Наши встречи

У Куруфина дрожали руки. У любимого и самого искусного сына Феанора руки дрожали так, что пришлось с силой сжать кулаки, вонзив ногти в ладони. Только после этого дрожь унялась. Длинные по-прежнему мозолистые от работы пальцы обхватили медную ручку дверного молотка, но постучать Куруфин не успел. Дверь распахнулась сама, явив опешившему нолдо Лаурэфеа с корзинкой в руках. Племянница ойкнула и даже отшатнулась назад в дом. −Прости, что напугал. – проговорил Куруфин. – Я пришел к Лехтэ. Карие глаза Тинвэ лукаво блеснули, и дочь Майтимо крикнула куда-то вглубь дома: −Лехтэ! К тебе Амариэ пришла! И тут же молнией проскользнула под рукой у Куруфина и стремглав бросилась через маленький садик к калитке. Растерянный нолдо так и остался стоять на пороге, слушая, как по деревянной лестнице частят легкие шаги. Лехтэ, верно, оторвали от работы. Эльдиэ так и спустилась в домашнем темно-синем платье, с подушечкой для булавок на запястье и переброшенной через плечо атласной голубой лентой. При виде Куруфина темно-серые, того же разреза, что и у Тьелпэ, глаза сперва пораженно распахнулись, а после гневно прищурились. −Ты… − прошипела она. – Зачем ты заставил Тинвэ соврать? −Я не заставлял. – все еще растерянно отозвался Куруфин. Лехтэ непримиримо качнула черноволосой головой. −Уходи, Куруфинвэ. – холодно произнесла эльдиэ. – Я не желаю ничего слушать. −Лехтэ, − тихо попросил сын Феанора. – прошу тебя, не руби с плеча. Лехтэ сорвала с плеча ленту, намотала себе на пальцы и с силой дернула. Ткань затрещала, но выдержала. Куруфин знал эту манеру жены в минуты волнения наматывать что-нибудь на пальцы. Ленты, шнурки, оборки – все шло в дело. −Я тоже много раз просила тебя, Куруфинвэ. – негромко ответила эльдиэ. – Сперва отказаться от безумной затеи Феанаро с оружием. Потом от Форменоса. Потом от Эндорэ. И что же в итоге? Куруфин прикусил губу и глухо ответил: −Пойми, Лехтэ, тогда я не мог поступить иначе. Эльдиэ согласно кивнула и крепче сжала несчастную ленту. −Да, это все я уже слышала. И ты действительно не смог бы поступить иначе. Плечи Лехтэ слегка поникли, нолдиэ опустила голову и произнесла: −Ты ведь знал Бельгу из Химринга? Куруфин вопросительно поднял брови, удивляясь такой крутой смене темы. −Не могу сказать, что знал. Видел пару раз у Нельо в крепости. И один раз уже здесь. А что? −Нет, ничего. – покачала головой Лехтэ, преувеличенно внимательно разглядывая измочаленную ленту. – Я просто никак не могу перестать удивляться. Она так любила Нельяфинвэ, что сумела дождаться его через века и собственную смерть. Их Тинвэ – это настоящее чудо. −Я всегда любил тебя, Лехтэ. – тихо проговорил Куруфин, так и не решаясь сделать единственный шаг через порог. – Даже в Форменосе, даже по ту сторону Моря. Я просто хотел уберечь тебя. −И потому оставил. – горько поджала бледные губы нолдиэ. – Бросил, забрав с собой нашего сына. Куруфин опустил голову, не в силах выдержать пронзительный взгляд Лехтэ. Он словно вновь стоял на шатающейся палубе белого корабля. На руках тихонько плакал маленький Тьэлпэ. А на причале, в шаге от сходней, застыла Лехтэ с бледным неподвижным лицом и почерневшими глазами. Тонкие руки жены бессильно упали, и вся она ссутулилась и поникла. −Прости меня, Лехтэ. – безнадежно повторил Куруфин. – Я был глуп и слеп. Я думал, что отцу по силам изменить этот мир, и мнил, что тоже смогу это сделать. Но в Эндорэ все наши мечты и чаяния разбились в одночасье. Отец погиб, Нельо попал в плен. Второй и Третий Дома прокляли нас, будто мало было нам Мандоса с его пророчествами. И всякий раз, когда я думал, будто поступаю правильно, все, что я делал, оборачивалось во зло. – нолдо помедлил, переводя дыхание, и все же закончил. – Потому я и умер со спокойной феа. Я не хотел больше жить так. Лехтэ стиснула зубы, но по щекам у нее все же скользнули предательские слезы. −Вы еще и умереть сподобились втроем и разом. – голос эльдиэ дрогнул. – А мы здесь чуть не потеряли леди Нерданэль. Я боялась, что она тоже уйдет в Мандос. И я следом за ней. −Ты чувствовала меня? – неверяще спросил Куруфин, все-таки делая этот единственный шаг в дом. Лехтэ попятилась, но все же упрямо вскинула подбородок. −Если ты не забыл, я по-прежнему твоя жена и мать нашего сына. Она остановилась, наткнувшись спиной на стену. Руки, опутанные лентой, Лехтэ по-прежнему держала перед собой. Куруфин с долгим выдохом, больше похожим на стон, опустился перед женой на колени, сжал тонкие ледяные пальцы и принялся распутывать ленту. И замер. Под голубым атласом на указательном пальце коротко блеснуло золотое кольцо с россыпью мелких сапфиров. Нолдо поднял голову. Лехтэ больше не плакала. Только губы слегка подрагивали, и глаза сверкали так, что становилось почти больно смотреть. −Лехтэ… − прошептал Куруфин, прижимаясь лбом к ее рукам. – Родная моя… Как же я виноват перед тобой. Но я так люблю тебя. Тонкие руки дрогнули и выскользнули из его пальцев. Сердце оборвалось и, кажется, совершенно перестало биться. И тут узкая ладонь легла на склоненную черноволосую голову. Лехтэ пропустила между пальцев тяжелые скользкие пряди и вздохнула. −Я не простила тебя, Курво. – спокойно проговорила она. – И я все еще не могу доверять тебе. Но… − Лехтэ слегка помедлила, и ее голос потеплел. – Я тоже люблю тебя. Атаринкэ закрыл глаза, которые почему-то защипало так, будто в них насыпали соли. И сделал глубокий вдох. От Лехтэ так знакомо и привычно пахло жасмином.