ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД.
— Сюда, конечно, не находишься, — раздув щеки, подчеркнуто саркастично отметила Цунаде. — Я выбивала другие помещения, поближе к нам. Обещают переезд к концу года, но пока… Что имеем, то имеем. Они с Какаши быстро шагали по извилистому коридору с круглыми окнами-иллюминаторами. Когда этот лабиринт закончился, и они вышли под огромный купол, Какаши подумал, что архитектор строения побочного корпуса Центра наверняка обладал причудливым чувством юмора. И не очень-то любил людей. Стеклянные блоки импровизированного потолка создавали парниковый эффект и притягивали вверх все запахи нижних этажей из открытой ниши. Сочетание морской капусты из столовой на первом и краски из типографии на третьем можно было бы смело использовать в борьбе с потерей обоняния. Впрочем, проверять теорию Какаши не собирался. Ответственное ношение маски избавляло его от такой необходимости. Цунаде грузно привалилась боком к краю ниши и взглянула на наручные часы: — Они еще пару минут на обеде. Имеют полное право закрываться на ключ и не отвечать на звонки, — подняв указательный палец, наставляла она. — А так — ты давай с ними построже. Ребята очень дружные, чуть дашь послабление, и сам не заметишь, как руку по локоть откусят. Все парни ненамного младше тебя, поэтому помни: ты — начальник, — Какаши получил тычок в грудь, — а они — подчиненные. Уяснил? — Все понятно. — Он даже бровью не повел. — Вот и молодец, — неожиданно ласково проворковала Цунаде, остановив взгляд на открытой части его лица. — До чего же похож на своего отца. Смотрю на тебя и вижу его во времена Академии. Какаши безмолвно кивнул. Что на такое нужно отвечать? «Спасибо»? «Я знаю»? «Мне это говорят все, кому не лень»? — И такой же серьезный, — продолжала умиляться она. — Жаль, что с ним все так вышло. Большое горе. На это Какаши тоже с ответом не нашелся. Его отец погиб в ходе боевых действий, когда ему было всего пять, и своей скорби он почти не помнил. Образы родителей уже давным-давно возвращались в его память только при просмотре старых снимков, а первые осмысленные детские воспоминания начинали отсчет со времен Военной Академии, где он и вырос. — В любом случае: рада, что Шикаку вышел на тебя. — Цунаде похлопала его по плечу. — Уверена, ты впишешься в коллектив. Кстати, помощника себе еще не искал? Может, есть кто из своих? — Я поспрашиваю и занесу резюме к концу недели. Одна идея на этот счет у Какаши уже была. Тут с обратной стороны двери неподалеку в замке зашевелился ключ. — Пойдем. Будем знакомиться. Процокав каблуками по кафельному полу, Цунаде завела его в небольшой, но хорошо освещенный кабинет. — Коллеги, — торжественно начала она, отступая в сторону и позволяя Какаши выйти вперед, — позвольте представить вам нового начальника Управления сопровождения международной деятельности — Какаши Хатаке. Скованность в солнечном сплетении растворилась и схлынула вниз разочарованием — первое, что бросилось ему в глаза, — это склеенная стопка разноцветных стикеров-закладок на лбу у невысокого брюнета с короткой бородкой. Ну что за шут… — Котецу, — шикнул на него другой темноволосый парень. Первый спешно сорвал полосочки со лба и спрятал за спину. Оба низко поклонились и проговорили церемонные приветственные речи. — Это специалисты Хагане Котецу и Камизуки Изумо. — Цунаде наградила каждого убийственным взглядом. — И начальник отдела — Ширануи Генма, — добавила она, поворачиваясь к поднявшемуся с места мужчине постарше. «Лентяй», — решил Какаши, подмечая его вальяжную походку и скучающий взгляд. — Рад знакомству, — Ширануи опустил голову в вежливом кивке и протянул руку для рукопожатия. Едва Какаши сжал его ладонь, кабинет заполонил суматошный шорох и топот. — Я принес кофе! — продекламировал ураган в обличии складного, на редкость смуглого для здешних краев парня. — Ах, Цунаде-сама! — Заметив гостей офиса, он спешно поклонился — абсолютно