце ресторана, но судьба ему сегодня, как и Чимин, улыбается ярко. Он не отстаёт от омеги, запоминая путь к директорскому кабинету, и чувствует трепет, когда видит заветную дверь. Нет, это определенно хуже, чем первые свидания. Это как экзамены. На самом деле, альфа надеялся, что Мин выйдет к нему ещё в самом начале, а не получать своё Чонгук не любит. Чимин дёргает ручку, пропуская гостя вперёд, а затем и сам проходит за ним, пересекаясь глазами с любимым. Чонгук же без стеснения совести начинает разглядывать помещение, показательно игнорируя другого альфу, хоть всё его естество уже чувствует и запах, и ауру, и терпкий взгляд Мин Юнги. Лаконичная обстановка со вкусом, в стиле самого хозяина, нравится Чону, но цепляется он за букет, который выбирал сам. Как ни странно, в кабинет цветы вписываются, дополняют и украшают его. А, главное, подарок на своём месте, хоть и был прислан Пак Чимину. Чонгука это осознание греет, он довольную ухмылку и не сдерживает вовсе. — Мне оставить вас? — спрашивает омега у владельца ресторана, а гость наконец находит в себе силы посмотреть. Волосы такие же манящие, он помнит их кожей своих пальцев, взгляд — глубокий, тот самый, в котором Чон уже тонул. Леопардовая рубашка под белым пиджаком расстегнута на верхние пуговицы, и на шее виднеется украшение, похожее своим видом на тонкий поводок. Изящный, холодный, особенный. Юнги облизывает губы перед ответом. Вошедший его взглядом почти съедает, хотя, по точным данным, поужинать успел. Мину вдохнуть удаётся с трудом. — Да, Чимин, у тебя работа, иди, конечно. Хозяин ресторана говорит медленно, будто сам для себя придумывает, почему это необходимо. Омега ещё раз окидывает взглядом комнату и, не ощущая реальной угрозы, спешно выходит, закрывая за собой дверь. Чонгук смелеет, проходит дальше, рядом с букетом встаёт, трепетных лепестков касается. Прикрывает веки, представляя, что под пальцами — белоснежная кожа, та, что сейчас совсем без какой-либо косметики. Он убирает ладонь, складывает руки на груди и позволяет себе изучать, пусть и смотрят на него сейчас в ответ с ненавистью. Тонкие сборки едва заметных морщинок у глаз, губы розовые (трещинка на верхней глубокая), на носу — остатки веснушек (видно, что их выводят), на правой щеке — шрамик, ближе к глазу. Ещё пара секунд, и Чонгук замечает чёрные точки на подбородке, такое приятное напоминание о юности и беззаботности. Нет, кожа этого альфы не фарфоровая, не белоснежная, не идеальная. Она живая. — Что ещё ты хочешь, Чон Чонгук? — устало произносит сидящий. Честный ответ чуть ли не срывается с губ, благо, удалось успеть включить мозг. — Я уже говорил свои требования. — Тогда не понимаю, зачем ты пришёл. Добавить пункт «Пак Чимин»? Я это и без твоего визита понял. И без него же ты сам мог понять, что я не собираюсь ничего тебе отдавать. Чонгук шумно выдыхает, готовясь. — Мин Юнги, поехали со мной. Фраза звучит странно и как-то вымученно, Юнги брови вскидывает. Он ждёт продолжения, каких-то пояснений, но Чон лишь продолжает его взглядом буравить. — Что? — после пары минут удаётся произнести Мину. — Что, куда, зачем, почему, — монотонно перечисляет Чонгук, загибая пальцы, — забей, а? Давай по-людски поговорим. Не здесь, не в стенах ресторана, который стал камнем преткновения. Юнги не знает, как реагировать. С одной стороны, звучит вполне разумно, возможно, из-за злости и ненависти они не видят друг в друге полноценных личностей. С другой… — А если ты меня убьёшь и в лесу закопаешь? — полушутя спрашивает хозяин ресторана. — Я сегодня один, без охраны, а костюм новый, так что не переживай, — в таком же тоне отвечает Чон. Юнги встаёт из-за стола и не знает, чего в нём больше сейчас: желания послать гостя куда подальше или же рвения выйти отсюда вместе с ним и послушать настоящего Чон Чонгука, а не главу корпорации, который ему угрожает. Опять они взглядами борются, Мин пытается подвох найти, но последние сомнения свои стирает. — Если что, я же сам тебя сгрызу, ты в курсе? — хозяин ресторана двигается к выходу, замирая на расстоянии вытянутой руки. Не хочет идти дальше, ибо будет слишком близко, а он уже и без того лёгкий кофейный аромат слышит. — И не подавишься, да-да, конечно, в курсе, — посмеивается Чонгук и, чувствуя нерешительность Мина, сам первый выходит. Ничего, он свою порцию близости в машине получит.***
Хостес встречает двух альф непониманием. — Чимин, не переживай, мы просто отъедем поговорить, — убеждает омегу Юнги, взяв его ладонь в свою. Чон этот жест замечает, и его настрой слегка сбивается. — Скажите честно, вы едете драться? — у Пака на лице ужас совместно с беспокойством намешан. — Не надо, пожалуйста, я того точно не стою. А поговорить и здесь можете, Юнги… — Обсудим после, хорошо? — Мин смотрит с мольбой, и омега, наконец, кивает в ответ. — Хорошо. Пиши мне, если что. Или звони. Я тебе верю. А Вам, — он поворачивается к старающемуся тактично игнорировать разговор Чонгуку, — совсем нет. Найдите себе омегу по зубам и не беспокойте меня более. Чону хочется рассмеяться, его забавляет, как глубоко он смог убедить этих двоих в своей симпатии к омеге. К слову, давно он не отыгрывал сцены, нужно подогреть обстановку. — Сам решу, кого и когда мне беспокоить, — Юнги в момент сомневается, точно ли им нужно уезжать, но стискивает зубы. — Это же так, в буквальном смысле только цветочки, чисто из уважения к Вашему альфе, — Мин чуть ли не задыхается от наглости. «Уважения», вот это заявление! — Страшно представить, как Вы тогда поступаете, если уважение отсутствует, — находит в себе силы ответить всё ещё возмущённый Юнги. — Краду, — шире улыбаясь, произносит Чонгук. Он доволен реакцией обоих, в очередной раз понимая, что врать умеет хорошо. Чимин провожает их с камнем на сердце. Благо, работа отвлекает и не даёт долго думать об одном и том же.***
На улице свежо, Юнги наслаждается лёгким ветерком, на секунду забывая, кто идёт рядом. Чонгук обгоняет его и открывает пассажирскую дверь. — Так, Чон Чонгук, я не омега и тем более не твоя пассия. Если, как ты выразился, уважаешь меня, можно обойтись и без подобных жестов, — Мин сдерживается, чтобы не припомнить ситуацию с поправлением волос. Глава Чон Групп послушно кивает, пропуская, конечно же, просьбу мимо ушей. Он захлопывает дверь и, обходя автомобиль спереди, наконец, осознаёт. Неприступный Мин Юнги по доброй воле сидит в его машине.