***
Юнги включает музыку погромче, подпевая и откровенно смотря на Чонгука, не исподлобья, не прячась. Гук посматривает на него тоже, но не может наслаждаться полностью, вынужденный, к сожалению, отвлекаться на дорогу. — Кстати, я присмотрел одну классную студию в центре, — делится Юнги. — Правда? — Чонгук вскидывает брови. — Я считал, ты не решишься на перемены так быстро. — Подумал, что ты прав. Мне пора выбираться. Это маленький шаг, конечно, — затихает. — Нет, это очень серьёзно. Не обесценивай. — Спасибо тебе. Юнги не знает, за что именно благодарит. Пожалуй, за всё сразу, и Гук это прекрасно читает между строк. Ему хорошо от того, что Юнги с ним открыт, что он — рядом во всех смыслах, что он прислушивается и, что самое главное, действует. Чонгук ценит в людях целеустремленность, ценит решимость. Наверное, потому что сам не представляет свою жизнь в вечных метаниях. У Чона всё достаточно просто: если он хочет, он получает. История с Юнги стала чуть ли не единственным моментом в жизни, когда Гук в своих способностях засомневался, ведь этот альфа грамотно стены меж ними строил. И сейчас, имея возможность касаться, признаваться, зная, что у того на душе тоже тепло и влюбленность, Чонгук не чувствует привычную победу, ему не хочется самодовольно вскинуть руку вверх, не хочется кричать о выигрыше на весь мир. Потому что Юнги всего лишь позволил ему. Юнги дал ему шанс, Юнги, можно сказать, сам его выиграл. И Гуку от этого хорошо. Он чувствует в Мине равного, чувствует человека, с которым ему всегда будет интересно, который не наскучит, который каждый раз найдет, чем удивить и чем вызвать искреннюю улыбку. И ради которого хочется горы сворачивать, да и возвести их, если понадобится — не проблема. Они подъезжают обратно к ресторану, Юнги поскорее хочется рассказать про сюрприз папе, однако он замечает мельтешение чуть в стороне от главного входа. Странно, что включено наружное освещение, ибо он самолично просил его не использовать в этот вечер. — Что там происходит? — Гук тоже всматривается и даже чуть сильнее выжимает педаль. Юнги переживает. Он, наконец, понимает, кто там находится, и компания получается неожиданной. Чон Хосок?.. Брата Гука держит под руки охрана, но тот вырывается рьяно, пытаясь наброситься на…взъерошенного Чимина? Того пытается успокоить О Сехун, но получается, очевидно, дурно. Гук останавливает автомобиль, и они выходят, почти синхронно хлопая дверьми, оба напряженные и желающие поскорее выяснить, в чём проблема. Всё остальное уходит на второй план. — Какого хрена? — логично спрашивает Юнги, подходя к компашке ближе. Даже Хосок замирает, ибо голос у Мин Юнги стальной, устрашающий. Он всматривается по очереди в лицо каждого, вселяя страх своей серьёзностью, и, пожалуй, именно под таким взглядом людям обычно начинает казаться, что они в чём-то виноваты. Даже если это не так. — Отпустите брата, — таким же холодным тоном просит подошедший Чонгук — Если он обещает никого не убить, — Юнги многозначительно смотрит на старшего Чона, получая, пусть и со скрипом, кроткий кивок. — Вы свободны. Охранники выпускают крепко зажатые локти красноволосого альфы, и тот недовольно потирает поврежденные места. Он так вырывался, что там точно проявятся синяки. Ладно, плевать, кулаки всё равно чешутся. Хоть Пак Чимин и омега. Они остаются впятером, и Юнги складывает руки на груди, ожидая каких-то пояснений. Чон Хосок явно собирается с мыслями, но, видимо, фильтруя мат, в итоге ничего не произносит. — Господин Мин, Чон Хосок появился из ниоткуда и просто напал на Чим… — Молчать! — грозно прерывает речь Сехуна Хосок. — Вы оба серьёзно лучше бы помалкивали, — чуть спокойнее. — Тоже мне нашлись, горе-любовники. Юнги удивленно смотрит на лица омег, и по покрасневшим щекам О Сехуна становится понятно, что повод говорить таким образом у старшего Чона есть. Но Мин не из тех, кто делает слишком поспешные выводы, и потому он проглатывает вопрос, думая, что с последующими репликами что-то прояснится. — Когда я приехал сюда, за тобой, кстати, Чонгук… — За мной? Чего? — непонимающе произносит. — До тебя было не дозвониться. Что с твоим телефоном? Что с локацией? — недовольно