***
Новая неделя – новые занятия. Третий блок лекций читала коренастая женщина с высокой щедро залаченной прической. Из хорошего – слушать ее было на порядок приятнее, чем старика с нереализованной мечтой выступить со стендапом. Из странного, но все же терпимого – свою речь она время от времени разбавляла высоким сиплым смешком. Сперва Какаши даже писать переставал, едва это заслышав – в блокноте красовались четыре кляксы, по которым можно было вычислить строгую периодичность ее хихиканья (нервное у нее, что ли?), но потом Ирука шепотом заметил, что звук, который женщина при этом издает, напоминает закипание чайника. Раздражение отпустило, и они стали вместе – кто первый – отмечать каждый смешок на полях палочкой. Когда к вечеру занятия подошли к концу, а лектор в завершение объявила о запланированном на четверг посещении Эмпайр-стейт-билдинг, спонсируемом организаторами курсов, Какаши одержал победу в маленьком соревновании со счетом пятьдесят два-сорок девять. Но радость успеха и предвкушение знаменательной экскурсии было немного смазано тем, что после учебы им с Ирукой снова нужно было разделиться – Анко стало лучше, и она попросила приятеля о встрече в Сохо перед отъездом. Какаши проводил его до автомобиля такси, уже ожидающего на парковке бизнес-центра, и, как только машина тронулась, легкое настроение Ируки испарилось – через стекло было видно, как тот поник. Что уж тут говорить, вспомнив субботу, Какаши и сам снова затревожился. Он немного постоял, провожая взглядом черно-желтые шашечки, а затем вывел телефон из беззвучного режима и двинулся к метро. Анко в этот раз прибыла на место раньше Ируки. Его душа ушла в пятки, когда он увидел ее совсем одну, заламывающую руки и не находящую себе места. Поздоровавшись и приобнявшись уже без бешеного энтузиазма, сопутствовавшего первой за несколько лет встрече, они побрели вдоль зданий с причудливыми чугунными элементами – галерей, ресторанов, кафе и отелей. Нельзя сказать, что разговор не клеился: им все еще было о чем поговорить – большую часть совместного времени в прошлый раз они ели или просто не могли слышать друг друга из-за громкой музыки. …Или были заняты взаимными оскорблениями. Именно этот эпизод, казалось, следовал за Ирукой по пятам всю дорогу, придерживая за затылок и не позволяя от души посмеяться или взгрустнуть, пока они беседовали обо всем и ни о чем: о друзьях, работе, просто о жизни. – Смех на палочке, – проворчала Анко, когда речь зашла о Хаяте и его безнадежных страданиях по Югао, недоступной только лишь потому, что он избегал даже отдаленных намеков на встречу и время наедине. – Почему? – Ирука бросил пинать попавший под ноги камушек и непонимающе покосился на подругу. – Они могли бы стать вполне гармоничной парой, если бы Хаяте не вбил себе в голову, что она, как он сам выразился, «не из его лиги». – Это и смешно. Потому что девочка – самый настоящий nerd, Гекко и не снилось. По сравнению с ней он просто душа компании. – Не знаю-не знаю, – усомнился Ирука. – Стримы мне показались достаточно бодрыми – умеет завлечь и удержать аудиторию. – Ага, и главное – для этого не нужно выходить из комнаты. Я как-то брала смены в кинотеатре на пару с ее соседкой, может, помнишь Нобуро? – Ирука напряг память, вспомнил и кивнул, а Анко продолжила: – она работала в ночь, только чтобы не слушать круглые сутки безумные бормотания этой особы за игрой! Понятия не имею, как выпустилась вообще, одержимая. – Все мы были чем-то одержимы, – прозвучало почти лирично – и пусть, он действительно возвращался к картинкам беззаботной студенческой жизни с долей сентиментальности, – не знали, как свободным временем правильно распоряжаться. – Наверное, – вздохнула Анко, заворачивая направо и уводя их к более тихим улочкам района Сохо. – Ну а как там Кабан?.. – она спрашивала как бы между