Mr. Brightside

      Еще каких-то пару месяцев назад Ирука сетовал друзьям на тоску по простому человеческому теплу. Запросов в канцелярию Вселенной о быстром восполнении пробелов в сексуальной жизни за годы полного ее отсутствия он при этом не посылал. Отсюда просился вывод: все, что происходило с ним последние несколько дней – не иначе как щедрое вознаграждение за какие-то заслуги в прошлой жизни.       На вечер пятницы у него были планы, но он все равно принял приглашение Какаши поужинать с ним едой из ресторанчика китайской кухни неподалеку. С условием, конечно же: трапезничать они будут непременно под те серии «Атаки Титанов», где продолжалось повествование тома манги, после прочтения которого Какаши прекратил следить за историей («ты просто обязан увидеть это на экране!»).       Вот только совместный культурный просмотр был обречен на провал. И получаса не прошло, как коробочки с едва начатой курицей в апельсиновом соусе перекочевали на пол, а на экране завис значок паузы.       Какаши, на пределе возможностей выдержки, держался за спинку кровати, выставив перед собой локти, пока Ирука использовал его член как секс-игрушку: зажав бедра своими с обеих сторон, плавно раскачивался на нем, ища заветную точку внутри.       Любые прикосновения Какаши были строго запрещены, поэтому он только бессильно хрипел, вылизывая глазами перекатывающиеся мышцы живота и груди Ируки, мысленно целуя его приоткрытые губы и напряженное лицо.       Раз опустившись до упора и чуть наклонившись вбок, Ирука грязно выругался и мелко задрожал – Какаши вздрогнул вместе с ним, когда по его животу размазались капли предэякулята. Пульс назойливо долбил по вискам, напоминая о доступном варианте послать все к дьяволу, подмять Ируку под себя и начать нещадно вколачивать в матрас, но его просили о другом, и он смиренно покорялся своему обещанию.       – Еще… немного, – словно считав Какаши телепатически, сбивчиво пробормотал Ирука. Он прекратил движения вверх и вниз и стал активнее крутить на нем бедрами. – Потерпи, я… почти… а-а-а-х…       Каштановые волосы взметнулись и опустились на плечи как переливчатая шелковая ткань, когда он резко откинул голову назад. Торс вытянулся струной, а по прессу Какаши, собираясь в тонкую струйку, побежало чужое семя.       И если еще недавно он думал, что ничто не сможет украсить лицо Ируки лучше, чем его улыбка, то сейчас у нее появился достойный конкурент – на вершине экстаза он был так прекрасен, что дух захватывало.       Ирука постепенно обмяк. Издав тяжелый, но, вне всяких сомнений, крайне удовлетворенный вздох, он обнял Какаши за шею и нежно поцеловал в лоб, у взмокшей линии роста волос.       – Давай, – скомандовал тихо.       Какаши не медлил ни секунды. Утробно зарычав, подхватил его под задницу, и, с наслаждением разведя округлые ягодицы, стал остервенело толкаться в него.       Он готов был кончить, уже вот-вот, не хватало лишь красочного завершающего аккорда, который выведет пик блаженства из разряда «великолепно» в «непостижимо прекрасно», и тогда Какаши отстранился от шеи Ируки и прильнул к его губам.       Оргазм вырвался из него практически моментально – мощный и опустошающий. На несколько мгновений Какаши отключился от происходящего, а когда очнулся, Ирука все еще целовал его, слабо двигаясь сверху и пробуждая последние вспышки удовольствия.       – Ты как? – коснувшись губ еще раз и взяв лицо Какаши в ладони, промурлыкал он.       – Просто прекрасно, – тот слабо ухмыльнулся, потираясь о его руку. – И был бы в полном восторге, если бы ты не планировал снова сбежать.       Закатив глаза, Ирука все равно заулыбался.       – Мы не виделись несколько лет, – с осторожностью приподнявшись, он сел рядом и свесил ноги с кровати, и на Какаши сию же секунду навалилась тоска. Казалось, что всякий раз разрывая телесный контакт, Ирука каким-то образом ускользает от него. – Я не могу просто так взять и прокатить ее из-за… – он шлепнул Какаши по руке – тот уже тянулся к его пояснице, как примагниченный, – … из-за манипуляций безумного развратника.       – Развратника? – Какаши выгнул бровь. – Помнится, не я это начал…       – Конечно, – встав и бросив в него пачкой влажных салфеток, фыркнул Ирука. – И заманил к себе «фильм посмотреть», – выделил он, – тоже не ты.       На что он намекает, Какаши понимал слабо, но одно знал точно:       – Вообще-то я только хотел поужинать вместе…       Наградив его испепеляющим взглядом, Ирука нагнулся за своей одеждой. Глаза Какаши тут же приковали выдающиеся мышцы задней поверхности его бедер.       – … но против такого продолжения ничего не имею, – закончил он. Достав из пачки пару салфеток, вытер живот и липкие от смазки руки. – Я только хотел сказать, что до твоей встречи целых два часа. К чему такая поспешность?       – Я хотел бы успеть принять душ, – объяснил Ирука, завязывая веревочки на спортивных штанах.       – Можешь воспользоваться моим, – Какаши бросил салфетки в урну, вслед за презервативом. Он перевернулся на бок и, согнув руку в локте, подпер голову ладонью.       – Тогда я вообще никогда не уйду, – посмеялся Ирука. Томный, бархатный тон голоса Какаши с потрохами сдал его намерения.       – В этом весь смысл, – подтвердил он, на что в ответ не получил ничего кроме снисходительного покачивания головы.       Одевшись полностью, Ирука присел на корточки рядом с кроватью и легонько коснулся кожи под нижним левым веком Какаши, осматривая его глаз.       – Снова сильно покраснел, – заключил, поморщившись. – Может, закапаем, пока я здесь?..       – Не нужно, – Какаши говорил тихо и медленно, снова купаясь в ощущении близости. – Я все сделал утром.       – Ну, хорошо, – Ирука приблизился к нему, чтобы попрощаться коротким целомудренным поцелуем. – Тогда я пойду.       Какаши провожал его взглядом до тех пор, пока он не скрылся за входной дверью. Еще немного пролежал в постели, задумчиво водя пальцами по губам, а затем встал, проверил мобильный и направился в ванную, чтобы принять долгий горячий душ.       Вернувшись в комнату, стал неторопливо одеваться. Натягивая штаны и футболку, все косился в сторону открытого ноутбука. Знакомый зуд где-то в районе грудины – желание немедленно облачить мысли в слова и предложения – был слабым, но вполне ощутимым.       Нечего тратить время на раздумья. Стащив с прикроватной тумбочки очки и опустив дужки за уши, он сел, пододвинул к себе компьютер, хорошенько размял кисти и начал творить.

***

      Спортивные часы Ируки показывали четверть десятого, когда он нервно мерил шагами расстояние от места, где они с Анко договорились встретиться, до ближайшего перекрестка. Она опаздывала, и это не было чем-то новым, но именно сейчас, когда Ирука так волновался, сильно раздражало.       Периодически непринужденно перекидываться глупыми картинками и делиться последними новостями – дело нехитрое, когда общение проходит на расстоянии. Предстоящая возможность вновь оказаться лицом к лицу и посмотреть друг другу в глаза – вот, что вызывало сомнения и переживания.       Решив, что беспокойным хождением туда-сюда делу не поможешь, Ирука остановился у фонарного столба. Нужно было срочно отвлечься, подумать о чем-то хорошем. Нахохлившись, он расстегнул карманы куртки и хотел спрятать в них подмерзшие руки: правая зашла легко, а вот левая столкнулась с препятствием. Неожиданная находка оказалась пачкой «Мальборо», спрятанной там больше недели назад.       Ируке и в голову не пришла первопричина покупки сигарет – гораздо важнее были воспоминания о первом по-настоящему откровенном разговоре с Какаши, первых подтаявших льдинках в когда-то стоявшей между ними огромной глыбе… Все у них происходило так стремительно, бурно и ярко, что он не успевал притормозить, чтобы оглянуться назад и предаться ностальгии о начале.       