нелепый каштановый хвостик подпрыгнул и сполз набок, подставка с кофейными стаканами опасно накренилась в руке. С трудом перебарывая раздражение, Какаши подставил руку под картонное дно, дабы предупредить близящуюся катастрофу. — О, — незнакомец вздрогнул и распрямился, словно не замечал его присутствия до этого момента, — и?.. Здрасьте, — ляпнул он. Бровь Какаши бесконтрольно поползла вверх. — Наш третий специалист — Умино Ирука, — сложив губы ниточкой, закончила представление Цунаде. — Ирука, это Хатаке-сан. С сегодняшнего дня — начальник управления. В странном замешательстве Умино обвел взглядом остальных коллег, поставил кофе на ближайший стол, после чего раскланялся: — Простите мне мое невежество, Хатаке-сан. — На этот раз кончики его волос едва не коснулись пуговиц на пиджаке Какаши. — Это большая честь — быть представленным Вам. Хатаке не упустил улыбки, что тенью промелькнула на лице Цунаде. Это что же, у Железной Леди, которая только что внушала ему быть строже и требовательнее, есть любимчик? Прекрасно — пусть. С Какаши такое не прокатит. — Прошу сотрудников Отдела в дальнейшем отчитываться в своевременном возвращении с обеденного перерыва, — решительно отрезал он. Хагане сделал крошечный шаг к Камизуки. Лицо Ширануи каким-то образом приняло еще более безразличное выражение, чем прежде. Цунаде сощурилась — сделала это так медленно, словно подвергала происходящее сомнению. Какаши был тверд в намерении прояснить свой подход к руководству и понятие дисциплины здесь и сейчас. Он оставался стоически непоколебим, пока пятый участник мизансцены не разогнул перед ним спину и не снял с лица медицинскую маску. Умино отер лицо ладонью и сложил руки на груди, а Какаши, сам того не ожидая, почувствовал, как немеют кончики пальцев. Чужую переносицу пересекал длинный шрам — точная горизонтальная перспектива его собственной отметины на глазу. На крохотную долю секунды Какаши захлестнула обжигающая волна стыда, как если бы он только что ни за что ударил товарища по несчастью. Угрызений совести и след простыл, когда растерянность в карих глазах сменилась зловещим блеском. «Я и не подумаю тебя бояться», — вот, что считал Какаши с доселе дружелюбного лица. Тогда-то он и понял, что как минимум одна щепка со стула на новом рабочем месте рискует стать занозой в его заднице. Но, что ни говори, ему и в голову не приходило, что щепка окажется острым деревянным колом и вонзится в его мягкое место, когда он будет к этому меньше всего готов. — Вы — Мистер Брайтсайд? Кисти Какаши застыли в неестественном положении на уровне нижних пуговиц. Перед глазами все застлало красным. В одной из барабанных перепонок что-то неприятно щелкнуло, и тогда слух Хатаке заполонил ослепляюще пронзительный звук, очень похожий на локомотивный свист. Это, верно, его рассудок отправился в путь. — Чего? Мистер… Кто? — голос Ямато каким-то чудом прорвался через оцепенение Какаши, и тот ухватился за него как за спасательный круг — да, да! Ему точно показалось. Сейчас Умино снова откроет свой наглый рот и скажет что-нибудь другое… Хоть что-нибудь, что угодно! — Ваша рубашка… — неожиданно тихо и мягко обронил тот, отнимая у Какаши последнюю надежду списать все на собственную невменяемость. Прямо сейчас взгляд Умино был прикован к Ямато, так некстати согласившемуся выручить своего семпая. Он назвал его по тайному никнейму Какаши, а еще узнал мопсов на белой рубашке, и всему этому находилось только одно объяснение. Этим утром Ирука Умино, старший специалист Отдела контроля сопроводительной документации, получил ссылку с фотографией от некоего Мистера Брайтсайда. От Какаши Хатаке. Заявленные в резюме пункты «Аналитическое мышление» и «умение работать в стрессовых условиях» всегда были гордостью Какаши. Однако ему и в самом страшном сне не могло присниться, что проявлять эти качества придется, дабы остановить излучающего растерянность Ямато от уточняющих вопросов, ответы на которые