спрашивает. — Мы отъезжали, я включил авиарежим, чтобы никто не отвлекал, — оправдывается Гук, тут же доставая телефон из кармана брюк и подключаясь к сети, видя десятки пропущенных. — Видимо, программа по геолокации зависла, но да это уже не так важно, — отмахивается Хосок. — Перезвони потом главе инвестиционного проекта, они меня разорвали из-за того, что с тобой нет связи. — Это всё прекрасно, но можно пояснить, какого чёрта нужно было нападать на моих сотрудников? — встревает в милую рабочую беседу Юнги. — Я уже не знаю, кому из вас, — он окидывает взглядом Чонгука и владельца ресторана, — эту новость сообщать. Но когда я подъехал, то застал эту милую парочку за достаточно страстным переплетением языков. Чимин прикрывает ставшее пунцовым лицо руками. Ему так не хотелось, чтобы Юнги это узнал, тем более таким неприятным способом. Да, они якобы расстались, но Чимин не теряет надежды его вернуть, и тут — такое. Юнги же округляет глаза, но не произносит ни слова. Его слегка задевает известие, потому что Чимин ведь так не хотел его отпускать и всячески показывал, что любит лишь его одного. С другой стороны, это делает всё ещё проще, ещё лучше. Значит, Чимин может идти дальше, значит, Юнги не разбил его окончательно. Слава всем богам. — Гук, — Хосок смотрит прямо в глаза брату, игнорируя всех остальных. — Ты мне рассказываешь, как влюблен, как окрылён, как тебе хорошо с ним, а он предает каждого, с кем сближается. Он целуется с этим омегой, спя с тобой и встречаясь с Мином! И не забудь, что совсем недавно и я, окутанный чарами, с ним трахался. Юнги не успевает следить за ходом речи старшего Чона, он лишь быстро смотрит то на озлобленного Хосока, то на ничего не понимающего Сехуна, то на спокойного Чонгука, то на опустившего руки Пака. Хотел бы и на себя взглянуть со стороны — зрелище явно впечатляющее. Голова идёт кругом, а вопросов становится всё больше. — Что за пургу ты несёшь? — взрывается оскорбленный Чимин. — Я тебе, что, местная давалка? — О, заметь, не я это произнёс, — саркастично шипит Хосок. — Ты что возомнил о себе? С кем я там спал? — Чимин сам делает шаг вперёд, наступая на альфу угрожающе. Да, шансы причинить ему вред малы, но у омеги в крови адреналин подскакивает. — А что, память подводит, м? — в таком же тоне отвечает ему старший Чон. — Заведи, блять, дневник! Звонкая пощечина резко перекрывает собой все остальные звуки в округе. Чимин дышит тяжело, глубоко, а рука ноет так сильно, что хочется взвыть. Но он не показывает боли, лишь с остервенелой злостью смотря в глаза напротив. Хосок держится за щёку, не веря, что этот омега посмел так поступить, и в его глазах загораются огни ярости. Благо, Чонгук, зная брата, в мгновение ока встаёт между ними, готовый к любым исходам. Юнги, не сговариваясь, но всё чувствуя, встаёт напротив. Его дико задевают оскорбительные слова Хосока в сторону Чимина, и, что бы ни было, врезать ему хочется сильно. Благо, Чимин в этот раз смог сделать что-то самостоятельно. Осталось выяснить, заслуженно ли Чон Хосок получил по лицу. — Успокоились, оба! — рычит Чонгук. — Юнги, — Чимин смотрит на альфу умоляюще, — я ни с кем из них не спал, клянусь тебе. Это всё бред сумасшедшего. — Да, правда? — Хосок снова кидается в его сторону. — А на помолвке Кимов ты не со мной переспал, м? У Чонгука и видео есть, как я из твоей спальни выхожу. Старший Чон готов взорваться. Когда он подъехал к ресторану и увидел зажимающегося с другим омегой Чимина, у него сорвались предохранители. Его накрыло. Брат, похоже, действительно влюбился в Пака, так говорил о нём, а этот… Да, момент мелкой обиды за свою собственную персону Хосок тоже испытал, но он такой мизерный, что даже говорить об этом бессмысленно. Он почти почувствовал, как всё его влечение к этому омеге превратилось в вязкое ощущение неприязни. — Чего? Если бы мы переспали, я бы знал, придурок! Да я никогда Юнги не изменял, как ты смеешь?! У Чимина шестеренки в голове вертятся. В тот вечер он очень часто был рядом с Чон Хосоком, потому что тот, пьяный, флиртовал с ним безбожно. Это дико бесило, Чимин чувствовал себя виноватым перед своим альфой, не мог забыть все моменты. Он тогда решил, что