Мечтательно улыбаясь, он провел по длине ребра пачки, а как раз когда собрался выбросить ее за ненадобностью, перед глазами потемнело – веки накрыли чьи-то холодные пальцы.       – Hi handsome, – нарочито чувственно проговорили ему в самое ухо со спины.       – О, Господи! – вырвалось у Ируки, и он тотчас же развернулся, чтобы встретить объятие старой подруги.       – Можно просто Анко, – приглушенно посмеялась она, уткнувшись лицом в его плечо.       С минуту они расшатывались по тротуару, намертво вцепившись друг в друга. Искренняя радость, вложенная в хватку Анко, вкупе с запахом ее годами несменяемого парфюма внушили Ируке чувство комфорта. Теперь он тоже был поистине счастлив встрече.       Вскоре Анко отступила от него, взяв за плечи. Оглядела со всех сторон округлившимися янтарными глазами, пару раз сжала пальцы на его руках выше локтя, а затем и вовсе ткнула указательным в грудь.       – Святые угодники, это что, мускулы, baby boy?       – Железная броня и каменные нарукавники настоящего офисного рыцаря, – неловко отшутился Ирука. Все вот эти преувеличенно восхищенные отзывы казались неуместными и вгоняли в краску.       – А язык, я посмотрю, все такой же – острее бритвы! – Митараши нахально оскалилась и в порыве чувств ущипнула его за щеку. – Пойдем уже скорее внутрь, – на ходу расстегивая дутую зеленую куртку, она указала подбородком на вывеску закусочной, – я жуть какая голодная! Еще минута, и клянусь, от тебя кусок откушу!       Сдержанно усмехнувшись, Ирука проследовал за подругой.       Несмотря на день недели и время – пятничный вечер – внутри заведения было спокойно. Бóльшая часть столиков в окружении кожаных диванчиков пустовала, из музыкального автомата негромко лился рок-н-ролл, а с кухни, отгороженной от основного зала одной лишь дверью на колеблющихся петлях, раздавалось уютное шкварчание и перезвон кухонной утвари.       Выбрав место у деревянной перегородки, Анко наскоро разделась и едва ли не с разбегу плюхнулась на мягкое сиденье, после чего зазывающе похлопала по его выпуклой поверхности. Стараясь опускаться на пятую точку плавно, без резких движений (двухдневный марафон изощренных позиций и небывалых углов изгиба все же давала о себе знать), Ирука присел рядом.       Пока готовился их заказ, Митараши неугомонно трещала. Ирука слушал с подлинным интересом, одно только не давало покоя: травя байки о разудалом празднике своей калифорнийской жизни, она тщательно избегала зрительного контакта.       Подоспевшая в скором времени официантка принесла вместе с едой спасение – Анко взгрызлась в толстенный клаб-сэндвич и удовлетворенно зажмурилась.       – К черту все эти ваши диеты, – следом закинув в рот брусочек картофеля фри, она щедро запила все это молочным коктейлем из высокого бокала, – бесполезные попытки влезть в старую одежду не стоят того, чтобы лишаться последнего счастья в жизни – от души наесться.       Только тогда Ирука подметил, что вместо обещанной знаменитой голографической юбки ноги его приятельницы покрывают свободные синие джинсы.       – Мне казалось, что сбывшиеся мечты о лучшей жизни – достаточное основание для полного счастья, – подув на свой чай, аккуратно высказался он.       – Ага, – Анко затравленно выглянула из-за салфетки, которой прикрывала набитый рот, – еще бы я мечтала о том, чтобы все, кто приходит в наш дом, первым делом принимали меня за горничную моего жениха.       Ирука мог бы посетовать на расизм и повозмущаться с нею в один голос тому, как он в принципе еще может существовать в ратующем за любое многообразие государстве, но знал, что будет лукавить. Анко сама выбрала этот путь. И нечего ей было рассчитывать пройти его без сучка и без задоринки.       