могут выпнуть из шкафа самый страшный скелет. Какаши решительно пересек кабинет и остановился в дверях. — Это моя рубашка, — предупреждая дальнейший дискредитирующий его диалог между подчиненными, огласил он. Ямато сконфуженно дернул головой на звук его голоса. Плечи Умино дрогнули. Он замер, точно пораженный раскатом грома. Несколько мгновений, пока его взгляд поднимался вверх по обуви и костюму Какаши, прежде чем задержаться на лице, показались последнему самыми долгими в его жизни. — Ямато, продолжайте работу. Умино, соберите бумаги и пройдите в мой кабинет, — хладнокровно наказал он. Развернувшись на каблуках, вернулся к столу. Когда за спиной послышались робкие шаги, бастионы невозмутимости Какаши пали. Он заметался в поисках ручки (которая на деле как всегда ждала его в пластиковом органайзере) и так же никак не мог найти в себе силы посмотреть на подчиненного. — Я… — хрипло начал Умино, и Какаши натужно зажмурился, с силой сжав найденный «Паркер» в кулаке. — Закройте дверь, — процедил он. Дерево глухо ударилось о дерево, а затем в двери мягко щелкнул замок. — Несите документы. Не поднимая глаз, Какаши вытянул руку, куда почти сразу же вложили стопку бумаг. — Хатаке-сан… — снова попытался Ирука. — Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, — опять оборвал его Какаши, опустив документы перед собой на стол, — что полученная вами информация, — он щелкнул чудом выжившей ручкой, — должна остаться строго конфиденциальной? — Д-да, я… Я просто хочу понять… — Мы оба оказались заложниками сложившейся ситуации, — продолжая изображать невозмутимость, он оставил росчерк в поле рядом со своим именем, — и оба в случае огласки понесем за нее серьезную ответственность. — Еще один лист и еще одна подпись. — Считаю единственно верным решением не подвергать инцидент обсуждению и поставить в нем точку сейчас же. Подпись, подпись, подпись. — Хатаке-сан, я и не думал… — Вы свободны, — отчеканил Какаши. Собравшись с духом, он отправил Умино тяжелый, не терпящий никаких возражений взгляд. Он готов был встретиться с гневом и раздражением, что исказили бы облик подчиненного в другой спорной ситуации; привычной непокорностью и свирепой искрой в карих глазах — с чем угодно, кроме представшей ему боли, отчаянного разочарования, и… презрения? — Хорошо. — Резко втянув носом воздух, Ирука буквально вырвал у него бумаги и пулей бросился прочь из кабинета. Громкий хлопок двери избавил Какаши от свиста в ушах. Мгновение, а возможно минуту или даже целый десяток он просто ошалело глядел перед собой, пока не прислушался невольно к ходу настенных часов и не понял, что все это время едва дышал. Порывисто вдохнув полной грудью, он обошел стол и схватил оттуда флакончик дезинфицирующего средства для рук, выплеснул щедрую порцию жидкости в ладонь и расторопно растер по всей поверхности обеих кистей, до самого запястья. Когда антисептик подсох, он принюхался, словно надеялся, что резкий запах может привести его в чувство. Но нет. Сердце стучало набатом, призывая весь организм перейти в режим «паника». Не бывает таких случайностей. Нет, не место им в его жизни. Так что, если это заговор? Какаши поставил флакон и побарабанил пальцами по крышке стола, после чего оттолкнулся от нее и стал мерить кабинет строго выверенными шагами. Да, точно. Просто шайка офисных клерков задумала избавиться от не дающего им житья босса, подослав самого смазливого втереться к нему в доверие в Интернете, чтобы потом с потрохами выставить на посмешище всей компании. Создав в своей голове такой сценарий, Какаши пришел к осознанию двух простых истин: Первое: это невозможно. Хотя бы потому что так midorimochi, то есть Ирука, слишком сильно подставляется под удар сам. Никто не захочет во всеуслышание заявить о таком хобби, как написание порно-рассказов, но то же ведь касается и их прочтения… К тому же, судя по реакции, он сбит с толку сорванными покровами, равно как и сам Хатаке. Какаши