***
До городка Грин в округе Андроскоггин штата Мэн навигатор намерял шесть часов пути, поэтому к новой церкви решили выдвигаться с утра. Они зарегистрировались в мотеле, бросив там вещи и наконец убрав с заднего сиденья охапку джаредовых обнов, которая так нервировала Дженсена. А затем отправились к озеру Шамплейн, побывать на котором посоветовал разговорчивый парень на ресепшене. Озеро Джареда впечатлило: безбрежная серебристая гладь с маячившими вдалеке белоснежными парусами яхт навевало безмятежность и спокойствие. Сняв ботинки, он побродил по берегу, по щиколотку в воде. Мельком он попытался приглядеться к окрестностям и обнаружить там людей Двайера, но никого похожего видно не было. А если бы меня решили просто утопить, мелькнула мысль. Джаред от нее отмахнулся, но мысль не исчезла, она зудом бормашины сверлила его мозг, и когда они ехали обратно в мотель, угрюмыми были оба, но каждый по своей причине.***
Баптистская церковь в городке Грини штата Мэн Дженсена тоже не обрадовала. За то время, что они добирались сюда, никто не догадался выкрасить ее в зеленый цвет. Поэтому нужного цвета была только одна башенка и фасад мансарды. Хотя Грини немногим отличался от Ричмонда – такой же небольшой городишко с достопримечательностью в виде церкви – проводить экскурсию здесь никто не стремился. Дженсену пришлось самому тормознуть даму средних лет, бежавшую по улице в спортивном костюме. Дама с полминуты смотрела на него непонимающими глазами, и Джаред уже подумал, что она не знает английского, когда та зарылась руками в свою пышную шевелюру и вытащила оттуда наушники-вкладыши. Дженсен как раз договаривал слово «достопримечательности», и дама оживилась: – А, вы, наверное, хотите посмотреть на дом Джонни Смита! Так это не здесь, вы ошиблись, проехали нужный поворот! Это соседний съезд на трассе, давайте я вам объясню, как проехать. Тоже фанатеете от этой истории, да? А моя тетка была знакома с самим Смитом, между прочим… Джаред прервал ее, объяснив, что им нужно спросить кое-что про их церковь. Жительница Грини неподдельно удивилась, узнав, что приезжих почему-то интересует их баптистская церковь. Она вежливо ответила, что нет, ее не перекрашивали, службы там проводятся, по ее мнению, каждый день, но на них вряд ли собирается больше десятка человек. Никаких городских легенд, мифов и всего такого с этой церковью не было связано. А вот про Джонни Смита она бы могла столько всего рассказать, что даже его земляки не знают. Джаред поинтересовался, кто же такой этот человек с необыкновенно редкими именем и фамилией. Женщина пропустила сарказм мимо ушей, подавившись словами от негодования: – Как? Вы не знаете, кто такой Джон Смит? Это же парень, который в семидесятых годах попал в аварию, пролежал много лет в коме, а когда очнулся, начал всем предсказывать будущее. Всему городу предсказал, и сейчас его предсказания до сих пор сбываются! И тетке моей предсказал, что она в 1985-м году сломает ногу, так и вышло, с точностью до единого дня! Тетка потом месяц в больнице лежала и десять лет больничный счет оплачивала! – Может, он сам ей ногу и сломал, – предположил Джаред. – Да он-то умер уже, еще в 1977 году! – сообщила женщина радостно, как будто это был национальный праздник, наслаждаясь произведенным эффектом. – А этот Джон Смит, он в вашу церковь ходил? – спросил Дженсен. – А… при чем тут… да что вы мне голову морочите нашей церковью! Нашли, тоже мне, интересное место, только отвлекаете занятых людей, – она воткнула наушники снова куда-то под волосы и побежала дальше. Джаред и Дженсен посмотрели ей вслед и стали размышлять, что делать дальше в поисках церкви зеленого цвета.***
Гостиницы или даже захудалого мотеля в Грини не оказалось, поэтому им пришлось рулить в ближайший более-менее крупный город, Льюистон. В Льюистоне обнаружилось даже работающее отделение банка, в котором Дженсен заставил Джареда обналичить приличную сумму – ему наконец-то пришло в голову, что если Падалеки будут искать, то в первую очередь по кредитке. Джаред не опасался, что его будут искать, но он был удивлен, насколько не котировалась банковская карта в американской провинции. Везде требовали наличные или в крайнем случае принимали чеки, но только у знакомых. Конфисковав у Джареда сотню, Дженсен посадил его под замок в мотельном номере, а сам отправился на поиски еды и пива. Через пару минут после ухода Эклза в дверь заколотили. Выглянув в окно, которое было рядом с дверью, Джаред обнаружил за ней Двайера. Он жестами показал, что открыть дверь не может, но спустя несколько секунд, пыхтя, смог поднять оконную раму. – Хех, я с тобой разговариваю, как Ромео с Джульеттой на балконе, – усмехнулся Двайер. Джаред высунулся из окна и оглядел окрестности, не возвращается ли Дженсен, с него бы сталось купить упаковку пива и пару пакетов чипсов и прибежать назад. Не увидев опасности на горизонте, он сказал: – Давай говори быстрее, что надо, Ромео, а то скоро появится няня-кормилица и начнется у вас кровная