Mr. Brightside

      Какаши вел очередной телефонный разговор с четой Сарутоби, в ходе которого то и дело горел от стыда и негодования, когда их перебил другой входящий вызов. Торопливо распрощавшись, он со внезапно подступившей тревогой ответил, а уже через пять минут сел в такси и отправился в путь, при этом оставаясь на линии.       Обычно холодный рассудок у него включался на автопилоте, но в этот совладать с собой удалось только после того, как Ирука подробно описал ситуацию.       Слава пустым ночным дорогам – добрался быстро. На ходу расстегивая верхнюю одежду, он поспешил вглубь закоулка, откуда ему махал Ирука, второй рукой прижимая к себе неподвижное тело девушки.       – Нужно положить ее на спину, – Какаши одним махом скинул пальто и расстелил его под ногами.       Ирука с готовностью закивал и бережно отстранил Анко от своей груди. Сознание к ней так и не вернулось. Пришлось поднапрячься, чтобы расположить ее в горизонтальном положении.       Присев рядом на корточки, он опустил голову и прерывисто выдохнул.       Каждое движение Какаши было быстрым, четким и выверенным – очевидно, знал, что делает. Ирука отвел взгляд, когда он повернул голову Анко набок, чтобы проверить рот на наличие рвотных масс.       – Чисто, – пробормотал Какаши себе под нос, прежде чем склониться к ее лицу и прислушаться к дыханию. – Включи фонарик на телефоне, – скомандовал, прикладывая пальцы к сонной артерии.       Ирука сделал как велено, и Какаши поочередно приподнял оба века Анко и проверил зрачки на свет. С протяжным задумчивым звуком, вернул Ируке телефон и, хмуря брови, отклонился назад, оглядывая пострадавшую.       – Вы пили одно и то же?       – Да, но говорю же…       – Сам как, не чувствуешь головокружения? Слабости в руках, ногах? – перебил Какаши, озабоченно всматриваясь в его лицо и ища изменения.       – Нет. Я пил мало и почти сразу отрезвел. Сколько она выдула с этими уродами – не знаю, – сдавленно сообщил Ирука. Он презирал себя за то, что отлучился. Ну как мог проигнорировать чутье?       – Понятно. Похоже на ГГБ, – отряхивая колени и поднимаясь на ноги, заключил Какаши. Вводный курс токсикологии в Академии длился совсем недолго, но основы он помнил по сей день, хотя и не подозревал, что эти знания когда-то еще пригодятся. Ирука даже с этим умудрился его удивить. – Следи за своим состоянием – мало ли. И если что – сразу дай знать, – наказал он.       – Надо было мне не думать и вызывать скорую, – ласково и жалостливо убрав челку со лба Анко, сокрушался Ирука.       – Нет, – категорично оборвал его Какаши. – Ты правильно сделал, что позвонил мне. Здесь ты, как сотрудник Центра, находишься под моей ответственностью.       По правде говоря, Ирука набрал его номер по иной причине: просто позорно растерялся и стал искать помощи там, где ему подсознательно хотелось ее получить.       – Но со мной-то все в порядке, – он тихо шмыгнул носом.       – И с ней тоже будет, – заверил его Какаши. – Судя по ее состоянию, считать сволочи точно умеют: доза была небольшая. Завтра, правда, тяжело придется. Отмена гамма-гидроксибутирата сопровождается симптомами, схожими с сильным похмельем. Возможна даже короткая амнезия, – едва ли не дословно процитировав справочник, объяснил он. – Сейчас ей необходимо тепло и покой, а не бесполезная тряска в карете скорой помощи. К тому же, препарат запрещенный. Думаю, проблемы с законом твоей подруге не нужны.       Выдавив понурое «угу», Ирука поднял холодную ладонь девушки и несильно сжал. Чувство вины не отпускало, пока он не почувствовал на своем плече чужую руку.       – Я вызываю машину, а ты звонишь людям, у которых она остановилась, и объясняешь ситуацию, – вкрадчиво проговорил Какаши, глядя прямо ему в глаза. – Идет?       – Да, – сиюминутно берясь за мобильный, согласился Ирука. – И… Какаши, – на полпути к разблокировке экрана, позвал он.       – М? – тот тоже уже открыл приложение «Убер».       – Спасибо.       Вскоре они совместными усилиями грузили Анко в салон автомобиля. Недолгий путь до дома Синди прошел в тишине, хоть шофер и поглядывал порой в зеркало заднего вида с опаской.       Ирука бережно обнимал Анко за плечи, стараясь согреть, а Какаши держал на коленях свое вывернутое чистой стороной наружу пальто – в муках совести Ирука успел предложить ему свою куртку, но на это он лишь посмеялся и отказался.       Синди встретила их точь-в-точь в образе стереотипной разведенной женщины из кино: всклокоченные волосы, очки и растянутый серый кардиган с покрывающими руки вплоть до кончиков пальцев рукавами добавляли ей лишних лет десять. Ируку она знала только по рассказам Анко и потому, пока суть да дело, безостановочно расспрашивала его о произошедшем, точно подозревая в причастности к ее состоянию.       На молчаливого Какаши и вовсе косилась с явным неодобрением, но ровно до тех пор, пока его не облюбовал белоснежный хорек Ганс.       Еще раз убедившись, что Анко в целости, сохранности, а теперь еще и комфорте и безопасности, Какаши и Ирука согласились остаться на чашечку чая. Тогда-то питомец Синди и осмелел достаточно для того, чтобы взобраться вверх по ноге Какаши и свернуться у него на коленях.       – Кажется, ты только что обрел свое тотемное животное, – прокомментировала Синди.       Будучи не до конца уверенным, что все расслышал правильно, Какаши растерянно повернулся к Ируке, ища помощи с переводом на родной язык, и тот тут же все ему доходчиво объяснил. Какаши застенчиво улыбнулся под маской и осторожно погладил крохотную белую голову.       Ганс был в восторге. Ирука – тоже. Стресс немного отступил, и он смог хоть как-то расслабиться и даже посмеяться.       Светофоры отражались в лужах, подсвечивая дорогу до отеля. Ирука отрешенно смотрел в окно четвертого автомобиля такси за сутки – устал, смертельно. Самое неприятное и страшное осталось позади. Тело вышло из режима повышенной готовности, но тут за дело взялся его мозг: начал лихорадочно обрабатывать услышанное, сказанное и сделанное.       Анко была права. Во многом. В том, например, что по-детски надувшись на решение подруги переехать в Штаты, он ни разу не поблагодарил ее за время и силы, что она отдала, стараясь вытащить его из пагубных отношений. И в том, что долго грезя о новой любви, Ирука забыл, что делает с ним настоящая привязанность. Во что его превращает.       Еще совсем недавно он фантазировал о связи – возвышенной и почти магической, сродни той, что удерживала вместе Смита и Аккермана. Жаль, раньше никто не напомнил ему, что оба они были славными воинами, готовыми прийти друг к другу на выручку в любую минуту. Что никто из них не приносил другому неудобств и не влипал в неудобные унизительные ситуации, заставляя испытывать стыд.       Занятый размышлениями, Ирука не замечал обращенный на него взгляд, а Какаши, между тем, смотрел пристально, цепляясь даже за мимику и темп его дыхания.       Он казался ему таким недоступным и далеким сейчас – почти как тогда, в день вылета в Нью-Йорк, по дороге в аэропорт. И, может, Какаши стоило сказать, как сильно он беспокоился, пока его единственное сообщение висело неотвеченным, однако этим вечером Ирука и без того обрел достаточно поводов для переживаний.       А еще, несмотря на тучу собственных проблем, Какаши хотелось разделить с ним то, что так его терзает. Только слов, что объяснили бы это желание, подобрать он не мог, поэтому просто поступил по зову души – нашел руку Ируки на сиденье и взял в свою.       Ирука резко поменялся в лице и повернул голову, чтобы увериться в том, что чувствует. Нет, все правда – самый странный мужчина в его жизни действительно держит его за руку, и это так чертовски приятно, что аж в груди колет.       