не будет говорить про идиотские подкаты от этого пьянчужки, не будет ещё сильнее загружать Мина и не станет отвлекать от празднования. Он был уверен, что Юнги спал рядом, но утром выяснилось, что тот был с Чонгуком, и Чим решил, что ему просто приснилась просевшая под тяжестью чужого тела часть кровати. А ведь омега удивлялся, как успел так пропахнуть травяным ароматом, даже вылил на себя утром приличное количество духов, лишь бы перебить. Сейчас же пазл складывается, и омеге жутко. — Ты на полном серьёзе спал со мной в комнате? — Чимин шокировано смотрит на Хосока, переваривая полученную информацию. — А ты об этом знал? — поворачивается в сторону Чонгука. — Не эту ли ересь ты наговорил Юнги, м? — Я впервые это слышу, Чимин, — безапелляционно встревает в перепалку Юнги. — Так мы не спали? — в Пак Чимине Хосок видит больше искренности, чем когда-либо ещё, и почему-то его словам сейчас хочется верить. — Ни с тобой, ни с твоим братом я не спал! Придурки! Идиоты! Пошли вы оба! Пощёчина была заслуженной. Чимин, плечами задевая по очереди Чонгука и Хосока, быстрым шагом возвращается в ресторан. Сехун, на мгновение замерев, бросается за ним. — Я боюсь уже что-то спрашивать, — заключает Юнги, прикладывая пальцы к своим губам. Он смотрит на удивленных произошедшим Чонов, и замолкает. — Гук, ты не в него влюбился, не про него говорил? — Нет. И я верю его словам. Реакция у него, как у оскорбленной добродетели, — заключает Чонгук, взглядом прося Юнги не встревать. Мин тихонько кивает. — И я верю. Без сомнений. Значит, я не изменял Тэхёну? — лицо Хосока светлеет, он смотрит на брата с надеждой, будто именно он это решает. — Ну, физически, получается, нет, — после паузы произносит Гук. — Даже не знаю, что сказать. Поздравляю? Хосок игнорирует подкол и дышать перестаёт: весь ужас, что они с Тэхёном прожили в последние несколько дней, снова накрывает его. Господи, он заставил своего любимого омегу зря плакать, зря страдать. Какой же он идиот! Нет, Хо всё так же чувствует себя виноватым — он в любом случае флиртовал с Паком и этого факта не изменить. Но он не преступил черту! Не поддался зову страсти, не сорвался! Значит, он всё же достоин Ким Тэхёна? Значит, имеет право быть рядом? — Чонгук, чёрт подери, я такой дурак, я так его страдать заставил, — Хосок давит пальцами на виски, не в силах поверить в то, что сейчас выяснилось. — А он ведь остался со мной, даже думая, что я ему изменил. Понимаешь? И сейчас дома сидит ждёт, пока я сорвался по работе. Да пошло оно всё! — вскидывает руки. — Гук, ты будешь моим шафером? — Чего? — Чонгук давится удивлением. — Прямо сейчас поеду за кольцом. И без того думаю об этом в последнее время, но сейчас, узнав, что не предал его, словно разрешение от Вселенной получил, — у Хосока вновь глаза горят, но не яростью, а решимостью. — Конечно, буду, — отрезает младший Чон. — Только где собрался кольцо в десять вечера брать? Украдёшь у кого-нибудь? Хосок задумывается, ибо такая мелочь даже не всплывала в виде препятствия в его голове. Он вспоминает, что где-то сохранял контакты управляющего ювелирного бутика, когда заказывал Тэхёну лимитированный браслет. — Алло? Да, доброй ночи. Это Чон Хосок. Мне срочно нужно к вам попасть… — А куда он звонит? — шепотом спрашивает Юнги, когда Хосок отходит чуть в сторону, повышая тон разговора в попытке договориться. — Думаю, в Картье. — Ну, конечно, где бы вам ещё закупаться? — Юнги закатывает глаза, а сердце бьется всё так же бешено. Последние двадцать минут жизни дали ему слишком много непонимания, и он ждет момента, пока поговорит с Гуком наедине. Старший Чон не выдерживает и, возвращаясь на прежнее место, без слов вручает свой мобильный брату. — Чон Чонгук у телефона, — с максимальной серьёзностью произносит альфа. — Да, вопрос срочный. Буду признателен. Двадцать минут? Отлично, мой брат подъедет. Спасибо за понимание. Нажимая красную кнопку, он передаёт телефон старшему, и Хосок тихо благодарит его в ответ, прижимая аппарат к груди. Забавно, сколько силы может нести в себе имя. Да, Хо тоже достаточно влиятелен, но «Чон Чонгук» — очевидно весомее. — Лети давай, Ромео. Не скупись, Тэхён достоин лучшего, — Чонгук