вражда. А ты и так что-то ты неважно выглядишь, – заметил Джаред. Двайер и впрямь словно неделю не спал вообще. – Знаешь, слежка за вами несколько выматывает, – пожаловался тот. – Не думал, что придется мотаться по всем штатам, а потом еще присутствовать на важных заседаниях... Так что там Эклз? – Послушай, я не думаю, что Эклз везет меня в какое-то определенное место, – зашептал Джаред. – Мы с ним вместе выбирали маршрут по фоткам из интернета. И он хватал все более-менее похожие фотки, и те, что я предлагал, тоже. – Что, и не было таких, которые тебе как раз казались совершенно не подходящими, а он настаивал? – Хм, – задумался Джаред. –. Ну... было. Типа этой круглой церкви в Ричмонде, она была белой. Даже голубоватой. Но мы там уже побывали – и ничего не случилось. – Ну да, – согласился Двайер. – Мы там тоже вокруг все обыскали. Послушай, сыскари передают, что с Эклзом связывают исчезновение парня по имени Майкл Энджел. Попробуй что-нибудь разузнать об этом, лады? – И как я это сделаю? – растерялся Джаред. – Спрошу: эй, тут мне птичка напела, что парень один пропал, Майклом кличут, ты, случайно, не знаешь, куда он подевался? – Придумаешь что-нибудь, – Двайер покровительственно похлопал его по руке. – Я в тебя верю. Джаред растерянно закивал вслед уходившему начальнику. Проблема была в том, что он сам в себя уже не верил.***
До города Бель-Эйр в штате Мэриленд Джаред и Дженсен добирались два дня. Можно было доехать и за один, но Дженсен решил выспаться как следует, и из Льюистона выехали они поздно. Когда начало темнеть, они были еще в Делавэре. Дженсен решил, что нет смысла гнать в ночи, лучше остановиться в мотеле и отдохнуть. У Джареда в этом вопросе права голоса еще не было, хотя Дженсен, уходя за едой, на этот раз не стал его запирать. Падалеки решил было пойти прогуляться и напугать Дженсена, который бы не застал его при возвращении. Но решил не усугублять и так напряженную обстановку. Эклз откровенно злился всем неудачам. Причем вечером, сидя за ноутбуком, он решил обвинить в этом Джареда. – Из-за тебя приходится мотаться по стране, – буркнул он, запив обвинение «Будвайзером». – Сейчас бы спокойно работал в мастерской, а не стукался бы с тобой коленками в машине. Джаред от неожиданного обвинения сначала даже потерял дар речи: – Это не у меня, знаешь ли, случились глюки про дьявола, и не я тебя похитил прямо из квартиры, предварительно незаконно туда вломившись! Ты утащил меня с дела, между прочим. Я должен был обвинять Джонатана Шоннесси. Отморозок застрелил девушку, которая не стала с ним встречаться! А он сейчас строит из себя невиновного, адвокат придумал ему дикую версию, что девушка пыталась застрелиться сама от несчастной любви, а он хотел ей помешать! Если меня не будет, присяжные его отпустят, а он виновен, с ног до головы виновен, мразь такая, и очень доволен, что отомстил девчонке! Он виновен, понимаешь! – Да знаю я, не ори ты так, – отодвинулся Эклз от нависшего над ним Джареда. – Виновен. Но все это будет неважно, когда... Тогда и Шоннесси, и все присяжные, и судья, и мы с тобой... – Угу, сгорим или упадем в бездну, – продолжил Джаред. – Оскомину уже набило. А... стоп. Почему ты сказал, что знаешь, что Шоннесси виновен? Дженсен посмотрел на него странно и объяснил. Он не врал Джареду, когда сказал ему, что следил за ним. В том числе он проверял, действительно ли Джаред обвиняет в суде злодеев, преступников. Или в противоположность адвокату дьявола он стал прокурором ангелов и навешивает несуществующую вину на невинных людей. – Для меня это было важно, – объяснил Дженсен. – Я до сих пор не могу понять, почему ты взял и ответил "да" на предложение стать воплощением зла. Пытался уличить тебя в неблаговидных делишках. А ты, Джаред, по жизни какой-то ангел во плоти. После такого признания у Падалеки отпало желание ссориться дальше, а с утра он и вовсе обнаружил, что за ночь мигрировал по кровати на половину Дженсена и закинул на него ногу. Все утро Эклз демонстративно охал, растирая якобы затекшую ногу, а на заправке пытался купить какую-нибудь мазь для растираний, которой в продаже не оказалось. – Только не говорите, что у дальнобойщиков не затекают ноги во время поездок! – ругался он с продавщицей. Девушка безразлично отвечала: – Нет, сэр, не знаю, сэр, – и полной индифферентностью своей напомнила Джареду девицу на ресепшене в пригороде Нью-Йорке. Да и внешне они были вроде как похожи. Баптистская церковь в Бэль-Эйр была забракована Дженсеном сразу. Совсем рядом с ней обнаружился крутой въезд в гору, который почему-то удачно не попал на снимок. А Дженсен был точно уверен, что вокруг церкви, которую они искали, был разбит симпатичный дворик. На кафедральный собор святых Петра и Павла в Вашингтоне, величественное здание в готическом стиле, они смотрели из окна ресторана на Висконсин-авеню. Ожидая, пока стемнеет и включится подсветка, Джаред и Дженсен накачивались кофе. Когда собор вечером осветили, Дженсен сразу же заказал себе пива: он понял, что