выглянул в окно и уставился на высаженные вдоль здания сливовые деревья — символ мужества в самом бурном цвету. Уж что-что, а оное ему потребуется, дабы расписаться во втором: он только что непреднамеренно сам себе признался, что считает Умино привлекательным. Он прерывисто выдохнул, развернулся и рухнул в кресло рядом. Опустив маску ниже подбородка, отер лицо, а затем чуть вдавил пальцами прикрытые веками глазные яблоки. Где-то на задворках разума промелькнула то и дело выпадающая из пучка каштановая прядь, а потом «…наклонился к тебе и распустил волосы, так, чтобы они скрыли наши лица, прижался лбом к твоему и, застыв в миллиметре от губ…» — именно эту часть недавнего диалога Какаши уже практически выучил наизусть, и… Почему уголки его рта подрагивают и отчего внизу живота сворачивается теплая спираль?! Нет. Соединение реального образа с вышедшей далеко за рамки приличия перепиской не должно производить на него такой эффект. Это нужно пресечь на корню. Как ни крути, самое первое решение Какаши сейчас казалось ему самым верным. Они оба сделают вид, что ничего не произошло и вскоре все забудется. Ведь как часто они вообще пересекаются? Несколько раз в месяц? И каждая встреча, в лучшем случае, длится пару минут. Какаши старательно избегал это ходячее стихийное бедствие, и ничто не мешало ему продолжать в том же духе. Точно. Никто ничего не узнает. Он будет держать рот на замке, да и Умино ничего никому не расскажет, если хоть немного дорожит работой и собственным добрым именем. А если нет? Что тогда? Конец всему: его репутации, его долго и мучительно выстраиваемой карьере, статусу, связям… Всему. Паранойя вернулась к отправной точке, и Какаши в эту же секунду решил, что непременно подчистит за собой все следы. Сделает это грамотно. Так, что в случае чего, можно будет пожать плечами — «клевета да и только». В кабинете раздался негромкий стук. Когда Какаши отнял кисти от лица и вновь закрыл его нижнюю половину тканью, между дверью и косяком уже выглядывало лицо Ямато. Несколько раз поморгав и прояснив зрение, Какаши махнул рукой, дескать, заходи. — Все в порядке? — обеспокоенно уточнил его кохай. — Да, я… Какаши не смог договорить — в глаза бросилась злосчастная рубашка с мопсами, которую всучили ему друзья на позапрошлый день рождения. Он надел ее этим утром не только чтобы позабавить и впечатлить незнакомца из интернета, но и оттого, что стремился стать к нему немного ближе. Теперь, когда он успел увидеть выражение неприязни к собственной персоне на лице настоящего midorimochi, это его желание казалось горькой иронией судьбы. — Семпай? Какаши мысленно влепил себе пощечину. Где это видано? Расклеился тут посреди рабочего дня как сопливая девчонка! Так и хватку потерять недолго. С ужасом осознав отсутствие и малейшего представления о том, что за бумаги он подписал несколько минут назад, он добавил к пощечине пару отрезвляющих оплеух. — Да, порядок. — Какаши кивнул. — Так какая там вторая новость? — вспомнил он. — Та, что «не очень хорошая». Ямато издал тяжелый вздох и ущипнул себя за переносицу. — У Цунаде-сама диагностировали коронавирус. Вчера. Ее поездка в Штаты не состоится, но она оставила поручение, и… Вы разве не документы на свое командирование только что подписывали? — Указывая большим пальцем себе за спину, Ямато, по-видимому, имел в виду ускакавшего с бумагами Умино. Не в силах более держать хорошую мину при плохой игре, Какаши опустил локти на стол и сдавил пальцами виски. Лучше бы это были документы с согласием на его эвтаназию.***