кивает в сторону автомобиля Хосока. — Спасибо, брат, — поворачивает голову в сторону хозяина ресторана. — А поцелуй здесь был весьма реальный. Стоит подумать. Я прошу прощения за своё агрессивное поведение. — Главное, что всё обошлось и выяснилось, — успокаивает его Юнги, действительно почти не держа зла. — И, Гук. Позвони по инвестиционному проекту. — Да, прямо сейчас. Иди уже, не беси. Чонгук провожает брата задумчивым взглядом и правда, когда тот отъезжает, набирает номер руководителя проекта. Они говорят несколько минут, за которые Юнги успевает надумать слишком много. Он не готов один с этим разбираться. — Извини, вопрос и правда был слишком срочным, — Чонгук убирает телефон, виновато улыбаясь. — Всё в порядке, — мотает головой. — Лучше объясни, что всё это значит? Ты, — выдыхает, — думал, что Чимин мне изменил? И даже видео было, как я понял. Почему промолчал? Зачем? Чонгук облизывает губы, но взгляд не отводит: тема его не пугает, хоть он и не ожидал, что они когда-то заговорят об этом. — Я не хотел тебя ранить, — говорит правду. — Тем более, как видишь, всё не так. Я бы ещё вруном заделался. Да, меня коробило, что ты с ним, но какое я имел право использовать это видео? Чтобы тебя к себе сманить? Это низко. У Юнги в голове всплывает фраза Чонгука, которое в своё время сильно задела. Если ты считаешь, что такой любви заслуживаешь, то пожалуйста. Вот, что он в том числе имел в виду. — Чонгук, я не могу поверить, — говорит тише. — Извини, правда, наверное, я должен был сказать, но принял бы ты это? Я же заинтересованное лицо. И к лучшему, что не сказал, разве нет? — Ты не понял. Я не могу поверить, что ты любишь меня так. Юнги поднимает на него ясные глаза, и Чонгука слепит их свет, слепит та неподдельная благодарность, что их пропитала. Юнги бегает глазами по его лицу, пытаясь осознать, за что ему жизнь послала такого идеального человека. — Чонгук, при всей твоей строгости и серьёзности, при всей своей железной хватке в бизнесе, ты обращаешься со мной, как с самым, я не знаю, — запинается, — как с самым нежным и дорогим? Ты мог избавиться от Чимина в моей жизни буквально несколькими секундами видео. Но ты добился меня сам. Без низостей, без чужого грязного белья. — А иначе это всё бы и не стоило ни гроша, Юнги. С твоим разбитым сердцем я бы тоже разбился, понимаешь? Юнги понимает. Он вытирает подступающие слёзы подушечками пальцев, и Чонгук еле сдерживается, чтобы не помочь. Увидеть их здесь может кто угодно, и лучше не рисковать с проявлениями заботы. — А Хосоку ты про меня говорил, да? Про влюбленность? — улыбается ехидно, подловив нотку смущения на чужом лице. — Не про Чимина же, — чуть тупит взгляд. Юнги поглаживает его плечо, спускаясь ниже, и украдкой сжимает горячие пальцы в своих, тут же разъединяя их, хоть желание не отпускать слишком велико. На улицу выходит Сухо и, увидев парочку, неспешной походкой приближается к ним. Юнги в красках описывает ему свои эмоции от сюрприза Чонгука, показывает фотографии, и папа перенимает его восхищение, зная, что Юнги всегда больше ценил эмоции, чем материальные подарки. Чон улыбается, явно довольный тем, что доставил радость другому альфе, и Сухо в очередной раз подмечает это про себя. Он, собираясь с мыслями, всё же говорит, что Чимин ворвался в ресторан, как ураган, и, явно плача, затерялся где-то в служебных помещениях, провожаемый другим хостес. Юнги лишь благодарит папу за информацию, потому что объяснять все причины произошедшего нет ни малейшего желания, и Гук перенимает его настрой, тоже не выдавая информацию. Пожалуй, Сухо на сегодня и без того хватит эмоций. К ресторану на полной скорости подъезжает зелёный «Порш Макан», и Юнги тут же узнаёт машину, на которой ездит Крис. Мин был уверен, что папа будет добираться на такси, и присутствие другого альфы здесь приятно удивляет. — Добрый вечер, — одетый в идеально сшитый костюм, Крис выходит из авто, замечая незнакомца рядом с уже почти что своей семьёй. — Крис Ву, — протягивает ладонь первым, не собираясь выглядеть растерянным. — Чон Чонгук, — отвечает спокойно, тут же видя, как глаза старшего альфы слегка округляются. — Тот самый? Из Чон