это точно не та церковь, что они ищут. Кухня в ресторане была хорошей, пиво еще лучше, затем они перешли на шоты и обнаружили, что в заведении есть караоке. У Дженсена оказался очень приятный голос, глуховатый и подходящий для исполнения баллад, которых Джаред выслушал в тот вечер добрый десяток. Утром, проснувшись, Джаред почувствовал на себе немаленький вес Эклза. Он пошутил: «Теперь мне искать мазь для растираний, ты мне весь организм отдавил?» Но Дженсен посмотрел на него мутным взглядом и сбежал в ванную… В Вашингтоне они задержались на два дня, сначала из-за жестокого похмелья, потом из-за неправильного опохмела. Дженсен торжественно поклялся, что до конца поездки не возьмет в рот спиртного. Сорвался он через пару дней, когда они добрались во Флориду.***
Во Флориде, на подъезде к городу Грин Коув Спринг, Двайер подсел к Джареду прямо в "Импалу", пока на заправке Дженсен ушел расплачиваться за бензин, а заодно что-нибудь прикупить. Увидев удивленный взгляд Падалеки, он объяснил: "Там внутри мои ребята займут Эклза на пять минут". Но поражен Джаред был не только внезапным появлением своего начальника посреди трассы, но и его внешним видом. На лице Двайера багровели большие шелушащиеся пятна. – Под леопарда мимикрируешь? – выдавил из себя он. – Солнышко припекло, – мрачно ответил Двайер. – С утра проторчал у вашего мотеля в засаде. Не рассчитал, что солнце здесь такое злое. А у меня послезавтра дело в Верховном суде штата, прекрасно я буду выглядеть. Судья будет больше смотреть на мою пятнистую рожу, чем на доказательства. Ну что там с Эклзом? Джаред, стараясь выглядеть безразличным, пожал плечами: – Да ничего. Ни про какого Майкла не говорит. Когда я его спросил, не было похоже, что это его как-то удивило или насторожило. Даже хотя мой вопрос выглядел совершенно нелепо, учитывая, что я его впервые увидел полторы недели назад, а теперь спрашиваю, не знал ли он парня, которого зовут Майкл Энджел, типа как того детектива в "Сердце ангела". – Его звали Гарри Энджел, – поправил Двайер. – Правда?– удивился Джаред. – Ну, значит, я и тут накосячил. В общем, ни про какие другие дела Дженсена я не знаю. – Плохо, Падалеки, плохо, просто отвратительно. Давай поднапрягись, разговоры по душам под пивко и все такое, выводи его на откровенность. Любые упоминания каких-то знакомых, друзей – все запоминай. А мы за тобой следим, не волнуйся. – Что-то я не видел никого, кто бы за мной следил, – буркнул Джаред. – Вот видишь! Значит, хорошо следим! – усмехнулся Двайер и вышел из машины. Через полминуты на водительское сиденье опустился Дженсен. – Двадцатка им показалась фальшивой, удодам, – пробормотал он, заводя машину. – Не испекся тут на жаре? Извини, чувак, сейчас ветерком тебя обдует. В Грин Коув Спринг, самом маленьком городке, где они были, внезапно обнаружился мотель. – У нас тут вообще-то жарко для перчаток, – безразличным тоном заметила девушка на ресепшене, очень похожая по манере разговаривать на свою коллегу из Нью-Йорка, та только похудее была и постарше. Вроде бы. – Угу, – согласился Дженсен, не сделав и движения, показывающего, что он собирается снять перчатки. Церковь святой Марии тоже оказалась белой, и Дженсен проклял все на свете фильтры и объективы, да и самих фотографов заодно. Но тут они принесли хоть какую-то пользу людям: сфотографировали целый класс с учительницей, пришедший на экскурсию. Церковь святого Луки в городке Уоррен в Арканзасе тоже не подошла по цвету. В реале у нее полностью отсутствовал зеленый оттенок, который углядел Дженсен в Интернете, здание было обычного песочного цвета. По мере вычеркивания объектов из их и так небольшого списка Дженсен становился все задумчивее. Новые штаты, города и достопримечательности его больше не интересовали, он не рвался на озера или в рестораны. Вместо этого он предпочитал, закрывшись вечером в очередной похожей на все предыдущие комнате мотеля, выпить пива и завести с Джаредом разговор на любую, не касающуюся религии или паранормального, тему. Падалеки тоже нравились эти вечерние посиделки. И хотя он постоянно, как начинало темнеть, напоминал себе, что надо выяснить у Дженсена про его друзей и знакомых, выполняя указания Двайера, он каждый раз забывал это сделать. Гораздо интереснее было послушать истории о том, как Дженсен ходил на матчи Dallas Cowboys. Мимо протестантской церкви в Лэйквуде они проехали на «Импале», даже не останавливаясь. Дженсен только покачал головой, и Джаред понял: опять не то. Он не стал выяснять, по каким критериям Эклз это определил. Проехав всю деревушку Лэйквуд, в которой жило, согласно указателю на въезде, 545 человек, Дженсен сразу взял курс на столицу штата. Джаред тоже не стал задавать вопросов, решив, что там будет легче воспользоваться аэропортом и пристроить «Импалу» на стоянку. Но оказалось, у Дженсена была другая задумка. Через несколько минут он заговорил неуверенным голосом: – Слушай, у меня тут возникла дурацкая мысль, но чем черт... в общем, а вдруг. Помнишь, ты