Mr. Brightside

      Ни над одной из полученных за всю жизнь наград, ни над одним дорогим сердцу подарком Ирука не трясся так, как над только что полученным сертификатом. Удостоверение о повышении квалификации выглядело эстетично, статусно и все еще пахло типографией. Задержав дыхание, он донес его до стола на вытянутых руках, как скипетр на подушечке, и тут же спрятал в файлик.       У Какаши для таких сертификатов в офисном столе был отведен целый ящик. Ямато долго настаивал на том, что лучшее место для них – пустая стена кабинета, и предлагал заказать деревянные рамки в одном стиле, но начальник управления считал подобную демонстрацию собственных достижений пусканием пыли в глаза.       Однако сейчас, видя Ируку счастливым, он испытывал гордость и радовался сам.       После торжественного вручения слушатели курса еще задержались в аудитории: обсуждали планы на будущее, прощались. Какаши обменялся визитками, пожал руки и от души поблагодарил свою «седую команду» (именно так Ирука однажды за глаза прозвал их с Кристофом, Эрихом и Эльзой коллектив, и это чертовски прижилось – настолько, что боязно было однажды просто взять и ляпнуть это вслух) за совместную работу, а затем прошел вверх по лестнице между рядов и скромно остановился рядом с Ирукой и его приятельницей-англичанкой.       Тот зазывал ее в гости, описывая путешествие в чужую страну так легко и красочно, словно речь шла о поездке в соседний район. Словно Мелисса жила не на далеком Туманном Альбионе, а в получасе езды на такси.       Как Какаши, например. Ему повезло больше: завтра они с Ирукой не разлетаются по разным частям света. Им не придется преодолевать сотни и тысячи километров, чтобы оказаться рядом.       Пока Ирука осыпал Мелиссу идеями досуга в своем родном городе, Какаши осенило: дома он сможет пригласить его на настоящее, нормальное свидание, без культурно-экскурсионной программы. И пусть в жизни Какаши никогда не было таких – он хотел бы попробовать, ведь Ируке наверняка нравится подобное…       – Всего доброго! – в его поле зрения вдруг появились пальцы в кольцах, звякнувших друг о друга при движении. Мелисса тянула раскрытую ладонь. – Приятно было познакомиться.       Какаши застопорился: за три недели они разговаривали примерно полраза. Он перевел взор на Ируку, и тот, немного подавшись вперед, выразительно поднял брови, мол «Что нужно сделать?»       – До свидания, – Какаши растормошил свой скудный словарный запас чужого языка и принял рукопожатие. – Счастливого пути домой.       Мелисса с улыбкой кивнула и пожелала ему того же, после чего Какаши неторопливо зашагал по ступенькам к выходу. Ирука, успевший обнять англичанку на прощание, вскоре нагнал его.       – Что-то больно ты задумчивый сегодня. Не выспался? – он беззлобно поддел Какаши, когда они, не обменявшись ни словом, уже добрались до гардероба и встали в очередь.       Воспоминания о прошедшей ночи вызывали противоречивые чувства. Ирука, вне всяких сомнений, отсылался к первому акту бенефиса их внезапного бодрствования. Как всегда мягкий и деликатный, он не стал бы давить на больные точки и самовольно продолжать и без того болезненный разговор о прошлом. А стоило бы.       Какаши еще было что сказать – его история осталась неоконченной.       Раздраженный собственным безволием, он съехал с темы:       – У твоей приятельницы еще есть дела здесь? – вспомнив, что Мелисса осталась в аудитории одна, поинтересовался он.       Внимание Ируки милостиво переключилось в нужное русло:       – Она ждет профессора, чтобы забрать сертификат Брайана. Ну, ты помнишь – парень в очках, тоже из моей группы.       – А сам он?..       – Сам он уехал еще в среду, мистер Внимательность, – Ирука игриво дернул его за мизинец. – Срочный вызов по работе. Билеты пришлось менять втридорога, – он сочувственно цыкнул и мотнул головой, после чего резко повернулся к Какаши. – Кстати о сертификатах: заскочим в отель, чтобы оставить свои?       – Можешь просто положить файлик ко мне, – он вытянул руку с сумкой-дипломатом.       Ирука направил недоверчивый взгляд на нее, потом на свое удостоверение и обратно, словно вычисляя по одному ему известной формуле вероятность того, что с драгоценной бумажкой может что-то стрястись.       – А еще тебе нужно закапать в глаза, – он оставил сертификат на стойке и сложил руки на груди в позе «Ну а на это ты что скажешь?»       