Групп? — Именно, — кивает. — Я тебе дома всё объясню, — многозначительно смотрит на своего возлюбленного Сухо. — Юнги, ты не будешь против? — Конечно, пап. Я вообще думал, что Крис уже в курсе. — Без твоего ведома не посмел бы, — протестует. — Ну вы интриганы! Не терпится узнать, — усмехается Крис. — Я устал, не против, если не будем задерживаться здесь? — Конечно, — Сухо быстро кивает. — Дорогие мои, отличного окончания вечера и спокойной ночи. Был рад познакомиться, Чонгук. Они по очереди обнимаются. Юнги тепло. Крис открывает дверь папе, официально прощается, и зелёная машина быстро исчезает из поля зрения. — Я тоже хочу домой. Слишком измученный день. Так от всех и всего устал, Гук. Хочется просто спрятаться где-то в щели на стене, чтобы никто не видел и не трогал. Как представлю, что завтра Чимин снова будет пытаться как-то объясниться, аж противно. Не от него, — чуть помедлив, — от всего. Чонгук чуть сводит брови, задумываясь. У него есть одна весьма шальная мысль, которая, пусть и действительно сумасшедшая, имеет место быть. — Нам надо сбежать, — говорит серьёзно, будто само собой разумеющееся. — Что? — прыскает Юнги. А потом добавляет уже заинтересованно. — Куда? — Если серьёзно, есть один вариант. Я тебе даже говорил про него, моё место силы, о котором никто не знает. Домик у моря. Ну, формально он в лесу, но до моря на машине — ерунда. Там нет связи, нас никто не тронет. Хочешь? Юнги в смятении. С одной стороны, это то, что ему нужно, что нужно им. Но бросить всё? Полностью довериться Чонгуку и уехать в неизвестном направлении? — Хочу, — дышит чуть тяжелее, взволнованный. — Но как мы это сделаем? Как ты оставишь компанию? — Хосок справится. Ради тебя я готов остановиться в этой бешеной гонке жизни. Несколько дней никого не убьют, правда? Юнги улыбается в ответ и еле сдерживает порыв броситься Чонгуку на шею. Маленькое приключение, нечто неожиданное и удивительное — наверное, такой спонтанности у Мин Юнги в жизни не было очень давно. А когда он последний раз проводил хоть день без звонков и переписок? Они решают всё за считанные минуты. Пока Чонгук звонит доверенному человеку, чтобы тот подготовил им машину с левыми номерами, Юнги связывается с папой и просит его не волноваться из-за отсутствия, а в случае проблем ресторана — довериться Чимину и себе. Сухо обеспокоен, но не в силах противостоять взрослому сыну, а потому лишь желает им спокойного произвольного мини-отпуска. Пока они едут на квартиру Юнги, чтобы он захватил несколько вещей, Гук пишет длинное смс Хосоку, объясняя, что будет временно отсутствовать и что полностью полагается на него. Период сложный, но Гук впервые готов поставить личное выше работы. Юнги того стоит. Когда они вместе собирают небольшую дорожную сумку, наведя приличный беспорядок, Юнги окидывает взглядом квартиру, словно прощаясь. Он знает: вернётся сюда совершенно другим. Оставляя телефон на тумбочке у кровати, Юнги шумно выдыхает. Мысль о Чимине невольно вспыхивает в голове, потому что в этой спальне было слишком много всего. Не от него ли Мин в реальности сбегает? Не от того, что всё равно больно? Помотав головой, он отмахивается и от мыслей. Нет, всё так, как должно быть. На своих местах. Он осознаёт это особенно чётко, когда они оказываются в салоне какого-то седана, а рука Чонгука — на его колене. Да. Это правильно. Юнги ближайшие четыре часа будет без умолку болтать, лишь бы Чонгук не уснул за рулём. Он будет кривляться, смешить его, смеяться сам. Они заедут на заправку, и бездушный автоматный кофе покажется Юнги самым вкусным в его жизни.***