мне рассказывал про свою соседку в Остине, которая все время говорила, что ты станешь дьяволом? А вдруг она какая-нибудь ясновидящая? Может, попробуем ее навестить? – Дженсен уже, похоже, цеплялся за любые возможности. Джаред вспомнил вредную маленькую старушенцию с ярко-рыжими крашеными волосами, в вечной черной водолазке и в трико, которая постоянно жаловалась его родителям, и возразил: – Да какая она ясновидящая, она постоянно во всем меня обвиняла, хотя не я ей двери туалетной бумагой обмотал. И калитку сломал тоже не я. Так что мимо. – Может, она так специально говорила, просто чтобы тебе насолить. Люди бывают странные, даже ясновидящие, – возразил Дженсен. – След хороший, я бы проверил. Они проехали вместе уже семь церквей из списка, и Джаред все отчетливее понимал, что ни одной своей поездкой в жизни, даже той с Чедом в Лас-Вегас, он не наслаждался больше. Даже учитывая, что его заставили и угрожали смертью, впрочем, в эти угрозы он верил все меньше и меньше. Даже несмотря на то, что они останавливались в придорожных мотелях, не заслуживающих и одной звезды по ранжированию гостиниц. Даже хотя его не пускали за руль "Импалы" и не разрешали выбирать радиостанцию – вот это была настоящая пытка, музыкальные вкусы Дженсена и Джареда совпали только один раз, когда оба с негодованием захотели выключить Тейлор Свифт. – Хорошо, давай съездим, – согласился он.***
Ностальгия по временам, когда они жили в этом пригороде Остина Джареда не мучила. Когда они переехали, новый дом был круче, друзья у него появились сразу же, а еще там недалеко были аквапарк и "Макдональдс". Здесь были только маленькие магазинчики, счовершенно не интересные ребенку. Свой бывший дом он даже не узнал: его перестроили, добавив террасу, и перекрасили. А вот выкрашенный яркой голубой краской соседский дом ничуть не изменился, да и соседка, как всегда занимавшаяся растениями во дворе, ничуть не постарела и не сменила оттенок краски. Только вместо черной водолазки на ней была стального цвета футболка с надписью "Добро пожаловать в..." В рай? Джаред поморгал, в это время старушка, завидев его, выпрямилась и помахала рукой, сразу стала полностью видна надпись: "Добро пожаловать в Раунд Рок". Ну конечно. – А, дьяволенок, – миссис Ридинг сразу узнала бывшего соседа, хотя все семейство Падалеки съехало добрых двадцать лет назад. – Какими судьбами? Они разговаривали через заборчик – вредная старуха и не пускала его во двор никогда. – Мы тут с другом проездом, – сказал Джаред. – Решил вот заехать, показать места, где я рос. – Да, такие места не забудешь, – покивала старуха. – И они тебя тоже. Инициалы твои, которые ты вырезал на бедном клене, до сих пор видны. Джаред посчитал ниже своего достоинства спорить с теряющей память бабулей. Никогда он не вырезал никаких инициалов. – И вас я тоже не забывал, – улыбнулся он. – Вот скажите, миссис Ридинг, почему вы все время мне говорили, что однажды я превращусь в дьявола? Вы же каждый день это твердили. Брови старухи, выкрашенные в кирпичный цвет, чтобы соответствовать волосам, поползли вверх по пергаментной коже. – Ничего подобного я не говорила, – твердо ответила миссис Ридинг. – Что место тебе в аду – говорила, было такое. А что в дьявола превратишься – ничего подобного. Силенок у тебя не хватит, мелкий пакостник. Джаред задохнулся в негодовании, услышав уверенный ответ бывшей соседки. Она что, хочет сказать, что это он ничего не помнит? – Да как же! – возмутился он. – Вы же меня домой с этими словами приводили! Как сейчас помню, мама дверь открывает, а вы ей: "Забирайте вашего хулигана и следите за ним получше, а то он скоро настоящим дьяволом станет!" – Нет-нет, не было ничего такого, такой молодой, а уже проблемы с памятью, – снова открестилась миссис Ридинг. И обратилась к начавшему хихикать Дженсену. – Представляешь, чего придумал? А ты, ангелочек, не хочешь перекусить? Ты-то наверняка не ломал калитки пожилым соседкам. Я тебя с удовольствием угощу. Мой пирог с ревенем ты потом не забудешь никогда. – Увы, не получится, мы очень спешим, – отказался Дженсен. – Ну что ж, жалко очень, ты многое упускаешь в своей жизни, – улыбнулась миссис Ридинг. – Нисколько не сомневаюсь, – твердо ответил Дженсен. – Но нам очень нужно ехать. – Хорошо-хорошо, – засуетилась старуха. – Погоди-ка, Джаред, я тебе кое-что отдам, что ты у меня забыл. Она ушла в домик и вышла через секунду, не больше: – Когда ты в последний раз у меня играл в своих рыцарей, ты вот это потерял, – и она протянула ему маленький пластмассовый меч, покрытый серебристой краской. – Негоже рыцарю оставаться без оружия. Отдай ему. – Нет-нет, миссис Ридинг, – отказался Джаред. – Не играл я ни в каких рыцарей. Да вы меня в свой двор и не пускали, все время дьяволенком обзывали и говорили, что я ваши гардины сломаю. – Гардении, – поправила его миссис Ридинг. – Вот видишь, как плохо ты все помнишь. Забери игрушку, говорю, – при этих словах Джареду показалось, что из голоса бывшей соседки пропало старческое