прочим, будто просто к слову пришлось, но спокойные, осторожные интонации в ее голосе были такой редкостью, что пропустить их мимо ушей было невозможно. – Ибики-то? – Ирука вскинул брови. Использование старого прозвища и в нем всколыхнуло что-то почти нежное. – Да нормально. Как рыба в воде. Здоровая такая хищная пиранья, которая безжалостно расправляется с собратьями поменьше. – Хм-м, – с легкой улыбкой протянула Анко. – Первый год, как уехала, помню, писал мне целые поэмы чуть ли не каждый день, а сейчас… Ай, – с горечью поморщившись, она отмахнулась и пошла быстрее. Ирука и не заметил, как они забрели в абсолютно безлюдное место – двигавшийся перед ними мужчина скрылся за дверью бара и теперь компанию им составляли лишь подсвеченные маленькими желтыми лампочками деревья, расписанные всякой всячиной фонарные столбы и каменные мусорные урны. Остановившись рядом с одной из таких, Анко пошарила по карманам, достала оттуда знакомую обоим пачку и протянула ее в открытом виде, приглашая присоединиться. – Нет, спасибо, – он не хотел курить, даже в знак солидарности. Хотя в любой другой день, наверное, был бы не прочь. На сегодня его легкие свое отпахали – Какаши-таки удалось с утра пораньше затащить его с собой в спортзал, где он выложился на беговой дорожке по полной. Сердечная мышца Ируки, возможно, тоже поработала чуть усерднее обычного, потому что всю тренировку у него был слишком хороший обзор на спину товарища, когда тот приседал со штангой… Сомкнув губы вокруг сигареты, Анко подожгла ее, глубоко затянулась и тут же зажмурила один глаз от едкого дыма. – Слушай, Ирука, – она ритмично постукивала ногтем по фильтру, наблюдая, как легкий ветер уносит крошки пепла. – У меня правда после того, как мы сели с тобой в такси в памяти один большой пробел… – Я знаю, – спешно вставил он, – в следующий раз не надо принимать алкоголь из рук незнакомцев, ладно? – хотелось, чтобы на этом обсуждение пятничного вечера закончилось. На еще один разбор полетов не было ни сил, ни желания. Лучше просто распрощаться подобру-поздорову, на хорошей ноте. А осадок со временем пройдет. – … но я помню, что наговорила тебе ужасных вещей потом. Ирука изнуренно отклонил голову к плечу, так, что она еще безвольно покачалась секунду. – Да. Было. – Просто хочу, чтобы ты знал: I feel like crap about it. На самом деле я так не считаю. – Считаешь, – уверенно отрезал Ирука. Анко вздрогнула и открыла рот, только так и не смогла ничего сказать. Спрятав свободную кисть в рукав, она снова закурила. – … но это не важно, – добавил Ирука. – Потому что… – мозг кипел, пока он силился подобрать нужные слова, – мне странно и неприятно об этом говорить, но сейчас мы – ты и я – просто не знаем друг друга. Он немедленно озадачился рассматриванием маленьких граффити у основания близлежащего столба – знал, что глаза Анко уже намокли, и хотел дать ей возможность справиться с собой. – Это правда странно, – она прозвучала надрывно сквозь выпускаемые струи табачного дыма. – И как будто неправильно. Так не должно быть… – Но так случилось. Ты запомнила меня размазней, и я разозлился, когда услышал об этом, но, по правде говоря, мне не в чем тебя винить. Я тоже понятия не имею, чем ты живешь и дышишь. – А мне нечего рассказать, понимаешь? – вдруг сорвалась она, – потому что нихрена я не живу и не дышу, я существую с мыслью о том, что свернула куда-то не туда! Она грязно выругалась на двух языках вперемешку и бросила сигарету наземь, чтобы ожесточенно топтать, словно обвиняя во своих всех бедах и воздавая по заслугам. – Тише, – Ирука перехватил ее сжатые в кулаки руки и потянул за них на себя, окружая утешающим объятием. – Тише. Анко металась и слабо билась, намереваясь вырваться, но в конце концов сдалась и расслабилась. Спрятала лицо в ладонях и опустила ему на плечо. – Мне очень, очень