Mr. Brightside

      Выходные пролетели несправедливо быстро.       После позднего завтрака в субботу Ирука и Какаши сошлись во мнении, что им определенно нужно возместить самим себе моральный ущерб от выставки Вишмайера, и потому сорвались на Манхэттен, в Музей современного искусства. И не прогадали: собрание лучших произведений двадцатого века – от Дали до Уайета – подействовало на них умиротворяюще.       Воскресенье полностью посвятили поездке в Центральный парк – и то времени заглянуть в каждый его уголок не хватило: развлекательные зоны открывались и закрывались каждая по своему расписанию, а некоторые работали только в определенное время года, но даже со всем этим вылазка удалась на славу. Ирука мысленно благодарил за это своего спутника: Какаши оказался отличным экскурсоводом. Он им просто заслушивался. И заглядывался.       Так сильно, что по прибытии обратно в отель, в кабине лифта, где-то между вторым и третьим этажом, стало уже невмоготу. Вопреки подутихшей с пятницы буре страстей и воцарившейся предусмотрительной сдержанности, Ирука совершил диверсию. Как только Какаши потерял бдительность и опустил маску, он, ни секунды не колеблясь, припечатал его губы своими. Комкая ткань пальто, порывисто ощупал его широкую спину и даже решился опуститься на пару сантиметров ниже поясницы, хищно сжимая пальцы, но явно останавливая себя от большего.       Какаши мельком предположил, что за время их отсутствия в отеле кто-то догадался выставить скорость лифта на двойную. Он успел только поднять руки, желая взять лицо Ируки в свои ладони, а тому уже пора было выходить. Не получив больше ничего кроме мечтательного «Пока» и знойного взгляда на прощание, Какаши так и ехал до десятого этажа с упорно крепнущей проблемой в районе ширинки.       С утра в понедельник Ирука перечитывал последние сообщения. Он был немного огорчен нерешительностью Какаши и выискивал малейший намек на подтверждение смены курса их отношений на более интимные в каждом слове, каждом знаке, но все не находил. Тем не менее рядом с ним сомнения сходили на нет. Он мог быть скупым на слова, но то, как блестели темные глаза, стоило только Ируке появиться в поле зрения, говорило о многом.       За завтраком они встретились раньше обычного: Какаши отдыхал от спортзала после тяжелой воскресной тренировки. Так что оставшийся час до отбытия Ирука провел в своем номере, с удовольствием жуя последние виноградные моти и выслушивая вести с рабочих полей.       По словам Изумо, в отсутствие Цунаде и Хатаке одновременно в Центре стоял полный кавардак. С запущенным французским проектом работы абсолютно разного толка было столько, что ребята зашивались, «да еще и Котецу сам не свой»… Камизуки до того заговорил своего командированного коллегу, что тот опомнился, только когда заметил, что Какаши не зашел за ним в обговоренное время, и более того ощутимо задерживается. Уснул он, что ли…       Вежливо прервав трескотню приятеля, Ирука отправил Хатаке сообщение и, не получив ответа спустя пару минут, решил сам к нему подняться, а то того и гляди опоздают.       Сразу одетый в верхнюю одежду, с вещами, Ирука вышел из лифта в холл десятого этажа и уже оттуда заслышал голос Какаши. Немного насторожился: на расстоянии сложно было разобрать слова, но этот тон – ледяной, жесткий – он уже знал. Какаши кого-то отчитывал. И он был очень серьезен.       Подслушивать Ирука не собирался, но, когда подошел к нужной двери, обрывок разговора все же донесся до его ушей:       – … немедленно извиниться и впредь такого больше не допускать. Надеюсь, я понятно изъясняюсь, потому что если узнаю о подобном снова, придется… Да черт побери!       Ирука отпрянул в сторону от звука громкого удара, сердце испуганно заколотилось. За все время, что он знает Какаши, тот ни разу не выходил из себя, а сейчас, судя по всему, вдруг обрушил ярость на свой телефон. Сразу вспомнились слова Изумо о рабочем переполохе, сложились два плюс два в уме.       