дребезжание. – Хорошо, – уступил Джаред, взял игрушечный меч, он был дюйма полтора в длину, и сунул его в карман джинсов. Тот немедленно больно уколол его сквозь штанину. Падалеки поморщился, но не стал ничего говорить. – Спасибо, миссис Ридинг, и до свидания. Здоровья вам! "Психического", – добавил он полушепотом, уже усаживаясь в машину, когда был уверен, что миссис Ридинг его точно не услышит. Дженсен за рулем начал смеяться в голос, как только они отъехали. – Гардины сломаю, – гоготал он, стуча ладонями по рулю. – Гардении! Ну ты даешь, Джа! Мировая старуха, между прочим, а ты ей пакостил все детство. – Я не ломал ей калитку, – упрямо повторил Джаред. – Я знаю, кто это сделал, но я там был ни при чем. Он начал нашаривать в кармане игрушечный меч, чтобы мстительно выбросить его в окно, но странным образом безделушка не нащупывалась в кармане. Быть может, уже сама вывалилась, он ее просто не глубоко положил, подумал Падалеки удовлетворенно. Когда в следующий раз он вытянул ноги, пытаясь найти более удобное положение, меч снова кольнул его в бедро. – Ну что, в мотель, а завтра в аэропорт? – поинтересовался он. – Слушай, – сказал Дженсен непонятным тоном. – Не хочешь сэкономить на мотеле? – В смысле? – не понял он. – Ты предлагаешь прямо в машине спать? Я тут просто вытянуться не смогу, да и ты тоже не самый компактный парень в мире. – Нет, я не про это, – Дженсен смотрел прямо перед собой, избегая встречаться с ним взглядом. – Я же тебе говорил, что раньше тоже здесь жил. Потом мы с мамой начали постоянно переезжать, когда начались неприятности из-за этого, – он помахал одной рукой в перчатке. – Но когда я закончил школу и потом курсы автомехаников и стал самостоятельным, она вернулась сюда. Я предлагаю заехать к ней. В доме есть место, где тебе переночевать. Что думаешь? Джаред хотел было ляпнуть что-то смешное про знакомство с родителями, про новый этап отношений, но вместо этого сказал просто: – Здорово. Буду очень рад познакомиться. Он понял, что сейчас совершенно не та ситуация для плохого стендаперского юморка, и тема слишком важна для Дженсена. Съязви он – и они в ту же секунду поменяли бы курс на мотель. Джаред надеялся, что у него еще будет много времени, чтобы отпускать в сторону Дженсена неудачные шуточки.***
Мама Дженсена, Донна Эклз, жила недалеко от озера Леди Берд, в очень дорогом районе, но при этом Джаред по дому, по его внутренней обстановке не сказал бы, что здесь живет богатый человек. Вероятно, это семейный дом, который достался Эклзам по наследству, но уточнять детали Джаред не стал, не это его волновало. Миниатюрная, собственному сыну едва по плечо, Донна казалась хрупкой и одновременно очень сильной, особенно когда начала носиться вокруг стола с тарелками, кастрюлями, сковородками, в которых еды было на целый город, а не на двух мужиков, пусть и с весьма вместительными желудками. Дженсен постоянно порывался помочь матери, но та его усаживала обратно за стол, заверяя, что так давно мечтала позаботиться о нем и о его друзьях, и ей совсем не трудно, она готова горы свернуть сейчас. Джаред же так давно не ел домашней еды, даже до визита Дженсена он чаще всего перебивался перекусами, не готовил и готовить ему было некому, что у него от одной мысли о домашней еде ломался мозг и рот переполнялся слюнями. Наконец выкатив такой обед, который наверняка и не снился русским царям, Донна допустила гостей к еде. Несколько минут в доме ничего не было слышно, кроме усиленного чавканья и звона вилок и ложек. Сама мама Дженсена ничего не ела, она просто сидела, сложив руки на груди и умиленно рассматривала два агрегата по скоростной переработке пищи. На попытки обоих напомнить ей, что она наверняка тоже хочет есть, Донна только успокаивающе кивала и жестами предлагала продолжить есть. Поняв, что в его желудке не осталось и свободного миллиметра, Джаред откинулся на стуле, потянувшись за стаканом пива – пивом они предварительно закупились сами, привезя Донне бутылку хорошего вина. Пиво, в чем Джаред был совершенно уверен, способно найти место в самом забитом желудке. И тут Донна решила, что пришло время и поговорить. – Джаред, как давно вы с Дженсеном знакомы? – спросила она, улыбаясь. – Я рассчитываю на интересную историю! Тут у Джареда сразу испортилось настроение, как всегда, когда он вспоминал, что они не просто взяли и отправились в увлекательное путешествие по Америке на крутой тачке. – Уже месяц, – ответил он честно. – Это было... неожиданно. Для меня. Дженсен говорит, что он давно на меня глаз положил. – Ух ты, – удивилась Донна. – Не замечала за своим сыном стеснения. Я бы даже сказала, что он им совершенно не страдает. Дженсен никак не прокомментировал слова Джареда и матери, делая вид, что сейчас увлечен только мясным рулетом. В определенной степени Джаред его понимал: за такой рулет и душу было не жалко отдать. – Значит, месяц назад мой сын тебе признался в чувствах? И какие у вас сейчас отношения? – Донне было очень любопытно, она подперла рукой