Ответив не совсем уверенным сжатием, он почти испугался того, что прочитал в темных глазах напротив. Боялся обмануться, но отчего-то очень, очень хотел поверить, и потому переплел их пальцы и привалился к плечу Какаши своим.       Он не отпускал его прохладную, но каким-то образом разгоняющую по всему телу тепло руку до конца поездки.       Когда Какаши поднялся на четвертый этаж и проследовал за ним в номер, Ирука не возражал. Все равно оставаться наедине с собой пока не хотелось, да и сна, несмотря на близящийся восход солнца, не было ни в одном глазу. Скинув куртку и включив приглушенный свет лампы на одной из прикроватных тумб, он преувеличенно громко выдохнул и взял открытую бутылку воды, чтобы вылить остатки в стакан.       – Давай я схожу в круглосуточный и куплю еще, – потянувшись за маской и только что аккуратно свернутым и оставленным на стуле пальто, предложил Какаши.       – Не стоит, – Ирука сделал маленький глоток и опустил стакан на бумажный подстаканник. – Чая было достаточно. Разберусь с этим утром сам. Ты и так очень много сегодня для меня сделал.       Какаши вновь наткнулся на стену, которой Ирука пытался от него отгородиться. Такая отстраненность начинала его настораживать.       – Прости, что втянул в этот дурдом, – тихо добавил Ирука.       Какаши решил идти напролом и подступил поближе, чтобы иметь возможность смотреть в глаза.       – Не извиняйся, – мягко начал он, – я знал, на что иду, к тому же, это только пятое несчастье из тридцати трех…       Он приглушенно засмеялся, когда его негодующе стукнули по груди, а затем на секунду забыл, как дышать: Ирука ни с того ни с сего притянул его к себе за водолазку и прижался всем телом, обвил руками в крепком, неистовом объятии.       Сбитый с толку, Какаши очень медленно опустил руки на его спину. Они были совсем ватными, наверное потому, что сердце замерло и ненадолго перестало качать кровь, зато успело подсказать не упускать возможность поделиться своими чувствами тоже. Закрыв глаза и уткнувшись носом в каштановые волосы, вдыхая их запах полной грудью, Какаши обнял Ируку с тройной силой, и неожиданно для обоих это ощущалось как нечто намного более интимное, чем все, чем они занимались ранее.       – Какого черта ты считаешь мои неудачи? – слабо, но все же пытаясь выражать возмущение, бормотал Ирука в покрытую тканью шею.       – Надеюсь получить суперприз, когда пройду их все?..       – Когда пройдешь их все, можешь надеяться только на новый отсчет, – вопреки печальной иронии, прозвучавшей в этих словах, Ирука упивался настигшим его умиротворением, покоем, чувством защищенности. Он и помыслить не мог, что так нуждается лишь в простом объятии.       – Это меня устраивает, – Какаши легко коснулся губами его виска, после чего, немного помедлив, поцеловал в губы – не спеша, нежно, без языка – как будто впервые.       Ируке казалось, что земля уходит у него из-под ног, но Какаши явно не собирался позволить ему упасть. Он держал его в своих руках, как держат самое важное, самое драгоценное. От этого становилось немного страшно – в такой сладости и раствориться недолго. Но… плевать.       – Я хочу остаться с тобой сегодня, – шепотом признался Какаши, прервавшись на мгновение.       Он знал, что Ирука станет упираться, потому что предпочитает расходиться на ночь по своим номерам. Но в этот раз у него не было возможности оправдаться необходимостью раннего подъема, а Какаши в кои-то веки набрался решимости говорить напрямую.       – Не думаю, что сейчас лучшее время для этого, – Ирука снова заметно поник, и Какаши догадался, что его намерения были поняты неправильно.       – Я буду держать руки при себе, – пообещал он.       Огладив подушечками пальцев тонкие морщинки в уголках его глаз, Ирука невольно улыбнулся. Опасения насчет подчеркнутой значимости разделения постели с другим человеком вдруг показались ему пустыми. Надуманными.       – Хорошо, – согласился он, потянувшись за новым поцелуем.