Не зная, как правильно поступить, он нервно покусал кожу рядом с ногтем на большом пальце. После начала занятия в аудиторию уже не пускали, а посещаемость курса отмечалась в специальном журнале и затем выводилась в сумму часов на финальном сертификате, который по окончании поездки необходимо было предоставить в Отдел кадров. В общем, не стоило им пропускать семинар…       Уйти одному было бы неправильно, а попробовать снова написать или позвонить… Что ж, по-видимому, бессмысленно. Выждав несколько минут и убедившись, что за дверью тихо, Ирука все-таки постучался.       Какаши открыл почти сразу и, увидев его, изнуренно приложил руку ко лбу. Выглядел он неважно – отчего-то даже бледнее, чем обычно.       – Я опоздал, да?       – Ничего страшного, – умиротворяюще улыбнулся Ирука. – Можем просто снова поехать на такси.       – Да-да, – Какаши закивал, – я заплачу. Сейчас, только… – он убрал в карман пострадавший телефон и развернулся на пятках, чтобы вернуться в комнату. – Ты заходи, мне тут нужно еще кое-что сделать, – бросил через плечо.       Ирука закрыл дверь изнутри, поставил рюкзак у порога и неспешно снял куртку. Проследовав за Какаши, он обнаружил на столе знакомую черную коробочку – приведенную в порядок и обновленную. Сам Хатаке держал перед собой на уровне глаз стеклянную ампулу, слабо звякавшую от постукивания ногтем.       – Еще болит?.. – виновато сведя брови домиком, осведомился Ирука.       Какаши только помотал головой. И если за завтраком он излучал (насколько это вообще возможно с его эмоциональным диапазоном) бодрость и беззаботность, то сейчас на нем просто лица не было.       – Давай я помогу?       – Ирука, я капаю их каждый день, и это никак не связано с… – он несколько раз открыл и закрыл рот, желая описать пятничную ситуацию образно, но ничего у него не вышло. В итоге только раздраженно поморщился, потряс ампулу и отломил ее верхушку.       Для Ируки такой его ответ звучал довольно резко, но внезапно он нашел в себе силы проглотить горькую пилюлю:       – А я до сих пор чувствую себя отвратительно из-за того, что смылся, вместо того, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Поэтому… Можешь просто позволить позаботиться о тебе?       Какаши посмотрел на него неожиданно пронзительно и даже растерянно.       – Пять капель в левый и две – в правый. И вот, – он протянул Ируке флакончик антисептика, а затем достал из внутреннего кармана пиджака упаковку бумажных платочков. – Это тебе, на случай, если расчувствуешься от жалости.       Тот закатил глаза и фыркнул, но сразу смягчился, подметив, что лицо Какаши посветлело.       – Садись уже, – легко пихнув его в грудь по направлению к креслу, промурлыкал он.       Какаши устроился на сиденье, хлопнул по подлокотникам и выпрямился. Ирука тем временем, хорошенько обработав руки пахучей жидкостью, уже промакивал их салфеткой и заодно поглядывал на него, искал, как бы подступиться.       – Можно спросить? – он остановил взор у нижнего края длинной полосы, разделяющей левую часть чужого лица напополам, и забрал у Какаши ампулу.       – Про шрам? – нетрудно было догадаться.       – Да. О моем ты уже знаешь, – справедливости ради напомнил Ирука.       – Ничего особенного. Травма на полигоне в академии. Рядовая ситуация.       Звучало не слишком убедительно.       – Из-за которой тебе до сих приходится лечить глаза?       Какаши протяжно выдохнул и откинулся на спинку кресла:       – Тебе говорили, что ты бываешь настырным?       – Да, – Ирука непринужденно кивнул, вызвав тем самым у своего собеседника щемящей симпатии.       – Это долгая и скучная история, — отмахнулся он.       – Если едем на такси, у нас целых двадцать минут еще в запасе. Но настаивать не буду, можешь не рассказывать, – достав из пачки еще одну салфетку, Ирука принялся протирать ею ампулу.       Поджав губы, Какаши задумался, но затем все же начал:       – Я уже говорил, что провел с отцом совсем мало времени. Он погиб больше двадцати лет назад, и так уж повелось, что в военных учебных заведениях к генеральским отпрыскам относятся… по-разному.       Ирука резко опустил руки, и лицо его сделалось каменным.       – Тебя травили? – он ощутил волнообразно поднимающийся гнев. Вспомнил все, чем с ним делился Наруто, вспомнил себя, Анко… Несправедливость оставалась его болевой точкой.       – Ни в коем случае, – Какаши категорично замотал головой. – Жалели – да, но были и те, кто из-за родства с героем считал меня… заносчивым, наверное, высокомерным.       – Да ладно? Никогда бы не подумал! – съязвил Ирука.       Какаши ни за что и никому не смог бы объяснить отчего млеет всякий раз, когда этот парень выставляет его на смех. Или все дело в том, что его руку деликатно сбросили с подлокотника, чтобы присесть на край и ненавязчиво прижаться бедром? Кто знает.       Ирука оперся на верхушку спинки кресла локтем и выгнул бровь, побуждая говорить дальше.       – Да. Был один парень, – Какаши ненадолго притих и покусал губу, прежде чем продолжить, – кажется, он считал своим долгом бросать мне вызов. Соревновательный дух во мне так и не проснулся, но в один момент все это просто надоело. Он задирался денно и нощно, и я захотел поставить его на место раз и навсегда.       – Сколько лет тебе было? – не в строчку спросил Ирука. Все, что говорил Хатаке скорее напоминало сюжет фильма о событиях периода первого Сегуна, нежели печальный эпизод из детства.       – Тринадцать.       – Великолепно. Меня в этом возрасте выворачивало после первой сигареты на заднем дворе дома бабушки одной из подруг, а ты защищал свою честь и достоинство...       – И все тщетно. Я попался на крючок, вспылил, и мы стали драться всерьез, в ход пошли не только кулаки – это последнее, что я помню.       – Какаши… – прекратив складывать незамысловатую фигурку, Ирука скомкал салфетку.       – … очнулись в госпитале на соседних койках. Я с этим, – Какаши легонько поскреб свой шрам. – Он – с гематомами на пол-лица.       Ирука чуть склонил голову к правому плечу. Нет, слух и зрение его не обманывало – на этой части истории в голосе и на бледном лице отразилась легкая ностальгия.       – Ох уж эта романтика кадетских училищ, – высказался он. – Ясно теперь, чем тебя так зацепила «Атака Титанов». Жаль только, до Разведкорпуса не добрался.       – Ну, тут уж с какой стороны посмотреть.       – И это еще мне все кому не лень твердят, что пора бы перестать привязывать аниме к реальной жизни…       – Я только мангу читал. Несколько томов, – признался Какаши.       – Серьезно что ли?!       – Да. Анимации, как и графическому роману, всегда предпочту текстовый.       – Ты не Мистер Брайтсайд, а Мистер Невыносимое Занудство, – вразрез с не слишком лестными словами, Ируке захотелось ласково потрепать его по макушке, – и только что потерял позицию в моем личном топе авторов на FicStory!       – А на какой строчке я был до этой возмутительной оплошности?       Ирука пихнул ногу Какаши своей:       – Оставлю тебя мучиться в догадках. Так и что там с тем парнем?       Какаши отвел глаза в сторону, а затем прикрыл их в двух перевернутых улыбках:       – Мы подружились. Пришлось – за грубое нарушение устава нас обоих отстранили от занятий, а меня так вообще должны были направить в приют, потому что продолжать программу академии с такой травмой противопоказано. Но нам повезло. Одному молодому преподавателю удалось убедить руководство и сформировать класс международной разведки. Сначала там были только мы вдвоем, а потом и целая группа набралась. Так и учились до выпуска.       Радуясь, что в итоге все у Какаши сложилось хорошо, Ирука также восхищался и завидовал белой завистью незнакомому человеку, который по сути сделал то, на что у него, пока работал преподавателем, не хватило силы воли.       – Мне бы его упорство в достижении таких целей, – он тоскливо вздохнул и подвигался, пытаясь устроиться на узком подлокотнике поудобнее.       – Но ты тоже упорный, – не согласился Какаши. – Точнее, не так – упертый. И напоминаешь мне этим его супругу.       – Очень, блин, смешно! – возмутился Ирука. Он замахнулся было в сердцах, но подзатыльник отвесил совсем слабый.       – Но это правда! – на всякий случай отодвинувшись к противоположной части кресла, парировал Какаши. – Я тогда вечно хмурый ходил, а она то и дело по-доброму посмеивалась, советовала «сменить имидж», – глаза его блеснули, и сомнений у Ируки не возникло – это воспоминание ему тоже на редкость дорого. – Настоящей семьи я так и не познал, но рядом с этими людьми казалось, что я кому-то важен. Это хорошее ощущение. Приятное.       Ирука едва не схватился за пачку салфеток, чтобы использовать одну по тому назначению, с которым ему ее изначально выдали. Он в самом деле прочувствовал рассказ Какаши и всем сердцем был им растроган, но вовремя встряхнулся, дабы его не сравнили снова с чьей-нибудь женой.       – Так это мы что, получается, на разведке в Штатах? Мне нужно говорить тише? Или использовать Азбуку Морзе? А под твоим старым пиджаком всегда была кобура?       – Не-ет, – рассмеялся Какаши. – С разведкой покончено.       – Почему?       – С тех пор, как сенсея не стало, все это как-то потеряло смысл.       Они немного помолчали, а потом Ирука сжал его плечо, выражая понимание и сочувствие.       – Разберемся с твоими глазами? – спустя некоторое время предложил он.       – Да, пора.       Ирука поднялся на ноги и поставил одно колено на сиденье кресла, рядом с Какаши, создавая себе дополнительную опору. Он подложил костяшку указательного пальца под острый подбородок, приподнял его лицо к себе и удержал на месте обеими руками. Уже успел узнать, какое удовольствие ему приносит каждое прикосновение к удивительно белой коже, и потому действовал не торопясь.       – Проморгайся хорошенько, – сказал он, когда необходимое количество капель попало на слизистую обоих глаз Какаши. Тот последовал его совету. – А теперь закрой глаза.       Какаши послушно сомкнул веки, и Ирука смахнул излишки влаги с ресниц салфеткой. Осталось только уже привычное пощипывание, недолгое – всего несколько секунд. Но неприятные ощущения так и не настали, отошли на задний план, когда мягкие теплые губы встретились со щекой Какаши, а затем и его губами.       Издав низкий гортанный звук, он с готовностью ответил на поцелуй. Обхватив затылок Ируки ладонью, потянул его к себе, но тот уперся обеими руками ему в грудь:       – Опоздаем, – шепот и неровное дыхание опалило кожу в уголке рта Какаши.       Помутневшим взглядом он посмотрел на часы и вынужден был согласиться.

***

      Всю первую часть семинара Ирука то и дело оглядывался на Какаши, а тот ни на секунду не отрывался от телефона. Положив устройство перед собой на стол, остервенело перебирал пальцами по экрану, – беспокойство просматривалось невооруженным глазом.       И вообразить трудно было, какого уровня дела у него там решаются, но душа Ируки все равно болела – за его усталый взгляд, более заметные в тяжелые дни морщины, за прищур, когда он едва держал глаза открытыми в поздний час. Теперь еще и за то, как неласково обошлась с ним жизнь. Какаши заслуживал большего, чем выматывающая работа под подспудный ропот судачащих коллег и жалкие клочки жизни после нее. Ирука, как никто другой, понимал, каково это, когда дома не ждет никто, кроме компьютера с сокрытым от чужих глаз мирком, где жизнь бьет ключом у кого угодно, кроме тебя.       И он хотел помочь, облегчить его тяготы, но не знал как и понятия не имел, нужна ли его помощь вообще. А что если здесь, как и в случае с каплями для глаз, нужно лишь проявить инициативу? Может, попытайся Ирука, и Какаши позволит ему (под своим неусыпным контролем, конечно же) внести правки и улучшить не только «Капитуляцию Аккермана»..?       Надумав начать с простого разговора о работе, Ирука дождался перерыва, но как только он был объявлен, Какаши выскочил за дверь с уже прижатой к уху трубкой.       – Тебе не жарко? – поинтересовалась Мелисса, кивая на темно-коралловый свитер, который Ирука целенаправленно надел вновь. След на его шее уже слегка пожелтел, но все еще бросался в глаза.       – Да нет, нормально, – поправив высокую горловину, соврал он. За полтора часа в закрытом помещении его состояние приближалось к вареному. – Слушай, Мелисса, – он бросил беглый взгляд и на Брайана, но тот медитировал, сложив руки на груди и заткнув уши наушниками, – а вы пока здесь, в командировке, основную работу выполняете?       – Упаси боже, – девушка замахала руками, – да у меня чердак бы съехал все это совмещать. А ты?.. – настороженно спросила она.       – Тоже пока не приходилось…       Да, в таком случае «чердак» Какаши и правда стоило попридержать, ибо, малоизвестный факт: летающие телефоны – один из современных предвестников апокалипсиса.       Когда Какаши вернулся в аудиторию, Ирука взялся за мобильный, чтобы написать сообщение.       >> Ирука Умино: Моргни, если кто-то из Центра проедает тебе плешь прямо сейчас.       Он снова обернулся на задние ряды, вот только Какаши не поднимал глаз еще несколько минут – видимо, послание затерялось среди других чатов. Но когда Ирука хотел уже вернуться к работе над заданием, его таки удостоили вниманием:       >> Какаши Хатаке: Все в порядке.       >> Ирука Умино: Но ты моргнул.       >> Какаши Хатаке: Люди моргают около 20 раз в минуту. А мы в командировке, не в отпуске.       Ирука сделал глубокий вдох и четыре коротких выдоха – небольшая пауза, чтобы остановить себя от того, чтобы воспринять нервозность Какаши за камень в свой огород.       >> Ирука Умино: Все верно. Именно поэтому я жуть как соскучился по рабочей возне. Не поделишься своей – сочту за жадность.       >> Какаши Хатаке: Мазохист.       >> Ирука Умино: Допустим. И что ты собираешься делать с этим знанием?       Какаши завис с телефоном в увлажнившейся ладони. Все гнетущие тревоги о насущном расступились, с почтением пропуская вперед мощный заряд энергии, распирающей кости. Уже в который раз – с первых переписок в сети и до нынешнего момента. Это состояние определенно приходилось ему по душе, но стало пугающе частым.       В размышления над ответом и любование уголком улыбки, украсившей профиль Ируки, вклинилась мысль о том, как могла сложиться жизнь, встреть Какаши кого-то вроде него раньше. Лет пять назад, например… Но нет, неудачное время – тогда он еще только учился жить заново и никому не пожелал бы узнать себя таким. Так, может, десять? Очень вряд ли. Образ буйного подростка Умино, конечно, забавлял его в какой-то мере, но не до такой степени, чтобы начинать грезить о несовершеннолетнем.       >> Ирука Умино: ???       >> Какаши Хатаке: Придется утолить эту твою жажду мучения...       Он намеренно выждал с минуту, с удовольствием наблюдая за тем, как краснеют уши Ируки. Даже зачем-то высчитал траекторию и скорость, с которой мог бы перемахнуть через разделяющие их несколько столов, чтобы оказаться рядом и ощутить жар его кожи. Жаль только, что вне анонимной переписки он не был таким же смелым, как Мистер Брайтсайд.       >> Какаши Хатаке: … и закидать бумажной работой.       Он немного отступил назад. Осторожно, предусмотрительно, не желая переусердствовать с напором. Даже целуя Ируку впервые, Какаши думал, что, должно быть, сошел с ума, и готовился в любой момент получить по морде. Но то, что он на самом деле получил в итоге, оказалось настолько прекрасно, что почти выходило за рамки реального. Так, может, не было и не будет лучшего времени им узнать друг друга, чем сейчас?..       – Что-то вы замечтались, милый юноша, – склонившись к Какаши и принеся с собою тяжелый запах ментоловой мази, громким шепотом заметил немец Эрих. – Пора за работу.       Заглянув в водянисто-голубые глаза старика, Какаши кивнул.       – Прошу прощения. Тяжелое утро.       Он отложил телефон и не сразу увидел игривое сообщение о том, что именно такие наказания Ируке нравятся больше всего, но на сердце уже стало чуть легче. Пусть и не стоило пока обременять Ируку всем, что беспокоит, но позволить ему лишний раз побыть рядом и посильно помочь с тем, что он сам знает и умеет, – почему бы и нет.       К тому же стоило признать: против этого упертого, но восхитительного в своей разрушительности стихийного бедствия у Какаши не было и единого шанса.       С самого первого дня, как он попал в его эпицентр.