Он тактично промолчал и опустил взгляд как раз когда его лежащий на столе телефон напомнил о себе. В новом сообщении Какаши интересовался погодой, но истинный посыл, коим была забота и капелька ненавязчивого контроля, Ирука уловил, и от этого нутро его обволокло теплой патокой.       Судя по всему, трепет отразился и у него на лице, ибо мгновением позже Анко с кошачьим любопытством перегнулась через стол, стараясь заглянуть в его мобильный.       – Что там у тебя? – она сузила глаза, когда Ирука быстро погасил дисплей.       – Ничего особенного, просто мой ученик, – без промедления ответил он, говоря полуправду – послание от Наруто на самом деле уже час как висело непрочитанным, он просто хотел обстоятельно ответить на него в более спокойной обстановке.       – Коне-ечно, – недоверчиво протянула Анко. Усевшись обратно, она сложила руки на груди.       – Вообще, если вспомнить твой костюм горничной на вечеринке Райдо в две тысячи шестнадцатом, то все сходится, – Ирука вернулся к прежней теме разговора, желая сместить акценты. Рассказывать Анко о Какаши в планах у него не было. По крайней мере, сейчас – ему ведь не хватило духа путем обрисовать все хотя бы для Ибики и Хаяте. Да и как это сделать, если он сам едва успевает угнаться за происходящим?..       – О-о да! – к облегчению Ируки, Анко сразу клюнула на удочку и предалась ностальгии по студенчеству. – Горячая была ночка и костюмчик. К утру, правда, фартук превратился в палитру всех видов пойла – пришлось нехило вложиться в химчистку, перед тем как вернуть его в прокат. Но это того стоило!       – Хаяте бы с тобой поспорил. Бедолага до сих пор с содроганием вспоминает, как проснулся со мной в роли Безликого Бога Каонаси в обнимку.       Тут Митараши оглушительно расхохоталась. Ирука тоже не удержался от смеха: та реакция Гекко была просто незабываемой.       Все еще хихикая, Анко смахнула выступившую слезинку и резко выдохнула через вытянутые трубочкой губы.       – Вот, чего мне не хватает здесь, в Штатах, – снова принимаясь за бутерброд, сказала она. – Вас, друзей, настоящих. Вокруг одни только знакомые да знакомые знакомых, – нахмурившись, прожевала и шумно сглотнула.       Ирука сделал большой глоток чая. Он хотел было поинтересоваться, как же так вышло, что компании Даруи ей оказалось недостаточно, но внутренний голос подсказал: такой разговор – все еще запретная территория.       – Я в твоем распоряжении на сегодня, – вместо этого шутливо предложил он.       – Ты – само совершенство, – приложив ладонь к пышной груди, заявила Анко. – Дай мне доесть, и я буду готова оторваться на полную катушку!       – У Синди, что ли? – смятенно уточнил Ирука. К нему в отель гостей без карты постояльца не пускали, а продолжать вечер в обществе приятельницы Митараши, которая приютила ее в Нью-Йорке, как-то не тянуло.       – Тьфу, да ну нахрен. Чем меньше времени проведу рядом с ее крысой-переростком, тем лучше.       – Крысой-переростком? – Ирука вскинул бровь и опрокинул в себя последние капли чая.       – Да, черт возьми, она завела хорька. Гансом назвала. Я глаз ночью не сомкнула: эта тварь каждый час, как по расписанию, скреблась в комнату.       – И где мы будем прятаться от Ганса?       – Знаю я одно злачное местечко, – макнув картошку в пиалку с чесночным соусом, она подмигнула. – Пару раз посчастливилось побывать. Музыка – бомба, и контингент душевный.       – Я думал, большинство таких заведений сейчас закрыто, – Ирука поясняюще поднял со стола свою медицинскую маску.       – Ерунда, – Анко лишь отмахнулась от него. – Мир сошел бы с ума, не промышляй в нем шайка бунтарей. А к ней можно в любое время примкнуть. Если знаешь кодовое слово, – заговорчески прошептала она.       Обычно Ирука приходил в восторг от мятежного духа подруги, но в этот момент казалось, что она толкает их на что-то совсем уж необдуманное и безрассудное.       – Ты пугаешь меня, Митараши-сан, – с долей скепсиса проговорил он.       Закатив глаза, Анко показушно громко вытянула остатки молочного коктейля через трубочку.       – Посмотрите-ка, наш маленький цыпленок испугался, – съерничала она. – Я не узнаю тебя, Умино. Ну чего трястись-то? Страшно с утра развалиться? Или, может, боишься попасться на глаза этому своему friggin’ asshole boss спохмелья?       Ирука замер с вытаращенными глазами, как струхнувший перед хищником грызун. Нет, он не боялся попасться Какаши на глаза. Зато отдавал себе отчет в том, что одного только упоминания о нем, самого опосредованного, будет достаточно, чтобы выдать себя перед Анко с головой. Она знала Ируку слишком давно и слишком хорошо. А еще, как обычно, абсолютно непреднамеренно била не в бровь, а в глаз.       Несколько мгновений он судорожно хватал ртом воздух, пытаясь хоть что-то вымолвить, и так только сильнее разоблачал себя.       – Ho-o-old on a second, – не дав ему высказаться, Анко возбужденно заерзала, ее губы тронула безумная улыбка. – Не смог сесть на задницу, не прокряхтев при этом, как хрыч старый, чуть не поцеловал свой телефон, теперь краснеешь тут, как школьница, которую мать застукала держащейся за ручки со старшеклассником… Ирука Умино, колись, ты окрутил своего начальника?       Анко никогда особо не заморачивалась над выбором слов. Но даже со скидкой на ее порой вероломную прямоту, Ирука все равно был буквально разгромлен от того, как ужасно это прозвучало.       Не зная, куда себя деть, он весь съежился на сиденье и сполз по нему вниз в явном желании скрыться под столом.       – You greedy slut, – не унималась Анко. Эти ее иноязычные присказки начинали выводить Ируку из себя, а ведь он и так был готов взорваться как зернышко кукурузы на горячей сковородке – только приподними крышку, и в лоб прилетит. – Он хотя бы сексуальный? При деньгах? Если женатый толстосум – лучше молчи, я планировала переварить все, что съела…       – Все не так, как ты думаешь. И дело в не том, что он… – Ирука беспомощно свесил голову к груди, не понимая, как оправдаться и зачем это делать вообще, – … так, все. Я ничего тебе не скажу.       – Скажешь, как миленький, – в нетерпении поскорее расплатиться и переместиться в более «взрослое» заведение, Анко щелкнула пальцами, подзывая официантку. – После пары шотов сыворотки правды-то…       Но если бы у Ируки вдруг и выросло из-под земли желание выложить перед подругой всю подноготную, начиная с рокового Дня святого Валентина, исполнить его все равно не было и единого шанса. Судя по всему, высшие силы благоволили ему: таксист, в машину к которому Анко его затолкала, игнорируя любые прения, оказался их земляком и занял ее внимание до конца поездки. Ирука слушал их вполуха – от выпавшей на его долю нервотрепки голова гудела, так еще и телефон с неотвеченным сообщением раскаленным свинцом прожигал карман.       В подземелье (иначе помещение, в которое пришлось спускаться по длинной крутой лестнице, и не назвать) уши и черепную коробку разъедало «кислотным» звучанием психоделического транса. Ируке стоило быть готовым к тому, что «бомбой» Анко окрестит нечто подобное, и это подняло в нем что-то вроде досады и разочарования. Их музыкальные вкусы разнились, но долгой дружбе это не мешало. Другое дело, что она осознанно привела его сюда, будучи в курсе, что непрерывная электронная долбежка не вызывает у него никаких чувств. Только мигрень.       Недолго поперекрикивав биты и друг друга у бара, они прикончили свои шоты и нырнули в толпу. От дымки из генератора тумана клонило в сон и сушило горло. Назойливая светомузыка погружала в неприятную симуляцию эпилепсии. Разгоряченные тела, бесновато движущиеся вразнобой, и море пустых, точно загипнотизированных глаз ставило под сомнение заявление о душевности контингента.       