***

      Все, что делал Ирука оставшиеся ночные часы – это боялся разбудить Какаши. Ему удалось разве что подремать несколько раз по двадцать минут, все остальное время он прислушивался к мобильному, чтобы не пропустить сообщение от Синди. Она обещала отписаться, если с Анко что-то пойдет не так или понадобится помощь. Но телефон молчал, и Ирука надеялся, что это хороший знак, – значит, все спокойно.       В конце концов, когда комнату залил солнечный свет, он бросил попытки выспаться – поднялся на руках и прижался спиной к изголовью кровати, а потом потянулся к тумбе за недопитой водой.       Поднеся стакан к губам, он посмотрел по правую сторону от себя. Какаши спал на спине, накрывшись одеялом по грудь и вытянув руки по швам – тихо, безмятежно, иногда слабо подрагивая ресницами. Он сдержал свое слово и за всю ночь лишь однажды дотронулся до Ирукиного плеча, да и то во сне, как будто ища контакта подсознательно.       Нестерпимо захотелось ласково поправить беспорядок на седой голове, да и просто прикоснуться к нему, и Ирука почти уже задел его лоб кончиками пальцев, когда Какаши резко втянул носом воздух и широко распахнул глаза, точно среагировав на звук сирены.       От неожиданности Ирука тут же отдернул руку и захлебнулся своим питьем. Жидкость струйкой побежала по подбородку и ниже.       – Это – шесть, – возвращаясь к разговору перед сном, хрипло произнес Какаши. Он перевернулся на живот и к Ируке лицом, – доброе утро.       – Доброе, – Ирука отставил стакан в сторону и вытер рот. – Нельзя же так пугать!       – Прости, – Какаши без стеснения следил за тем, как он водит ладонью по своему торсу, стараясь смахнуть воду. Едва заметно поерзав по матрасу, Какаши натянул одеяло до шеи. – Мне, кажется, снилось, что я проспал работу или что-то вроде того.       – А я-то всегда считал тебя закоренелым адептом эффектных опозданий… – Ирука вновь опустился головой на подушку.       – Хм-м, – протянул Какаши, рассматривая чуть припухшее ото сна смуглое лицо. – Рад впечатлить тебя, но опаздывать мне совсем не по душе. Хотя оказии, конечно случаются…       – Оказии, – передразнил Ирука. – Это какие, например? Несбиваемая утренняя эрекция?       Какаши негромко посмеялся.       – Всякое бывало, – он заправил закрывшую глаз каштановую прядь ему за ухо.       Ирука тряхнул головой, собрал всю копну и подоткнул под шею.       – Даже не пытайся. Эта солома живет своей жизнью, – фыркнул он, прежде чем сдуть пару волосков со лба. – А самое печальное в том, что с короткой стрижкой не легче. Знаем, плавали – морской еж в естественной среде обитания получается.       – Ерунда, – Какаши легко провел костяшками по его щеке. – Я… Мне… Мне все нравится.       «Ты мне нравишься, весь – с ног до головы», – вот, что на самом деле он хотел сказать.       Ирука поджал губы, скрывая польщенную улыбку, а когда расслабил их, Какаши невесомо дотронулся до нижней большим пальцем, поглаживая. Недолго думая, Ирука игриво прикусил фалангу.       Сонный взор Какаши тут же прояснился и заискрился. Он обхватил лицо Ируки свободными пальцами и, как только кожи коснулся кончик его языка, плавно скользнул в теплую, влажную глубину рта.       Ирука с готовностью плотно обхватил его палец губами и, немного пососав, скользнул вверх-вниз, очень правдоподобно имитируя движения на другом органе.       Сказать, что Какаши был заворожен действом, значит не сказать ничего. Все его тело запылало, отзываясь тянущими, просящими сигналами желания между ног, но он отставил их на задний план, всецело погруженный в чувственность происходящего.       Звучно сглотнув и облизав пересохшие губы, он отвлекся на долю секунды, чтобы заглянуть в прикрытые отяжелевшими веками карие глаза, и мог поклясться, что видит там отражение всего, что теплится у него самого внутри.       Какаши не торопился, освобождая свой палец, – за ним тянулась тоненькая ниточка слюны, которая осталась на губах, в следующий же миг накрытых его горячим поцелуем. Ирука сперва только безвольно простонал на выдохе, а потом, немного погодя, стиснул плечо Какаши и перекатился вместе с ним на бок.       – Утренний стояк, говоришь? – он переместился с теплых сухих губ на подбородок, опаляя дыханием.       – Потрогай, – приглашающе проронил Какаши.       Ирука охотно ощупал его грудь и бока, чуть сунулся в углубление пупка, и, наконец, накрыл ладонью свою цель – отдающую жаром твердость.       