Хосок отъезжает от бутика, словно срывается в гонке Формулы-1. Он выбрал самое красивое кольцо, пусть и потратил на это не менее драгоценное, чем это украшение, время. Телефон окончательно разрядился, но это — мелочи. Альфе кажется всё таким неважным на фоне того, что он сейчас сможет всё рассказать своему омеге. Он, заряженный, подъезжает к их дому, тут же невольно подмечая машину скорой медицинской помощи. Его всегда пугают такие вещи: он лишь верит, что с людьми в этот момент всё хорошо, что медики успели вовремя. Хосок чуть ли не дерётся с лифтом, потому что тот — слишком медленный, и даже двери двигаются нарочито растянуто, словно всё в этот миг настроено против альфы. Выходя из кабины, он встречает сотрудников скорой, которые уже спускаются. Что-то с соседями случилось? Жуть. Подходя к своей квартире, он ищет ключи, однако почему-то решается перед этим попробовать дернуть ручку. Та поддается. Чёрт, он впопыхах забыл закрыть дверь. Входя, Чон тут же замечает следы от обуви в коридоре, и жуткое понимание настигает его мозг. Улыбка слетает. — Тэхён! Тэхён! Хосок бросается вперёд, не зная, где искать омегу, в какой комнате. Звуков нет, ванная пуста, и альфа резко раскрывает дверь спальни, тут же выдыхая. Тэхён здесь, лежит в кровати, пусть и бледный. Глаза прикрыты, а одеяло заботливо накинуто поверх вытянутого по струнке тела. Хосок проходит внутрь, и замирает, сглатывая. Рядом с дверью в гардеробную валяется раскрытый чемодан, в паре сантиметров от него — кровь. Немного, но вполне узнаваемо. Альфа ошеломленно приближается к кровати, он блуждает взглядом по бледному лицу, пытаясь найти там отгадки, и Тэ, словно слыша вопросы, наконец, открывает глаза, смотря на вошедшего с болью. — Что произошло? Как ты? Я ничего не понимаю, — Чон говорит тихо, он эмоционально пуст. Он ругался у ресторана, выяснял правду, летал на авто где-то по городу, всё думал о своём омеге, а тот в это время страдал. Без поддержки рядом. — Ничего, Хосок. Иди, откуда пришёл, — в словах усталость хуже, чем внешняя. — Мне нечего тебе сказать. — В смысле? — хлопает глазами. — Чонгука я нашёл, всё ему передал, мне туда незачем больше идти. — Ты вроде к Пак Чимину подлетел, нет? — Ким находит в себе силы и даже приподнимает бровь. — Ты увидел сообщение, — сам себе кивает Хосок. — Теперь я понял. Но нет, я лишь спросил его, где Чонгук. Когда заряжу телефон, могу показать тебе переписку, там ровным счётом ни-че-го, — специально произносит по слогам. — Но да, я соврал, чтобы тебя не волновать. Прости. Тэхён поджимает губы. Молчит, ибо его настигает тоска. Даже если это так, ходить в вечном ожидании предательства слишком мучительно. И опасно для их здоровья, как выяснилось. — К слову об этом. Тэхён, ты можешь верить мне, а можешь и нет, но я сегодня узнал, что у нас с Пак Чимином в ту ночь ничего не было. От него лично. И сомнений нет. Я ничего не помнил, потому что ничего и не было. Прости, — Хосок подгибает одеяло, чтобы коснуться его руки. — Что с тобой случилось, почему здесь кровь? — Ты уверен? — игнорируя последний вопрос, оживляется Тэ. — Абсолютно, — кивает. — Мне очень стыдно. Это не снимает с меня ответственность за дурацкий флирт. И за то, что я предположил, что это действительно могло произойти. А ведь могло, да. Но всё же даже у пьяного меня работают предохранители. Я не совсем потерян для этого мира, — горько усмехается. — Прости. Тэхён снова закрывает глаза, собирая внутри все осколки мыслей воедино. Он чувствует облегчение: огромный груз, что его сердце давил, сейчас лопнул, как мыльный пузырь. Однако да, Хосок прав. Больно всё равно. Но гораздо, гораздо меньше. Все эти слёзы, получается, были зря? Вся эта пробирающая до костей обида, противная горечь — лишь испытание? А если бы он на эмоциях потерял их ребёнка?.. — Я верю тебе, — открывает глаза. — Не ври мне даже по пустякам. Молю. Я не выдержу больше переживаний. — Не буду, нет. Вся эта ситуация мне в очередной раз показала, как я люблю тебя. Одна мысль о возможности потерять тебя — убийственна. Она разбивала меня из раза в раз. Когда я вспоминаю твои полные слёз глаза, то хочу себе врезать, правда. — Я тоже, — с улыбкой поддакивает Тэхён, и Хосок, не обижаясь, переплетает их пальцы. Тэ потряхивает. Чёрт подери, почему эти испытания — на его пути? Почему нужно сначала разбиться, чтобы быть счастливым? Кто вообще придумал концепцию того, что все сложности закаляют нас и делают сильнее? Тэхён хотел бы обретать эту внутреннюю силу, ну, например, в магазине. Или в школе. Или в каком-то социальном фонде. Но нет, вот вам полнейший Ад, получите и распишитесь. — Я знаю, что это самый романтичный момент и самое лучшее место, — начинает Хосок, и Тэхён хмурится, не понимая, к чему эта фраза. — Но у меня это от самого сердца