больно, – чуть слышно призналась она, дрожа от непрекращающихся рыданий. – Так поделись своей болью со мной. Это ты можешь всегда. Что у тебя происходит? Даруи плохо с тобой обращается? Это ужасное предположение даже заставило Анко слабо прыснуть. – Нет, Господи, – она прижала холодные пальцы к его груди, принося на них запах табака. – Нет. Он идеальный. – И поэтому вы до сих пор просто помолвлены? – В том числе. Погналась я за гребаным счастьем, бросила все, что у меня было, а в итоге… как там говорят? Путь оказался интереснее цели. Все это, – она неопределенно тряхнула головой, – все это – просто не мое. Но я какого-то хрена растворилась в Даруи, сделала его своим смыслом и больше не знаю, кто я. И так жить мне не хочется. Ирука плотно сомкнул веки и сильно сжал зубы, как будто справлялся с острым спазмом. – Ты должна была сказать мне раньше. – Такое стыдно просто так взять и сказать, Ирука. Как и то, что я почему-то надеялась снова вспомнить и обрести себя, когда встречусь с тобой… – Анко судорожно всхлипнула. – Ну, тут стыдиться вообще нечего. Кто ж знает – может, так бы и случилось, будь у нас побольше времени. Быстро утерев кожу над губой указательным пальцем, она крепко обняла его за плечи. – Точно, – согласилась тихо. – Я рад, что ты поделилась со мной, – Ирука неторопливо поглаживал подругу по спине. – Забрала у тебя эстафетную палочку размазни. – У меня всегда найдется ее тревел-версия, – пробормотал он, с отвращением вспоминая, как совсем недавно расклеился от одного только уведомления с никнеймом Акайо. Сейчас это казалось сущим идиотизмом. – Кстати! – Анко неожиданно бодро откачнулась, взявшись обеими руками за его бицепсы, и вытаращила на друга заплаканные глаза. – Совсем из головы вылетело: передай огро-о-омное спасибо своему парню за то, что вытащил меня с того света! – Ты даже близко не умирала, – Ирука картинно фыркнул, а у самого пульс в пляс пустился. Парню?.. – Но могла бы! Так что типун мне на язык за все, что о нем сморозила – чувак точно знает how to deal with shit. С ним не пропадешь. Жаль, мы не пересеклись. А то со слов Синди портрет не собрать. Вечно она подмечает всякие странности… – Думаю, ее показания недалеки от истины, – Ирука покачал головой, прекрасно понимая, какое первое впечатление о себе обычно оставляет Какаши. – Расскажи о нем, – Анко подвигала бровями. – Расскажи-и-и, – заметив, что Ирука сразу заартачился, она стала канючить, а потом схватила его за руки и начала мотать ими из стороны в сторону. – Хотя нет, стой, я сама! Так, смотри: высоченный загорелый шкаф с огромными губищами и туго-ой такой задницей, – она потрясла кулаком, как бы демонстрируя, насколько крепкой должна быть только что упомянутая часть тела. Ирука засмеялся, да так, что утренние упражнения на пресс напомнили о себе, отозвавшись болью в мышцах. – Боюсь, мне придется сильно тебя разочаровать! – Do it baby! – рвения разузнать все у Анко, судя по всему, только поприбавилось. Ирука вмиг посерьезнел, стараясь сложить пазл из наблюдений об объекте своего внезапно очень тяжелого воздыхания. Картинка вышла крайне противоречивая, но… какая есть. – Ну… В общем-то, он совсем не в моем вкусе, – однако под действием бешеной, обжигающей химии каждая деталь образа Какаши казалась Ируке волнующим открытием. – Чуть выше меня и совсем не загорелый – наоборот, бледный как смерть, – но когда их пальцы переплетались, образуя необыкновенный контраст оттенков кожи, он не мог оторвать глаз, а разница в нескольких сантиметрах роста создавала идеальный угол для поцелуев. – И еще он ужасный зануда, – при этом, в своем этом занудстве невероятно очаровательный. Ирука как-то пропустил момент, в который на его губах нарисовалась глуповатая улыбка. – Вот, пожалуй, и все… – А задница? – Чего? – не сразу переключившись с романтичного пропесочивания Хатаке