подбородок и пристально рассматривала гостей. Дженсен все так же не собирался отвечать, работая челюстями. И тут Джареду стало обидно. Что он, в самом деле, должен вешать лапшу на уши матери Дженсена, а тот сидит и делает вид, что совершенно ни при делах, выкручивайся как хочешь. – Ваш сын, прикоснувшись ко мне, увидел, что я превращаюсь в дьявола, и он собирается убить меня за это. Только вот ищет, где будет удобнее это сделать. Вот такие у нас отношения, – угрюмо сказал Джаред. Дженсен выронил вилку из рук. – О господи, – Донна закрыла рот ладонью, глаза ее над рукой были круглыми и полными ужаса. – Мама, я не... может быть, все еще не так плохо, – бросился Дженсен утешать мать, бросив уничтожающий взгляд на Джареда. – Господи, – продолжила Донна срывающимся голосом, словно ее душили слезы. – Я не думала, что ты пойдешь по пути своего отца... Дженсен остолбенел. Только что он пытался обнять мать за плечи, а теперь застыл, полусогнувшись, держа руки перед собой так, словно пытаясь кого-то схватить. – Отца? – просипел он. – Но у папы не было никаких способностей, я же тебя спрашивал, ты сказала, что ни у тебя, ни у него ничего подобного никогда не было. – Да, – Донна Эклз обернулась к сыну и смело взглянула ему в лицо. – У Алана Эклза в самом деле не было никаких необычных способностей. Но у твоего отца они были. Прости меня, Дженсен. Алан Эклз не твой отец. Дженсен выпрямился и сначала сжал руки в кулаки, а потом разжал и безвольно уронил вдоль тела. Он выглядел потерянным и больным, у него было лицо человека, который всю жизнь ходил домой по одной тропинке, хорошо известной, до последнего кустика, и вдруг, идя беззаботно по ней, он уперся в глухую стену, у которой не видно краев, и вот теперь он стоит, не зная, как ему пройти к его дому, островку безопасности, растерянный, теряющий надежду с каждой секундой... Дженсен не усомнился в словах матери ни на миг – может быть, давно подозревал что-то такое. Он сел обратно на стул, помолчал несколько секунд, нахмурившись, затем быстро спросил: – Отец из-за этого ушел, да? И кто мой биологический отец? Он не сказал "настоящий" отец. Он уточнил – биологический. Джаред выдохнул, только сейчас поняв, что задерживал дыхание, ожидая реакции Дженсена. – Наверное, да, – грустно сказала Донна. – Да. Без всяких "наверное". Алан был очень хорошим человеком, он поддерживал меня, нас, в самый трудный период, когда ты был совсем маленьким. Но когда мы поняли, что я смогу справиться одна, он сразу ушел. Он любил тебя по-своему и ушел не из-за тебя. Из-за меня, Дженсен. Это все случилось из-за меня. Я всегда любила того мужчину, который стал твоим отцом... я пыталась стать хорошей женой Алану, но, видимо, у меня так и не получилось. Прости, надеюсь, я стала хотя бы не самой плохой матерью в мире. – Ты самая лучшая мать, которая могла быть у сына в таких обстоятельствах, – произнес Дженсен искренне. – Так кто? Они сидели на стульях за столом и оба пристально следили за тем, как хрупкая женщина сжимает руки, пытаясь подобрать слова. Потом Донна вздохнула, поняв, что время не затянуть до конца веков, и произнесла тихо: – Помнишь, Дженсен, ты пытался узнать, есть ли еще люди, похожие на тебя. – Да, я тогда перекопал подшивки всех газет, которые были в нашей библиотеке и в окружной, – кивнул тот. – И ты тогда прочитал историю Джона Смита. Парня, который после нескольких лет комы внезапно начал видеть будущее людей, если прикасался к ним, к их родственникам, к их вещам. Он тогда предвидел пожар во время выпускного в одной школе... и помог поймать маньяка, – Донна говорила очень печально, она не цитировала новости из газет, она вспоминала. – Джон Смит. Закон парных случаев, – невесело усмехнулся Джаред. – Я только недавно узнал об этом парне. Конечно же, я должен был услышать о нем снова. Помнишь, Дженсен, нам про него в Грини рассказывали. – Прекрасно помню, – отозвался Дженсен напряженно. – Этот парень потом сошел с ума и пытался убить конгрессмена, баллотировавшегося в президенты. Но неудачно, его застрелили. – Он не сошел с ума, Дженсен, – по щекам Донны потекли слезы. – Он пытался сделать то же, что и ты – предотвратить нечто плохое. Этот конгрессмен в будущем должен был стать настоящим злом. Увы, я толком не знаю, что именно он должен был совершить... Но после того, как Джон умер, ничего не случилось. Этот человек, Грег Стилсон, баллотировался в президенты, но сейчас все, что о нем вспоминают, – как он прикрылся ребенком во время покушения. Это стало концом его карьеры. Мне нравится думать, что Джонни добился-таки своей цели. Он... понимаете, он долго думал, что все это ясновидение – игра больного мозга. Но потом ему сказала одна старушка, что у него миссия – предотвратить конец света. Дженсен так впился руками в край стола, что у него побелели ногти. А Донна все рассказывала и рассказывала, о том, что у них была простая любовь, которая развивалась так, как и ожидалось в маленьких городках от обычной парочки: школьная любовь, затем