идёт, и ждать я не хочу. Не могу. Извини, что так, — Хосок ищет что-то во внутреннем кармане, а затем, под округленные глаза своего омеги, садится на одно колено, протягивая вперёд раскрытую коробочку с самым великолепным кольцом на всём белом свете. — Ким Тэхён, — чуть прочищает горло, — согласен ли ты стать моим законным мужем, терпеть все мои закидоны, моё сумасшествие, и быть рядом, даже когда я похож на злую псину? Тэхёну хочется плакать и смеяться. Он очень ждал предложения, мечтал получить его именно неожиданно, но Хосок превзошёл любые домыслы, сделал это так, как мог сделать только он один. Его любимый альфа. — Ты больной, Чон Хосок, — смеётся Тэхён. — Конечно, согласен! Альфа трясущейся рукой надевает кольцо на безымянный палец Тэхёна. Кажется, его бледность сошла, уступив место здоровому румянцу. Вот так меняет людей статус «жених». Он согласился бы при любом раскладе. Даже если бы вся эта ситуация с Паком оказалось реальной. Но принимать кольцо с осознанием, что тебе верны, куда спокойнее и правильнее. Хосок чувствует истинное неподдельное счастье. Его простили, его приняли, и его хотят видеть рядом, несмотря ни на что. Этот омега — истинный, любимый и любящий — действительно лучшее, что происходило в его жизни. — Только есть одна проблема, — прерывает позитивный настрой альфы неуверенный голос Кима. — Ты ведь спросил, что со мной. — Да, меня всё ещё пугает эта кровь, — напрягается, ожидая услышать худшее. — Благо, ничего ужасного, — уклончиво произносит, решаясь, — но со свадьбой нам придется напрячься. Возможно, провести её в ближайшее время, ибо я очень хочу классные фотографии. Чтоб ты знал, фотографа я нашёл очень давно! — с шуточным упрёком. — Как предусмотрительно, — Хосок с улыбкой закатывает глаза, — но всё же, — снова серьёзный, — что с тобой? Каких врачей подключить, как я могу помочь? — Хосок, — выжидает паузу. — Ты скоро станешь отцом. Ну, если не будешь допускать того, чтобы я так нервничал, конечно. У Чон Хосока мозг перестаёт функционировать на несколько мгновений. Он приоткрывает рот, шокировано молча, и накрывает правой рукой своё сердце, чтобы убедиться, что оно всё ещё работает. Вроде бы, да. Новость ошеломляющая, пугающая и волнительная. Он и роль отца? Они и…родители? Хосок тут же представляет Тэхёна с большим животом, который, капризничая, гоняет его туда-сюда за какой-нибудь странной едой. И этот образ не отталкивает, Хосок на всё готов ради своего любимого. Своих. — Скажи хоть что-то, — Тэ закусывает губу, не понимая, о чём думает альфа. А вдруг он не рад? Хосок же вместо слов припадает головой к накрытому одеялом животу, затем несколько раз целует его через ткань, лицом к омеге поворачиваясь. — Тэхён, ты меня сегодня дважды осчастливил, — шепчет, улыбаясь. — Я люблю тебя. Ким гладит его по красным волосам, пропускает пряди сквозь пальцы. — Но нам срочно нужно тебя обследовать! Что сказали врачи? Какие витамины пить? Может, нужно лечь в больницу? А какой срок? — Хосок вскакивает, начиная ходить по комнате из стороны в сторону. — А где мы рожать будем? Я слышал, что некоторые делают это прям в воде, но мне кажется, что будет немного странно. — Успокойся, пожалуйста, — Тэ не сдерживает смешка, — давай подумаем об этом не прямо сейчас. А пока можем закончить наш поздний ужин, как тебе идея? — Ты, — пауза, — сможешь встать? Ты в состоянии, тебе не больно? — Я беременный, а не беспомощный. Всё хорошо, правда. Мне гораздо лучше, и скорая приехала быстро. Главное — никаких нервов. Или придется лечь на сохранение. Когда они, разогрев остывшую пищу, сидят на кухне и обсуждают планы на ближайшее будущее, Тэхён, любуясь аккуратным кольцом, наконец, дышит легко.***