на диалог с подругой, Ирука озадаченно заморгал. – Попка как? Сочная, сладкая? – Анко продемонстрировала ему белоснежный хищный оскал. – Твою мать, – Ирука развернулся на пятках и сделал несколько демонстративных шагов в противоположном направлении. – Ну что-о-о? – прерывая гласные хихиканьем, Анко поймала край его куртки и подтащила за него к себе. – Я просто хочу знать о тебе все – даже мелочи и грязные подробности, – она подхватила его под руку и вместе с ним двинулась вниз по улице. – Быть в курсе всего и снова стать частью твоей жизни… Ирука задался, конечно, вопросом, какое отношение к этому имеют качественные показатели задницы Какаши, но не озвучил его – последние слова Анко смягчили негодование. – Это можно устроить, – с уверенностью сказал он, – только давай не начинать сразу с вопросов для супер-игры… – На другие у нас нет времени, – понуро промолвила она – Где и когда теперь еще увидимся?.. – Знаешь, – внутренний лирик Ируки второй раз за вечер взялся за перо, – мой ученик в одном из своих сочинений толкнул интересную мысль – все никак из головы не выходит. Он писал, что домом стоит считать место, где кто-то о тебе думает. – So deep, – съязвила Анко. – Так вот: я всегда думаю о тебе. Анко просияла, и тогда Ирука увидел перед собой и узнал лицо той бойкой тринадцатилетней девчонки, что стала его первым настоящим другом. Он чувствовал, как с каждым шагом они отрываются от напряжения, вызванного разногласиями и руганью. И оно больше не беспокоило их до конца дня. Позднее Ирука предложил Анко сопроводить ее в аэропорт, но та наотрез отказалась – дескать, после долгих прощаний она непременно будет рыдать весь путь обратно в Калифорнию и тогда нос заложит, а значит, придется проходить через адские муки при посадке. Однако, хоть и на малом, но он все же настоял: доехал вместе с ней до Синди, помог спустить вниз чемодан и затолкать его в багажник автомобиля. Расставались, на удивление, с легкой душой. Совсем не так, как почти три года назад. По крайней мере, в этот раз Ирука не испытывал того непроглядно-темного опустошения. Напротив, потерянный кусочек его существа словно встал на свое место, расправляясь и встраиваясь в прежнюю среду. Прогуливаясь по нью-йоркским улицам, он размышлял именно об этом: сравнивал свое душевное состояние тогда и сейчас, понимая, что в прошлый отъезд Анко чувствовал себя ровно так же, как она в последнее время – разбитым и потерянным. Да и позже, в течение нескольких лет ничего не менялось. Он боялся одиночества, считая его единственной причиной, по которой не может снова почувствовать себя цельным. Ирука проходил мимо панорамных окон симпатичной кофейни, когда в голову ему ни с того ни с сего ударило удручающее осознание: все эти годы он избегал посещений кафе, кино, концертов и музеев в одиночку, как бы считая подобное привилегией для тех, кто может пойти туда со второй половиной и не выглядеть ущербным в глазах окружающих. Больше он так не думал. Да, за плечами у него оставался печальный опыт отношений, которые лишили его чувства собственного достоинства и веры в прекрасное, – его не вычеркнуть. Но даже со всем этим, теперь он знал наверняка – крест, что он однажды на себе поставил, можно свести. А что до шрамов… пусть остаются. В качестве напоминания. Да и кто или что посмеет встать на пути между ним и хорошим сытным ужином? Сделав заказ, Ирука решил скрасить ожидание – надел наушники и включил плейлист, который обычно любил слушать летом. Настроение соответствовало – теплое, легкое. Он рассматривал людей вокруг себя, подмечая несколько других посетителей, пришедших без компании. Мужчина среднего возраста энергично ел, постукивая начищенной туфлей по полу и до забавного точно попадая в такт мелодии в ушах Ируки. Парень в спортивной одежде согнулся в три погибели над экраном своего мобильного – даже о своем бургере забыл, так погрузился в онлайн-игру. Темнокожая девушка поставила телефон к стакану с холодным чаем и разговаривала по видеосвязи. Ирука последовал ее примеру. Сперва он написал сообщение Изумо – тот давно не отсвечивал, но по обыкновению быстрого ответа не поступило, да и стейк из индейки уже дымился на столе. Разрезав филе на небольшие кусочки, Ирука немного поел, а потом подумал, что продлевать сделку с совестью бессмысленно. Он выключил музыку и набрал Ибики. Морино умудрялся внушать ужас, даже находясь за тысячи километров – на экране он появился с самым большим ножом из своего арсенала, вещал с рабочего места. Ирука начал издалека: вкратце поведал о встрече с Анко, опустив некоторые моменты (происшествие в клубе и все из него вытекающие решено было оставить их маленькой тайной) и поинтересовался делами Хаяте. В будни выловить его было практически невозможно: он спал днем, а к работе приступал с позднего вечера. В процессе самосуда над очередным морским гадом, Ибики доложил о том, что руководитель команды разработчиков (частью которой и был Хаяте) назначил встречу с блогерами и стримерами, заинтересованными в продвижении «Warrior Generation», и Югао числилась среди них. «Какая досада! Сам Купидон объявил охоту за нашим малышом», – подленько посмеиваясь, ввернул Ибики. Ирука, не дожидаясь вопросов и полунамеков, рассказал ему и о себе. Обо всем, что происходило здесь, в Штатах, с ним и его начальником – с самого начала и до сегодняшнего дня. Он не ждал советов или одобрения, и проявленная Ибики настороженность виделась ему полностью оправданной – он ведь не знал Какаши. Будь Ирука на его месте, испытывал бы то же, потому что именно так действуют друзья. Поделившись всем, что переживал наедине с собой все эти недели, Ирука почти физически ощутил, как с плеч свалился тяжелый груз. И как только ему в голову приходило жаловаться на одиночество в окружении таких людей? Неужели недостаточно было заботы и понимания?.. В любом случае, именно это обманчивое чувство собственной неполноценности витиевато, но привело его к Мистеру Брайтсайду. К Какаши. И об этом Ирука не жалел.***
«Сегодня без приключений?» – в который раз напечатал Какаши, только чтобы стереть. А затем набрать снова. Он не хотел выглядеть слишком назойливым или контролирующим, но незнание буквально сводило с ума. Часы показывали первый час ночи, а он уже успел переделать все, что хоть малость отвлекало его от волнения: ответил партнерам Центра по электронной почте, раздал задания сотрудникам, даже попытался писать и не смог: после работы голова была забита только цифрами и отвратительными оборотами языка служебных документов. Он не надеялся, что Ирука придет и останется с ним на ночь снова, да и настаивать не собирался. Но можно ведь просто ответить на сообщение, чтобы ему спалось спокойно, не так ли?.. Закрыв глаза, Какаши не глядя нажал «отправить» (хоть послание и выглядело все еще отчаянно глупым на его вкус), положил телефон экраном вниз на кровать и опустил очки с макушки обратно на глаза. Не успела его спина коснуться матраса, как пришлось подорваться – к нему постучали. На ходу нацепив отцовскую футболку, бросился открывать. Переодетый в свой мягкий светло-коричневый костюм из толстовки и свободных брюк, с распущенными волосами и мобильным в руке, за дверью ждал Ирука. – С приключениями сегодня как-то негусто, – он помахал устройством перед лицом Какаши, так объясняя, что сообщение уже видел, – но если интересно – есть вариант устроить. Можно к тебе? – Даже не знаю, – вопреки наигранно сомневающейся интонации, Какаши без раздумий впустил его в комнату. – Кажется, я уже слишком стар для того, чтобы уступать гостю кровать и спать на полу… «Я рад, что с тобой все в порядке. И буду счастлив, если ты останешься», – конечно же, хотел сказать он.