Какаши сдержанно посмеялся и отдал номерки от одежды гардеробщице.       – Зайдем, если так нужно, – он забрал свое пальто и протянул Ируке его куртку.       – Спасибо, – с довольным видом отреагировал тот.       – Все для вас, – невозмутимо бросил Какаши, зная, что вызовет нужные ассоциации: ранее он говорил это совсем в другой обстановке...       Ирука закрыл нижнюю часть лица маской и прикусил губу – уголки рта так и тянулись вверх.       Через полчаса они добрались-таки до гостиницы, где он спрятал свой дражайший сертификат в папку, а ее – сразу в чемодан, и затем, терпеливо пресекая неустанные попытки Какаши устроить саботаж, сменил пуловер на футболку (весна пришла и решила остаться!).       Какаши продолжил злодействовать и дальше – его ладони гуляли по бедрам и бокам Ируки, пока тот стоял над ним с каплями и салфеткой, оставаясь непреклонным: все потом, сначала они должны добраться до той сувенирной лавки на перекрестке двух улиц рядом со входом на Бруклинский мост.       Именно там они и оказались совсем скоро – солнце еще нагревало помещение через высокие витринные окна и даже не приближалось к линии горизонта.       Какаши расстегнул пуговицы на пальто. Корзинка для покупок в руках Ируки уже наполнилась с горкой, и это начинало настораживать…       – Ты уверен, что твоим друзьям все это понадобится? – стараясь не быть услышанным хозяйкой магазина, спросил он.       Ирука отвернул край флисового пледа с изображением американского флага, осмотрел и вернул на место.       – Нет, – он просто пожал плечами. – Но сама суть сувенира не в этом, так что…       – Поведайте же, сенсей, в чем она состоит на самом деле? – Какаши слегка сощурился, продолжая следовать за ним по торговому залу.       Ирука аж вздрогнул. Давно его так не называли.       – Ну… Возвращаясь из поездки с маленькой памятной безделушкой, ты как бы говоришь человеку «Эй, ты мне важен, я думал о тебе, пока был далеко».       Сведя брови вместе, Какаши вновь заглянул в его корзинку. Это он, получается, о стольких думал?..       – К тому же, – продолжил Ирука, задержавшись у одной из полок, – некоторые вещицы действительно достойны внимания, – его лицо приобрело мечтательное выражение, когда, поставив свою ношу на пол, он потянулся к снежному стеклянному шару с миниатюркой Бруклинского моста внутри. – Я готов был душу продать за похожий во времена стажировки в Беркли. Ходил все, разглядывал – надеялся, куплю перед отъездом, но так и не удалось ни копейки отложить со стипендии.       – А что насчет сейчас?       – Сейчас? Не знаю даже. Наверное, он правда не очень-то мне и нужен, – он тряхнул шарик в руке, вызывая легкие осадки над мостом. Заглядевшись на кружение крошечных снежинок, немного ослабил хватку. Пальцы тут же неловко скользнули по стеклянной поверхности, и пришлось ему едва ли не жонглировать, чтобы спасти сувенир от падения.       – Обратите, пожалуйста, внимание: в случае порчи товара необходимо возместить его полную стоимость, – тут же осклабилась женщина за кассовым аппаратом.       – Прошу прощения, – в аналогичной манере откликнулся Ирука, прежде чем закатить глаза и поставить шар обратно на полку.       – Несчастье номер одиннадцать? – Какаши не преминул возможностью напомнить о своем отсчете.       – Да-да-да, – с кивком на каждое слово Ирука подошел к высокому стеллажу, на котором чего только не было: от керамических кубков, исписанных ивритом, до золотых жаб-магнитов для денег. – Ну а ты что, кстати? Оставишь Асуму без подарка?       Тут уж пришла очередь Какаши закатывать глаза, но он лишь коротко вздохнул и спрятал руки в карманах. Ирука неустанно терроризировал его подковырками на тему частых звонков Сарутоби, и от этого его угрызения совести крепчали.       – Сомневаюсь, что мне удастся ему угодить, – пробурчал Какаши, часто моргая – от безделушек уже в глазах рябило.       – Быть такого не может. Ну, давай, что он любит?       – Э-э-э… Свою дочь? – попытался он, с неожиданной для себя самого теплотой вспоминая годовалую Мираи, которая как по щелчку пальцев принималась истошно рыдать, стоило ему появиться на горизонте. Маски боялась, наверное…       – Какая прелесть, – Ирука усмехнулся. – А еще?       – Курить, – увереннее сообщил Какаши.       – Уже что-то, – Ирука привстал на цыпочки, в надежде разглядеть содержимое верхних полок. – О! – едва опустившись на пятки, он выбросил вперед указательный палец, – как тебе это?       Все это время со стеллажа прямо на них смотрел серебристый портсигар. Покрутив его в руках, Ирука продемонстрировал Какаши гравюру Статуи Свободы на ребре футляра.       – Недурно, – невзыскательно отозвался тот.       – Возьми, – используя свой самый назидательный тон, Ирука потянул его за запястья, вложил портсигар в ладони и накрыл сверху своей. – Вот увидишь, тебе самому понравится радовать близких. А им будет приятно чувствовать твою заботу и внимание.       Чуть помешкав, Какаши вернулся за корзинкой Ируки и положил в нее сувенир для Асумы. Проходя мимо стеллажа, он украдкой покосился на другие вещицы, но уже в следующее мгновение его поманили к напольным вешалкам с футболками, туниками и толстовками.       И так, немногим погодя, Гай и Ямато, сами того не зная, стали счастливыми обладателями футболки с надписью «I ♥ NY» и набора аксессуаров для комнатных растений соответственно.       Колокольчик над входной дверью магазинчика прощально звякнул, и Какаши с Ирукой отправились на поиски хорошего места для обеда. Какаши держал левый глаз закрытым, пряча от яркого солнца, а правым следил за своим компаньоном, что двигался рядом вниз по улице нехарактерно медленно, задумчиво озираясь по сторонам и подолгу задерживая взгляд на зданиях, вывесках, людях. Не нужно было ломать голову, чтобы догадаться: Ирука уже заранее тоскует по времени, проведенному в этом городе.       Какаши начинал испытывать то же. Ведь еще день, и их маленькая жизнь здесь закончится. И кто знает, как все сложится дальше.       – Подождешь здесь минуту? – он сам поразился тому, как заколебался его голос.       – Хорошо, а чт… – Ирука смолк, не договорив. Все, что ему оставалось – это созерцать быстро удаляющуюся широкую спину в сером пальто.       Он остановился на углу и, отчего-то нервничая, присосался к электронной сигарете. Успел выпустить пару десятков струек и несколько колечек глицеринового пара к тому времени, как Какаши снова появился в поле его зрения.       – Вот, возьми, – не смотря в глаза, он всучил ему открытую коробку. Руки в этот момент совсем его не слушались – еще немного, и снежный шар внутри все-таки потерпел бы крушение. Во всяком случае, в этот раз сувенир уже был оплачен…       – Какаши, ты… – Ирука заглянул в упаковку и поднял на него полный неверия взор, – ты вернулся в магазин только чтобы купить это… для меня?       У Какаши от беспокойства под ложечкой засосало. Он сделал глубокий вдох и…       Ирука переехал все его намерения на безумной скорости и крепко обнял за шею.       – Я даже не знаю… Спасибо, – далее он бормотал что-то вроде «Не стоило» и «Давай я верну тебе деньги», трепыхался, не замечая, что бьет Какаши пакетами по спине, но тот только слабо отнекивался, особо не вникая.       Он отчаянно запоминал это мгновение. Запечатлял в памяти удивление и радость на лице Ируки, впитывал тепло его рук и запах волос. Ведь если в конечном итоге он в нем разочаруется, все это останется с ним. Это Какаши никому не отдаст. Как и каждый из прекрасных дней, что он прожил, влюбляясь.       – Обед тогда за мой счет, – все еще жутко смущенный, Ирука отступил, но ладонь с его талии Какаши не убрал. – И ужин. И все, что захочешь…       Все, что Какаши хотел, – это еще хотя бы один такой день и, возможно, ночь. И он дал бы себе волю насладиться ими, не заглядывая вперед, не делая прогнозов и не моделируя различные варианты развития событий, – так, как не поступила бы его прежняя версия.       Сегодняшний Какаши следовал за голосом сердца – до первого приличного на вид заведения, чтобы там вместе смеяться и критиковать еду, напропалую флиртовать и неслучайно касаться, а затем исподтишка выкрасть счет и оплатить его самому. Чтобы по пути в гостиницу со всей серьезностью обсуждать важность заблаговременных сборов, но сорвать их уже в кабине лифта и оказаться в конце концов под одним одеялом. Чтобы изучать гибкое, открыто тяготеющее к его рукам и губам тело и потом вбиваться в него как в первый и в то же время последний раз.       Так казалось, что впереди их ждет целая вечность, сотканная из подобных моментов. А завтра, такое, каким оно должно быть, и не наступит вовсе.