В конце концов, Ируке не хотелось больше ничего – только воды и продышаться как следует. Анко же никаких неудобств вообще не испытывала – закрыв глаза и держа обе руки над головой, упоенно отдавалась ритму. Ирука тронул ее за предплечье, но она лишь лениво приоткрыла один глаз и продолжила в том же духе. Сердито выпустив воздух через ноздри, он попробовал снова, на этот раз склонившись к ее уху, чтобы проорать туда просьбу сделать небольшую передышку.       «Тебе плохо?» – по губам Анко прочитал он, едва успев увернуться от чьего-то локтя.       Ирука отрицательно мотнул головой и пообмахивался руками, отмечая спертый воздух.       Митараши расплывчато улыбнулась:       «Иди», – она указала пальцем себе под ноги, обозначив намерение остаться на танцполе.       Ирука неуверенно оглянулся по сторонам. Он все же предпочел бы держаться рядом.       «Иди!» – потянув его за футболку и поймав взгляд, решительно повторила Анко.       «Я быстро», – поддался все-таки и, когда Анко одобрительно кивнула, начал прокладывать себе путь на волю, иногда оборачиваясь, чтобы точно зафиксировать, где оставил подругу.       Добравшись до уборной, Ирука первым делом умыл лицо. Щеки горели, и он сделал себе мысленную пометку, что любая следующая капля алкоголя может оказаться лишней. Рядом с Анко расслабляться не стоило, да и один разгульный вечер мог пройти незамеченным лет так пять назад, сейчас же крохотный шаг через черту гарантированно свалит его на следующие несколько дней. А цель его поездки в Штаты была далеко не развлекательной.       Уж лучше ему быть настойчивее и не потакать Анко так же безропотно, как в те времена, когда она стала первым и единственным на тот момент человеком, который принял его таким, какой он есть.       Стряхнув капли с рук, Ирука вознамерился ответить, наконец, Какаши – лучше даже позвонить, чтобы не возиться с чередой сообщений. Торопливо вытерев ладони о штанины (пустой держатель для салфеток, видимо, был прибит к стене только для красоты), он краем глаза уловил движение в просвете между полом и дверью одной из туалетных кабинок.       Две пары разутых ног топтались в окружении слитой воедино кучки одежды. Беззвучно выругавшись, Ирука немедленно отвернулся и попятился к двери – не имел желания лицезреть другие подробности.       Он наберет Какаши, обязательно. Сразу, как выберется из этого гадюшника и вытащит Анко.       С трудом договорившись с барменом о стакане воды («Только с лимоном! Два доллара!») и стоически вытерпев каждую его сальную ужимку, Ирука привстал на носки и постарался всмотреться в людскую массу.       Бледно-сиреневая голова Анко вскоре нашлась и беспокойство немного сбавило остроту. Она радостно выплясывала с высокой светловолосой девушкой. Губы Ируки тронула улыбка – такая способность в два счета снюхаться с кем угодно представлялась ему чем-то вроде магии.       Блондинка держала в руке бокал с ядерно-красным коктейлем, и точно к такому же присосалась Анко. Ирука собирался было присесть на барный стул, чтобы допить свою воду, когда заметил опасно приблизившегося к подруге типа в футболке. Тот не церемонился – сразу прижался сзади и опоясал руками ее талию.       Все, кому приходилось сталкиваться с Анко Митараши, знали: дамой из робкого десятка ее не назовешь. По закону жанра она должна была в рекордное время влепить незнакомцу затрещину, но этого так и не произошло. Сколько таких коктейлей она уже выпила?.. Вернув стакан на стойку, Ирука бросился спасать ситуацию.       Отпихиваясь от танцующих, он пробрался ближе. Троица уже виднелась в паре метров от него, и, выглянув из-за очередной головы, Ирука отчетливо увидел, как Анко опускает голову на плечо мужчины и привлекает его к себе за подбородок. Ее новая знакомая тоже в стороне не осталась: кровожадно блеснув зубами, она наклонилась к шее Анко.       