Будь Ирука персонажем мультипликации, движение его фигуры сопровождалось бы гротескно-комичным свистом — так быстро он залетел в уборную и захлопнул за собой дверь кабинки. Забыв о брезгливости, махнул рукой и с грохотом уронил крышку унитаза, чтобы не сесть — рухнуть на сиденье. Оказалось, сделал он это весьма своевременно — стоило только опуститься на задницу, как мучительно заныли икры — не то от преодоленных лестничных пролетов, не то от свалившегося как гром среди ясного неба стресса. Он оперся локтями о колени и уронил лицо в подрагивающие ладони. Потерев глаза, судорожно замотал головой и изо всех сил зажмурился: вот бы открыть глаза и увидеть потолок в своей квартире, вот бы все это оказалось дурным сном… Реальность не может быть с ним так жестока. В математической науке не существует цифры столь малой, чтобы обозначить вероятность того, что его Мистером Брайтсайдом окажется этот… Этот… За три почти полных десятка лет жизни Ируке приходилось, конечно, бывать в ситуациях, когда от него требовалось самообладание, и ранее он всякий раз его находил. Но одна только мысль о том, что по ту сторону экрана всегда находился постылый, невозможно отталкивающий, высокомерный сухарь, разбивала выдержку как молот хрупкое стекло. И как только теперь провести с ним бок о бок целых три недели?! Ирука точно знал, что легче справился бы, узнай он, что его друг в сети — бездомный старик с одиннадцатой улицы, Ибики (с пригоршней рыбьих кишок в одной руке и телефоном в другой), или, черт его дери, тот же Ямато, но это… В водоворот беспокойных мыслей, жестоко расправляясь с Ирукиным чувством собственного достоинства, ворвалась реплика Брайтсайда, теперь в озвучке Хатаке: «Придется уложить тебя к себе на колени, спустить штаны и шлепать до тех пор, пока не успокоишься», — с гадкой издевкой протянул он, и тогда Ируку настиг приступ тошноты — такой неожиданный и сильный, что рот стремительно наполнился вязкой слюной, а в носу защипало. Каждый новый вдох давался с большим и большим трудом, сердце испуганно билось под ребрами, точно желая вырваться наружу. Стоп. Не хватало еще, чтобы его нашли без сознания рядом с отхожим местом. Не понаслышке знакомый с паническим состоянием, Ирука заставил себя сесть прямо, раскинул руки в стороны и уперся ими в стены, создавая дополнительную опору. Десять коротких, пунктирных вдохов через нос, один выдох через рот — длинный, вдумчивый. И так снова и снова, через «не могу». Смещая фокус внимания с катастрофы и способов ее принятия, заскрипела входная дверь уборной. По кафелю засеменили шаги, но Ируке было по большому счету все равно. Красно-белая вывеска на стене туалета запрещала курить, а не дышать. — Ирука? — с опаской уточнили из соседней кабинки. — Угу, — продолжая дыхательную практику, понуро откликнулся тот. — Ты чего там, схватки репетируешь? — Это техника спокойного дыхания, — раздраженно объяснил он. — Случилось чего? — сдавленно спросил Котецу. Открыв глаза, Ирука увидел, как слева от него к потолку тянется завиток пара. Его медленное движение ввысь завораживало и даже немного успокаивало. — Не хочешь случайно в Нью-Йорк скататься на три недельки? А то я знаю кое-кого, кто с радостью тебе такую возможность предоставит. — Понятно, — тяжело выдохнул Котецу. — Слушай, Ирука, знаю, Хатаке — личность премерзкая, но упускать шанс продвинуться по карьерной лестнице только из-за этого… Черт, да на тебя это совсем не похоже. Что-то еще, может, стряслось? Стряслось. Вероломно ввалилось в его маленькое жизненное пространство как шаровой таран и нахрен там все разрушило. Теперь он еще и вынужден лгать в ситуациях, когда откровенность могла бы облегчить его эмоциональное состояние… — У меня аэрофобия, — не придумав ничего умнее, ляпнул он. Котецу фыркнул и сделал еще затяжку — Ирука услышал звук пропускаемого через зубы пара. — Тебе почти пятнадцать часов лететь. Снотворное под язык и вперед. Заодно отдохнешь как следует. — И как это я раньше не догадался, — стараясь не звучать саркастично, протянул Ирука. — Хороший вопрос. — К счастью, Котецу пропустил его неискренность мимо ушей. — Хочешь пару затяжек? — Затвор замка соседней кабинки негромко заскрежетал. — Не откажусь. Мало-мальски приведя себя в порядок (хотя с одуревшим взглядом трудно было что-то поделать — напряжение в глазницах ощущалось