***

      Все же следующий день настал, и начался отнюдь не радужно. На утренние нежности и привычный завтрак вместе времени не осталось. Они безбожно проспали. Пружинами вскочив с постели, каждый приступил к упаковке вещей в своем номере. И все бы ничего – справились быстро, но как только Ирука затолкал в чемодан обернутые пузырчатой пленкой сувениры, с чувством выполненного долга застегнул его и поставил на колесики, пластиковая оболочка, подобно яичной скорлупе, пошла трещинами.       Задав пару философских вопросов в потолок, Ирука рванул в ближайший торговый центр за новым вместилищем для багажа – покрупнее и попрочнее.       Когда он вернулся и заново собрался, время уже поджимало. Трижды обойдя номер и заглянув в каждый его уголок, присел на кровать, вдохнул полной грудью и резко выдохнул через рот. Ничего не забыто, а значит, можно выдвигаться в путь.       Какаши ждал его, сидя в кресле рядом со стойкой ресепшн. В ногах саквояж, в руках – две только что полученных справки, подтверждающих трехнедельное проживание в гостинице.       Впопыхах Ирука совсем забыл о необходимости сдать такую в Центр по приезде и потому бросился благодарить его, попутно суетясь в поисках места для бумаги в рюкзаке. Какаши был немногословен – просто кивнул и, сильнее обычного сутулясь, отошел с вещами к выходу.       «Нервничает», – оглядев своего компаньона, решил Ирука и был прав. Он сдал карту-ключ, быстро проверил все необходимые для перелета документы и проследовал за ним.       Водитель нетерпеливо посигналил из служебного автомобиля, как только они вышли за порог здания. Вез их тот же мужчина, что и в первый день прибытия в Нью-Йорк из аэропорта в отель, и от такого дежавю Ируке стало немного не по себе.       На секунду почудилось, что не было этих трех недель и в помине, что он просто закрыл глаза на секунду, снова открыл их и оказался в точке отсчета, потому что… ну не может время мчать вперед так быстро, унося с собой столько незабываемых впечатлений.       Он подвинул ногу и потихоньку толкнул носок обуви Какаши своим. И когда тот поднял голову и улыбнулся из-под приспущенной маски, Ирука со спокойной душой придвинулся к окну, чтобы проститься с Нью-Йорком перед предстоящей разлукой. Еще немного посмотреть, еще немного прекрасного выставить на полочках памяти…       Минут пятнадцать спустя они угодили в жесточайшую пробку. По ощущениям, машина двигалась возвратно-поступательно. В моменты простоя весь салон непрерывно дребезжал, и от этого у Ируки стало неприятно сдавливать грудину. Запах ароматизатора душил, и даже приоткрытое окно не спасало – до самого прибытия к терминалу невыносимо укачивало.       Ирука буквально вывалился из машины, когда они, наконец, остановились на парковке. Благо Какаши предусмотрительно поймал его под локоть.       – Ты как?       – Ничего вроде бы, – сдавленно выговорил Ирука, позеленевшее лицо которого шло вразрез с этим утверждением.       – Пойдем. Быстро зарегистрируемся и в зале ожидания купим тебе воды.       После регистрации и контроля (на первом этапе у Ируки от сердца отлегло, ибо его чемодан прошел по весу) они только и успели, что купить напитки. В аэропорт они прибыли довольно поздно, и посадку объявили уже через десять минут.       Как-то неловко разделившись на борту, оба прошли на свои места. Народ вокруг сходил с ума: казалось, людей больше, чем свободных сидений, все толкались, толпились, кто-то переругивался. Какаши пару раз вытягивал шею над подголовником перед собой, отслеживая ситуацию с мужчиной, который безуспешно старался вместить свою ручную кладь в специальный отсек прямо над головой Ируки. Ему на этот раз не повезло: место у иллюминатора выкупили и он сидел у прохода.       Когда все утряслось, Какаши поставил на колени дипломат и достал из него книги. Как же он соскучился по неспешному вдумчивому чтению в свое удовольствие! Так что же он выберет: проверенные временем «Тактики флирта» или недавно приобретенное на уличной ярмарке издание романа малоизвестного, но многообещающего американского автора?       Конечно, первый вариант.       