несколько взрослых свиданий – и вот уже свадьба, дом в ипотеку, дети... И она, и Джонни и не хотели ничего большего, но потом случилась эта авария, и она его не дождалась, решив, что он никогда уже не выйдет из комы. Да тогда уже никто в это не верил, даже его отец. Только мама Джонни как будто знала, что сын еще очнется. Она была уверена, что Бог его вернет, потому что у Бога была для него миссия... Рассказывая, Донна встала и, сходив в коридор, вынесла оттуда старую фотографию в рамке. На ней девушка с прической а-ля Дебора Херри как брюнетка обнимала взлохмаченного парня, худого и симпатичного, безмятежного, не подозревающего еще о своей судьбе. Он был в пиджаке песочного цвета, голубой рубашке и узком коричневом галстуке по старой моде. Дженсен отобрал у нее фотографию и начал пристально разглядывать. – В статье, которую я читал, говорилось, что все это были галлюцинации, вызванные опухолью в мозгу... Никаких божественных миссий и прочего. – Да, и Джонни тоже так считал, потому и не относился серьезно. Он очень переживал, что не спас тех школьников. Он сам не верил, что будет пожар... – Донна опустила голову. – Но понимаешь, Дженсен... Если бы это все было из-за опухоли, откуда у тебя бы взялся твой дар? – Там было написано, что девушку Джона Смита звали Сара, – полууточнил, полуспросил Дженсен. – Ну конечно, как еще могут звать девушку Джона Смита? Безусловно, Сарой... – Донна улыбнулась, но от улыбки там было одно название. – Мои родители попросили не упоминать мое настоящее имя в статье. На самом деле, с нами связывался только один журналист. А остальные просто переписали у него все данные. Так Сара и стала реальной. Когда история Джонни Смита и его божественного или дьявольского дара была полностью разобрана и проговорена до малейших деталей, было уже далеко за полночь. Донна встала у лестницы, ведущей наверх, и четко дала понять, что вечер воспоминаний закончен. – Джаред, я постелила тебе в гостевой комнате, она прямо напротив комнаты Дженсена. У меня с утра дела, мы с общиной встречаемся у церкви, там местные мальчишки проводили перформанс, а проще говоря – нахулиганили. Облили стену краской, типа изображали жертвоприношение современного Иисуса. Будем отмывать все. Но я очень надеюсь, что вы меня дождетесь, очень хочется с вами попрощаться. Дженсен, ты так редко у меня бываешь. Надеюсь, с Джаредом теперь вы будете приезжать почаще. Джаред криво улыбнулся, Донна удобно "забыла" причину его визита. – Конечно, – ответил Дженсен и поцеловал мать в лоб. Кровать в гостевой спальне была широкой и очень удобной, не чета мотельным. Но Джаред все равно никак не мог уснуть, пытаясь представить себя на месте Дженсена. Что бы он почувствовал, если бы мама сказала, что Джеральд Падалеки – ему не отец. Представлялось плохо, слишком плотно вросли друг в друга Джеральд и Шерри. В конце концов, он подумал, что это хреново – думать так о своих родителях. У Донны Эклз была совсем другая история, и она заслуживала больше уважения, чем просто история измены. Он в который раз повернулся на бок, пытаясь уснуть, но почувствовал чужое присутствие, и тут же малейшие признаки дремы пропали. Он резко сел, лихорадочно соображая, что можно использовать в качестве оружия, и сразу расслабился, увидев, что это Дженсен. Он сидел рядом с кроватью на корточках. – Прости, если напугал, – повинился он. – Все эти сегодняшние откровения... у меня просто крыша едет. Я должен тебе кое-что сказать. – Что? – резко ответил Джаред, еще не пришедший в себя от испуга. – Что ты не можешь оставить меня одного? Все еще боишься, что я дам деру? – Нет, – тихо произнес Дженсен, положив ему на руку свою ладонь в перчатке. И праведный гнев у Джареда сразу сошел на нет. А потом добавилось прямо противоположное чувство, когда он разглядел, что Дженсен пришел к нему в одних трусах. Провокационно, между прочим, обтягивающих все нужные места. Он спустил ноги с кровати и сел так, что Дженсен оказался сидящим между его коленей. Сейчас он бы выслушал от него даже чтение телефонной книги. – Возможно, ты не понял... – тихо проговорил Дженсен. – Для меня вся эта поездка, то, что было между нами, – это не противостояние. Я никогда не был против тебя. Я с самого начала пытался тебе помочь. Хотел предотвратить то, что должно было случиться, спасти тебя от катастрофы. Нет, конечно, я и весь мир пытался спасти, но... Не знаю, как отнесутся к этому остальные 7,5 миллиардов человек... Но в первую очередь я пытался спасти тебя. Вот и сейчас, я рискую всем миром ради тебя. Джаред сжал руки Дженсена. – Противостояние? Дженсен... Как бы тебе сказать... противостояние для меня закончилось в первый же день, в тот самый момент, когда ты снял с меня чертовы наручники. Я, конечно, пытался избежать не самой приятной судьбы, которую ты мне обрисовал, но больше всего я пытался понять тебя. Что тобой движет, какой ты, как... как ты так делаешь, что я не ненавижу тебя за похищение, за то, что ты выдернул меня из привычной жизни, а просто