на физическом уровне), Ирука открыл дверь. Несколько минут, пока Хагане ненавязчиво вещал о том да о сем, он просто вертел электронный испаритель в руках — пик тревоги прошел и в голове встала звенящая пустота, а вот тошнота могла вернуться в любой момент. Не стоило все же так рисковать желудком. Когда парни вернулись в свой кабинет, Генма ковырял палочками в своем обеде, в сотый раз за день просматривая сайт «IKEA», а Изумо увлеченно слушал низкосортный стендап в одном наушнике, то и дело зажимая пробел, дабы просмеяться. Котецу быстро вернулся к долгожданному заказу огромной модели Длинношея на сайте Лего (он делал перерыв, желая растянуть приятное предвкушение еще на чуть-чуть). Ирука застыл в дверях. Он наблюдал за коллегами, как за дружной стаей симпатичных зверьков на телевизионном канале, транслирующем только передачи о животных. Все в офисной жизни маленького отдела оставалось неизменным, а вот в своей собственной он не наблюдал теперь ничего, кроме краха. Остаток рабочего дня прошел как в тумане. Когда реальность произошедшего окончательно устаканилась в сознании Ируки, защитные механизмы психики стали отчаянно предлагать ему представить, что все случившееся — уже не сон, а глупый розыгрыш. Вполне в духе Котецу и Изумо, которые уже не раз объединялись, чтобы устроить подставу ему или Генме. Но придумать и осуществить такое — слишком жестоко даже для этих двоих. Зарывшись по самую макушку в бумаги, Ирука то и дело ежился со стыда, вспоминая те или иные моменты своей переписки с Брайтсайдом. Или теперь вернее будет называть его настоящим именем? Как-то же с этой мыслью мириться придется. Так или иначе, Хатаке, как и его интернет-амплуа, не покидали головы Ируки до самого вечера. По возвращении домой, он без зазрения совести устроил сеанс жалости к себе. Невольно вспоминал четырнадцатое февраля — день, когда, сам того не зная, своими руками запустил это чертово колесо, оставив отзыв на увлекшую его историю. Тогда Ирука точно так же курил, глотал алкоголь и, растянувшись на диване, считал себя жалким и никчемным в своем одиночестве и привязанности к вымышленному персонажу. Горькая ирония состояла в том, что и милый, немного замкнутый, но очень горячий Мистер Брайтсайд оказался выдумкой. Совсем как Эрвин Смит. Поболтав виски в бокале, Ирука шмыгнул носом и подтянул колени к груди. Из головы не выходила растерянность во взгляде и движениях Хатаке, когда они остались наедине в его кабинете этим утром. Что же, получается, он тоже не застрахован от попадания впросак и может испытывать замешательство. А что еще он чувствует? Что вообще у него в голове? »… Завтра на работу, так что, наверное, могло быть и получше». »… Люди — дерьмо». »… На первый взгляд кажется ангельским созданием, пока дело не доходит до простой возможности подмочить твою репутацию». В юбилейный раз прокручивая в памяти особенно запомнившиеся обрывки реплик, Ирука немного сник. Он услышал тоненький голосок совести, что так и лезла цепко ущипнуть его за бок. Каким бы черствым и безэмоциональным Какаши ни казался на первый взгляд, это не лишало его страхов, слабостей, и… Одиночества. Возможно, они с Ирукой похожи чуть больше, чем последний хотел бы себе это признавать… Как бы то ни было, об этом он уже не узнает. Хатаке четко и ясно дал понять, что никакому взрослому разговору между ними не бывать — закрой этот ящик Пандоры, и дело с концом. Только вот где-то в глубине души, вопреки гневу, негодованию и выученной неприязни к начальнику, Ируке все же хотелось понять его. В поисках истины он подрагивающими от легкого опьянения пальцами открыл приложение «FicStory», желая почитать между строк и хоть чуть-чуть узнать в сообщениях Мистера Брайтсайда Какаши Хатаке. Но и там ждало разочарование. В их диалоге Ирука обнаружил только свои ответы. Окно, где рядом с надписью «написать сообщение…» обычно мелькал курсор, было заблокировано и перекрыто надписью «аккаунт удален».