Юнги, как бы ни старался, всё равно засыпает под конец пути, но Чонгук его не осуждает, желая лишь доехать быстрее, чтобы другой альфа спал в комфортных условиях, а не с пережимающим шею ремнем безопасности. Он думает посетить магазинчик по пути, но потом решает, что лучше сделает это после их пробуждения, сейчас лишь одно желание и стремление — лечь в мягкую кровать. На утро им хватит мелочей, что они купили ещё в Сеуле. Он в моменте заворачивает не туда, чертыхается, однако быстро находит верный путь. Видя знакомый черный забор, Гук улыбается. Не был здесь около полугода и успел знатно соскучиться. Открывая ворота по кнопке, Чон, наконец, достигает цели, паркуя машину во дворе. — Юнги, — осторожно треплет его по плечу, — просыпайся, сокровище. Мин распахивает глаза и тут же начинает их сонно тереть, пытаясь понять, что происходит. — Я уснул? Извини. — Всё хорошо, пойдём в дом, — Гук открывает свою дверь и, пока Юнги потягивается, успевает открыть и пассажирскую, помогая альфе выйти. Домик небольшой, но очень стильный и красивый. Панорамные окна на первом этаже явно дарят ощущение бесконечности пространства, даже в предрассветной темноте выглядит потрясающе. Во дворе — закрытый специальными створками бассейн, большие качели и, по корейской классике, шикарная зона барбекю. Юнги подмечает это всё по дороге к главному входу, и понимает, что не против был бы здесь пожить. Внутри стиль очень похож на его собственный дом: минималистично, но со вкусом. Он осмотрит всё завтра. Чонгук закрывает за ними дверь и проходит на кухню, закидывая немногочисленные припасы в холодильник. Юнги же так и замирает в коридоре у лестницы, не решаясь куда-то пройти. — Пошли, спальня на втором, — Гук подхватывает сумку Юнги и берет его самого под руку, ведя наверх. Юнги ступает осторожно, хотя лестница абсолютно безопасная, но внутри него простирается трепет. Они будут спать в одной кровати, эта мысль пульсирует в голове мощно, почти до боли. Гук открывает ближайшую белую дверь, и Юнги проходит вслед за ним, осматриваясь. Комната очень просторная, она больше похожа на полноценные апартаменты по размерам. Массивная кровать, заправленная черным постельным бельем, находится в центре. У неё высокая спинка с резными узорами, Юнги почему-то вспоминает сказочные убранства с рисунков своих детских книжек. Письменный стол, на котором аккуратно сложены какие-то бумаги, большой шкаф, наполненный книгами, ковер с мягким высоким ворсом — всё это вызывает у Юнги чувство комфорта и уюта. Из комнаты есть еще две двери — очевидно, ванная и гардеробная. — Если что, здесь чисто, не переживай. Раз в неделю один бета из деревушки, что мы проезжали по пути, прибирается. Ведь я никогда не знаю, когда захочу приехать. — Я и не переживал. Побыл бы с тобой и в окружении пыльных монстров. — Это очень самоотверженно, — ухмыляется. — Ты можешь ополоснуться и переодеться здесь, а я сейчас возьму вещи и помоюсь в гостевом душе. Спать же будем, — сглатывает, — вместе? Или, если хочешь, я пойду в другую комнату. — Нет, Чонгук, — хочется добавить «ты, что, совсем?». — Буду ждать тебя здесь. Юнги никогда так быстро не мылся, он хочет поскорее лечь рядом с этим альфой и уснуть крепко-крепко. Очевидно, не он один торопился, потому что, выйдя из ванной комнаты, Мин удивленно обнаруживает уже готового ко сну Чона. — А ты прыткий, — подмечает. — Очень спать хочу, — рядом. Гаснет свет, закрываются плотные шторы. Да, формально, они уже спали вместе на помолвке Кимов. Но Чонгук глаз почти не сомкнул, а Юнги было плохо, да и лежать на разных концах кровати — это такое себе сближение. Юнги замирает в двух шагах от кровати, и Чонгук обнимает его сзади, горячим дыханием шею опаляя, наклонить её в сторону заставляя. Мин не сдерживает стон, когда влажные губы трепетно нежной кожи касаются, и Гук целует мягко, но настойчиво, смакуя момент. — Гук, мы оба устали, — в противовес словам, поднимает правую руку и цепляет волосы на его затылке, поглаживая. — Да, это просто поцелуй на ночь, — нехотя отстраняется, зная, что им действительно нужно отдохнуть. Чонгук обходит его, ложась первым, и Юнги выдыхает с сожалением, но пониманием. Насладиться друг другом у них ещё будет время. Он забирается следом, накрывая их обоих тяжелым одеялом, и, чуть раздумывая, пододвигается ближе, будучи лицом к лицу. Чёрные глаза Чонгука в темноте кажутся совершенно лишенными белка, и Мин думает, что его собственные выглядят так же. На их дне — не проходящее желание. — Юнги, — Гук пальцами невесомо по его щеке проводит, — это не сон? Это действительно ты? — Я, Гук, — трепетно ласку принимает, сердце желая унять. Но рядом с ним, в такой