Любовно проведя пальцем по износившемуся корешку, Какаши открыл шедевр Жабьего Отшельника, чтобы в миллионный раз погрузиться в обожаемую историю, но остановился на первой же странице.       «В добрый путь к счастливому финалу!» – штрихи черного маркера чуть размазались, примятые обложкой, но несли прежнее содержание. Немного подержав пожелтевший лист за край, Какаши пригладил его и захлопнул книгу. Настало время двигаться дальше.       Авиалайнер начал свой путь по взлетно-посадочной полосе.       Ирука придвинулся к ближайшему к проходу подлокотнику, создавая себе подобие личного пространства. Его соседи-пассажиры – семейная пара – негромко переговаривались и, в общем-то, не приносили никаких неудобств, но он все равно достал телефон и вставил в уши наушники. Оставалась пара минут до того, как устройство нужно будет перевести в режим полета, и парень использовал это время, чтобы сообщить о своем местонахождении друзьям.       Начал с Анко. Она сильнее всех переживала. Божилась, что спать и есть не сможет, пока его самолет не сядет в аэропорту, потому что погоду во второй половине пути синоптики предвещали нелетную. Следующими на очереди были сообщения в беседу с Ибики и Хаяте, а потом Ирука переключился на другой мессенджер и включил звук уведомлений в рабочем чате, который не читал уже больше недели.       Оттуда он узнал, что несколько дней назад Генма, вслед за недавно вернувшейся с больничного Цунаде, слег с аналогичным недугом. С тех пор в чате стояла подозрительная тишина. Что ж, Котецу с Изумо либо окончательно расплевались, либо уже мило шушукаются в личной переписке… И оба молчат ведь как рыбы, ни один не написал Ируке, не пожаловался и не похвалился! Любопытно. Вот бы поскорее узнать, как там у всех дела обстоят!       Ирука только что понял, что действительно соскучился. Что хочет поскорее всех-всех увидеть, возможно даже закатить вечеринку… Устроить новоселье! Да! Оно ведь у него так и не состоялось из-за проклятой пандемии, так что он пригласит всех и наконец-то перезнакомит. Интересно, как они поладят?       Покачивая головой из стороны в сторону под музыку в ушах, Ирука тихо хмыкнул, когда живо вообразил, как Изумо будет стараться всем понравиться, а Котецу сразу же начнет на это дуться. Ибики, несомненно, закрепит за собой звание души компании и украсит вечер искрометным юмором. Хаяте выберет кого-то одного и будет вести с ним тихий, но занимательный разговор. Возможно, это даже будет Генма (который в любой момент по запросу предъявит отрицательный тест)…       Картинка с радостными лицами и белозубыми улыбками, подобная тем, что встречаются на страницах учебников по иностранному языку, потускнела, когда Ирука понял, что не видит на ней Какаши. Совсем. Но он хотел, чтобы он был там, где-то рядом с ним!       Вот только как это возможно? Котецу с Изумо, да и Генма на такую вечеринку тогда даже не сунутся, Ибики начнет корчить из себя вожака стаи, опекая Ируку, – такое уже случалось. Хаяте же… Ну, только на Хаяте и остается надеяться.       Купленная за бешеную цену вода показалась горькой, когда Ирука сделал глоток. Они ведь совсем не знают Какаши, не понимают, какой он. И отчего-то Ируке даже не хотелось, чтобы это знание было доступно кому-то, кроме него…       Он сделал громче музыку, чтобы не слышать своих мыслей. Впереди несколько суток самоизоляции, и теперь Ирука видел в усиленных на родине мерах борьбы с инфекцией один положительный момент. У него будет достаточно времени наедине с собой, чтобы все это обдумать. Ненадолго дистанцировавшись друг от друга, они обязательно поймут, как быть дальше.       Время покажет. А пока – привычный и еще ни разу не подводивший сплав по течению.       Самолет убрал шасси и взмыл ввысь, но сейчас Ирука уже не испытывал на этот счет восхищения. Возникшая в пробке тяжесть в груди все никак не проходила, более того – с каждой минутой только усиливалась. Он потер ребром ладони чуть ниже ключиц и, поморщившись, откинулся на подголовник.       