Тревога Ируки померкла перед свирепым возмущением и отвращением, что он испытал. Он готов был здесь и сейчас включить миксер и направить прямо себе в лицо, дабы бесповоротно лишиться и без того мизерной вероятности снова посмотреть Даруи в глаза.       – ЭЙ! – яростно выкрикнул он, попав в паузу играющей композиции.       Компания его не замечала, и тогда Ирука грубо дернул мужчину за запястье и оттащил от Анко. Тот взглянул на него, как на мерзкое докучающее насекомое.       «Проблемы?» – снова заглушенный музыкой, проартикулировал он. В полумраке лица его было не разглядеть, только оскалившийся рот.       Не считая нужным вдаваться в пояснения мотивов, Ирука закрыл Анко собой.       «Понял», – неожиданно быстро уступил мужчина. Он поднял руки в капитулирующем жесте и медленно шагнул назад. Светловолосая девица живо засеменила следом.       Митараши недолго просто потерянно смотрела на Ируку, а затем ее верхняя губа поползла вверх. Впервые не дрогнув под тяжестью ее недовольства, он кивком указал на выход.       У гардероба Анко попыталась завести разговор с подозрительно юными на вид парнями – просила дать закурить, но Ирука и тут перекрыл ей кислород. Вмешавшись, он всучил в руки куртку и под локоть вывел на улицу.       – What’s wrong with you? – убрав мокрые волосы под капюшон, Анко скрестила руки на груди в оборонительной позе, – я просто хотела…       – Сигарету? – перебил Ирука. – Вот, пожалуйста. И огонек найдется, – он едва не вывернул карман наизнанку и с размаху вложил зажигалку и пачку «Мальборо» в ее ладонь. – Что-нибудь еще? Любой каприз, все себе забирай.       Мутный взгляд Анко чуть прояснился. Дуги бровей сдвинулись.       – Хочешь мне что-то сказать?       Где-то вдали разорялась сирена полицейской машины, но в остальном окрестности были окутаны тишиной. Выходит, совсем не шум мешал давно отложенному разговору…       На пошатывающихся ногах Анко подошла вплотную.       – Я слушаю тебя внимательно, – прорычала она.       – Успокойся, Анко, – не глядя на подругу, попросил Ирука. Он заставлял себя дышать ровно, но ком из невысказанного поднимался по глотке, затрудняя процесс.       – Как я могу быть спокойна, когда ты корчишь из себя не пойми кого, устраиваешь тут показательные выступления?!       – Ты творила глупости, о которых утром пожалеешь. Я не мог позволить тебе зайти еще дальше, – сквозь зубы произнес Ирука.       – Да-а? – она презрительно посмеялась. – А когда это ты стал решать, что мне делать?       – Прекрати.       – Не прекращу, – Анко вцепилась в одежду Ируки под расстегнутой курткой. – Что ты пытаешься всем этим доказать? Может, ставишь меня на место, а? Превосходство свое демонстрируешь, думаешь, весь такой правильный и лучше меня? – она дернула его за футболку. – Я, мать твою, не узнаю тебя! С каких пор ты стал таким ханжой?!       Тонкий пузырь самообладания Ируки лопнул. Внутри обнаружился яд, который тотчас же хлынул наружу:       – С тех пор, как перестал смотреть тебе в рот и подстраиваться под образ забавной гей-подружки, который ты мне придумала, – смерив ее тяжелым немигающим взглядом, отчеканил он.       Испустив громкий оскорбленный вздох, Анко отшатнулась от него и привалилась к кирпичной стене.       – Ах вот как, – с горечью прохрипела она. – Вот что я, по-твоему, о тебе думаю? Интересно, ты так же считал, когда я торчала с тобой дни и ночи напролет, лишь бы не упился вусмерть дешевым вином?       Ирука не нашел, что сказать. Запал заглох, яд с шипением испарился. Обычно он блокировал эти воспоминания, отрицая существование такой жалкой версии себя. Пристыженный, он свесил голову на грудь.       – Точно. Чего это я удивляюсь? – все рассуждала Анко. – Ты и тогда не ценил того, как я старалась для тебя. Из кожи вон лезла, вытащила на гребаную стажировку, и что мы имеем в итоге? Все мое добро к тебе – хренов мартышкин труд: ты продолжил по первому зову бегать к ублюдку Акайо.       