делаю все, чтобы быть с тобой рядом и вместе решить эту загадку. Чтобы просто быть рядом с тобой. ты же знаешь, Дженсен Эклз, что ты самый невероятный, самый упертый, самый красивый чертов маньяк, которого я знаю? Дженсен с корточек перекатился на колени и, пригнув голову Джареда ниже, взяв ее за затылок, начал целовать его в губы, а затем полностью завладел ртом. И это полностью совпало с желанием Джареда, который тоже схватил Дженсена за коротко стриженый затылок. А второй рукой огладил сильную спину, млея, что такая возможность ему наконец выдалась. Сколько раз он разглядывал ее в постели, смешно сказать. Руки в перчатках проскользили по телу Джареда, гладя шею и плечи, грудь, и тот понял, что никогда еще в его жизни не было такой возбуждающей ситуации. Но это – Дженсен, и наверное, с ним любая ситуация возбуждающая, даже если бы это были желтые хозяйственные перчатки, а не кожаные, стильные дизайнерские... Джаред встал, потянув за собой Дженсена вверх, они впервые оказались так близко друг к другу, прижавшись грудь к груди, живот к животу – и Джаред прекрасно чувствовал, как Дженсен возбужден. Он обнимал Дженсена, терся пахом через трусы, понимая, как этого ему мало, совсем мало. – Тут в доме твоя мама, – прошептал он с сожалением. – А? – Дженсен посмотрел на него диким, непонимающим взглядом. и Джаред понял, что стой под дверью хоть толпа близких родственников, Дженсену будет все равно. Джаред сдернул с него трусы, пару секунд полюбовался видом прижатого к животу налившегося члена, затем сгреб его в ладонь. У Дженсена подогнулись колени, он схватился за плечи Джареда, чтобы не упасть. – Я тебя давно хотел, еще когда ты с Мэттом своим зажигал... – прошептал он, задыхаясь, на ухо Джареду, подаваясь бедрами вперед, навстречу настойчивым движениям ладони. Джаред посмотрел на него с жалостью. – Я тебя хотел с того момента, когда ты вышел из душа в полотенце, там, в школе. Он опрокинул Дженсена на кровать, накрыл сверху своим телом и, взяв в руку оба их члена, начал двигать ей. Дженсен задыхался, двигался вместе с ним, хватался за него руками, подставлялся. Джаред взял его за щиколотку и задрал вверх ногу, начиная потираться твердым членом между ягодиц, нашел пальцем отверстие и начал его оглаживать. Но тут рука в перчатке настойчиво отвела его руку. – Слушай, я никогда не был с мужчиной вот так вот, полностью, – прошептал Дженсен. – Я не знаю, не думаю, что готов. В смысле, я готов с тобой, я хочу, чтобы ты мне вставил, но вот прямо сейчас не думаю... Он лежал перед Джаредом, совершенно голый, покрытый испариной от возбуждения, розовые соски напряженно торчали, член тяжело лежал на животе, твердый и влажный, бедра разведены и выставляют напоказ небольшую дырочку между ягодицами... зачем Джареду еще убеждения, что Дженсен хочет его? Он быстро перевернул Дженсена набок, соединив его бедра и резко войдя между ними, так что головка члена уперлась в подтянувшиеся яйца. Перехватил одной рукой под живот, оглаживая лобок и задевая возбужденный член, второй рукой – под грудь, накрыв ладонью один сосок и начав медленно потирать его. Он трахал Дженсена, без проникновения, между сомкнутых бедер, на ухо рассказывая, как вскоре войдет в него, как им будет хорошо. Дженсен стонал уже не переставая, подаваясь пахом вперед, чтобы член глубже скользил в кулак любовника. Второй рукой Джаред по-хозяйски оглаживал тело Дженсена спереди, гладкую грудь с острыми сосками, мускулистый живот, который вскоре начал сокращаться, спазмами, и Джаред понял, что любовник на подходе. Он резко перевернул Дженсена обратно на спину, накрыл его рот глубоким поцелуем, а сам стал медленно, лениво дразнить большим пальцем его головку, другой рукой потирая отверстие между ягодицами. Он знал, как это мучительно сладко, что Дженсен сейчас находится на пике пытки удовольствием, но ему хотелось пообещать, что потом будет еще лучше, что это еще не все. Тут Дженсен начал громко стонать ему в рот, выгнувшись, член запульсировал в руке, оставляя в руке Джареда теплую вязкую жидкость, дырочка сжалась вокруг проскользнувшего таки внутрь пальца, он ухватился обеими ладонями за ягодицы Джареда и сильнее прижал его к себе, кончая между их разгоряченных тел. Джаред почувствовал, что и он уже на подходе, заскользил пахом по начавшему обмякать скользкому члену Дженсена и вскоре кончил, рыча и разбрызгивая сперму на живот Дженсена. Он лег прямо на Дженсена, целуя куда мог дотянуться – в губы, подбородок, шею, оглаживая его все еще немного дрожащее тело. Затем взял его руку и, даже не особо думая, что делает, стащил плотную перчатку и поцеловал в ладонь. Его затопило странным теплом, очень знакомым, словно родным. Он поднял глаза и увидел, что Дженсен смотрит на него непонятным, потемневшим взглядом. Затем Дженсен отобрал у него перчатку и надел ее снова на руку. Джаред не стал задумываться над тем, что бы это значило и как отнесся Дженсен к его поступку – он наконец погрузился в глубокий сон и без всяких сновидений.