Многочасовой полет прошел в странном состоянии между тревожным поверхностным сном и смутным, тошнотворным бодрствованием. Попробовав поесть, Ирука тут же эту идею отбросил. Крохотное количество риса все-таки попавшее в его желудок вынудило изможденно поглядывать в сторону уборной и благодарить стечение обстоятельств за то, что хоть через людей перелазить не придется, коли начнет выворачивать.       К концу пути он почти уже начал молиться, чтобы это мучение поскорее закончилось. Просто хотел домой, в свою постель – упасть и забыться.       Все необходимое по прилете Ирука делал исключительно на автомате. Сознание прояснялось отрывками: вот у него забирают паспорт и снова возвращают, затем отрезок в непроглядной мгле. Далее он снимает чемодан с ленты, потом Какаши спрашивает о чем-то и даже получает ответ. Дальше снова туман.       Еще раз Ирука пришел в себя, когда его легонько потормошили за плечо. Он насилу открыл глаза, в которых, казалось, по горсти песка и обнаружил себя спящим у Какаши на плече. Вокруг были и другие люди – точно, их ведь должны развезти по домам на микроавтобусе, вместе с сотрудниками Центра, прибывшими в терминал внутренних рейсов…       – Простите, Умино-сан, но вы задремали, – проговорил Какаши, смотря на него невыносимо виновато.       – Хатаке-сан, – Ирука правдоподобно быстро поднял голову и прижался макушкой к стеклу. – Вы простите за неудобства.       – Все в порядке, – Какаши не сводил с него глаз, как бы говоря «ты же понимаешь…»       Ирука понимал и не собирался оскорбленно хвататься за сердце. Он был заранее готов к нещадной субординации в присутствии коллег, да и сейчас гораздо больше его волновала чугунная голова…       Остановка за остановкой, и несколько работников Центра вернулись домой. Настала очередь Ируки. Он выкатил чемодан с задней площадки и пересел на свободное сиденье у выхода, ожидая, когда автобус завернет в его двор. Мельком взглянул на Какаши, и тот, предварительно оглянувшись по сторонам, достал из кармана мобильник и показательно махнул им.       «На связи», – понял Ирука. Опустив маску, он показал слабую улыбку, прежде чем выйти у своего подъезда.       Поднявшись на нужный этаж и отперев дверь, Ирука чуть не взвыл от усталости. Энергии хватило ровно на то, чтобы закатить и оставить рядом с обувницей чемодан, стянуть влажноватую от пота одежду и рухнуть как подкошенному на незастеленный диван. Если смертельное изнеможение существовало, то он был к нему опасно близок и вовремя спасся…       Сколько продлилась его отключка, сказать трудно. Время суток точно сменялось несколько раз. С рассветом солнце больно ударило по внезапно чувствительным векам, и он судорожно шарил по своему ложу в поисках пледа или одеяла, но тщетно. До самой темноты так и проспал, скрючившись и накрыв глаза ладонью.       Разбудил его голод, каким-то совершенно отвратительным образом смешанный с тошнотой и сухостью во рту. Болезненно простонав, Ирука попробовал сесть. Комната кружилась, голова гудела – пришлось остервенело тереть глаза, просто чтобы разглядеть хоть что-нибудь перед собой. Попытка сделать глубокий успокаивающий вдох с треском провалилась: давление в груди позволило ему издать только натужный хрип, после которого он неистово закашлялся.       Что же это за дерьмо такое. Он слышал, конечно, о джетлаге, но не ожидал, что тот так крепко его пришибет.       Дотянувшись до подлокотника дивана, он взял телефон и с ужасом обнаружил, что проспал почти полные сутки. На экране столпился целый полк уведомлений о пропущенных вызовах и сообщениях. Анко, Ибики, Хаяте. Какаши… Большинство от Какаши.       Превозмогая слабость, Ирука направился в ванную комнату. Прежде чем успокаивать паникующих, стоило прийти в себя – принять душ, попить горячего, переодеться в чистое.       Еще никогда ему не требовалось столько усилий, чтобы просто держать зубную щетку. Оперевшись одной рукой на раковину, Ирука закрыл вновь слипающиеся глаза, но резко и очень широко открыл их уже через секунду. Он уставился на собственное отражение в зеркале, принимая страшное.       Он не чувствует вкуса ядрено-мятной зубной пасты.       И запаха.       Их нет.       Совсем.