Ткань белья в области головки уже пропиталась влагой. Водя пальцем по маленькому пятнышку, Ирука спрятал лицо на шее Какаши. Щеки горели, разум помутился – его всякий раз буквально вело, когда он касался его, такого горячего и напряженного, а Какаши успел изучить его слабые места и бессовестно этим пользовался. Но Ирука не имел ничего против. Он был готов на все.       – Иди ко мне, – еле слышно донеслось до него сквозь дымку нежности и возбуждения.       В первую очередь на это.       Пришлось повозиться, чтобы выпутаться из западни все еще разделяющих их одеял. Когда скомканная ткань наконец полетела «за борт», Ирука закинул ногу на бедро Какаши, обнял его за шею и притиснулся грудью и пахом.       Сколько раз они уже занимались сексом – он сбился со счету, однако сейчас его не покидало ощущение новизны момента. Все было по-другому: на место страсти и жадности пришел неспешный, проникновенный обмен лаской. Поцелуи постепенно превратились в неподвижное слияние губами, но ощущение единения было слишком прекрасным, чтобы просто взять и прекратить его.       Какаши слабо двигал бедрами, сжимая руки на его талии чуть сильнее с каждым соприкосновением двух напряженных органов, и уже совсем скоро был готов кончить. Запустив руки под резинку нижнего белья Ируки, он смял его подтянутые ягодицы, фиксируя на месте.       Быстро смекнув к чему все движется, Ирука оставил его губы и сам отодвинулся на пару сантиметров – достаточно для того, чтобы стянуть сдерживающую ткань вниз по своим бедрам и проделать то же самое с бельем Какаши.       Их пальцы переплелись внизу: Ирука обхватил два истекающих смазкой члена, и Какаши последовал за ним, направляя и задавая темп, слабо постанывая на пути к развязке.       Всего несколько размашистых скольжений вверх и вниз, и он натужно зажмурился, чувствуя, что дольше ему точно не протянуть. Под тихий всхлип Ируки он припал губами к его плечу и обильно излился, пачкая руки и простыни, сильно напрягаясь и тут же ослабевая, до дрожи, до ряби в глазах.       Ему понадобилась пара секунд, чтобы очнуться от дурмана, – Ирука все еще ждал его, и Какаши не собирался все так оставлять. Используя собственную сперму вместо смазки, он принялся за дело.       Ирука старался держать глаза открытыми до самого конца. Он хотел видеть лицо Какаши, когда оргазм распустит тугой комок нервов внизу живота, – так и произошло.       Кончил с его именем на дрожащих губах.       Долго в комнате не было слышно ни звука, только два чередующихся тона тяжелого дыхания. Какаши лежал у Ируки на груди, едва находя силы на то, чтобы вырисовывать маленькие круги на его животе и ребрах.       Ирука перебирал серебристые волосы, раскладывая их в разные стороны по пробору. В голове витала приятная пустота – он не ощущал вошедшей в привычку необходимости суматошно вскакивать с кровати и одеваться, куда-то бежать… Ему было хорошо. Он чувствовал себя нужным здесь и сейчас, мог и хотел доверять – нашел причины, увидел своими глазами.       Да, есть вещи, в которых Анко определенно ошибается, но он не станет пытаться ее в этом убедить.       Они провалялись так в постели не менее часа. Какаши, кажется, снова начал засыпать, а вот у Ируки совсем некстати уже стала затекать спина.       – Знаешь, чего я больше всего боюсь? – потянувшись и согнув ноги в коленях, он прижался щекой к макушке Какаши.       – М-м? – выдернутый из дремы, недовольно откликнулся тот.       – Встретить в коридоре горничную и посмотреть ей в глаза. Она столько постельного белья, наверное, за всю свою жизнь не меняла.       Какаши тихо прыснул, а затем вытянул шею, чтобы взглянуть на разукрашенные подсохшими следами простыни.       – Да. Катастрофа, – невозмутимо подтвердил он, прежде чем широко зевнуть и подгрести Ируку ближе к себе.       Тот собрался было поменять позу и продолжить леностное времяпрепровождение вместе, когда с прикроватной тумбочки раздалась короткая трель из трех нот.       Подорвавшись с кровати, Ирука со скоростью звука разблокировал телефон. Какаши тоже быстро взбодрился – сел и предусмотрительно нашел глазами свою одежду.       – Что там? Синди? – спросил взволнованно.       – Да нет, – Ирука перечитал сообщение еще раз, не зная, что испытывать – облегчение или снова тревогу, – это Анко.