Окажись где-то поблизости пропасть, Ирука, не задумываясь, прыгнул бы в ее черноту.       – Мы тогда… – судорожно сжав волосы у корней, попробовал объяснить он.       – Он тогда порвал с тобой. А ты надеялся вернуть его самым худшим способом – через постель. Удобно ему, наверное, было – никаких обязательств. Сколько это продолжалось, Ирука? – гнула свою линию Анко. – Два года, три? Знаешь, в один момент мне просто надоело за этим наблюдать.       – И поэтому ты бросила меня? – вспомнив свою боль, он вновь вскинул голову. – Свалила за тысячи километров, потому что тебе надоело?       – Я уехала, потому что хотела строить свою жизнь, а не подтирать сопли тебе! – она сорвалась на крик. Ее сильно затрясло, зуб на зуб не попадал.       – Смотрю, здорово ты теперь своей жизнью распоряжаешься! – тоже взревел он. – Хорошо ее построила, раз ищешь приключений, как только выдалась возможность сбежать от Даруи под удобным предлогом!       – И от кого я это слышу?! Ты, чертов потаскун, границу пересечь не успел, как запрыгнул на первый попавшийся член! Ах, нет, простите, ты же у нас не какая-то замарашка. Человек чести, поступил благородно – трахнул своего босса!       Удар пришелся ниже пояса.       – Ты ничего не знаешь, Анко, – попытался защититься Ирука.       – Мне и не нужно ничего знать. История стара как мир: он попользуется тобой и вышвырнет за борт в конце вашего сладкого круиза. А ты позволишь ему это сделать. Потому что как был тряпкой, так ей и остался.       Накрыв рот рукой, он рывком отвернулся. В необъявленном соревновании «кто сделает больнее» Анко одержала победу – это ранило его сильнее всего.       Шесть шотов настойки выветрились, как не бывало. Ирука был до неприятного трезв, но вместе с этим все тело болело, как после затяжной попойки. Выходящие из клуба навеселе люди смотрели на него то ли с непониманием, то ли с жалостью. Хуже этот вечер стать уже не мог.       Тусовщики скрылись за углом и их голоса смолкли, а он услышал позади себя тихий шорох и задушенные рыдания.       – Прости меня, – заходясь в плаче, пискнула Анко. – Прости, Ирука, я просто… Мне плохо здесь, в Штатах. Я… хочу к тебе, Ибики, Хаяте. Хочу домой, но уже не знаю, есть ли у меня дом.       Обернувшись, Ирука увидел ее сидящей на холодной брусчатке, спиной к стене здания. На ее лице стыли слезы, стремительно превращаясь в льдистые дорожки. Несмотря на шок и обиду, сердце его отозвалось жалостью.       Анко стала моргать медленнее.       – Я была рядом в твои худшие времена. И… не жалею об этом нисколько, правда, – казалось, в перерывах между всхлипами каждый вдох дается ей все труднее. – Почему… Почему ты не можешь просто отплатить мне тем же? Мы ведь… Друзья?       Спрятав руки под куртку, Ирука молчал. Язык не поворачивался ответить – не после того, как они обменялись такими «любезностями».       – Я хотела… немного… твоей заботы. Поддержки. Ждала нашей встречи, считала дни…       – Разве я не забочусь о тебе? – вступил Ирука, подходя ближе. – Или что, по-твоему, заботливо было бы бросить тебя в лапы каким-то сомнительным мордам? Мне не все равно, Анко. Я хочу быть рядом, хочу поддержать тебя, но ты же не поделилась со мной… Анко?       Ирука в ужасе наблюдал, как ее голова медленно клонится к плечу, пока глаза закрываются. Она ударилась бы о стену, не успей он подбежать и подхватить ее под затылок и за плечи.       – Анко? Анко, черт возьми, – паника охватывала его с ужасающей скоростью, пока он тормошил подругу, стараясь привести в чувство. И все тщетно.       Пульс на ее запястье и был слабым, медленным, но хорошо прощупывался, и она, несомненно, дышала, вот только в сознание не приходила.       Эти выродки подсыпали что-то в ее коктейль.